(На фото - официально обозначенное место дуэли - обелиск в ограде из литых пуль и грифы-секунданты, отвернувшие головы от смертного места).
ПОСЛЕДНЕЕ ЖИЛИЩЕ ЛЕРМОНТОВА
Хмурится небо, предвещая ненастье… Пятигорск. «Дом под соломенной крышей» – мемориальное место, связанное с последним двухмесячным периодом жизни Михаила Юрьевича Лермонтова перед роковой дуэлью под горой Машук. В такую же непогоду Великий Поэт отправился от Машука в безсмертную память поколений…
Неприхотливый офицерский быт двух друзей и дальних родственников: Миши Лермонтова и его двоюродного дяди Алёши Столыпина (Монго) – походная (складная) железная офицерская кровать, длиннющие курительные трубки, мундир Тенгинского пехотного полка, офицерское оружие на настенном ковре: кавказское ружьё, тяжёлый пистолет европейской работы, казачий кинжал. Офицерам на Кавказе разрешалось щеголять в черкесках, и как же здесь без кинжала! Именно кинжал внёс свою лепту в череду странностей, сопровождавших гибель поэта.
Но главный вклад в ауру «дома под соломенной крышей» вносят вещи, к которым прикасался физически и своим талантом поэт: акварели Лермонтова-художника на стенах, письменный стол под зелёным сукном и кресло (привезены из петербургской квартиры), а особенно, гладкий круглый столик на одной ножке, именно тот самый столик, где записывались произведения его последнего путешествия на Кавказ, о чём он писал в письме С. Н. Карамзиной: "Я не знаю, будет ли это продолжаться, но во время моего путешествия мной овладел демон поэзии, или - стихов…». Да, предчувствие его не обмануло - это был взлёт творчества, оборванный роковым выстрелом на дуэли. За последние полгода жизни Лермонтов написал более 47 стихотворений и экспромтов (есть и неоконченные), и многие из них оказались пророческими относительно душевного одиночества и гибели поэта. Своеобразный итог отношения к жизни…
РОКОВОЙ ДЕНЬ
Бессмысленная дуэль, закончившаяся трагедией нелепой гибели поэта в расцвете творческих сил и грандиозных замыслов, имела свои психологические истоки: столкнулись два комплекса неполноценности, присущие и Лермонтову, и Мартынову.
У Лермонтова было трудное детство одиночества с трёх лет, без рано умершей матери, при насильственном разлучении с беспутным отцом. Миша – слабый ребёнок: ревматические боли, золотуха (аллергия), вылеченные только на кавказских водах в детском возрасте во время первых посещений Кавказа с бабушкой (1818, 1820 и 1825 годы). Обделённый материнской лаской, он проявил раннюю (и безответную) детскую влюбчивость на Кавказе, в 10-летнем возрасте, потом юношескую - в имении бабушки (Середниково) под Москвой, где приглашаемое бабушкой на лето (с 1829 по 1831 годы), для развития Миши, молодое общество пятнадцатилетних красавиц, выходивших замуж за тридцатилетних генералов, не разделяло ещё романтических порывов будущего гения. И Мише с детства надо было «доказывать» себя высшему свету, куда его тянуло, несмотря на испытываемые к тому презрение и разочарования. "Доказывал" он блестяще! В том же Середникове поэтический дар Лермонтова реализуется в семи поэмах, двух драмах и в почти сотне стихотворений. Нет худа без добра: всего за 13 лет творческой жизни таланты Лермонтова развернулись удивительно плодотворно и широко, понуждаемые тем самым ощущением собственной неполноценности, особенно по отношению к женщинам, отвергавшим его порывы в юности. Лермонтов компенсировал свой комплекс талантами несомненной исключительности в поэзии, прозе, живописи, и… дуэлями гипертрофированно уязвимой чести. От предлагаемых дуэлей он не отказывался. В феврале 1840 года это была дуэль с сыном французского посланника в России Эрнестом де Барантом, который вызвал Лермонтова за какое-то острое словцо в обществе. Но Лермонтов не стрелял в де Баранта даже после промаха последнего, а разрядил пистолет в воздух, хотя и получил от де Баранта касательную сабельную рану в первом раунде поединка, на саблях. Интересно, что секундантом на той дуэли у Лермонтова был его двоюродный дядя, отставной капитан Алексей Столыпин, которого царь велел освободить от ответственности за участие в дуэли, но заставил вернуться на службу и отправил потом вместе с Лермонтовым на Кавказ. И он же, возможно, был негласным секундантом в роковой дуэли, что только добавляет той странности.
Мартынов, друг юности и однокашник Лермонтова по юнкерскому училищу, мечтавший о генеральской военной карьере и пописывавший стишки, обрёл свой комплекс вместе с обидным юнкерским прозвищем «Мартышка" ("Мартыш", в экспромтах Лермонтова). Прозвища в училище, как водится у молодых, обыгрывали особенности фамилии, роста, поведения, что и попало в самую уязвимую точку психики Мартынова, возможно, также, и за посредственное подражательство стихам Лермонтова. (Кстати, у Лермонтова тоже было юнкерское прозвище, за рост, но более щадящее: «Маюшка» - карлик из французской сказки). Мартынов компенсировал свой комплекс экстравагантным поведением и эпатажными одеяниями. Например, в Пятигорске ходил в папахе и черкеске, увешанной огромными кинжалами, чем вызывал острые экспромты и карикатуры Лермонтова. Ко времени дуэли Мартынов был всего лишь отставной майор Гребенского казачьего полка, мечтающий взять в жёны хотя бы дочь генерала, коли самому карьера генерала не удалась… Неудивительно, что его комплексы зашкаливали, если дело касалось его чести «на миру», особенно при дамах.
И в роковой момент (13 июля), когда разряженный подобным образом Мартынов вошёл в комнату в доме генерала Верзилина, где Лермонтов любезничал с его дочерьми, среди которых была и пассия Мартынова, Эмилия, поэт спонтанно воскликнул: «А вот и "Горец" (по другой версии - "Мартыш") с большим кинжалом!». Подобные реплики с прозвищами звучали нередко на весёлых пирушках приятелей без всяких последствий. Но при женщинах, среди которых была красавица-падчерица генерала Верзилина, на которую Мартынов имел виды женитьбы, непроизвольная реплика Лермонтова в адрес Мартынова выглядела, конечно, опрометчивой. К тому же и прозвучала в полной тишине, так как сидевший у рояля князь Трубецкой завершил игру. Реакция Мартынова была язвительно злобной и сводилась к заявлению, что он не намерен больше терпеть оскорблений своей чести от упражнений ума Лермонтова. На шутливую реплику поэта к приятелю-однокашнику, не собирается ли тот по такому пустяку вызвать его на дуэль, последовал утвердительный ответ Мартынова. Впоследствии этот факт был интерпретирован в показаниях Мартынова на следствии, как провокация на дуэль, исходящая от самого Лермонтова, что позволяет, по мнению Мартынова, засчитать это вызовом, в его оправдание.
Весёлая до этого обстановка была необратимо испорчена. Друзья замяли ссору приятелей и предложили разъединить Лермонтова и Мартынова в разных городах, пока не утрясётся.
