Не злите повара!
Добро идёт по миру черепашьим шагом, поэтому для его пути нужно много времени. Зато зло приходит мгновенно. 21 июня в жаркую субботу Глеб Середа вышел в ночную смену в литейный цех крупного киевского завода «Большевик». Он забежал в ближайший гастроном купить колбасы и хлеба для перекуса. Вместе с ним в магазин заходит огромный пёс и направляется прямиком в винный отдел.
- Ой! - испугалась субтильная дамочка в широкополой шляпе.
- Он не кусается… - успокоил её Глеб.
Он знал этого зверя. В их доме жил одинокий старичок Семён Васильевич и просто выдающийся гениальный пёс, породы сенбернар, для всех просто Дуся. Старичок был крепенький, каждый вечер выгуливал умную собаку. Маршрут у них был один, магазин, обязательно винный отдел и домой.
- А вы откуда знаете? - кокетливо поинтересовалась дамочка.
- Соседи… - коротко ответил он.
Недавно дедушка заболел и слёг, но желание выпить у него явно не пропало, поэтому в магазин пришлось ходить одинокой Дусе.
- Как Семён Васильевич? - спросила собаку полная продавщица.
Благородная псина задумчиво посмотрела на неё и промолчала.
- У нас сегодня вашего любимого портвейна нет, возьмите вот этот...
Она берёт записку и деньги из широкого ошейника, кладёт товар в авоську, а её суёт в зубы собаки. Невозмутимый сенбернар потрусил домой.
- Какой умный и красивый пёсик! - заметила дама, призывно глядя на симпатичного парня.
Он не ответил, так как опаздывал. Середа был большим любителем и ценителем слабого пола, но дамочка была не в его вкусе.
- О душе уже пора думать, - бурчал молодой человек, - а она бусики нацепила…
Глеб сел в пустой трамвай и всю дорогу до родного завода смотрел на засыпающий Киев, в котором родился и вырос. В гигантском древнем городе гасли огни в окнах, светились только редкие фонари, да подсвеченный изнутри лозунг над серым зданием железнодорожного вокзала:
- «Отстоим завоевания Октября!»
Рёв самолётов в 4 часа утра все рабочие восприняли как привычные военные учения. Плавка подходила к концу, и вдруг раздались оглушительные взрывы бомб. Одна попала в их цех, прямо в купол вагранки. Вагранщик Середа за минуту до взрыва через окошко в домне шуровал ломом металл, чтобы там не налипал вредный шлак.
- Что это такое? - застыл от неожиданности Глеб.
Бомба пробила верх плавильной печи, затем полтора метра кокса, потом расплавленный металл, всё расквасила и в самом низу взорвалась. Разорванный на куски корпус вагранки разлетелся вокруг вместе с битым вдребезги огнеупорным кирпичом. Во все стороны брызнул жидкий светящийся металл.
- Тикайте! - крикнул Середа и бросился вниз по лестнице, но по его спине всё же шарахнуло обжигающим металлом.
Напарник Степан продолжал шуровать в плавильной печи с другой стороны вагранки, и его убило. В огромную яму, куда обычно опускают ковш, натекло откуда-то полно воды, она закипела от стекающего в неё раскалённой лавы.
- А на поверхности плавает тело убитого Степана… - ужаснулся он, когда вернулся обратно.
Многих людей спасло то, что они закончили работу и мылись в бане под душем. Рабочие так перепугались, что со страху повыскакивали голыми через разбитые окна. Завыли скандальные сирены, началась тревога, вокруг гудят, свистят, но Глебу нужно было срочно попасть в модельный цех. Договорился там заранее о встрече, а сообщить про отмену не мог.
- Это на другом конце завода… - заторможено подумал он. - Тревога не тревога – побегу.
Только выбежал на улицу, в небе появился одинокий самолёт и начал сыпать бомбы, какие-то ерундовые, килограмм по 20. Когда Середа повернул к модельному цеху, где-то недалеко взорвалась бомба, и зажужжали осколки, немного похоже по звуку на ленивых майских жуков. Впереди, шагов за десять, осколок выбил окно в цеху. Выбегает начальник цеха, кричит:
- Ты что тут делаешь, не знаешь, что тревога?!
Они побежали к воротам, там стоял сонный охранник, и ему осколок попал в левую руку. Так литейщик увидел первую кровь новорожденной войны. Когда тревогу отменили, вдруг стало тихо.
- Абсолютно тихо… - прошептал он и поехал домой. - Уж не сон ли?
Там выяснилось, что сосед Семён Васильевич умер от волнения после налёта. Его похоронили, а сенбернар прожил после всего три дня и умер от инфаркта.
- Вот она собачья верность, - сообщила Глебу благородная мать Клотильда Ивановна. - Надеюсь, что на небесах они вместе, наш дедуля и его верный пёс.
Уже на следующий день они забыли о них, надвигалась другая беда. Киев расположен не так далеко от границы, поэтому будоражащие слухи и сплетни муссировались перепуганными жителями. Причём далеко не на всех произвело убедительное впечатление выступление Молотова в первый день войны, а заключительная фраза у некоторых вызвала неприкрытую иронию.
