ВЫДЕРЖКИ ИЗ ПИСЕМ ПОДРУГЕ
Вера неоднократно начинала свой дневник, но времени для систематических записей не было. Поэтому она складывала в эту тетрадь-дневник неотправленные письма, и вообще все, что могла бы потом послужить материалом для семейной хроники, которую она решила когда-нибудь написать. Иногда она начинала писать письма, что-то отвлекало ее, через некоторое время она начинала писать снова, а недописанное складывала в тетрадь. Там было уже несколько писем подруге Галине из Красноярска, с которой Вера прожила целых полгода в одной комнате общежития, когда ее направили на производственную практику в Красноярский институт цветных металлов.
Весна 1985 года. «Прости, Галчонок, что я так давно не писала. Эх, Галя, Галя, я за эти пару лет словно несколько жизней прожила. Извини, я никому ничего не писала, нужно было пережить, понять, как жить дальше. Я потеряла самого дорогого мне человека. Саша так-таки и умер от белокровия. Никакие лечения не спасли. Все оказалось впустую. Извини, не сразу тебе написала. Зато Бог дал мне другого самого дорогого человека. Я родила сына в мои-то сорок два года. Андрею уже второй годик. Это - такое чудо! Такой смешной и очень спокойный. По натуре - оптимист. Просыпается и засыпает с улыбкой. Даже во сне не плачет, а смеется. Оратор. Станет и говорит, говорит с таким подъемом. Тарабарщина, но он думает, что говорит, как взрослый. Маленький такой чудачек!
Сейчас бросает на пол игрушки. Вздрогнув от грохота, бросает на пол другую игрушку, страшась и ожидая нового удара. По телевизору зазвучала музыка, и он пошел приседать и приплясывать. Вот так же танцевала я в 43 - м году под аккомпанемент рвущихся бомб и ревущих самолетов... Но хватит о грустном! Трудно описать словами то состояние счастья, в котором я пребываю! Жалко, Саша не видит, как растет его сын. Но я рассказываю ему все. Не считай меня сумасшедшей, я иногда чувствую его присутствие, его помощь».
Декабрь 1990 года. «Пишу тебе из больницы. Попали с Андреем. У него - очень сильное воспаление легких. Увязался со старшей дочерью, с Наташей в Москву. И вот... Чуть-чуть его не потеряли. Невозможно описать все, что я пережила за этот месяц. Сейчас, можно сказать, что мы из кризиса вышли. Поэтому и пишу. Сегодня нам в первый раз разрешили выйти из палаты, и сразу - шок. По дороге на процедуру мы проходили мимо палаты, где лежат грудные дети с ужасными уродствами. Это дети, от которых отказались родители. В палате прозрачная дверь, как раз медсестра делала им уколы, и Андрей все увидел. Молча пришел в палату, а потом стал спрашивать: - «Почему они лежат одни, без мамы, они ведь такие маленькие?» Пришлось объяснить ему, что родители отказались от них. Он долго думал, а потом спросил: - «А если бы я родился таким, вы бы тоже отказались?» Я стала обнимать его, сказала, что мы бы его никогда не бросили. Я говорила, что здесь их кормят, лечат, что у них есть все необходимое. «У них нет мамы!» - отрезал он и замолчал надолго. Потом он сказал: - «Я знаю, ты работаешь, и папа мой умер, тебе и со мной тяжело. Поэтому мы не можем никого из них забрать к себе. Но что мы можем для них сделать?» «Ты должен расти, хорошо учиться, начать зарабатывать деньги. И тогда ты сможешь помогать таким, как они», - попыталась я выйти из этой трудной ситуации.
«Хорошо, - ответил Андрей, - я буду стараться, и буду помнить об этих детях. Только ты никогда больше не вспоминай об этом. Мне так тяжело думать о них», - и он заплакал».