Из дома Верзилиных Лермонтов и Мартынов вышли вместе и по пути к своим домам долго беседовали без свидетелей. Тема их беседы осталась тайной, но дуэль была решена: 15 (27 по современному стилю) июля 1841 года, вторник, 6-7 вечера, под Машуком. Оба унесли в могилу содержание их последней беседы. Мартынов написал-таки мемуары в конце жизни, но потом сжёг их. Возможно, он сделал это из-за доброго имени падчерицы генерала Верзилина, Эмилии, своей пассии, которую называли "Роза Востока" (Эмилия Александровна Клингенберг, в замужестве Шан-Гирей). Та, находясь уже в зрелом возрасте (26 лет), настоятельно побуждающем на неотложное замужество, после неожиданного появления в Пятигорске знакомого с детства и влюблённого тогда в неё мальчика, ставшего знаменитым поэтом, стала на его ухаживания оказывать встречные знаки внимания, не решаясь выбрать между Мартыновым и Лермонтовым по вполне прагматическим соображениям: Мартынов богат, красив и уже отставной, но всего лишь майор, а Лермонтов – знаменитый поэт, но не богат, в немилости у царя, не дающего ему отставку, служит, да ещё на Кавказе, где всякое может случиться, и становиться молодой вдовой ей не хотелось. В результате, в конце июня Эмилия резко переменилась к Лермонтову, чем спровоцировала с его стороны поток обидных экспромтов и карикатур с портретным сходством на себя и Мартынова, порознь и вместе. В этом треугольнике завязался узел смертных обид и взаимной ненависти. В результате, не достался Эмилии ни тот, ни другой, а стала она, по супругу, Шан-Гирей, выйдя замуж (уже в 37 лет) за дальнего родственника Лермонтова, его троюродного брата. В таких выборах нет иного критерия, кроме любви!
Это была дуэль амбиций. Талант заявил, что не будет стрелять, назвав визави-дуэлиста дураком за никчёмность дуэли. Посредственность самоутвердилась, выстрелив в поэта. Тяжёлая пуля пробила оба лёгкие навылет, от чего Лермонтов мгновенно скончался. Как и на кончину Христа, немедленно разразилась долго собиравшаяся гроза, и само Небо оплакало гибель Поэта. Так на нём реализовался девиз рода Лермонтовых: "Sors mea Iesus" (Судьба моя Иисус). Его распростёртое тело омывали потоки слёз Небес, и Его истекающая кровь уходила в кавказскую землю...
Поэт давно творчески провидел такую картину:
«…Скажи им, что навылет в грудь
Я пулей ранен был…»
(стихотворение М. Ю. Лермонтова в конце 1840 года «Завещание»)
«…Знакомый труп лежал в долине той;
В его груди, дымясь, чернела рана,
И кровь лилась хладеющей струей.»
(стихотворение М.Ю. Лермонтова 1841 года «Сон»).
Последнее пророчество Лермонтова прозвучало буквально за час до его смерти и адресовалось дальней родственнице Лермонтова Кате Быховец (Е. Г. Быховец), напоминавшей ему любовь всей его жизни Вареньку Лопухину: "Кузина, душенька, счастливее этого часа не будет больше в моей жизни". После этой встречи с друзьями в Железноводске Лермонтов и его секундант Глебов выехали на дрожках к месту роковой дуэли...
Обезумевший от осознания содеянного Мартынов ускакал, крикнув только: "Прости, Мишель!", секундантов разогнал дождь, а тело Великого Поэта так и лежало под плачущим небом, пока за ним не прислали скорбную телегу… Был ли кто с ним, доподлинно неизвестно, хотя было много противоречивых свидетельств (в том числе от Васильчикова, секунданта Мартынова), а также фантазий, написанных через много десятилетий. Из последней версии В. Хачикова (ссылка 2), подтверждаемой анализом обстоятельств времени, места и последовательности событий в масштабах города, с телом, возможно, оставался на страже появившийся на выстрелы лесник Пыхальский, пока, в это же время (7 часов вечера), секундант Глебов докладывал коменданту о дуэли, а секундант Васильчиков распоряжался о перевозке мёртвого Лермонтова в пятигорскую квартиру (дом под соломенной крышей). Нельзя исключать, что возле тела появлялся также и некий инкогнито, заинтересованный в сокрытии следов (ружейной пули) своего преступления (убийства), о чём далее.
Вопреки негласным дуэльным правилам, врача на дуэли не было: или не ожидали смертельного исхода от глупой дуэли, или не пожелали лишнего свидетеля с профессиональным суждением о причине смерти. Во всяком случае, сам Лермонтов не собирался умирать, так как в этот же день купил, вместе с Монго, билеты на ванны в Железноводске на неделю вперёд.
Нелепая гибель! Грянул смертельный выстрел приятеля юности в окружении двух, по другим свидетельствам четырёх, друзей, участвовавших волею Рока в роли секундантов при дуэли (возможно, организованном убийстве Поэта). Все четверо участников (или шестеро) - наперсники по весёлому офицерскому времяпрепровождению в те шагреневые два месяца в Пятигорске, когда Лермонтов сочинял на друзей весёлые экспромты, эпиграммы и рисовал карикатуры – и вот результат: Мартынов вызвал его на дуэль, а другие подались в секунданты. Таланту не простилось… Не обошлось и без женщины...
Можно сказать, что Лермонтов пал жертвой общения. Условия лечения предполагали общение, и всё остальное располагало к развлечениям. Энергичный, остроумный, проницательно мудрый молодой поэт, искромётно разбрасывавший шутки-эпиграммы, меткие карикатурные рисунки, с узнаваемым портретным сходством, невольно вызывал неприязнь амбициозных и комплексующих посредственностей. Гениям трудно среди своих современников.
Сбылось пророчество самого Лермонтова по обстоятельствам собственной смерти в горах Кавказа (экспромт в том же, 1841 году):
«Винтовка пулю верную послала,
Свинцовая запела и пошла.
Она на грудь несч’астливца упала
И глубоко в неё вошла.
И забаюкала её, и заласкала,
Без просыпа, без мук страдальцу сон свела,
И возвратила то, что женщина отн’яла,
Что свадьба глупая взяла»
Оторопь берёт… Описаны обстоятельства до дуэли: и женщина (Эмилия), как причина вызова со стороны мечтающего о свадьбе с ней Мартынова, и мгновенная смерть поэта во время дуэли от рокового выстрела в грудь, и даже, весьма возможно, из винтовки (о чём далее).
Как во сне, Лермонтов пророчески увидел свою судьбу:
«С тех пор, как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка…
……………………………………………….
Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами.
…………………………………………………..
(стихотворение М. Ю. Лермонтова 1841 года «Пророк»)
И вновь реализовались его же слова на смерть Пушкина:
«Не мог щадить он нашей славы, не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку поднимал…».
Поэта убил коллективный «он», от царя до злопыхателей-ненавистников, приятелей, разъяренной обиженной женщины и, не исключается, наёмного убийцы-инкогнито под прикрытием дуэли, о чём далее.
