Док. № 24
27 мая 2011 г. д. Шуринка, беседа с Гуровой Пелагеей Николаевной, 1929 г. рождения. Беседу вели священник Александр Зленко, историки Леонид и Наталия Лопатины.
"Я сама из деревни Сибирск, что в трёх километрах отсюда. Той деревни сейчас нет. Я маленькая была и видела, как батя Сергий, придя из Дивинска, организовывал службу у нашего Герасимова Степана Матвеевича. Батя у него и жил. Я сама на моленьях не бывала, но видела, как все туда ходили, ходили не только старушки. А вот на всенощные, которые он организовывал, я ходила. Да и вся молодёжь у нас ходила на Троицу. Одевался он на службу во что-то длинное черное, только был ли на нём крест, не помню. Что у него было на голове, тоже не помню.
А вот, как он однажды приехал к нам на лошади с семенной картошкой, – это помню. Они были вдвоём с мужчиной. Мы с мамой купили два ведра, своя же – плохо росла. Где батька Сергий брал её, я не знаю. Может, сам выращивал, может, где купил. Только он сказал, чтобы мы её сажали глазками и окучивали два раза, а не один раз. Мы так с мамой и сделали. С тех двух ведер мы накопали 82 ведра. Случай этот был в войну, примерно в 1943 г.
Хотя мне было 14 лет, но я тогда уже работала за взрослую. Нас заставляли работать. И работали мы от тёмна до тёмна. Солнце всходит, а мы уже на работе, солнце село, мы пошли с работы. Я и клейтон крутила. Ох, тяжело это было делать.
Батя жил в Дивинске, а в нашу деревню приходил службу вести. Когда шёл по деревне, у него на плече что-то висело, может, сумка какая. В руке была палочка. Но он ходил ровной и твёрдой походкой. Но не думайте, что он милостыню просил. Никогда он не просил. Не скажешь, что он шибко уж старый. Ему было, я думаю, годов 60 или 65. Был седым. После войны он куда-то делся, я его уже не видела. Хорошо помню его слова, что, если нам в жизни трудно когда придётся, вспоминайте батьку Сергея, молитесь и поминайте, и тогда всё будет хорошо.
Мы и молились, вспоминали. А помогало ли кому, кто его знает, а мне помогает. Я не знаю, своё ли он имя тогда нам назвал или святого какого Сергея. Но если я его в молитвах прошу, он мне помогает. У меня сейчас ноги отнимаются, передвигаюсь, опираясь только на эту штуку, а раньше на табуретку. Молюсь и вспоминаю, живу и передвигаюсь, слава Богу.
Батя Сергей был высокого, как Вы, роста. А голос у него такой нежный был. Он никогда не ругался, голос не повышал. Если ребятишки что набедокурят, он их как-то почти ласково похлопывал по плечам со словами: «Господи, благослови! Господи, благослови!». Дети к нему очень хорошо относились.
Он хорошо пел божественные песни, рассказывал божественные стихи. Этим песням и стихам он научил всю нашу деревенскую молодежь. Поди, кто-то и сейчас их помнит. Правильно сказать, он научил песням девчонок из Дивинска, а они к нам приходили, мы от них и научились.
У нас в деревне все его помнят. Но кто сейчас остался в живых? Есть три сестры, но я не знаю, молились ли они с ним, ведь они такие матершинницы были, не дай Бог! У них самая старшая, – ох, и боевая была, – она такой и осталась. Все они до сих пор здоровые, только у младшей, Раи, операция была. Ей, как и мне, трудно. Но она хоть ходит, а я вот лежу. Батя Сергей ходил по деревням не один.
С ним всё время были тётя Маша Мигушова и Нюша Гулькина из Дивинска (они сестрами были).
Вместе с батей они крестили детей, отпевали покойников. Как батя крестил, я не видела. А сына моего баба Маша погружала. Я её попросила это сделать потому, что мой мальчик всё время плакал. Бати уже у нас не было. Тётя Маша неграмотная была, а молитвы все знала. Мне она молитвы сказывала, а я переписала. А сейчас я хорошо знаю только «Отче наш». Дочь купила мне Библию, я её как-то не могу читать. Мне тяжело, много не понимаю. Стану читать, а мне та-а-ак тяжело становится. Может, я грешная какая?
