Между небом и землёй

Сергей Вельяминов
                Ничего не предвещало такого окончания вечера. Всё было, как всегда. Орлов ходил на работу пешком. Ему повезло: вот уже десять лет, как он не ездил на общественном транспорте... Нет, он не мотался по городу в автомобиле, его не возил личный шофер. Всё было просто и обыденно, - он работал в шаговой доступности от своего дома и поэтому ходил пешком. Он хорошо понимал, что это подарок судьбы и очень ценил это. 

                Свой путь от дома до дверей института, где он работал который год, Виктор Сергеевич выучил наизусть. Знал каждый поворот, каждую выбоинку в асфальте. Вот и сегодняшний вечер ничем не отличался от всех остальных. На дворе стартовала осень, а с ней и новый учебный год. Тёплые солнечные деньки сменялись прохладными вечерами. Жёлтая листва назойливо усыпала мостовую, не давая дворникам время расслабиться. Воздух становился свеж, чтобы наполнить им лёгкие и уверенной походкой возвращаться домой. Орлов любил это время - начало чего-либо всегда сулит свою надежду на обновление, а начало занятий - подавно.
               
                Вот и сейчас, отработав свои часы с вечерней группой студентов, он возвращался домой, полностью погрузившись в свои мысли, не обращая внимания на происходящее вокруг. Да и на что внимание обращать, если путь домой знаешь, как свои пять пальцев.

                Вдруг удар по голове. Скорее всего - металлический предмет. Справа - сзади. Исподтишка. Орлов не почувствовал его сразу. Помогла молниеносная потеря сознания, а когда оно стало возвращаться, понял, что лежит на асфальте, а чьи-то шустрые руки лазают по его карманам. Потом, сознание вновь покинуло его и он уже не слышал продолжение обыска.   

                Вот только, что можно было найти в его карманах: всего-то пятьсот рублей, да старенький мобильник. Портфель Орлова, хоть и обладал довольно внушительным размером, но был пуст. Его скудное содержимое никак не могло привлечь внимание вора. В нём лежало: несколько музыкальных дисков, карандаши и пару блокнотов для эскизов. Ещё раз перепроверив карманы жертвы, нападавший, встал и мгновенно растворился в ночном сумраке, будто его и не было.

                Спустя некоторое время, Виктор Сергеевич очнулся. Сильно болела голова, тошнило. Он приподнялся и сел. К нему возвращалось сознание. Он начинал вспоминать, что с ним произошло: совершено   дерзкое нападение, подлое по своей сути. Почему же он не почувствовал опасности?.. Не услышал звук приближающихся шагов. Как всегда, был весь в себе, в своих мыслях и окружающего мира для него не сосуществовало. 

                Как же ловок и коварен был нападавший, если Орлов не почувствовал его приближения. Да, и место выбрано подходящее: здесь росли кусты сирени. Они бросали на асфальт плотную тень, что и помогло злоумышленнику до последнего оставаться незамеченным. 

                «Это надо же, ударить человека по голове, чтобы забрать старый мобильник, - думал Орлов. - Попросил бы, я ему и так бы отдал. Зачем же человека убивать?..» 

                Он встал. Чуть пошатнулся, но не упал. Понял, что идти может. Кое-как поплёлся к подъезду. Путь на пятый этаж пешком дался нелегко. Позвонил в квартиру. Долго не открывали. Затем шаркающие шаги. Ключ дёрнулся в замке.

                - Витя, что с тобой? - всплеснула руками жена. – Тебя избили?

                - С чего ты взяла?

                - У тебя пиджак весь грязный. На тебе лица нет, да и кровь на щеке?!.

                - Надя, Бога ради, дай мне раздеться. Я еле на ногах стою. И пожалуйста, давай только без истерик. Лучше помоги ботинки снять, у меня голова очень болит, нагнуться не могу.

                Обеспокоенная супруга стала раздевать мужа. Через минуту он сидел в кресле. Голова по-прежнему болела. Орлов чувствовал, что без «скорой» не обойтись. За свои пятьдесят с небольшим он научился хорошо разбираться в болях и понимал, когда обойдётся, а когда помощь врачей просто необходима. Вот и сейчас он хорошо знал - не "рассосется". Жена уже набирала "03"

                - Алло, «скорая»? Сильный удар по голове…, - с дрожью в голосе начала Надя.

                Она смотрела на Орлова, а тот жестами пытался передать всю тяжесть своего положения.

                - Да..., да, очень болит правый висок, дотронуться нельзя. Алло, выезжаете? Через пятнадцать минут... Что? Уже будете? Хорошо, хорошо ждём.   

                Она отложила трубку...

                – Витюш, держись дорогой, сейчас приедут, терпеть можешь? 

                Надя участливо смотрела на мужа.

                - Могу, - процедил Виктор, хорошо понимая, что через несколько минут может вновь отключиться. - Наверное, могу, -    уточнил он.

                «Скорая» приехала действительно быстро. Разговаривать долго не стали: немедленная госпитализация, в данном случае без вариантов. Орлова удивляла подобная поспешность. Ну, болит голова, так чего такую панику сеять?.. Не такое бывало, инфаркт, например. Но ему становилось всё хуже и хуже. И когда в приёмной «Склифа» его положили на каталку и повезли, он был уже в забытьи.