Дуэлист, как и самоубийца, не заслуживает отпевания и креста на могиле. Гроб с телом Поэта несли к могиле на плечах сослуживцы-товарищи из четырех полков, в которых он служил: лейб-гвардии Гусарский, Нижегородский драгунский, Гродненский гусарский, Тенгинский пехотный. Так и похоронили не отпетого официальной церковью Лермонтова в Пятигорске на общем кладбище под плитой с надписью «Михаил». Потом, с высочайшего соизволения и стараниями бабушки, извлечённый из этой могилы гроб был перевезен в апреле 1842 года в Тарханы, где раб божий Михаил (Юрьевич Лермонтов) был отпет и упокоен (без открытия гроба) по полному православному чину. Так бабушка спасала душу любимого внука обрядом отпевания до истечения года со дня его смерти.
ФАКТЫ И РАССЛЕДОВАНИЕ
В смерти Лермонтова масса загадок. Они начались уже на этапе следствия, выявившего многих лиц, заинтересованных в сокрытии действительных обстоятельств дуэли. В Интернете сейчас много подробностей и о дуэли, и о последующем следствии (смотри ссылки ниже, особенно примечательна скрупулёзно собранными подробностями книга Вадима Александровича Хачикова, пятигорского краеведа и журналиста), но важна также их интерпретация в рамках непротиворечивой, по возможности, версии, подкреплённой мотивами совершения этого преступления.
Прежде всего, тело Лермонтов не было анатомически обследовано исполнявшим роль судмедэксперта ординарным лекарем Барклаем де Толли. В официальном протоколе есть только результаты внешнего осмотра с умозрительными заключениями насчёт происхождения пули (так и не найденной!), направлению раневого канала через ОБА ЛЁГКИЕ СНИЗУ ВВЕРХ (не удивительно ли? – выделено автором), а также положения тела Лермонтова относительно стрелявшего, записанных с письменных ответов на переданные заранее(!) вопросы следствия от весьма заинтересованных в сокрытии и потому сговорившихся, оставаясь на свободе(!), Мартынова и двух заявленных следствию секундантов, князя Васильчикова (у Мартынова) и корнета Глебова (у Лермонтова). Но было, возможно, больше свидетелей дуэли. Да и гроб при перезахоронении в Тарханах так и не открывали, вполне возможно потому, что это было условие Петербурга на перезахоронение в рамках действующего тогда высочайшего запрета на всякое упоминание о Лермонтове в течение 30 лет (!). Ведь так и не выстреливший ВО ВРЕМЯ дуэли поэт (он выстрелил в воздух уже после формального окончания дуэли, что допускается), ожидавший такого же выстрела в воздух от Мартынова, стоял, по всей логике размещения на дороге (см. далее), к Мартынову лицом и с поднятой вверх правой рукой, с пистолетом «дулом вверх» (из первых показаний секунданта Васильчикова), а левым боком - к возвышенности с караулкой (см. далее). Отнюдь не "правым боком, прикрывшись пистолетом", как записал, из согласованных "показаний" Мартынова и секундантов, Барклай де Толли. Неподвижное тело поэта, таким образом, было полностью открыто для выстрела со стороны левого бока, и, по факту, тяжёлая, видимо ружейная (винтовочная) пуля, вышедшая из нарезного ствола (следственный факт по характеру раневого канала!), пробила ОБА лёгкие навылет. Ни пистолет, ни рука не были задеты. Отсюда невольно напрашивается мысль, что был ещё один выстрел из нарезного ствола (от свидетеля-инкогнито дуэли) сбоку, сверху, издалека, с входом в левое плечо и выходом в подреберье правого бока. Весьма подозрительный лекарь, провинившийся ранее выдачей Лермонтову и Столыпину (Монго) сомнительных справок о состоянии здоровья, которые те использовали для своей задержки в Пятигорске вопреки приказу самого царя отправляться в Дагестан (под чеченские пули!), теперь, уже в качестве судмедэксперта, записал в протоколе о движении пули ровно наоборот: «снизу вверх», как будто Мартынов стрелял из положения лёжа. Возможно, записали именно так, чтобы объяснить отсутствие на суде ушедшей, в таком случае, вверх ПИСТОЛЕТНОЙ пули, которую, к слову, и не искали. Надо ещё учесть, что дуэль была совсем не там, где расположен сейчас (почти у самой дороги) обелиск, а в нескольких сотнях метров восточнее, ниже по склону и НА ДОРОГЕ в том месте «у подошвы горы Машухи» (из рапорта государю-императору), где рядом находилась так называемая "скала Перкальского" (отдельная от Машука возвышенность с караулкой лесника Перхальского, а это известное всем (для назначения дуэли) излюбленное место офицерских пикников). Выстрел мог быть произведен и оттуда, сверху, от караулки, в направлении дороги внизу, где неподвижно стоял Лермонтов левым боком к стрелявшему. А чтобы не появлялись подобные мысли впоследствии, место мемориала было сознательно выбрано в 1915 году подальше от этой возвышенности (т. н."скалы"), и поближе к НОВОЙ дороге из Пятигорска в Железноводск, в отличие от СТАРОЙ, заброшенной ныне, ДОРОГИ, на которой и произошла дуэль (это был логичный выбор участников дуэли ввиду сырой и дождливой погоды в тот день).
О молчании Мартынова уже было сказано. Все свидетели дуэли тоже молчали всю свою жизнь, и на то имелись основания:
- корнет Глебов и князь Васильчиков (этот только в конце жизни, когда других уже не было в живых, написал несколько противоречивых версий своих, изрядно путаных, мемуаров). Эти секунданты не иначе, как сознательно, создали, вопреки всем правилам, гарантированно смертоносные условия дуэли типа "на ходу", образовавшиеся от близкого разведения дуэлистов и обязательности трёх повторов (выстрелов), как будто заранее зная, что Лермонтов не должен был остаться в живых. Они были осуждены военным (не публичным!) судом весьма милостиво, как секунданты (заявленные самими подсудимыми, а других свидетелей и не искали!), и прощены, впоследствии, Николаем I;
- были скрыты от следствия (согласно мемуаров ТОЛЬКО Васильчикова) князь Сергей Трубецкой и Алексей Столыпин (дядя, уже один раз прощённый императором за предыдущую дуэль Лермонтова). А ведь многие считают, с подачи Васильчикова, что именно Столыпин громко подавал дуэлистам (а может, кому-то ещё, для синхронизации выстрелов?) команды «Раз-Два-Три!». По правилам дуэли "с места", когда подаются именно такие команды, выстрелы дуэлистов должны были быть между «два» и «три»), но не прозвучало НИЧЕГО, что, по правилам, означало (после команды "Три!") прекращение дуэли. Сам разнобой типов дуэли: намечавшейся НА ПОЛЯНЕ дуэли "на ходу" с тремя повторами и единственной командой "Сходитесь!" и фактически реализованной дуэли "с места" уже НА ДОРОГЕ (ввиду сырой погоды) с командой "Раз-Два-Три!", внесли невероятную путаницу для потомков относительно подававшихся команд от якобы неопытных секундантов ("мальчишек", по выражению Е.Г. Быховец), один из которых выдал ещё одну, непредусмотренную и оказавшуюся роковой, команду : "Стреляйте..!". Основную путаницу внёс в своих противоречивых воспоминаниях сам Васильчиков, единственный (для биографов Лермонтова) доживший свидетель дуэли после 30-летнего царского запрета на упоминание имени Лермонтова.