Знаете, я жизнь прожила, но за всю жизнь путёвого ничего не видела. Нас отец, Мурзайкин Николай Игнатьевич, пятерых бросил, ушёл к другой женщине в нашем же колхозе имени Восемнадцатого партсъезда. Четверо нас родились до войны, а пятый получился, когда он с фронта пришёл. Был председателем нашего колхоза. Мы думали: «Вот папка пришёл с войны, мы теперь будем жить хорошо». А он нам ещё одного брата добавил и ушёл. У той женщины своих двое было, от него она ещё троих родила. И все они оказались несчастными по жизни.
Ему-то мама глаза не поцарапала, а вот ей… Как-то мамы долго не было. Братишка в люльке уж весь изревелся некормленый. Кое-как я его укачала, и пошла маму искать. Она идёт мне навстречу бледная-пребледная и в крови. Я, говорит, убила её, наверное. Она, оказывается, взяла зуб от бороны и пошла к ней. Взяла её за волосы и давай хлестать. Какой-то мужчина её оттащил. А отец после этого навсегда ушёл от нас, сказал, что хоть белый свет увидит. Его из партии выкинули и с председателей сняли. Хорошо хоть на маму не доказал за то избиение.
А мама с тех пор сама не своя стала, сделалось что-то с ней. Мне приходилось часто искать её, то в поле уйдёт, потеряется, то ещё куда. Я и на коне ездила, и пешком ходила…. Так однажды и нашли её мёртвую. Все детки наши и были на мне, я же – старшая.Не знаю, как бы я без молитвы со всем этим справилась. Я и сейчас без молитвы не лягу спать. Всегда поминаю батю Сергея. Вот и считайте сами, помогает он мне или не помогает. Но я замечаю, что мне на душе легче становится, как батю о чём-то попрошу.У меня и у самой четверо родилось. Сам-то умер, всё на моих плечах. Без молитвы я бы с ума сошла. Верю! Держу веру в своей душе. Вера меня и спасала".
Док. № 25
27 мая 2011 г., с. Красное, беседа с Жеребцовой Анной Захаровной, 1929 г. рождения. Беседу вели священник Александр Зленко, историки Леонид и Наталия Лопатины.
"Про отца Сергия, что вы спрашиваете, я ничего не знаю, не помню такого. А вот церковь до её закрытия помню. Она такая красивая была. Потом решили её закрыть, ходили по домам подписи собирали. Кто-то и подписывал. А мой отец не подписал, сказал, что не он её строил, ни ему её и разрушать. Да что толку-то в его неподписании! Церковь-то всё равно закрыли. Хотя люди и сопротивлялись: собирались группами, стояли, смотрели, как иконы топтали ногами и жгли их. Люди молились и плакали. А папу взяли на фронт и там убили. Мама одна с нами осталась, работала в колхозе, как конь.
В нашем селе было три колхоза: «Восход», «1 Мая» и «Ключевая». Рядом был колхоз «Рязань», «Красный огород». Сначала люди недовольны колхозом были, силой же загоняли, палочки получали , работали бесплатно, ничего на трудодень не получали. В 50-е годы стали деньгами платить, лучше пошло, потом люди дома стали строить, а тут перестройка всё перестроила".
Док. № 26
27 мая 2011 г., с. Красное, беседа с Малыхиной Антониной Григорьевной, 1926 г. рождения. Беседу вели священник Александр Зленко, историки Леонид и Наталия Лопатины.
"Нет! Ничего про отца Сергия я не знаю. Не видела, не знаю, даже не слышала, хотя живу здесь всю жизнь".
Док. № 27
27 мая 2011 г., с. Красное, беседа с Балакиной Марией Михайловной, 1927 г. рождения. Беседу вели священник Александр Зленко, историки Леонид и Наталия Лопатины.