Август 1999 года. «Все-таки мы это сделали! Андрей (в свои-то 15 лет) - студент университета! Зачем нам это? Я боюсь… Мало того, что ращу его сама, да к тому же возраст…. Хочется, чтобы Андрей быстрее получил необходимое для жизни образование. Да и его знания математики, например, ничуть не хуже, чем у выпускников в их 17 лет. И компьютер у него уже почти 5 лет. И вообще он - очень развитый, интересный человек. Читает Булгакова, много знает из истории американского кино, хотя больше любит наши советские фильмы. Привил мне вкус молодежной музыки, и вообще многому меня научил. Общаясь с ним, сама молодею".
Январь 2000 года. «Как-то боюсь я этого високосного в квадрате года (дважды делится на 4). А еще можно сказать, что этот год – конец високосного двадцатого века. Потому что число 20 делится на 4, и в двадцатом веке на один день больше, чем в 17-м, 18-м и 19-м веках. Ты, наверное, помнишь, что по нашему григорианскому календарю три предыдущих века заканчивались не високосными годами, то есть, 1700, 1800 и 1900 годы не являются високосными, хоть и делятся на 4. Ладно, Бог с ним с этим объяснением. Просто начался этот год для меня ужасным образом. Понимаешь, я никогда бы не подумала раньше, что переходный возраст Андрея пойдет с такими сложностями. Да и учится он как-то тяжело, без желания. А ведь сам выбирал специальность. Сам поступал, никто его насильно туда не засовывал. Вот в его лекционной тетради встретилось такое четверостишье:
Встану утром рано,
Выпью чарку ртути,
И пойду, подохну
В этом институте.
А иногда встречаются матерные стихи. Поражаюсь, откуда? Дома никогда никто, да и у него раньше никакого интереса к мату не было. Прилип как-то «блин». Я - «блин». Ты – «блин». Я с ним тогда поговорила, объяснила, что такие вещи потом очень трудно будет убрать из речи. Что такая речь может быть препятствием для получения, например, хорошей работы. Понял, перестал. А теперь я молчу, вроде ничего и не видела. В разговоре у него этого нет. Но видно какие-то тяжелые эмоции его одолевают. Вот он выход и находит. А, вообще, был спокойный домашний мальчишка, и вдруг - взрыв... Как говорят, «гормон ударил - мозги прочь». Может быть, здесь действительно играет роль то, что он вдруг попал во «взрослую» среду, и еще ему сейчас так не хватает отца?
А телевидение... Сплошной секс даже средь бела дня. Вот мы в США прожили 2 месяца в гостях у дочери, так там очень пуританское телевидение. Секс - только по коммерческим каналам.
Так вот Андрей то пропускает занятия, то напивается до одури (как он говорит, не рассчитал силы) на дне рождения друга. А за два дня до Нового 2000-го года он сдал два зачета в один день. Не заходя домой (на голодный желудок), они с друзьями отправились отмечать это. Он мне позвонил и сказал, что будет дома около 10 часов вечера. Он всегда звонит, когда едет из центра города в наш микрорайон. А здесь и 11 вечера, и 12, и половина первого, час ночи... И никакого звонка... Я уже - почти мертвая. Сижу у телефона, колени прыгают, молюсь, как одержимая. И только в третьем часу ночи позвонила дочь из нашей второй квартиры в центре, сказала, что Андрея раздели, немного побили, но он, слава Богу, - жив. Я схватила такси, приехала туда, вызвала скорую помощь. Отвезли его в больницу скорой помощи, сделали анализы, сказали, что даже процент алкоголя у него - небольшой. Андрей же рассказал, что часов в 10 вечера он сел в автобус и, наверное, уснул. Его разбудил водитель автобуса и сказал, что больше он никуда не едет. Это была какая-то конечная остановка. Подошли трое, и раздели его. В одной майке в декабре месяце он пытался попросить кого-нибудь из шоферов отвести его в долг, но все ему отказывали. Потом из маленького магазина, которые теперь работают по ночам, вышел хозяин, и обратился к шоферу: - «Смотри, мальчишка-то замерзает! Отвези его домой, заплатят тебе, еще и спасибо скажут!» Знаешь, я верующей уже стала, думаю, что это Бог послал своего Ангела и спас Андрея! Новый 2000 год Андрей встречал дома и никуда не рвался. Но через пару недель его опять сильно побили, причем основной удар пришелся близко от виска. Как это произошло, он не помнил».
