На всем пути их преследовали поля, иногда мелькали леса и жилые строения, велись работы на дорогах. Машин почти не было. До Денвера ребята добрались за два дня и несколько часов. Если бы они ехали без ночевки, то на месте были бы на полдня раньше.
Им было весело. Они пили и курили. Машину вели только Джек и Скотт, а девчонки наслаждались ландшафтом и превращали эту поездку в комедийное шоу. На середине пути Крис предложила остановиться и размять ноги. Они бегали по полю, кричали, смеялись. Наверное, это и есть свобода.
- Крис, - тихо шепнул Скотт, когда повалил девчонку на траву. Она была настолько высокая, что их нельзя было разглядеть среди зарослей. - Я люблю тебя.
Крис подняла руку и посмотрела сквозь нее на солнце. Рука начала светиться. Девочка улыбнулась и потрепала парня по волосам.
- Эй, я ведь серьезно, - недовольно заявил тот, садясь на уже примятую траву.
- Я знаю, - ответила та, щурясь от солнечных лучей.
Скотт улыбнулся и тоже посмотрел на солнце. Они дети солнца. Они следуют за ним. Каждый день оно садилось на западе, и они пытались его догнать. В такие моменты они были самыми счастливыми людьми на земле.
Трава щекотала шею, ветер обдувал голые ноги, а розовые волосы разметались по земле. Крис выглядела такой счастливой, намного счастливее чем раньше.
- Хочу замедлить время. Остановить его. Этот момент должен длиться вечно, - прошептала девушка.
Скотт писал в тетради карандашом. Буквы получались неровные, почерк из-за этого становился еще неразборчивее. Он писал о солнце, о том, какой волшебный этот момент, о том, как Крис хочет замедлить время. Он писал о своих чувствах. Их радость была настолько детская, что и не верилось, через что им пришлось пройти ради этого. Ради того, чтобы остаться в живых и видеть все это.
Послышались крики Грейс, а затем и Джека. Как видимо, парень брызгался водой в девчонку из бутылки, проделав в крышке несколько дырочек. Они босиком бегали по мокрой от росы траве, мокрые листья и травинки клеились к их ступням, они скользили по земле, под ногтями была грязь, но они не обращали на это внимания. Ради этого стоило бросить все.
Грейс начала скользить, и в итоге оказалась на земле, сгибаясь пополам от смеха.
- Вот ты и попалась!
Мориган завизжала и попыталась отползти от Дейвидсона, но все попытки были тщетны. На нее вылили литровую бутылку воды. Она кричала, материлась и задыхалась от смеха. Друг поскользнулся на луже и теперь лежал рядом с ней.
Грязные, мокрые, но счастливые. Они чувствовали вкус жизни и хотели жить. Сейчас. Завтра. Всегда.
В Денвере было совсем мало развлечений. Несколько музеев, прогулочные улочки, бары и несколько клубов. Они ожидали увидеть нечто, что соответствовало повествованию Керуака, но они не учли один факт: с того времени прошло полвека. Джаз перестал играть на этих улицах, а Дин не бегал по ночам от Мерилу к Камилле. Под итог, кроме скуки этот город не навивал ничего.
Они сняли двухместный номер в каком-то дешевом мотеле, где вода в туалете смывалась через раз, а горячая вода была отключена круглосуточно.
- У нас есть деньги, но мы продолжаем жить в нищете, - разочарованно вздохнула Крис.
- Суть не в том, чтобы жить в дорогих отелях, а в том, чтобы понять, как жили они, - ответил Джек, заваливаясь на скрипящую кровать, а под местоимением они подразумевали бит-поколение. Крис просто смирилась и не стала спорить. Всё же все это затевалось не ради плавания в роскоши, а ради избавления от гнета родителей и осуществления мечты всей жизни.
Крис с Грейс спали на одной кровати, а Скотт с Джеком на другой. Парни дурачились и строили друг из друга геев.
- Давайте, целуйтесь! - кричали девчонки, когда Скотт обнимал Джека за талию. Их носы почти соприкасались. Они пытались не смеяться, но из этого ничего не выходило, их тела сотрясал глухой хохот.
- Иди к чёрту, пидр! -н е выдержал Скотт, засмеявшись еще сильнее.
- А кто меня ночью обнимал?
- Да ладно, будто тебе не понравилось.
Эти четверо не давали спать соседям, из-за чего на них часто поступали жалобы. Они затихали на несколько часов, а затем все начиналось с самого начала. Смех, крики. Кровати начинали скрипеть еще громче, когда они начинали на них прыгать. Все зашло слишком далеко, когда Скотт сломал ручку ванной двери и пришлось откручивать дверь перочинным ножиком, а обратно ее вставить никак не получалось. Пришлось валить из мотеля до того, как их заставили платить за ущерб. Они оставили деньги на столе, пока мужчина, обслуживающий новых постояльцев, ушел в туалет.
