Ночное бдение
Понимающий друг считается братом.
В ход пошли болеутоляющее, холодные примочки, чай, психотерапия (воспоминания о прошлом, заговаривание зубов пустячными разговорами) и через несколько часов Митя стал выглядеть довольно сносно, чтобы предстать перед телекамерой. Миша то и дело сновал к роднику и к аптечке, как челнок в швейной машинке. Несущий ночной караул Дока смотрел на Мишу волком. Хорошо, что хоть в дом он больше не совался. Потом его сменил более равнодушный караульный.
– Ты как здесь оказался? – спрашивал Митя.
– Случайно, – отвечал Миша.
– Пальцами шевелить можешь?
Он все смотрел на скрюченную Мишину руку. Миша отставлял локоть в сторону, и не заметить ее было невозможно.
– Не очень хорошо.
Миша пошевелил пальцами. Они действительно плохо слушались.
– Хорошо, что не правая.
– Да, о музыке теперь можно забыть навсегда.
Митя открыл рот сказать, что это он Мишу случайно покалечил, но слова о музыке сразили его, он вздохнул и закрыл рот. У них было одно прошлое, он знал, как это было важно для Миши.
– Помнишь Абру Кадабровну?
Их учительница по физике. Любимое слово «абракадабра» сделалось ее прозвищем. Они тут же стали давиться смехом. На глазах у Миши выступили слезы.
– А как она за Никитой по классу гналась?
Они смеялись до икоты. Миша отводил глаза. Он знал то, чего не знал Митя.
– Аликов, опять вы несете какую-то ересь! – пародировал физичку Митя. – По вашему выходит, что при резкой остановке поезда муха врезается головой в переднюю стенку купе?
– А она не врезается?
– Нет конечно! У нее же будет шишка!
Они сидели на полу и смотрели друг на друга. Вокруг валялись окровавленные бинты и вата. Мишу трясло, он был в ужасном состоянии.
– Миша, меня убьют? Или обменяют?
– Тебе завтра днем отрежут голову.
Митя молча смотрел на него, ожидая продолжения, постепенно меняясь в лице.
– Приедет араб. Абдаллах. С ним будет телеоператор, они будут снимать твою казнь для арабского канала телевидения.
Митя молчал. Смотрел не отрываясь. Отмытое от крови лицо его уже не было таким страшным. Страшными были глаза.
– Нам несколько раз показывали такой фильм. Заставляли смотреть.
Губы-оладьи презрительно скривились. «Мало я вас...»
– Зачем ты все это говоришь?
– Я не знаю, что делать, Митя! Меня всего трясет.
Митя сник. Они оба знали, что ему не убежать, у него была сломана нога. Да, Хохлу повезло больше, чем ему, он погиб как герой, а его ...покажут по телевизору! Если бы поменяться местами! Но он тут же нахмурился и устыдился. Он не должен так думать. Плохо, если покажут фильм матери. ФСБ (1), ГРУ, Комитет солдатских матерей (2). Наконец, чечи могут переслать.
– Не хочу! Миша, у тебя есть оружие?
Миша отрицательно покачал головой. Пистолет Стечкина дядя Гусейн ему так и не подарил, а автоматы ночью были под охраной.
– Что вообще ты здесь делаешь?
Миша жалко усмехнулся. Словами его состояние было не передать. Он не мог подвести дядю, обратив оружие против своих, даже если бы оно сейчас было. Он не мог стать несмываемым пятном позора для семьи. И не мог предать Митю. Оставалось одно – пойти к дяде.
Дядя жил в другом доме в отдельной комнате. В его каморке было чисто и жарко натоплено, несмотря на лето. Дядя грел на буржуйке чайник. Он держал двумя руками большую оловянную кружку так, словно у него зябли ладони, и сидел, повесив голову. В кружке плавала сушеная трава, пакет с дурью лежал на полу развернутым. Он поднял голову, глядя в упор на племянника чистыми ясными глазами.
– Это ты, Ваха? – спросил он кротким голосом.
– Дядя, я не Ваха, я Миша, – сказал Миша. От тоски сжалось сердце. Бесполезно, мелькнуло у него. Он спиной привалился к двери, чтобы не упасть.
Дядя снова опустил голову.
– Я все думаю, думаю... может не надо было отцу строить из себя Сусанина? Что случилось бы, если бы он привел сюда врагов? Может быть Ваха был бы жив. Ведь война не для детей, а для взрослых мужчин. Знаю, он не мог стать предателем, у него отец и мать умерли на руках во время депортации. Но Ваха!..
Миша был в отчаянии: монолог дяди Гусейна далеко уводил их от дела, ради которого он пришел. Его колотило внутри от волнения, страха, надежды.
– Не могу простить отца, хоть убей. Понять могу, простить – нет.
– Дядя...
– Я уже не понимаю, где правда, где ложь и как надо поступать. Может быть, наши старейшины (3) просто сошли с ума от своего патриотизма? Совсем я запутался, брат!
-Дядя, я не брат! Я твой племянник Миша!
Дядя Гусейн отхлебнул из кружки и с досадой поморщился. Ему нужен был собеседник, а не чтобы ему перечили.
– Дядя, можно я отпущу пленника?
Дядя Гусейн вытаращил глаза и внимательно, очень внимательно посмотрел на отчаянное, потное лицо племянника. Миша еле стоял. Дядя Гусейн дико захохотал. Миша не понял, что его так насмешило. Потом так же внезапно оборвал смех, словно захлебнулся.
– Иди, Миша, – устало сказал он, – Иди.
Второе «иди» прозвучало уже с нажимом.
– Ты не знаешь, какой он. Мы с ним в школе как братья...
– Иди! – дико заорал дядя, рванувшись вперед всем телом, словно хотел его схватить. Миша выскочил за дверь. Прислушался. Дядя ходил по комнате.
– Над стремниной глубокою, где течет река Времени, – услышал Миша.
До рассвета осталось всего три часа.
Продолжение повести на http://www.proza.ru/2015/06/28/1353
___________________________________________
1. Федеральная служба безопасности, преобразована из Федеральной службы контрразведки РФ в 1995 году. Осуществляет решение задач по обеспечению безопасности Российской Федерации.
2. Правозащитная организация, основана в 1991 году. Занимается защитой прав призывников, военнослужащих и их родителей. Выступила с обращением о немедленном выводе войск из Чечни и прекращении войны. В 1996 году была награждена международной Альтернативной Нобелевской премией мира за миротворческую деятельность.
3. Учитывая уважительное отношение к старшим на Кавказе, – совершенно крамольное заявление.