- Драпаем! - обсуждали они ситуацию на фронте. - Победа за нами… то есть у немцев!
Выступление Сталина тоже не на всех подействовало положительно. В большой очереди за водой в подвале дома, где издавна жила его семья, Глеб услышал однажды:
- Вот! Братьями, сестрами стали!.. Забыл, как за опоздания в тюрьму сажал. Пискнула крыса, когда хвост прижали!
Собравшийся народ угрюмо безмолвствовал. В июле Середу мобилизовали. Из военкомата на фронт призывники шли, как попало, кто, в чём был, без всякого оружия. Клотильда Ивановна, младший брат Женя и девушка Ольга, которая считала себя невестой призывника, пошли провожать его.
- Кто с мечом к нам придёт, тот без меча останется! - он пытался выглядеть весёлым.
Ольга то шла, то бежала, по дороге заскочила в магазин, купила буханку хлеба. Затем догнала колонну, вручила ему на ходу душистый гостинец и, вцепившись обеими руками в руку Глеба, шла шагов 50, что-то лепетала на прощание, вглядываясь в застывшее лицо, а потом отстала, пообещав напоследок:
- Я буду тебя ждать!
Середа шёл и всё оглядывался на неё и думал:
- Неужели я её больше никогда не увижу?
Она стояла босая, сбросила где-то босоножки, чтобы легче было бежать, и плакала. Рядом с ним шёл усатый дядька. Посмотрел он на оглядывание соседа и с ядовитой иронией говорит:
- Ну, шо ты оглядываешься? Через мисяць-два вона забуде тебе, тай пиде из якимось нимцем.
- Отстань дядя! - взбесился Глеб так, что чуть не заехал ему по рылу. - Матом тебя прошу!
Он едва сдержался, но от этого порыва и попытки совладать с собой у него в сердце сделался такой жар, такая боль и вдруг внезапно почувствовал облегчение.
- Разлука перестала казаться такой ужасной… - облегчённо выдохнул Середа.
Вдоль улиц, по которым они шли, стояло много плачущих женщин, некоторые держали на руках детей и напоминали рисованных итальянских мадонн с ребёнком.
- Как на иконах… - сказал кто-то сзади.
Позднее Глеб понял, что украинец был вовсе не гад. Тот, видно, немало повидал на своём веку и знал, что чем грубее оплеуха, тем скорее парень очнётся.
- Захотел разрядить, облегчить моё состояние! - поблагодарил он и окунулся в войну.
Красная Армия самая загадочная военная организация в мире. Как иначе объяснить, почему бывшего сталевара определили в батальонные повара. В один из августовских дней Середа занимался привычным делом - готовил обед для красноармейцев, стоявших в районе Двинска. Командир повёл бойцов выполнять боевую задачу, приказав Глебу обеспечить охрану и питание личного состава.
- В помощники возьми тунгуса! - веско приказал он.
У Семёна Номоконова из Читинской области служба с самого начала не заладилась. Тунгуса, который не всегда понимал приказы, никто не хотел брать в бой. В красноармейской книжке он значился как малограмотный плотник.
- С семи лет я не расставался с ружьём, - помогая повару в работе с полевой кухней, Семён коряво рассказывал свою жизнь. - В 1919 году женился, жил в берестяном чуме на берегу реки Урульги. Зарабатывал на хлеб охотой, растил шестерых детей.
Номоконов по-русски говорил плохо, и повару приходилось даже останавливать процесс чистки картошки, чтобы переспрашивать в особо непонятных местах.
- Чёрная рука беды забралась в наш дом… - продолжал тщедушный тунгус. - От скарлатины умерли четверо детей. Не пережив горя, скончалась жена. Выжил только сын Володька. За ребёнком нужен был присмотр, поэтому я женился вторично на одинокой девице Марфе, которая настояла на оседлом образе жизни в коммуне «Заря новой жизни».
Неожиданно на пригорке перед ними появились вероломные немцы. Повара схватили винтовки и начали храбро отстреливаться. Выбрав удачную позицию за развороченными пнями, тунгус легко положил несколько немецких солдат. Враг после первый потерь, сразу же отступил.
- Да ты настоящий снайпер! - изумился Середа.
- А что такое снайпер?
- Отличный стрелок.
Они продолжили готовить еду, но гитлеровцы вскоре снова прорвались. От дороги в их сторону выползли три фашистских танка.
- И откуда взялись? - застыл удивлённый повар.
Раздумывать некогда - надо добро спасать. А как спасать, если до переднего танка уже метров двести осталось? Быстренько распрягли лошадей и Семён к леску, что неподалёку, направил их, а Глеб за полевую кухню укрылся.
- Авось фрицы не заметят… - напрасно надеялся он.