Май 2000 года. «Мне позвонили и сказали, что видели, как в клубе Андрей попробовал наркотик, как он кружился и балагурил потом. Мне показалось, что я лечу в пропасть... Андрей сначала отрицал, но потом сознался: - « Да, было. Один раз. Больше - никогда!». Я повела его к психологу наркологического диспансера. Какой-то тест показал, что систематического приема нет, но есть тяга к ярким впечатлениям и удовольствиям, что формируется психическая зависимость. Изолировали его от компании, но он опять попал в драку. Было разбито лицо, и он неделю ходил на занятия в темных очках. Началась сессия. 21-го июня его опять раздели, и с сотрясением мозга он попал в больницу. Я просто отупела от всех своих переживаний. Я даже думаю, что меня от инфаркта, например, спасает то, что все эти случаи следуют один за другим, как в калейдоскопе. И я не успеваю слишком вникнуть в одно, как случается что-то другое. Боже мой, когда же он немного успокоится!».
Вера вспомнила, как бросилась тогда звонить дочери в США, написала ей подробно по электронной почте. Наташа откликнулась сразу же.
- У нас часто бывают конкурсы по этой тематике, попроси Андрея написать о своих приключениях. Считают, что это очень важно, чтобы человек мог сам проанализировать все, что с ним происходит. Это – один их способов вырвать человека из омута. Андрей же писал в детстве и стихи и рассказы. Я переведу. Скажи ему, если победит, то тысячу долларов обещают победителям за честный рассказ.
Я попросила Андрея написать на конкурс о том, что с ним произошло за это время. Удивительно, но он согласился.
- Ты можешь написать о себе, или о своих друзьях. Напиши честно, объясни, что произошло с тобой, и почему. В общество «Анонимных алкоголиках» люди делают это в устной форме. А письменные признания делать легче. Легче довериться пустому листу бумаги, чем совершенно незнакомым людям. Ты можешь быть полностью откровенным. Потом мне покажешь.
- Я наберу на компьютере, – ответил Андрей. - Но учти, если выиграю, то все деньги потрачу на усовершенствование компьютера. И не надейся, писать я буду не о себе.
Прошел целый месяц. Я его не торопила. Как-то, уходя из дома, он сказал:
- Я сегодня не приду, останусь у Лены. Я поставил файл в твою папку. Почитай это без меня. И обсуждать это мы не будем. Это – мое условие! Просто скажешь мне, можно это отправить Наташе, или нет. Там еще есть рассказ, но это – совсем не обо мне, просто так, сам написался.
Как только захлопнулась дверь, я присела к столу и стала читать:
«От первого лица (почти документальный очерк)
Я - студент университета, будущий специалист по компьютерам. Этот текст начал писать, желая поучаствовать в проводимом в США конкурсе на тему «Молодежь против наркотиков». Интересно было бы открыть в сети Интернет сайт с информацией о вреде наркотиков, с маленькими рассказами желающих рассказать об этом, с информацией поддержки близких наркоманов. Борьба против употребления наркотиков должна пойти из глубин молодежной среды. Только тогда она станет эффективной. Выберем интересную жизнь, а не мучительную смерть!
Сразу договоримся, я пишу от первого лица. Так мне удобнее. Но то, что я напишу от первого лица, необязательно происходило именно со мной. Так или иначе, все, о чем я напишу, я знаю от своих друзей и знакомых, или прочитал в литературе. Может быть, я придал своему герою некоторые элементы своей биографии и отдельные черты своего характера. Но это - не моя история. Хотя история, произошедшая с моим героем, очень типична. Мне понятно и близко все, что с ним происходило. Все, кроме одного - Алексей (назовем его так) не должен был принимать наркотики. Все его проблемы можно и нужно было решать по-другому.
«...И я увидел самое страшное из того, что когда-либо видел... Я увидел самого себя таким, каким я стал... В ужасе я побежал прочь..." (из моего сна)».