"Про такого, что вы спрашиваете, не помню. А вот, как нашу церковь закрывали, помню. Из неё клуб сделали. Но мы с подругами на танцы туда не ходили. Греха боялись! Как же можно в храме танцевать? Да и когда нам было танцевать. Работали, работали, никаких радостей! А тут ещё голод! Это как же так? В войну голода не было, а после войны мы голодовали.
Да ещё как голодовали! Уже не воевали, а ничего не было. Куда всё шло? Дадут 300 гр. хлеба на день, а что на них наработаешь. Мне тогда 12 лет было. Что вы? Какой детский труд запрещён? Мы работали, как взрослые, снопы вязали. Работали и те, кто младше меня был. Копна, например,возили.
Восьмилетних не было, но девятилетние были. Обуть нечего, босиком по стерне зажваривали. Ноги все в крови… По 2 тысячи снопов навязывали. Днём снопы вяжем, а ночью молотим да скирдуем. Вот и все танцы наши! На быках боронили. Сейчас имеем медальки – ветеран войны, ветеран труда. А что толку-то от них? 46 лет в этом колхозе проработала. Он у нас «Победой» назывался.
Ведь мы такой хлеб выращивали – зернышко к зёрнышку, блестит, цвет такой янтарный, глаз не оторвать, когда зерно ссыпаешь. Сейчас такого хлеба не увидишь! Столько много хлеба мы выращивали. На току его лопатишь, а у самих сердце радуется от его количества и красоты! Грузишь его, грузишь в машины, отправляешь…. Во время войны отправляешь и думаешь – только бы война скорее кончилась. Кончилась…. И что? Хлеб также отправляли и отправляли куда-то с концами, а сами голодали. Урожай-то хороший был. Вот вы мне скажите, почему сейчас-то такой хлеб не выращивают?
Война кончилась. Победу объявили… Кто плачет, кто… Бригадиры поехали, привезли нам к обеду на поле по четку.В церковь мы в молодости не ходили потому, что её закрыли. Да, нам и некогда было бы в неё ходить. И сейчас не ходим, хотя церковь восстановили. Ходим вот только в магазин".
Док. № 28
27 мая 2011 г., с. Красное, беседа с Устиновой Анной Михайловной, 1918 г. рождения. Беседу вели священник Александр Зленко, историки Леонид и Наталия Лопатины.
"Может быть, я этого человека и знала, но сейчас забыла. Мне всё-таки 93 года. Но, как ломали нашу церковь, я помню. Склад там сделали, потом клуб. Я ходила туда в кино.Кто потом крестил детей, отпевал покойников, я не знаю – бабушки, наверное".
Док. № 29
27 мая 2011 г., с. Красное, беседа с Новиковой Галиной Николаевной, 1958 г. рождения. Беседу вели священник Александр Зленко, историки Леонид и Наталия Лопатины.
"Я работаю бухгалтером при церкви с. Красное, кроме того, я – певчая. Об отце Сергии я знаю по рассказам бабы Веры, нашей большой молитвенницы. Она молилась и днём, и ночью, стоя на коленях. Бывало, придёшь к ней утром, чем помочь, и видишь, что она ещё и не ложилась, всё молилась. Она молилась за восстановление нашего храма. У нас говорят, что благодаря её молитвам храм и восстановили. Восстановил его отец Владимир Рассказов.
Она-то нас с мужем и возила к отцу Сергию на могилу. Я это место не запомнила, знаю, что где-то при въезде на кладбище. Могилу легко найти по большой берёзе. Бабы Веры уже нет, она с 1800 какого-то года рождения, умерла лет девять назад, хоронили её из нашего храма как раз в День Жён Мироносиц, похоронена в Ариничево.
Она нам говорила, что отец Сергий служил в нашем храме. Получается, он священником был. Как она его почитала, вы бы знали! Когда мы подошли к его могиле, она сказала только: «Здесь похоронен отец Сергий, он был священником». Баба Вера твёрдо говорила, что он был священником!"