Целый ряд источников считает вероятным, что за поединком мог наблюдать ещё один «свидетель» (значит, «засветился», но был тщательно скрыт, почему?) - считавшийся заядлым дуэлянтом (что оспаривается В. Хачиковым), но, безусловно, опытный вояка, Руфин Иванович Дорохов, который годом ранее уже имел чудом разрешившуюся пред дуэльную ситуацию с Лермонтовым во время боевых действий Тенгинского полка. Такой опытный вояка вполне мог иметь хорошие снайперские навыки. Не ему ли предназначалось (вопреки всем правилам дуэли "с места"!) последнее (и роковое!) громкое восклицание Столыпина (по Васильчикову) или Глебова (как считают многие)): «Стреляйте, или я развожу дуэль!». Эмоциональная команда последовала от обозлённого интересанта дуэли, когда после его «счёта» никто из дуэлистов так и не выстрелил, а Лермонтов остался стоять на месте и ещё успел сказать, что он не стреляется из-за пустяков, и в этого дурака (Мартынова – авт.) тоже не будет стрелять. На команду "Стреляйте..." он разрядил свой пистолет в воздух, так как после счёта "Три!" справедливо посчитал дуэль ЗАКОНЧЕННОЙ.
Но не так, видимо, считал Мартынов. После команды "Стреляйте..." он (со слов Васильчикова же!) сделал несколько крупных шагов к барьеру (а это уже первоначально предполагавшийся вариант дуэли "на ходу") и сразу выстрелил (да ещё «по-французски», при горизонтальном положении плоскости пистолета) в сторону Лермонтова. Ну и задумаемся, о какой прицельности такого ПИСТОЛЕТНОГО выстрела здесь может идти речь, да такого, чтобы пуля наверняка поразила неподвижное тело, причём СНИЗУ вверх с ПРАВОГО бока, как "определило" следствие? Левой рукой он что ли стрелял? И лёжа?
Но, возможно, стрелял (уже смертельной пулей, навылет!) ещё кто-то, стрелявший слева сверху. Характерно проговорился в своих мемуарах основной поставщик сведений о деталях дуэли - секундант Васильчиков (цитата): "Мартынов быстрыми шагами подошёл к барьеру и выстрелил. Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперёд, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди раненые или ушибленные. Мы подбежали, в ПРАВОМ боку дымилась рана, в ЛЕВОМ – сочилась кровь...». Разве не говорит это наблюдение безусловного очевидца с места события о направлении движения пули: входное отверстие (левый бок) было малым (из него еле "сочилась кровь"), но выходное отверстие (правый бок) было разворочено (от хлеставшей крови "дымилась рана"), как от пули НА ИЗЛЁТЕ, что говорит о большом расстоянии до стрелявшего. И выстрел был именно сбоку, а не от стоявшего НАПРОТИВ Мартынова, так как поражённый пулей Лермонтов «не сделал движения ни взад, ни вперёд», как должен был бы сделать от фронтального выстрела Мартынова тяжёлой пистолетной пулей. После того, как убедились в смерти Лермонтова, Мартынов просто выстрелил в воздух (а не от барьера, по Васильчикову), чтобы в его пистолете не оставалась разоблачающая пуля.
Кстати, принадлежавшие Столыпину дуэльные пистолеты, как вещественные доказательства, были ИЗЪЯТЫ из уголовного дела именно самим Столыпиным, «как память о Лермонтове» (шитый белыми нитками предлог!), с попустительства (sic!) коменданта Пятигорска, подменившего их в суде другой парой. О реально участвовавших в дуэли пистолетах в следственном деле осталось лишь краткое общее описание, в котором даже нет обозначения, были те нарезными или гладкоствольными, а ведь смертельная пуля была нарезной, как точно определило следствие по ране навылет. Сама нарезная (ружейная) пуля, которая при стрельбе сверху вниз не могла улететь далеко, а вошла в землю, могла быть найдена и изъята убийцей, когда труп в течение продолжительного времени оставался без присмотра или с подельником-лесником. Аналоги именно такой пули сейчас составляют ограду обелиска.
Во всех событиях (и до, и после дуэли) так и ощущается обстановка заговора против неудобного для многих поэта. Было сделано немало для реализации нужной цепи событий: гарантированное убийство Лермонтова под прикрытием дуэли; проведение формального и предвзятого (одно утаение от суда пистолетов чего стоит!) следствия по «дуэли»; безнаказанное максимальное умолчание обо всех свидетелях; затемнение истинных обстоятельств дуэли и намеренная фальсификация оружия убийства; скорый военный (а не гражданский, более гласный и суровый) суд - и в итоге вынесение щадящих приговоров всем исполнителям. Причём, всё это совершалось в большом групповом сговоре военных, жандармских и судейских чинов, что наводит на мысль об исполнении всеми участниками драмы: и дуэли, и следствия, и суда некоей высочайшей (возможно, изреченной устно, намёком) воли. Служакам этого было достаточно. А пресловутый кинжал Мартынова, вызвавший спонтанную острую реплику Лермонтова, был лишь удобным предлогом для дуэльного варианта устранения опасного для престола вольнодумца руками его же приятелей и проштрафившихся перед царём офицеров с последующим тридцатилетним заметанием всех следов.
А были в судьбе Лермонтова предпосылки для такого предположения? Безусловно, были! Стихотворение «На смерть поэта» уже записало поэта Лермонтова в личные враги государя-императора, как одного из вольнодумных наследников декабристов, грозящих палачам судом и местью. Поручик лейб-гвардии Гусарского полка Лермонтов высочайшим повелением царя был переведен в феврале 1837 года из Петербурга на Кавказ, в Нижегородский драгунский полк, но хлопотами бабушки был «прощён» императором и возвращён в один из гвардейских полков (Гродненский гусарский) уже на территории России. Однако, после дуэли с де Барантом в 1840 году, Лермонтов был повторно сослан на Кавказскую военную линию в Тенгинский пехотный полк. Он отличился в Чечне, в крупном сражении, с большими жертвами с обеих сторон, при реке Валерик: выполнил опаснейшее задание, проявил «отличное мужество» и был представлен к ордену. Но, на ходатайство бабушки на высочайшее имя, ему был предоставлен всего лишь краткий отпуск в Петербург, а в награде отказано и запрашиваемой опальным поэтом отставки тоже не дадено. Поручику Лермонтову через некоторое время тем же высочайшим повелением снова предписывают в 48 часов покинуть Петербург и ехать на Кавказский театр боевых действий к дагестанской крепости Темир-Хан-Шурa. Обидно!
«Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ…».
(стихотворение М. Ю. Лермонтова 1841 года)
Поэта настойчиво отсылали найти свою смерть в горах воюющего Кавказа...