«Я рос в обычной «благополучной» семье, где родители терпеть не могли друг друга. Ссоры прекратились только тогда, когда отец фактически стал жить отдельно. Сначала болела его мать - моя бабушка, и он жил у нее и ухаживал за ней. А после ее смерти он привык жить там, та квартира была недалеко от его работы. Разводиться я им не разрешил, и, как не странно, они меня послушались. Теперь, когда отец приходил к нам, мы его кормили, и они общались, как интеллигентные люди.
Я был в семье третьим, и очень поздним ребенком (мне - 16 лет, а родителям — по 60). Мои сестры давно жили отдельно, и я был «главой» этой странной семьи. Я рос довольно полным домашним ребенком, воспитанным в основном женщиной, моей матерью. В детстве писал стихи. Мама даже опубликовала их. Может быть, я в глубине души - писатель? Мой мозг и сейчас все время что-то сочиняет. Наверное, нужно все записывать. Я не был вундеркиндом, но по настоянию матери (и с ее помощью) дважды «перепрыгнул» через классы, и в 15 лет стал студентом университета по компьютерной специальности. Это - мой выбор. Компьютер я имею уже несколько лет. Я очень люблю с ним возиться.
Поступить было очень сложно, а учиться оказалось еще сложнее, и, честно говоря, — не так уж увлекательно, как я представлял. Я смертельно устал за последний год перед поступлением. Это была учеба в двух школах, на нулевом курсе университета, беспрерывные экзамены и тестирования. Я сказал матери: «Дай мне немного свободы! У других ребят была возможность «перебеситься», а у меня - не было». Мама все пыталась возражать, что мне - всего лишь 15 лет, на что я отвечал, что раз я - студент, то и свободу должен иметь, как студент.
Воздух свободы опьянил меня, и я стал пропускать занятия, сначала робко, по одному, потом - целыми неделями. Да и занятия мне не нравились. То, что мне преподавали, было очень далеко от выбранной специальности. После пропусков стало еще хуже. Трудность была еще в том, что нужно было врать матери, которая очень волновалась, чтобы я не опоздал на занятия, нужно было вовремя приходить с занятий, на которых я не был. За это время я познакомился с очень интересными ребятами, которые называли себя «золотой» молодежью, красили волосы в разные цвета, оригинально одевались, «не лезли за словом в карман». С ними было легко и просто. Здесь я впервые познал секс. Я похудел за год на 35 кг, стал высоким, стройным. Здесь царили юмор, веселье. Здесь - меня любили! Мы складывали деньги в общий «котел», покупали еду и выпивку. Многие из них принимали какие-то таблетки. Денег на наркотики у них не было, и они принимали дешевые таблетки с кодеином от кашля, многие курили анашу. Со своей бронхиальной астмой я не мог курить, но таблетки попробовал. Кайфа я не помню. Наверное, он пришелся на состояние сильного опьянения. Помню, как плохо мне стало дома, как меня выворачивало до зелени, как мама вызывала скорую помощь. Потом я оправдывался и говорил, что не рассчитал свои силы, чересчур много выпил на дне рождения у друга.
В конце концов, мать узнала о моих пропусках занятий, стала со мной заниматься, чтобы подогнать пропущенное, но все эти занятия стали мне совсем неинтересны. Вся моя жизнь протекала от одной прогулки до другой. Здесь было то, что несло с собой удовольствия: приятное общение, секс, музыка, а главное - расслабленность и легкость, а не напряжение и чувство собственной неполноценности, когда не знаешь ответа на вопрос преподавателя. В студенческой группе я чувствовал себя неуверенно, а в группе друзей каждый из нас чувствовал себя самым красивым, самым любимым. От меня здесь никто ничего не требовал. Мне было здесь так хорошо и легко, как никогда и нигде не было раньше.