                Виктор ещё слышал голос жены, которая шла сзади и о чём-то беседовала с мужчиной, который, возможно, был врачом. Надя плакала и говорила, что готова на всё, лишь бы только спасли мужа. Постепенно суть слов и всего происходящего вокруг, стали уплывать из его сознания. Он запомнил ещё, как его положили в какую-то трубу, по всей видимости, это была барокамера. Потом в голове отпечаталось новое слово - гематома, которая растёт и давит на мозг, и счёт пошёл на минуты. Затем, он попал в чьи-то грубые руки, которые на сухую обрили голову. Последним воспоминанием его было нечто белое и мягкое, накрывшее сверху...

                ...Виктор очнулся. Открыл глаза. Он увидел людей, это были врачи, медсёстры... Да, он их видел и это уже победа. Лежит на кровати. Рядом такие же, как и он. Вот только, что будет дальше? Куда повернёт кривая. С подобными травмами многие оставались «растениями» на всю жизнь. Что будет с ним в дальнейшем, прогнозировать не спешили. Нужно подождать. Посмотреть, как поведёт себя организм. Операция длилась четыре часа.

                Орлов вспомнил, что произошло прошлым вечером, а сейчас реанимация. Да, конечно, а что же ещё может быть после такой операции, когда тебе распиливают голову и вынимают оттуда спёкшийся сгусток крови, который разросся до таких размеров, что мог бы продавить мозг.

                Руки Орлова были привязаны к кровати. Зачем? В нос были вставлены какие-то трубочки, а во рту что-то вроде кляпа, куда эти трубочки и входили. Нечем было дышать. Того воздуха, который вяло поступал в него, явно не хватало. Он хотел вырвать изо рта «кляп», но не тут-то было, - руки привязаны... вот оно, зачем?! В голову стали лезть навязчивые мысли, а что, если он задохнётся. И чем больше он думал об этом, тем труднее ему становилось дышать. Он стал мычать и ёрзать по кровати: только так  можно было обратить на себя внимание. Он вырывал руки из пут, но те крепко держали его.

                - Ух, буйный какой! – буркнула медсестра, проходившая мимо. – Его завязать покрепче, а то он все трубочки оборвёт.

                Виктору Сергеевичу становилось совсем худо, плюс к этому, начинало болеть сердце. Давали о себе знать последствия инфаркта. Он продолжал делать попытки высвободить свои руки, но всё было бесполезно. Часа через два его развязали. Первым делом он освободил рот и заговорил.

                - У меня сильно болит сердце. Сделайте что-нибудь?!. 

                Подошёл доктор. Улыбнулся и сунул ему в рот таблетку.

                - Сосите, поможет…

                Таблетка была противная и щипала язык, но через некоторое время боль в сердце стала отходить. Перестала болеть и грудь, дышать стало легче...

                В палату вошла жена. На ней лица не было. Усталая, - вся смятая, красные глаза. Врачи ничего не говорят, кроме одного: «Операция прошла успешно. Теперь надо ждать».

                Виктор Сергеевич только потом узнал, что его жизнь висела на волоске. Выжил, а теперь, как повернётся: выздоровление или в состояние «недозрелого овоща». Тогда было трудно поверить, что через месяц выйдет из больницы вполне адекватным человеком, но это будет потом, а сейчас, - мытарства только начинались. Через два дня перевели наверх,- в реанимацию кардиологии. Признали предынфарктное состояние и лечить его надо там, наверху.

                Он никак не мог понять, ну почему это случилось именно с ним? Действительно, в таких случаях все задают один и тот же вопрос: «Ну, почему именно я? Такого просто не должно быть. И что я такого сделал?" Сколько лет он ходил по этому маршруту, иногда возвращаясь домой в более позднее время и ничего, хоть бы кто подошёл, - сигареты попросил.

                Почему сейчас?.. Именно 8 сентября в 22-00 произошло подобное. Конечно, он не ждал этого и не мог предвидеть. Всё произошло внезапно. Если бы он слышал, что за ним кто-то идёт, то ничего не смог бы сделать: ни сил, ни здоровья у него для этого не было. Он просто вывернул бы содержимое карманов и всё бы отдал. Но почему с ним обошлись так жестоко? Подобного не случалось в его жизни. Всё путалось в голове. Нить рассуждений резко прерывалась... Было ясно одно, что просто так в жизни ничего не бывает. Если это произошло, значит это кому-то нужно и прежде всего - тебе.

                Конечно, он часто хандрил, жаловался на начальство, на учеников, критиковал коллег по институту, укорял свою жену, хотя у самого рыльце в пушку. И вот только сейчас, лёжа на больничной койке, с пробитой головой и больным сердцем, он понимал, что дальше так нельзя. Нужно обязательно что-то менять в своей жизни.

                Через неделю его перевели в обычную палату. За это время он полностью осознал, что Бог есть и он вездесущ, и только Ему одному решать, что должно происходить с нами. Жена часто внушала ему, что без Бога жить нельзя... Душа человека должна постоянно быть заполненной. Если там нет Бога, значит, там будет что угодно, но только не ангелы.