Ехали в карете с Алексеем Столыпиным-Монго, которому было такое же предписание. Случилась поломка недалеко от Пятигорска, в Георгиевске, и здесь в судьбу Лермонтова вмешался рок: Лермонтов уговорил (бросали монету) Столыпина, чтобы тот согласился ехать в Пятигорск (под предлогом необходимости лечения), где собралась, по дошедшим до них слухам, компания друзей и знакомцев. В Пятигорске Лермонтов подал рапорт о болезни, надеясь получить за время лечения желанную отставку. Оба, таким образом, проигнорировали волю государя-императора и как бы совершили дезертирство (но такое определение доказательно оспаривается краснодарским поэтом и журналистом Ю. Беличенко, который, по описаниям маршрута следования, утверждает, что они приехали уже из Дагестана). Им попустительствовал комендант Пятигорска, выдавший обоим разрешения на лечение минеральными ваннами на основании справки лекаря-ординатора Барклая де Толли.
Лермонтов пробыл в Пятигорске последние два месяца жизни. За это время, естественно, всё было доложено на высочайшее имя в Петербург, и прошло достаточно времени для получения, видимо негласного, предписания на этот случай властям на Кавказской линии. Гласно - Лермонтову было разрешено поправить здоровье, а негласно - видимо, был дан приказ отправить задержавшегося в Пятигорске поручика "по назначению" или, под благовидным предлогом, избавиться от опасного для династии вольнодумца, становившегося душой молодых поклонников декабристов, в том числе "Кружка шестнадцати" дворянской элиты, и, к тому же, подававшего молодёжи дурной пример игнорирования воли государя-императора. И нашлись исполнители с грехами перед властью, те же: комендант, лекарь, Столыпин-Монго, князь Трубецкой, Мартынов, Васильчиков (два последних за незаконные сделки с вином). Также могли быть использованы амбициозные авантюристы, например, периодически ходивший в статусе разжалованного офицера и отличавшийся клиническим безрассудством, к тому же обременённый карточными долгами, Руфин Дорохов. И произошло то, что произошло...
Высочайший мотив негласного устранения вольнодумца-поэта, при этом выглядевшего для общества, как дуэль, да ещё произошедшую, якобы, по инициативе самого убиенного, был реализован. Все концы постарались "спрятать в воду", и далее тридцать лет действовал николаевский запрет что-либо говорить о Лермонтове: что называется, лишить сущности и уничтожить саму память о нём. Это тоже, само по себе, одно из доказательств высочайшего заговора. Впоследствии этот тридцатилетний запрет породил массу противоречивых воспоминаний и мемуаров, как участников тех событий, так и примазавшихся к ним самолюбцев, чтобы потом упоминаться рядом с именем Великого Поэта, что максимально запутало обстоятельства дуэли и породило многочисленные версии смерти Лермонтова.
Только Виссарион Белинский, ещё в 1842 году, открыто написал: «Мы лишились в Лермонтове поэта, который по содержанию шагнул бы дальше Пушкина»!
Несчастная Россия так и не узнала всего потенциала одного из величайших своих гениев, а знает теперь только 26 лет жизни, 13 лет творчества, 25 поэм, в том числе «Маскарад», написанный в 22 года, 3 романа (2 не окончены) и фейерверк изумительных стихотворений, в том числе и на французском языке. Достаточно для венчания Михаила Юрьевича Лермонтова на почётное звание Классика русской литературы: и поэзии, и прозы!
Так случилось, что после пребывания в «доме под соломенной крышей» пришлось знакомиться с обелиском, символизирующим место дуэли, в ненастную погоду, похожую на небесные обстоятельства дуэли. Струи дождя на лице смешивались со слезами скорби и обиды от нелепости свершившейся безвременной смерти русского гения. К этому же располагает и символика мемориала, показывающая, что его авторы пытались донести до потомков истинные причины гибели Поэта: стела с изображением Лермонтова стоит в каре тяжёлых, не пистолетных, а именно ружейных, пуль, а по его углам - четыре фигуры нахохлившихся грифов с отвёрнутыми головами от изображённого на стеле Лермонтова .
Надпись на памятном камне:
«МЕСТО ДУЭЛИ М. Ю. ЛЕРМОНТОВА
15/27 июля 1841 года у подножия горы Машук состоялась дуэль М. Ю. Лермонтова с Н. С. Мартыновым, которая привела к гибели великого русского поэта. Памятник-обелиск работы скульптора Б. М. Микешина сооружён в 1915 году. Ограда вокруг памятника выполнена по проекту Л. А. Дитриха и В. В. Козлова»
Вокруг символики памятного места было много споров, ибо, как представляется, в его оформлении и в надписи к нему содержатся намёки и на истинное место дуэли, и на неблаговидную предательскую роль в ней гласных и негласных секундантов. Смотрите и думайте: аллегория грифов (стервятников смерти) с развёрнутыми к спине равнодушными головами; тяжёлые ружейные, а не пистолетные, пули в ограде; слова: «у подножия горы Машук», вместо короткого «здесь»; слова: «привела к гибели», как намёк на неожиданность такого исхода дуэли.
«Нет, веря в этом моей надежде, я жду лучшего будущего. Преодолев расстояние, я буду около вас силой воображения. Блуждая на другом берегу, я издали буду следить за вами, и если над вами разразится гроза, позовите меня - и я вернусь».
М. Ю. Лермонтов (перевод стихотворения на французском языке).
Так писал Поэт единственной любви своей жизни Вареньке Лопухиной.
Лермонтов возвращается к нам своей духовной силой в вековые годовщины своего рождения и смерти, совпадающие с вражескими нашествиями на Россию, чтобы поддержать дух защитников Родины и благословить их мощью своего таланта и предвидением Победы!
ВЕРСИЯ ГИБЕЛИ М.Ю. ЛЕРМОНТОВА
Посещение этих же мест осенью 2015 года вновь стимулировало интерес к лермонтовским вопросам. Особое значение имела книга Вадима Александровича Хачикова (см. ссылку 2) с автографом автора для кисловодского санатория "Заря", в котором довелось отдыхать с семьёй. Книга читается с возрастающим интересом и уникальна тем, что в ней скрупулёзно собраны и проанализированы на достоверность по объективным критериям (времени, места, известных природных явлений) все персоналии и события, имевшие отношение к Лермонтову в дни с 13 по 16 июля 1841 года в Пятигорске и в Железноводске: от вызова на дуэль до печальных похорон поэта.
Выше неоднократно упоминалось имя Руфина Ивановича Дорохова, как возможного прямого виновника смерти Лермонтова. В указанной книге нет такого вывода. Но добросовестное изложение всех событий и мнений вокруг этого имени позволяет сделать вывод, что это наиболее таинственная фигура в дальнем окружении Лермонтова, которая странным образом участвовала во всём: в предшествующих дуэли событиях; возможно, в самой дуэли, а также в следствии и в похоронах. Всё это позволяет выдвинуть ниже приводимую версию, о которой автор неоднократно намекал выше.
