Фарцовка -это вещь, и заработаешь и оденешься. А только все наши институтские фарцмены кончили плохо- кто спился в 35, а кто и сел . А срубить деньги по легкому мне понятно хотелось, но фарцовка как-то все же дурно пахла. Хотя оглядываясь назад , что можно сказать про это занятие- мелкооптовая торговля в разнос , да в Стамбуле любой подросток начинает с этого свою трудовую жизнь.
Бог с ней, с фарцовкой. Я с двумя однокашниками, кстати чеченцами из Грозного, поднялся более законным и менее криминальным способом. Все дело в том, что в период всеобщего обязательного изучения гениальной и бессмысленно-непонятной работы В.И.Ленина "Материализм и эмпириокритицизм ", в стране дефицитны были не только шмотки, но и стройматериалы. Небедные люди строили себе настоящие дачи, а не только щитовые домики в садоводческих участках на болотах. Силикатный кирпич для дач, который поставляла промышленность страны развитого чухче, мог разбить руками не только десантник дивизии ВДВ, но и раскрошить руками ребенок.
Так вот, наша троица нашла свой Клондайк- в Ломоносовском районе Ленинградской области стояли дровяные сараи, построенные в свое время с использованием кирпичей завода "Тарасовъ". Кирпичи с логотипом "Тарасовъ" можно было сбросить с многометровой высоты на булыжник и они со звоном отскакивали. Летом мы ехали не в стройотряды за длинным рублем, а в Ломоносовский район и брали подряды на разборку старых сараев, с самовывозом строительного мусора. Мы самовывозили под видом щебня замечательные кирпичи и продавали их в дачных кооперативах . Никакие гаишники никогда не останавливали машины с щебнем- кирпичи мы сверху забрасывали щебенкой, путевой лист выправляли за бутылку в нанявшем нас стройуправлении. Так, за одно лето мы зарабатывали тысяч по десять на нос.
Чеченцы, верные своему семейному клану отправляли деньги в Грозный и вообще были немногословны. Я купил за смешные деньги списанный ЗИМ и один слесарь- уникум сделал из этой развалины настоящий американский кар, даже снабдил его самодельным холодильником. Салон был обит настоящей кожей, за все это я заплатил мастеру 4000 , он не знал настоящей цены своего труда, а очень богатые люди старались купить иномарку или на худой конец "Волгу".
Мне хватило ума парковать машину в проходном дворе за несколько кварталов от института . Я ушел из дома и прикупил за опять же смешные деньги развалюху в Кавголово. За несколько тысяч мне сделали из этой избы теремок, протянули водопровод, канализацию и даже оборудовали сауну.
Я поселил в избушке одну старушенцию-куркулиху, которая представлялась соседям хозяйкой. Эта дама развела настоящее куркулье хозяйство, излишки шли на Токсовский рынок. Мое условие было простым- я должен был быть обеспечен яйцами, молочными продуктами, овощами и мясным, в моей половине должно быть прибрано и когда я дома, особенно с гостями , задача моей экономки заниматься хозяйством на своей половине. Надо сказать, что договор свято соблюдался, тем более, что после института я собирался покинуть страну и оставить дом этой пожилой леди.
Я ездил в институт, в машине оставлял вельветовые в рубчик джинсы и лайковую кожаную куртку, переодевался в мятые с пузырями на коленях брючата и ветровку- доспехи советского студента.
С девушками я знакомился в баре ресторана "Застолье". Эти девушки мечтали о карьере настоящих валютных проституток, но не отказывались и от пары коктейлей , загородной поездки на тачке с последующим купанием в сауне. Эти знакомства оставляли горькое послевкусие от выкуренных сигарет и выпитых скверных коктейлей. Медсестры были более чистоплотны, но встречи с ними напоминали о медицинских процедурах, вроде посещения отделения физиотерапии. Взрослые умные и тонкие женщины были мне тогда не по зубам..
В ноябре я возвращался из института, брел под проливным дождем к своей любимой теплой тачке . Все что я хотел- это добраться до своего бунгало , залезть в сауну и завалиться спать, кроме того надо было обдумать что предпринять нашей троице в плане очередной негоции. Мой одноклассник работал гаишником на Выборгской трассе и предложил доставить для фиников бутылок этак 100 водки с обменом на марки. Дело конечно криминальное, но очень заманчивое и я должен был просчитать все риски и резоны..