С маминой помощью я осилил сессию. Перед Новым годом после сдачи сразу двух зачетов я на голодный желудок выпил с друзьями, потом заснул в автобусе, на конечной остановке меня раздели и слегка побили. В одной майке, в долг, меня на машине привезли домой. Опять была скорая помощь, анализы на наркотики. Но мне везло, ни один анализ не показал наличия посторонних веществ. Возможно, при положительном анализе на алкоголь просто не делали анализы на другие вещества. Мама что-то подозревала, «дергалась». Она даже как-то заставила меня сдать анализ мочи в лабораторию наркологического диспансера. И анализ показал наличие эфедрина, но я доказал матери, что эфедрин был в таблетках для похудания, которые прислала из США сестра.
Мне уже вообще не хотелось учиться, на крайний случай я требовал академический отпуск, но потом выторговал для себя больше свободы, и хотя бы один раз в неделю - ночной клуб. Там я впервые попробовал настоящий наркотик. Меня «несло» над Землей, я кружился и радовался. Но кто-то позвонил ко мне домой. Мама сказала, что сотрудник милиции видел, как я принимал наркотик. Пришлось признаться в однократном употреблении. Психолог наркологического диспансера провел тесты и успокоил моих родителей, что физического привыкания еще нет, но есть тяга к ярким впечатлениям, формируется психическая зависимость. Он посоветовал сменить круг общения.
Постепенно я уверил родителей, что этот случай - единичный, что мои друзья - хорошие ребята, и, что я имею право на личную жизнь. Опять были срывы, когда меня сильно избили, а я даже не помнил, где это было. На свое 16-летие я три ночи не ночевал дома. Я звонил матери и уговаривал ее, что у меня много друзей, и я со всеми должен отметить это. Теперь я понимаю, как тогда обидел свою маму. В эти дни я попал в квартиры, которые снимали ребята моего возраста. Я не знал, как они живут, чем зарабатывают деньги, но мне такая свободная жизнь понравилась. Я сказал родителям о своем желании жить отдельно, но они мне этого не разрешили.
Начиналась летняя сессия, а я был так далек от всей этой учебы. Мама сидела над моими конспектами, писала шпаргалки, пыталась мне что-то втолковать. С горем пополам сдал зачеты, но экзамены валил один за другим. В один из вечеров после неудачной попытки сдать экзамен я опять крепко выпил с друзьями, меня опять раздели и избили. Скорая помощь, больница, диагноз - сотрясение мозга. Девочки нашей компании приходили меня посещать. Обидчика моего нашли и сдали в милицию, которая тут же захотела все переставить с ног на голову и поставить меня на учет. Пришлось маме потратиться и взять адвоката. Наконец адвокатам удалось замять дело, и мой обидчик, которому поставили в вину разбой и воровство, не был наказан, т.к. ему было тоже всего 16 лет. Моя сердобольная мама пожалела его, мы отказались от претензий. После этого родители увезли меня в Санкт-Петербург, где я гулял со своей любимой девочкой. Мне очень понравился этот город. Я с удовольствием переехал бы туда жить.
Осенью я сдал экзамены летней сессии, перешел на второй курс и все-таки уговорил родителей взять мне академический отпуск, так как у меня часто болела голова. Чувствовал я себя довольно мерзко. Они взяли с меня слово, что за этот год я освою кое-что из программирования, и сдам экзамены по немецкому и по английскому (ТОЭФЛ) языкам, которые дают право претендовать на учебу за рубежом.
Моим родителям нравилась моя девочка, и мне удавалось выпросить у отца и у матери на кафе. Но девочка должна была рано возвращаться домой, и потом я встречался с друзьями. Мне опять захотелось ходить в клубы. Там свободно «ходили» наркотики. Мне казалось, что от одного раза ничего не будет. Но в следующий раз казалось так же... «Я - ведь не наркоман!» - с уверенностью думал я.
- « Мама, я останусь на ночь у друга. Это - хороший парень из университета. Мама, посмотри телевизор, в США родители позволяют даже 13-летним детям иногда ночевать у друзей», - мама была довольна, что от меня не пахнет спиртным, но утром я не мог открыть глаз.
- «Мы всю ночь болтали, я просто устал», - но и на следующий день мне было плохо, и мама никак не могла достать меня из постели.
