- Сестра, знаешь ли ты, кого привезла в нашу обитель? – голос Идана был мягким, но это не могло обмануть Студенику, которая знала Главу Круга далеко не первый год. Именно так начинались все разговоры, которые сулили всем членам Общины большие неприятности. Вкрадчивая, даже немного ироничная интонация, внимательный взгляд кошачьих глаз, легкая и не предвещающая ничего хорошего улыбка на тонких губах. Когда Идан начинал говорить так, можно было сразу готовиться к худшему.
Один из самых старых магов в Общине внешне вовсе не выглядел стариком. Темно-русые волосы спадали на его плечи мягкими волнами, обрамляя круглое и на вид очень добродушное лицо. Крупные черты лица и чуть приподнятые уголки губ могли бы сделать его душой любой компании. Но глаза выдавали мага. Холодные, черные, как угли, они смотрели властно, жестко и пристально, его взгляд казался колючим, и от него нельзя было спрятаться.
Они находились в Вечевом зале, где обычно собирались все члены Круга. Но сейчас деревянные скамьи и импровизированный помост в центре амфитеатра пустовали. Идан предпочел сесть напротив Студеники, на скамью в первом ряду. И этот жест тоже не внушал ей спокойствия.
Когда семь дней назад, уже глубокой ночью, она постучала в высокие деревянные ворота неприступной крепости в черте города – обители Общины магов – ей и в голову не могло прийти, что она совершает что-то неправильное. Впрочем, тогда она думала только о том, как бы самой не упасть с лошади и не отпустить полумертвого мага, которого ей невероятным образом все-таки удалось усадить перед собой. Размышления о том, кто он, что произошло и как это вышло, она оставила на потом. На следующее утро из лекарского крыла ей принесли известие: раненый выжил, его жизни ничто не угрожает. На этом Студеника успокоилась и отправилась по своим делам.
Когда же неделю спустя она вернулась в обитель, выяснилось, что ее уже ждали.
- Нет, старейшина, - ответила Студеника спокойно, она пока не понимала, в чем ее обвиняли, поэтому старалась вести себя, как обычно. – Не было времени это выяснять, он мог погибнуть в любую минуту. К тому же, в темноте и… У него на шее был амулет. Иначе я бы его сюда не привезла.
- Разумеется, - одобрительно кивнул Идан, - нас слишком мало, и не прийти на помощь собрату было бы преступлением. И я нисколько не сомневаюсь, Студеника, что ты ревностно хранишь наши тайны и не позволила бы чужаку войти в стены обители, даже будь он в таком… гм… состоянии. Темнота – наш лучший союзник, но иногда она бывает врагом. Ведь при свете дня ты вряд ли могла спутать знак нашей Общины с тем, который носит на шее этот маг.
С этими словами Идан вынул из внутреннего кармана амулет из желтого металла на длинной цепочке. Зрачки Студеники расширились.
- Старейшина, ты забрал у него амулет? Но это ведь…
- Я посчитал это допустимым, - перебил ее Глава Круга, - ему эта безделушка сейчас без надобности, все равно он до сих пор не пришел в себя. И это всего-навсего знак, а не артефакт. Да еще такой знак, взгляни.
Нужды вглядываться не было, она итак видела, что вместо трех переплетенных между собой колец, на цепочке висели только два. Знак ренегатов – как его за глаза называли члены Общины. Знак миссионеров – еще одно презрительное обозначение. Она же предпочитала называть этот талисман Знаком Свободных – такой символ носили на шее маги, которые уходили в вольное плавание, не желая иметь никаких дел ни с Кругом, ни с остальными собратьями. Собственно, ничего плохого она в этом не видела. Рано или поздно любой талантливый и сильный чернокнижник, лекарь или волхв ощущал потребность развивать свое искусство дальше. Но Община не давала этого делать, она ограничивала своих братьев и сестер жесткими законами, освободиться от которых можно было только одним способом – уйти. И они уходили. Некоторые – в леса, где жили уединенно или со своими учениками, некоторые – в людские поселения, где своим искусством зарабатывали себе на хлеб.
Круг считал все это недостойным истинного мага. Хотя на самом деле многие понимали, что единственная причина, по которой главы Общины стараются всех держать в кулаке – это жажда власти. Если бы каждый мог развивать свои таланты без ограничений, Глава Круга менялся бы слишком часто, а это не очень нравилось тем, кто управлял обителью. Это тоже понимали многие. Другое дело, что уйти решались единицы.