Биография Р.И. Дорохова поражает. Сын известного военачальника, отличившегося в войне 1812 года, он окончил пажеский корпус и имел бы блестящую карьеру, если бы не реальная безрассудность и необузданное поведение, что, хотя и сочеталось с безумной храбростью, но выталкивало его из общества. В 1820 году он был разжалован в рядовые за избиение в театре статского советника (гражданского генерала). Далее он служил 7 лет на Кавказе рядовым в Нижегородском полку. За храбрость был произведён вновь в прапорщики, потом награждён золотой саблей и произведен в поручики. В 1837 году вышел в отставку в чине штабс-капитана и жил в Москве. Здесь проявился ещё один его порок: фанатичный карточный игрок, он стал крупно играть и однажды ударил кинжалом нечестного, по его мнению, игрока, чуть не убив того. За это был в 1838 году вновь разжалован в рядовые и выслан в Кавказский корпус. Возможно, в Москве за ним остался крупный карточный долг, который, как долг чести, требует соответствующей компенсации и не имеет срока давности.
На этот раз его пути пересеклись с путями Лермонтова: они служили в одном полку, совместно участвовали в боевых действиях, и даже в 1840 году (за год до роковой дуэли) между ними тоже возникла пред дуэльная ситуация только из-за того, что пьяному Дорохову показался дерзким взгляд Лермонтова, который к тому же, по его мнению, мало пил и, трезвый, потешался над окружающими. Ситуация разрешилась чудом, как недоразумение со стороны Дорохова, не знавшего, что Лермонтов пил, но мало пьянел. Но это только подтвердило отрицательные черты Дорохова: несдержанность и горячность, "неукротимый нрав, который в нём проявлялся ни с того, ни с сего" (цитата), а также позывы выдавать желаемое за действительное, сочетаемого с хвастовством (например, приписывал себе 14 дуэлей, при реальных двух, и даже тяжёлую контузию головы и её ранение, что опровергал близкий ему Лев Пушкин). Тем не менее, по причине ранения он оказался летом 1841 года на лечении в Пятигорске одновременно с Лермонтовым. А в апреле этого же года Дорохов вновь был произведён в прапорщики с вручением Георгиевского солдатского креста за храбрость, и поэтому стал вхож в офицерские круги, в том числе, в круг карточных игроков у генеральши Мерлини, где собирались ненавистники Лермонтова. Естественно, были у Дорохова и достоинства: доверчивость, благородство, доброта, великодушие, смелость, отличавшаяся "холодностью и решительностью". Он писал стихи, дружил с Л. Пушкиным и другими литераторами. Однако остаётся фактом, что в мотивированной для него ситуации Дорохов психологически мог, "холодно и решительно" (цитата), и кинжалом ударить, и стрелять в человека, с которым только что пил, играл в карты, разговаривал.
А были у Дорохова мотивы стрелять в Лермонтова исподтишка?
Да, такие мотивы можно представить:
- погасить карточный долг чести: или ещё московский, или возникший уже в Пятигорске от карточной игры у генеральши Мерлини;
- обещание вернуть офицерские чины, повыше полученного в апреле прапорщика;
- реализовать не состоявшуюся год назад дуэль с Лермонтовым на основе новых обид от непризнания своих стишков и адресного остроумия по его поводу от Лермонтова.
На этих мотивах заинтересоваными личностями вполне мог быть использован против Лермонтова авантюрный характер Дорохова.
Есть ли улики против Дорохова?
Есть, только косвенные, но их немало, и все укладываются в одну версию: тайное присутствие на дуэли (засада) и выполнение заказа на убийство Лермонтова выстрелом из нарезного дальнобойного ружья (винтовки).
Не исключено, что знали об этом секундант Мартынова князь Васильчиков, сам Мартынов, а также Эмилия, упоминавшая вскользь это обстоятельство и как-то к тому же проговорившаяся о своей идее (её собственные воспоминания), что если бы она была мужчиной, то убила бы Лермонтова из-за угла. Кстати, она же на следующий день после похорон отплясывала, как ни в чём ни бывало, на балу у князя Голицина.
Васильчиков через 30 лет на прямой вопрос одного из биографов Лермонтова (П. А. Висковатов (Висковатый)) о присутствии Дорохова на дуэли ответил уклончиво: "Может быть и был...". Мартынов после своего выстрела подбежал к упавшему поэту и сказал: "Мишель, прости!". Почему "прости", если он жаждал дуэли и смертельного исхода для противника? Видимо, основания для угрызений совести у него действительно были, ведь он своей дуэлью, на которой так подозрительно настаивал, несмотря на все уговоры, фактически подставил неподвижного Лермонтова под пулю убийцы. Возможность такого снайперского выстрела экспериментально доказал фотограф Ланге, сделавший, в своё время, снимок места дуэли с возвышения ("Перкальской скалы"), от караулки. Значит, была всё-таки прямая видимость места дуэли сверху, на несколько сот шагов со снижением, а это дистанция прицельного выстрела из нарезного длинноствольного ружья (винтовки) с упора, например с подоконника караулки. Надо учесть, что во времена и дуэли, и фотографирования эта местность не была засажена лесом, как в более поздние времена. Возможно, знал и Глебов, кто, вопреки логике поведения секунданта Лермонтова, сделал вместе с ненавистником Лермонтова Васильчиковым, секундантом Мартынова, такие условия дуэли, типа "на ходу" (барьер всего 15 шагов, по 10 шагов на схождение, причём изначально предполагалось три выстрела, если не достигался результат ранее), из которой Лермонтову не удалось бы выйти живым, так как он сам и не думал стрелять "в этого дурака Мартынова" и всем заранее говорил об этом. Тот же Глебов советовал потом Мартынову: «Непременно и непрерывно требуй военного суда. Гражданский - тебя замучает». Видимо, угрызения совести заставляли Глебова, в его дальнейшей жизни, искать смерти, отказавшись от блестящей гражданской карьеры, светившей ему за воинские подвиги. Он снова и снова добровольно возвращался на Кавказ, где и погиб в бою в 1847 году.
Какие же есть косвенные улики?
Обращает на себя внимание удивительная активность Дорохова до и после дуэли. Дуэль, её время и место, была решена Лермонтовым и Мартыновым вечером 13 июля, а уже 14 июля Дорохов, не будучи секундантом, то есть по собственной инициативе (или направленный кем-то?!), просит у священника Павла Александровского, у которого квартировал, лошадь, чтобы «ехать к месту поединка» (воспоминания жены священника Варвары Николаевны, опубликованные через 44 года в журнале «Нива»). Зачем? Откуда узнал место дуэли? Не исключено, что в том самом кружке недоброжелателей Лермонтова у генеральши Мерлини, куда входили и Мартынов, и Васильчиков, и Эмилия. Итак, задание получено, и Дорохов отправляется верхом на место для рекогносцировки и, возможно, пристрелки длинноствольного нарезного ружья того же лесника, поляка Спыхальского, не жаловавшего русских офицеров.
Наступает роковой день 15 июля. Лермонтов в этот день был в Железноводске. Там его посетил поэт из Тифлиса М.В. Дмитриевский, с которым Лермонтов, а также Лев Пушкин, Катя Быховец, юнкер Бенкендорф, обедали в кофейне «У Рошке» в колонии Каррас. Поэт беседовал с друзьями спокойно, рассыпал комплименты Кате, один из которых обернулся последним его предвидением (см. выше).