Потом опять было сильнейшее отравление, скорая помощь, больница, процедуры по очищению крови. Говорят, что в полубессознательном состоянии я рассказывал сотруднику милиции, где в центре нашего города можно купить наркотик. Я этого не помню. Анализ показал только наличие алкоголя. Родители говорят, что я чуть-чуть не умер в этот раз. Но я опять уговорил мать: «Я просто чем-то отравился. Ведь целые полгода после сотрясения мозга со мной ничего не случалось!»
Я видел, как растут подозрения матери, я стал груб с ней. Но еще я стал хитрым и осторожным. Как-то мы ехали с сестрой домой, и порошок «жег» мне карман. Я решил, что если я приду домой нормальным, то дома мама не заметит, как я «понюхаю», и лягу спать. Но мама схватила меня за руку. Я высыпал порошок на пол, но она собрала его. Анализ мочи показал наличие морфина.
Родители сразу же «ударили во все колокола». Меня повезли в клинику. Психолог обнаружил, что мною перейден критический рубеж психической зависимости, что в моих словах много лжи. Потом - к психиатру, гипноз и иглоукалывание. Потом — рекомендовали уехать на два месяца. Первые два дня мне было очень плохо, потом я обиделся: «Как они посмели посягнуть на мою свободу?!» Я устроил дома страшный скандал, разбил стекло в балконной двери, порезал руку. Впервые в жизни увидел свою мать в полном бешенстве. Она тоже разбила какой-то баллон и сказала, что сын - наркоман ей не нужен, что я буду беспрекословно выполнять рекомендации врачей.
Но тут еще меня вызвали в управление по борьбе с наркотиками. Им поступили данные из больницы, куда я попал месяц назад. В анализе все-таки были найдены наркотические вещества. Два очень представительных сотрудника с пристрастием опросили меня, и обещали «зарыть», если еще раз покажусь где-нибудь в клубе.
Шло время, я ходил с матерью на лечение, меня даже не звали к телефону. Я понял, в этот раз родители не отступятся. Они сказали, что я достаточно «перебесился», что соприкоснулся и с криминальным миром, и с миром наркотиков. Пора возвращаться в мир собственной жизни, тех интересов, которые будут кормить всю оставшуюся жизнь. Родители сказали, что они - стары, и им нужна моя помощь.
Прошел почти месяц. 10 сеансов гипноза и иглоукалывания кончились. Уехать мы не можем, у нас нет денег на поездку. Похоже, я буду два месяца под домашним арестом.
Месяц назад, когда родители еще ничего не знали, мне приснился сон, самый страшный сон из тех, которые помнишь после пробуждения. В ужасе я проснулся, и потому запомнил его. Я постараюсь описать его суть словами, хотя описывать словами сны - дело неблагодарное. Во сне работает подсознание. Сон полон ощущений, пространство имеет много измерений, сознание может раздваиваться. Вот если бы удалось создать подобную программу на компьютере! Вот вам и замена «кайфа» наркомана! Не нужно травиться химией. Хотя заглядывать в подсознание - тоже небезопасное дело! Но вернемся к моему сну:
«Я бегу по лестнице вверх. Хотя, может быть, лестницы и нет. Мне хорошо! Светло и радостно! Я — парю! Поднимаюсь все выше и выше! Я останавливаюсь перед дверью. Мне почему-то нужно зайти туда. Медленно, медленно я тяну на себя ручку двери, и в душу постепенно закрадывается холодок. Осторожно ступаю в комнату. Там серый туман. Я ничего не вижу. И вдруг... Лицом к лицу, глаза в глаза я встречаюсь сам с собой, с тем, каким я стал…. В ужасе я бегу вниз...»
...И просыпаюсь в холодном поту. Мне никогда в жизни не было так страшно. Я понимаю - сон вещий! Даже в мое подсознание уже закрался страх того, что со мной может случиться, если я не остановлюсь. Но вечером я - опять у друзей. Остановиться сам я уже не могу...».