Может быть, прошёл бы номер, да один танк прямо на кухню выкатил. Остановился рядом, огромный с белыми нерусскими крестами на ребристых боках. Танкисты кухню заметили, обрадовались. Решили, что русские её бросили. Крышка люка открылась, и танкист высунулся. Здоровый такой, рыжий. Головой повертел да как загогочет торжествующе.
- Ах ты, гад! - Середа не выдержал, куда и страх делся.
Схватил топор для рубки дров, что под руку попался и прыг на танк. Рыжий, как его увидел, в люк прыгнул и крышку захлопнул. Глеб по броне топором стучит и кричит:
- Хенде хох, гансики!.. Налетай ребята, окружай, круши фрицев!
Мечты сбываются только раз в жизни. Середа ударами топора согнул ствол вражеского пулемёта, из которого немцы начали отстреливаться от невидимого врага, а затем куском брезента закрыл смотровые щели танка, тем самым лишив противника возможности вести наблюдение.
- Чрезмерная предусмотрительность граничит с трусостью… - радовался он удачному маневру.
Экипаж танка ошалел от неожиданности, мотор заглох и больше не заводился. Через минуту открывается люк, и с поднятыми руками знакомый рыжий верзила показывается. Глеб вспомнил про карабин за спиной, мигом его на фашиста направил. А за тем второй танкист лезет, третий. Середа ещё громче орёт, командует несуществующим бойцам:
- Окружать!.. Держать фрицев на мушке!
Пленных выстроил около кухни, заставил друг другу руки связать. Каково же было удивление подоспевших к месту прорыва немецкого танка советских бойцов из стрелкового подразделения, когда они увидели обезвреженный танк и связанный экипаж.
- С топором на танк?! - хохота было до слёз.
Только немцы стояли понурые, ничего не понимая. Их увели куда-то в тыл, а Глеба за проявленное геройство перевели в разведроту. Их полк отвели во второй эшелон обороны. Несколько дней ситуация оставалась спокойной, не считая придирок нового командира роты Дунаева.
- Не умеем отдавать честь, стоять в строю и поворачиваться по команде «кругом»! - часто возмущался он.
Особенно доставалось недавно мобилизованному деревенскому учителю по фамилии Буздяк. Он был интеллигент, неловкий пожилой человек, его смущала дубоватость муштры, на военной службе он никогда не был. Ему доставалось от командира больше всех.
- Тут тебе не там! - наставлял его Дунаев.
Спустя неделю рота получила боевое задание. Они пересекли не убранное поле ржи и вышли на извилистую дорогу, по которой двинулись дальше. Внезапно прилетели немецкие истребители. Они несколько раз прошлись на бреющем полёте над дорогой, где было полно солдат. Град пуль свистел, словно гигантская коса смерти. Каждый раз, когда монстр, утробно воя мотором, шёл вниз, солдаты стремительно бросались на землю.
- Они не дают нам передышки… - бормотал чумазый учитель.
Один только звук воющих моторов бил по нервам и заставлял тело Середы болезненно сжиматься. Вокруг валялись павшие солдаты, которые не смогли уйти достаточно далеко от дороги, чтобы спастись от жалящих пуль. Он и Буздяк скорчились на ровной, словно масленичный блин местности и пытались придумать что-нибудь толковое, но тут самолёты убрались.
- Катя - девка в нашем селе самая видная, - неожиданно признался лежащий рядом Буздяк, - куда лучше остальных троих...
- Нашёл время! - возмутился Глеб.
- Потом поздно будет вспоминать.
Вдруг рядом раздалась гавкающая автоматная очередь. Середа впервые услышал близко противный звук. Пролетающие автоматные пули не свистят, а звенят, как весенние сосульки, когда они, падая, разбиваются вдребезги.
- Дзинь-дзинь, такой прозрачный звук… - удивлённо подумал он.
Следом нахлынули гитлеровцы, а командир куда-то исчез. Вдруг Глеб увидел на расстоянии выстрела троих немцев, открыто идущих в их сторону. Он выстрелил, но винтовка оказалась с кривым дулом, в ней взорвался патрон, и она заглохла.
- Такое невезение, будто дьявол за спиной стоит! - ругнулся Середа.
Деревенский учитель держался до последнего патрона, пока враги не подошли вплотную и не убили его очередью в упор. Глеб притаился за кустом, но какой-то немец зашёл к нему с тыла, тихо подкрался и вдруг ткнул дулом автомата в спину между рёбрами, точно там, где сердце. В первое мгновенье он испытал жуткую досаду:
- Ну, как я не услышал его шаги за спиной?!
Это случилось очень быстро, и солдат мысленно поблагодарил Бога за то, что умрёт без мучений:
- Если смерти, то мгновенной... - всплыла в памяти идиотская песенка.
Он невольно дёрнулся, но немец почему-то не выстрелил, а смачно ударил пленника складным металлическим прикладом по стриженному затылку. После чего повёл контуженного пленника к группе других военнопленных. Середа шёл, шатаясь словно пьяный, в глазах было темно, и густая кровь из разбитого носа медленно капала на потную грязную гимнастёрку.
продолжение http://www.proza.ru/2015/06/30/25