А что же Дорохов? В день 15 июля тот как-то странно суетился, много передвигался по Пятигорску (от биографа Лермонтова П. Висковатова). Знавшие его люди говорили: «Что-нибудь да затевается недоброе, если Дорохов так суетится». Другие тоже свидетельствовали, что он бегает по Пятигорску и убеждает секундантов разъединить дуэлянтов по разным городам, пока не уляжется ссора. К такой, бросавшейся в глаза, назойливой активности можно относиться по-разному: или это было искреннее желание предотвратить дуэль и не участвовать в позорном деле убийства поэта; или прикрытие своего будущего участия в дуэльном событии этого дня. Но оба варианта предполагают наличие заговора. В конце дня он опять взял лошадь у отца Павла Александровского и вернул её уже глубоким вечером, но, по свидетельству жены священника, лошадь была незаморенной. Действительно, расстояние до караулки Перкальского небольшое. После смерти Лермонтова священник, со слов жены, пожалел, что дал ему лошадь: «Чувствую себя невольно виновным в этом случае, что дал лошадь. Без Дорохова это могло бы кончиться примирением, а он взялся за это дело и ПРИВЁЛ (выделено автором) к такому окончанию». Вечером Дорохов вновь проявил осведомлённость очевидца: он заявился верхом около 9 часов вечера к заболевшему (потерял сознание от переутомления) Александру Бенкендорфу, где собрались его друзья, и с видом отчаяния (опять прикрытие?!) объявил: «Вы знаете, господа, Лермонтов убит!». Это прозвучало, как заявление из первых рук! А ведь тело поэта привезли на его квартиру доверенные люди (Иван Вертюков – дворовый бабушки Лермонтова, Илья Козлов – человек Мартынова) только в 10 часов. Ранее 10-ти часов вечера в Пятигорске о смерти Лермонтова не знал никто, кроме участников дуэли и коменданта, которому доложил Глебов (около 7 вечера). Даже Л. Пушкин и другие друзья ещё ничего не знали. Так свидетельствовали присутствовавшие у А. Бенкендорфа братья Любим и Наркиз (Ивановичи) Тарасенко-Отрешковы, побывавшие на квартире Лермонтова до заявления Дорохова (5-6 близких людей, бывшие там, ничего не знали), а потом опять поехавшие туда же, чтобы убедиться, где узнали, что тело поэта привезли в 10 (zic!) вечера. Свидетельство это наиболее достоверное по двум причинам: оно было опубликовано через 30 лет, сразу после снятия царского запрета на публикации о Лермонтове (остальные – только через 40-50 лет), и людьми, никак не заинтересованными в искажении или сокрытии чего-либо относительно реальных событий. В отличие от тех же Васильчикова и Эмилии Шан-Гирей.
Дорохов привлёк к себе повышенное внимание и в день похорон Лермонтова. Все друзья покойного приняли живейшее участие, чтобы Лермонтов был похоронен, как христианин, с участием священника (свидетельство декабриста А. С. Гангеблова). Но священник (отец Василий Эрастов, люто ненавидевший Лермонтова) отказывал ему в христианском погребении, формально считая Лермонтова самоубийцей из-за вызова Мартынова на дуэль. Так вот, именно Дорохов накинулся на того чуть ли не с кулаками - «Дорохов горячился БОЛЬШЕ ВСЕХ (выделено автором), просил, грозил и, наконец, терпение его лопнуло: он, как буря, накинулся на бедного священника и непременно бы избил его, если б не был удержан кн. Васильчиковым, Л. Пушкиным, кн. Трубецким и др.». Почему такое экстраординарное поведение? Очень похоже на демонстрацию приязни к Лермонтову перед его друзьями (прикрытие). К тому же Дорохов отлично знал, что Лермонтов не самоубийца, а погиб от его подлой пули из засады. И Васильчиков озаботился, чтобы в психологическом запале Дорохов не проговорился об этом.
Мог ли Дорохов долго молчать, неся на душе такой грех, и не рассказать кому-либо всю правду? Думается, нет. И такой человек проявился! Сам Дорохов откровенно говорил с ним в Пятигорске о дуэли незадолго до своей гибели (январь 1852 года, через 11 лет после дуэли). Это был писатель А. Дружинин. Но содержание беседы не было опубликовано и даже кому-либо пересказано, ведь ещё действовал строгий царский запрет. Сам Дружинин лишь сказал: «Как ни хотелось бы и нам поделиться с публикою запасом сведений о службе Лермонтова на Кавказе – историею его кончины, рассказанной нам НА САМОМ ЕЁ ТЕАТРЕ (выделено автором) с большими подробностями, и - мы хорошо знаем, что для таких подробностей и сведений не пришло время».
Отсюда следуют выводы о достоверности этого свидетельства:
1. Оно самое «свежее», через 11 лет после дуэли.
2. На то время ещё действовал царский запрет на всякие упоминания имени Лермонтова, и были ещё живы участники дуэли, следствия и суда, для которых была бы выявлена вся неправедность решений, вынесенных самим царём по их лукавым показаниям. Поэтому не могло быть и речи о публикации, даже разговаривать об этом было опасно.
3. Значит, Дорохов реально был свидетелем дуэли (но инкогнито), если рассказывал всё «на самом театре», то есть на месте дуэли. И некоторые знали об этом (Мартынов наверняка, а Васильчиков, Эмилия, Глебов – эти даже проговаривались).
Р. И. Дорохов погиб в ущелье Кавказа, когда в схватке с горцами отряд, где он служил, был вырублен целиком.
ЭПИЛОГ
Гениям трудно в среде своих современников из-за существенной разницы в интеллекте и в размере мыслительного поля. Это трагедия каждого гения!
Мы и современники Лермонтова оцениваем его, естественно, по-разному. Ведь мы знаем, что он гений, а они не знали и могли только догадываться, если не давали себе воли неприязненного чувства в ответ на его нестандартное адресное остроумие. Много нажил Лермонтов врагов своими острыми стихами, адресными эпиграммами и узнаваемыми карикатурными рисунками. Тридцать лет действовал строгий запрет царя на всякие упоминания о Лермонтове, письменные и устные. За это время тайны последних дней жизни Лермонтова ушли, вместе со свидетелями, в могилы. Так царь постарался, не без умысла, говорящего о его собственной вине, насчёт надёжного их сокрытия. И только потом биографы Лермонтова (П. А. Висковатов, П. К. Мартьянов) начали собирать воспоминания оставшихся в живых (якобы) секундантов и (якобы) свидетелей предшествовавших событий, самой дуэли и последующего следствия. Поэтому так много противоречий и связанных с ними версий событий. А смерть Гения так и остаётся тайной, которую пытаются разгадать всё новые неравнодушные к Поэту исследователи. Все лермонтоведы, и профессиональные, и просто патриотические почитатели его Гения, ангажированы, естественно, своим временем: и царские, и советские, и нынешние. Неизменными остаются любовь и уважение к Великому русскому Поэту. Противоположное заслуживает только презрения.
ПОЧИТАНИЕ
Из стихов Александра Сергеевича Беличенко (Александр Белислав)
(http://www.stihi.ru/avtor/blslv и http://www.proza.ru/avtor/belas):
"На гибель М. Ю. Лермонтова" (сонет)
Свершается поток событий,
Ведущих к точке, где на страже Рок,
Что нашей жизни отмеряет срок,
Фиксируя момент убытий.