Вот и закончен мой рассказ. Даже не знаю, почему я составил свой рассказ от имени этого парня, так и не понимающего еще, как глубоко он погряз в своих «невинных» пробах наркотиков. Может быть, потому, что он - большой и добрый, умный и веселый, красивый и «заводной». У него нет еще физического привыкания. У него никогда еще не было ломки, которая может сильно напугать и заставить лечиться. У него еще есть шанс прожить нормальную жизнь.
Что одержит победу? Любовь близких, желание прожить нормальную, интересную жизнь (его интеллект - высок), или примитивное желание удовольствий, легких и простых. Он еще не перешел тот рубеж, когда удовольствия перерастают в боль, поэтому сделать выбор ему особенно сложно. Сладкое тянет к себе! Ему нужна помощь близких, помощь настоящих друзей.
Я мог бы рассказать историю другого парня, которому, исчерпав все другие возможности лечения, сделали операцию по удалению центра удовольствий. Теперь он инертен и вял, даже девушки не интересуют его. Страшно подумать, жизнь без удовольствий! Или о том парне, у которого недавно от горя умерла совсем молодая бабушка, а родители неделями ищут его по разным притонам. А еще одному провели лечение по «стиранию памяти на наркотики» (человека вводят в кому, и потом реаниматологи «достают» его оттуда). При этом он может забыть и мать родную, и таблицу умножения. Мог бы написать о том парне, которого родители в качестве лечения от наркомании на полгода отправили в монастырь, и теперь он уже год только молится, молится и молится. Его брат как-то пришел с работы и обнаружил, что тот целый день продержал мать на коленях, заставляя молиться. Или о девушке, которая любила доводить себя до «края», и бродить по тому коридору, который ведет к Богу. Последний раз она тоже с восторгом крикнула: - «Я пошла!» Но вернуться обратно ей не удалось. А еще я мог бы рассказать о парне, который «всего лишь» иногда покуривал анашу. У него начались приступы эпилепсии. Сначала единичные, потом – чаще и чаще. Сейчас он парализован уже второй год.
Я очень хочу создать в сети Интернет сайт с информацией о наркотиках и поддержки для близких наркоманов, вроде так называемой «героиновой стены», коротких воспоминаний тех, у кого близкие погибли от героина. Его основная задача будет заключаться в том, чтобы обратить внимание сверстников на те удовольствия, которые может дать жизнь без наркотиков. А еще хочу написать несколько сценариев клипов. Например, клип «Sten» Eminem - это настоящее драматическое произведение!
Думаю, что нечто подобное можно создать по моим сценариям, посвященным борьбе с наркотиками. В моей голове их огромное множество. Один из них — это сон моего героя, только расширенный и дополненный персонажами. Другой сценарий назовем: «Я пошла!» «Пошла!» - радуются родители, когда ребенок делает первые шаги. «Пошла!» - с гордостью говорят они, когда она первый раз идет в школу и т.д. и т.п. «Я пошла!» - говорит она, приняв запредельную дозу наркотика. И обратно уже возврата нет. Или клип об операциях по удалению центра удовольствий. Так это же - сценарий целого фильма! Мне почему-то вспомнился фильм «Полет над гнездом кукушки». Мороз по коже!
А теперь я хочу дать несколько предостережений и советов. Здесь четко нужно понимать, что остановить себя от употребления наркотиков человек может только на первой стадии, лучше всего тогда, когда он их и не пробовал! Потом даже такому парню, от имени которого я написал рассказ, нужна помощь близких. И никто никогда точно не может сказать, как далеко он зашел в своих пробах, удастся ли ему преодолеть тягу к полной удовольствий, легкой жизни и вернуться к нормальной жизни, требующей ежедневного труда. Некоторые подростки считают, что в жизни «все надо попробовать». Но даже однократное употребление очень опасно.
Поэтому, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПОПРОБОВАТЬ, ПОДУМАЙ!»
Вера читала рукопись сына, и слезы застилали глаза. Она видела, он писал о себе, но старался уйти от своей ситуации. Например, он придумал отца, который жил отдельно.
Рукопись сына содержала и рассказ. Вера читала медленно, узнавая, или не узнавая ту, или иную ситуацию. Ей было интересно. Конечно, сын писал не только о себе, но и о друзьях.