У памятника Мечникову, разглядывающему зловредных гонококков в микроскоп у выхода из нашего Сан-Гига миленькая студентка тихо дрожала под косым питерским дождем. На ней была какая-то совершенно легкая нейлоновая накидка, а надо знать, что в ноябре без хорошего плаща на улицу лучше не выходить. Я не стал долго говорить, а просто напялил на девчонку свой вполне приличный плащ и почти силой дотащил до ЗИМа. Включил двигатель, заработала печка, я медленно тронул. До Кавголово собственно даже и в ненастье ехать 20 минут. Я предложил девчонке открыть холодильник и взять бутерброд с курятиной, там же нашлась и бутылка лимонада. Девчонку звали Валя, и она была явно голодна.
В Кавголово я сразу затащил ее в сауну, сам пошел похлопотать на кухне и кинул в предбанник теплый халат , впрочем пропахший сигаретами и польскими духами.
Мы сидели на кухне, ели парниковые огурцы с густой настоящей сметаной, жареного цыпленка с картошкой и хлопнули чисто символически по стаканчику болгарского сухого. Валя училась на первом курсе, приехала из Псковской области. Родители вообще перестали ей присылать деньги, она существовала, нет выживала на стипендию в 40 рублей.
Конечно, я был юнец 20 лет, но из рассказов дяди понимал какая жена меня ждет в Америке. А если учесть , что дядя бездетен и всерьез собирался дать мне долю в его фирме по производству сантехнического оборудования , вероятность, что меня облапошит американская мегера была велика.
Валя была пожалуй красавица. Невысокая, точеная фигурка , длинные ноги. Голубые глазки, немодная, но милая челка, русые волосы. Выговор девушки был правильный, но она часто сбивалась на деепричастные обороты прошедшего времени, столь обычные у псковитян- "сделавши", "сказавши". Девчонка дрожала и была уверена, что ей придется сейчас расстаться с девственностью, вот дурочка. Я уложил ее спать одну в отдельной комнате и залез наконец в сауну. Я подумал- вот она "tabula rasa", вот он "Пигмалион". Девчонку надо воспитывать и в первую очередь обучить английскому, а может и хорошим манерам.
Утром мы поехали в комиссионку у Фрунзенского универмага и прилично одели мою новую пассию. В ее глазах по-прежнему читался немой вопрос- "Когда платить?"
Мы сидели в гриль- баре отеля "Невские берега" и я наконец объяснился с Валечкой. Я описал ей ее перспективы здесь, напомнил про пьющих родителей, которые не высылали дочке ни гроша и предложил уехать со мной далеко , очень далеко, на другую планету где говорят на английском и где диплом нашего "Сан-Гига" мы просто повесим в офисе на стенку в рамочке. А пока- пока театры и гриль-бары, будем веселиться пока молоды.
Валя ходила на курсы английского и на всякий случай училась правильному русскому выговору на театральных постановках, на которые я регулярно ее приглашал. Деньги у меня по-прежнему были- я продолжал крутиться как мог- мы нашли не жалкий сарай, а целое складское помещение прямо в центре Ломоносова, опять же крутились и с криминальной продажей водки. Конечно, через некоторое время случилось и это, но без насилия и принуждения. Все шло отлично, мы думали тихо расписаться перед самым отъездом в Штаты- меня обязаны были выпустить к родному дяде, кроме того он устанавливал сантехнику каким-то советским небожителям, как тогда говорили все было схвачено.
В прекрасный майский день я в перерыве между лекциями забрел на институтский стадион, чтобы немного посидеть под жалким гриппозным питерским солнышком. В дальнем углу сидела моя Валечка с каким-то идиотом -сокурсником, они пили пиво, парень нес какую-то дешевую похабщину, Валя визгливо смеялась и щебетала псковскими деепричастиями. Они не целовались, но им было хорошо вдвоем.
А в Америке я женился на аргентинке и поверьте людей более спокойных, интеллигентных и порядочных, чем жители Буэнос-Айреса я больше никогда не встречал.