Судьба Поэта - цепь открытий
Тех истин, где пророчествам исток,
Талантов многочисленных росток
Обрёл от них в душе обитель.
Гора Машук, здесь место роковое,
Куда Поэта привела его судьба,
И вечным стало Имя дорогое.
Воздвигнут обелиск - почёт для тела...
Но для бессмертия осталось Дело,
Любовь народная и Память, на века!
"Круглые даты М. Ю. Лермонтова"
Годы жизни великого русского поэта Михаила Юрьевича Лермонтова: 15.10.1814-27.07.1841; Столетие рождения и смерти: 1914, 1941; двухсотлетие: 2014, 2041 - Россию посещает Он в дни круглых дат своей судьбины, где для России те причины, когда упоко’ится Он?
Провидец Лермонтов, как Демон,
Россию навещает так,
Что воевать к державным стенам
Приходит беспощадный враг:
Столетний Юбилей рожденья свой
Он наблюдает в Первой Мировой,
В Столетье гибели явившись нам,
Фашистский видит смертный ураган.
Уже настал и новый круглый срок –
Какое горе принесёт для нас,
С чем Провидение придёт СЕЙЧАС,
В борьбе за светлое всем дав урок?
Две сотни лет - беды маячит знак:
Всем русским угрожает злобный враг -
От Украины к нам нацизма мрак
С бандитом гонит многозвёздный стяг.
"200 лет М. Ю. Лермонтову"
Мятежный русский человек,
Взметён трагедией Поэта,
Навеки свой короткий век
Вписал в пример борьбы и света!
Духовный узник тёмных сил,
Открыл провидческий свой гений,
В строках и в мыслях утвердил
И стал кумиром поколений!
Комфорт душе - Его стихи,
Уму опора - размышленья,
Его года нам далеки,
Но чувств Его близки томленья!
Он видел мудрое в простом...
Свободу паруса и тучки
Воспел пронзительным пером...
Как вновь пришёл великий Пушкин!
Читаем все Его взахлёб,
И юные, и уж в сединах -
Начало гениальных проб,
Но Вечность ждёт в Его картинах!
В веках Он славен и любим -
Ушёл младой, но зрелый Гений,
Оставил радость встречи с ним
Для всех грядущих поколений!
Провидел Он свою судьбу,
Узнав в душе ту силу духа,
Что поднимает на борьбу,
Где славе - взлёт, судьбе - разруха...
"Поэтическая могила М. Ю. Лермонтова"
ПЕВЦУ ПЕЧАЛИ И ЛЮБВИ
В холмах, лесах усадьба есть…
Поэт там юный появился,
Природой и судьбой крестился,
Чтоб дух в бессмертие свой несть.
Провидел он свою судьбу,
Когда в полночном бельведере
В душевной байроновской вере
Измаял думу не одну.
Его в России всякий знает –
Талант, подстреленный на взлёте…
Но дух его в немом полёте
Мятежным Демоном витает!
Россию посещает он
В дни круглых дат своей судьбины…
Где для России те причины,
Когда упокоится он?
Над символической могилой,
Где прах поэта не лежит,
Заветный камень лишь стоит
С фамилией, всегда нам милой.
"М. Ю. Лермонтовъ"
Памятник "Певцу печали и любви" установлен к 100-летию (1914 год) со дня рождения М. Ю. Лермонтова в Подмосковье, усадьбе Середниково, где поэт провёл годы романтической юности (14-17 лет).
УСАДЬБА СЕРЕДНИКОВО
Старый наш дворянский быт
На холме дворцом стоит.
Классицизма красота
В окнах, стенах разлита,
Колоннадой окружён,
Глаз ласкает видом он.
И окрестная природа
Восхищает взор народа –
Озеро внизу лежит,
Нежно лес в него глядит,
А дворец, парящий выше,
Свежим воздухом их дышит.
Миша Лермонтов младой
Здесь взрослел душой живой.
Он впитал всю красоту,
Даже выразил мечту
Здесь лежать в покое вечном,
Рок провидя скоротечный…
ЦЕРКОВЬ АЛЕКСИЯ МОСКОВСКОГО
К церкви старой путь бежит,
Пыль веков на ней лежит,
Там живая старина,
К счастью, нам сохранена –
Намолённые иконы
Принимают душ поклоны,
Утешение несут,
Терпеливо чуда ждут.
Вяз дуплистый есть за нею,
Старостью пленит своею,
Бьёт колодец ключевой
Здесь водицею святой…
В ней и Лермонтов бывал
И в дупло то залезал…
Здесь впитал душой поэт
Русской славы вечный свет.
(Нынче нет уж вяза нам -
Летось ураган был там...)
ГОРОСКОП М.Ю.ЛЕРМОНТОВА. КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ.
(цитата Из гороскопа Нины Швырковой)
"Лето Лермонтов с бабушкой проводят в поместье Д. А. Столыпина в Середникове, которое славилось на всю округу. Екатерина Аркадьевна, хозяйка Середникова, дала Мише ключ от книжного шкафа его деда, Столыпина, и, начиная с этого вечера, ему открылась духовная жизнь передовых людей того времени: Пушкина, Рылеева, Полежаева, Байрона. Ранним утром Миша с тетрадкой в кармане исчезал в густой тени столыпинского парка.
Здесь впервые он влюбляется — в Катю Сушкову, которая была старше Лермонтова и обращалась с ним, как с мальчиком, а он-то считал себя уже юношей. Это было время интенсивного творческого развития. В своем дневнике он запишет: «Вдруг какой-то вихрь охватывает душу, и она загорается огнём, и все мысли тогда ложатся легко на бумагу — и я счастлив».
"... сей чудный пламень,
Всесожигающий огонь...
К чему ж разлуки первый звук
Меня заставил трепетать?
Он не предвестник первых мук,
Я не люблю! Зачем страдать!"
Дом Елизаветы Алексеевны Арсеньевой славился своим гостеприимством. На Рождество по вечерам кружили там в танце по блестящему паркету столыпинские, арсеньевские, верещагинские сыновья, дочки, внучки и племянники. Но центром его был, конечно, Миша Лермонтов, юный поэт, художник и музыкант, он был всех изобретательней и всех горячее в дружбе.
Пылкость чувств, внезапная влюбленность - как это характерно для соединения Венеры и Марса в секстиле к Урану!
"О Великих"
"Не сотвори себе кумира" -
Скрижаль, известная давно,
Но Гения, чья тронет лира,
Нам не восславить не дано!
Кисловодск (санаторий "Заря")-Пятигорск-Москва (Химки), май-сентябрь 2015 года.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:
1. Академия Наук СССР, Институт русской литературы (пушкинский дом),
М. Ю. ЛЕРМОНТОВ, Собрание сочинений в четырёх томах, Издательство Академии наук СССР, Москва-Ленинград, 1958
2. В.А. Хачиков, "Лермонтов. Роковое лето 1841 года", Пятигорск, 2013
3.http://discussiya.com/2013/01/04/lermontov-duel/
4. Сайты "Стихи.ру" (автор Александр Беличенко) и "Проза.ру" (автор Александр Белислав).