Вот только теперь он стал понимать, зачем это всё ему нужно было?! Именно таким способом, Господь призвал его к ответу. Сколько можно отлынивать? Ходить в пустоголовых дураках и думать, что ты пуп Земли и от тебя здесь что-то зависит, а тем более, от ректора твоего института, или от эфемерного счёта в банке, который так зависит от экономического кризиса, а здесь всё напрямую связано с твоим восприятием и пониманием своего места в этой жизни. Зачем ты здесь и для чего?! Каждый человек имеет своё призвание и должен занимать своё место, только ему, свыше предназначенное, вот тогда бы и жизнь другой показалась, но  придерживаются этому пути единицы. Вот именно от этого неразбериха такая...


               

                Всё хватит, если выживет, жизнь будет другой. Не та, какую он вёл до этого. На обидчика он зла не держал, понимая, что на всё воля Божья! Ни это, так что-нибудь другое произошло бы. Чему быть того не миновать. Надо было давно менять жизнь, а не плыть по течению в реке лести и лжи.

                Сколько раз изменял жене, которая его от смерти спасать бросилась. Да, мало ли чего ещё было, разве всё упомнишь. В кого он превратился, страшно подумать. А как это всё сейчас вычищать? Видно только таким способом, по-другому никак. Надо было по голове чем-то огреть, чтобы   человек понял, что не хлебом единым жив человек, пора и о душе думать...

                Виктор посмотрел на себя в зеркало. Оттуда за ним наблюдал субъект, наголо обритый, с кровавым шрамом на черепе и с довольно большой взъерошенной бородой. Он чем-то напоминал главаря бандформирования или больного Робинзона Крузо.

                - Кто я? На кого я похож? – размышлял Орлов, разглядывая себя в зеркале, - каково моё предназначение? Для чего и кому это нужно?   

                Орлов любил философствовать, это его успокаивало, придавало вес и значимость. Он одновременно мог и пожалеть себя. Найти полезное в любой ситуации, в которой очутился. Но постоянно болела голова, да и сердце не давало покоя. Изредка навещал врач нейрохирург, проверял его шов, который на удивление многих, зарастал очень быстро.

                Жизнь брала своё. Стал Виктор по коридору прогуливаться, на медсестёр посматривать, женская половина притягивала к себе всё больше и больше - первый признак выздоровления. 

                Незаметно подошёл день выписки. За это время он сдружился со многими соседями по несчастью, даже уезжать не хотелось. Но всему своё время. Необходимо было снова учиться жить. 

                Дома он провалялся ещё месяц.  Привыкал к обыденной жизни. Это не больничный инкубатор, тут уже надо самому отвечать за свои поступки. Всё ещё из рук валилось, но он старался, как мог. Сам наливал чай. Готовил яичницу.

                Из поликлиники приходили врачи. Выписывали гору таблеток. Охали, ахали, шёпотом переговаривались на кухне с женой и, получив свою порцию конфет в коробочках, уходили. После их посещения жена подходила к нему, садилась на стул и долго многозначительно смотрела, как бы взвешивая все за и против...

                - Витя, с тобою и не такое бывало. Выжил?!. Значит и сейчас прорвёмся. Инфаркт пережил, и ничего…, - говорила она.

                Глаза её, при этом были грустными.            Врачи, видно, ей наговаривали всяких страшилок, от которых становилось не по себе.

                Через месяц Орлов вышел на работу. Коллеги отнеслись к этому по-разному. Кто действительно был рад его видеть, кому-то его появление было совершенно безразлично, а кто-то с неприязнью смотрел на него.

                Состоялось общее собрание кафедры. Декан, женщина под пятьдесят, молодящаяся особа, декольте которой превышало все допустимые нормы, произнесла слова, которые не могли не насторожить Виктора Сергеевича...

                - Да, хоть и говорят, что не бывает людей незаменимых, но наши молодые преподаватели прекрасно смогли подменить господина Орлова в его отсутствие. Так что мы и не заметили «пропажи бойца».

                Эти слова сильно резанули по сердцу Виктора, но он их проглотил. Начиналась новая жизнь. Всё было вроде по-старому: студенты приняли его радушно, и администрация делала ему «чи-из», но всё было уже не так. Холодок отчуждения пробежал по коридорам института. Орлов ещё был, но вроде бы его уже и не было...

                Грустно осознавать, что тебя списали или, как минимум, перевели во «второй эшелон», что для Виктора Сергеевича было совершенно недопустимо. Он привык быть первым, а тут? А как же слова из Писания, которые читала ему жена – «Хочешь быть первым – будь последним». Слова словами, но обида гложет, не даёт жить спокойно.

                "Только один выход – смириться, - размышлял Орлов. - Смириться со всем тем, что тебе преподносит жизнь. Да, хорошо об этом говорить, рассуждать, книжки умные читать, а где найти в себе силы принять это?"

                Виктор потрогал рукой заживающий шрам, на котором местами ещё держалась корочка...

                2015г*+к