- И куда мы поедем? - спросила Грейс. В мотеле номер ребята снимали четыре дня. За это время дальше чем на пару кварталов они не продвигались.
- Роки-Маунтин парк. Национальный парк, состоящий из лесного массива и горных хребтов. Открыт 24 часа 365 дней в году. И мы едем туда, - ответил Скотт, когда Джек изучал бумажную карту, делая вид, что он что-то в ней смыслит.
Горные дороги в Роки-Маунтин простирались на 578 км. Национальный парк был пристанищем диких животных, из-за этого ночевать можно было исключительно в местах для кемпинга. Чем выше машина поднималась по дороге, тем холоднее становилось. Температура в горах поднималась максимум до 25 градусов, сейчас же, несмотря на полящее солнце, она не превышала 15.
- ТВОЮ МАТЬ! Я ВИЖУ БЕЛКУ! - заорала Грейс, чуть не пролив на себя остатки коньяка. Ее глаза стали больше раза в два, а на лице появилась улыбка. В Нью-Йорке увидеть белку, грызущую орех, было весьма проблематично. Здесь же они шли на полный контакт с природой.
Карта, которую им выдали при въезде, показывала все прелести парка. Ребята остановились в "Скалистых горах", за что отдали 35 долларов. Их отправили в кемпинг для палаток. Было весьма прозаично, так как те собирались ночевать в машине.
Добрались они до места назначения только под вечер, когда серб луны висел на темном небе и освещал дорогу. Единственными источниками освещения были костры и лунный свет. Ветер шатал деревья, которые столпились вокруг палаточного лагеря. Стало совсем холодно - температура опустилась до шести градусов.
Крис сидела в джинсах Грейс и пила теплое пиво. Пришлось его греть над огнем в походной кружке. С каждым глотком и веселой историей, рассказанной Скоттом, становилось теплее.
- Ми-и-и-илый, а что у тебя под сидением лежит? - наигранно мягко спросил Джек у друга, когда случайно наткнулся на что-то жесткое под передним сидением. Он искал зажигалку, выпавшую из кармана куртки.
- Милый?! Это, блин, мерзко звучит! - недовольно заявил Крамер, но всё же залез вперед и пошарил рукой.
Толкиен, Воннегуд, Гейман - да кого там только не было. Парни вытащили книг двадцать из-под двух сидений.
Ребята сидели в "спальной зоне", как называли девчонки багажник с задним сидением, и разбирали эту маленькую библиотеку. Костер на против машины грел их, а цикады играли красивую музыку ночи.
Крис начала читать "Хоббита".
- Бей посуду! Бей стекло!
Бей тарелки и бутылки!
Бильбо Торбинсу назло
Гни ножи, уродуй вилки!
Мы весь дом — кверху дном,
Стол, скамейки, табуретки!
А потом каждый гном
Швырь ему в постель объедки!... хором читали дети и смеялись.
На стоянке было всего палатки три-четыре, так что они никому не мешали. Становилось все темнее и темнее, пока темно-синее небо не превратилось в черное, а цикады совсем утихли. Ветки тихо потрескивали в огне. Костер почти угас. Они лежали на крыше машины и смотрели на звезды. В городе такого не увидишь.
- А что, если умершие люди становятся звездами и наблюдают за нами с небес? - тихо спросила Крис.
- Тогда почему звезды сгорают? - так же тихо задала вопрос Грейс.
- Потому что им больше не за кем наблюдать.
Джек грустно вздохнул и поднял руку к небу, желая докоснуться до звезд.
- Тогда она сейчас смотрит на нас. Как думаете, она улыбается? - грустно усмехнувшись, спросил Джек. Он говорил о своей матери, и все это понимали. Она умерла от лейкемии. Дейвидсону тогда было всего семь лет, и после этого отношения с отцом стали холодными. Мужчина, конечно, пытался это исправить, ведь он правда любил сына, но их увлечения, цели в жизни, да и взгляды на мир были слишком отличны друг от друга. Это была одна из причин, почему Джек сейчас здесь, а не в роскошных апартаментах.
- Думаю, да, - ответила Грейс и сжала руку Джека. Она не знала, что он чувствует, да и не хотела знать. Такую боль трудно пережить. Ведь почти каждый день он вспоминает, как врачи выводили из палаты маленького напуганного мальчика со слезами на глазах, когда приборы, подключенные к телу его матери, начали издавать протяжный писк.