В мире, где магия считалась злом и происками демонов, а Церковь веками убеждала людей в том, что все, причастные к этому искусству, продали свои души тьме, жить поодиночке было слишком опасно. Люди, в большинстве своем, магов не любили и боялись. Правда, они не гнушались обращаться к ним за помощью, но и устраивать «суды праведников» по любому поводу были горазды. Община же давала защиту. Неприступные стены крепости, возведенной на высоком холме за городскими стенами, были надежным убежищем. Здесь обитало около полусотни чародеев, и нападать на такую армию, владеющую тайным искусством, не решился бы никто.
Горожане были более образованы, они предпочитали членов Общины уважать. Да и работа для толкового волшебника в городе и окрестностях всегда находилась. А найти его в толпе можно было без труда – как раз по амулету, который каждый из них носил на шее. Три сцепленных окружности символизировали триединство: верхняя – это Сила, две нижних Маг и Община.
Но свободные отказались и от этого символа. Их знак состоял только из двух окружностей: Маг и Сила.
Студеника молчала. Она знала, что ренегатам путь в обитель заказан, никто их здесь не ждал, и никто не стал бы им помогать. Но ее больше поразило не то, что она могла так ошибиться – старейшина только что нарушил строжайшее табу. Никто не имел право прикасаться к знаку другого собрата. Если, конечно, тот перед кончиной не передавал его своему ученику или кому-то еще. Магической силой этот предмет не обладал, но это было нечто вроде имени. Знак считался неприкосновенным и до смерти владельца, и после нее. А спасенный ею маг все еще дышал.
Идан задумчиво повертел в руках амулет, потом положил его на скамью рядом с собой и спросил:
- Тебе известно имя Ратмира Темного?
Вопрос был риторическим. Каждый член Общины и каждый Свободный знал это имя. Хотя бы потому, что Ратмир первым в истории покинул пределы обители.
- Долгое время о нем не было никаких известий. Кто-то даже считал, что он погиб, - продолжил старейшина, - но, как оказалось, до недавнего времени ренегат спокойно жил всего в пятидесяти верстах отсюда.
Он выжидающе посмотрела на Студенику, словно это что-то должно было ей объяснить. Она пожала плечами.
- Его убили несколько дней назад, - сухо добавил Идан. Сказано это было как бы невзначай, к слову, будто речь вовсе и не шла об убийстве мага. Ну разумеется, когда дело касалось Свободных, взгляды Общины становились куда более гибкими.
– Кто это сделал? – спросила Студеника.
– Пока неизвестно. Но поскольку Ратмир Темный давно уже не был другом Общины, мы должны были бы вздохнуть с облегчением. Если бы не одно «но»… что ты знаешь о Лесе семи братьев?
Студеника вздохнула. Привычка старейшины перескакивать с одной темы на другую и ничего не объяснять ее жутко раздражала. Она прикрыла глаза, вспомнив себя в ученичестве и ровно, монотонно, как по писаному, заговорила:
- Лес семи братьев – место Силы, где находятся семь неисчерпаемых Источников. Долгое время считалось, что это миф, потому что никто не мог их найти. До того момента, пока Ратмир Темный не покинул обитель, отправившись на их поиски. Дальше его следы теряются, но некоторые предполагают, что он нашел спящие Источники и сумел их разбудить.
Студеника подняла глаза на старейшину, тот улыбался, но взгляд оставался бесстрастным. Так же он, наверно, выносил бы и смертные приговоры, безразлично, спокойно, будто его здесь вообще не было.
- Верно, сестра. Ему удалось сделать то, что не удалось сделать многим из нас. Более того, - Идан поднял вверх указательный палец, - как сообщили наши братья, вернувшиеся из Леса сегодня утром, разбудить Источники никто не может, несмотря на то, что маг, наводивший защитные чары, уже мертв. Неслыханная дерзость! Ведь всем известно, что природные Источники не принадлежат никому из нас. Они принадлежат только Силе. И Кругу, разумеется, ибо мы служим Силе.
Женщина покачала головой. Искусству великого чародея можно было только позавидовать. Но все-таки она до сих пор не понимала, к чему ведет Глава Круга.
- Я верю, что ваше могущество простирается куда дальше, чем его, - учтиво сказала она, чтобы хоть что-нибудь сказать, - и рано или поздно вы сможете снять его заклятье и получить Силу Источников во всей полноте. Я хочу сказать, - быстро поправилась она, - Круг получит эту Силу...
Идан улыбнулся еще шире, и вот это ей уже совсем не понравилось. Сейчас старейшина был похож не на могущественного мага, а на ребенка, который едва сдерживается, чтобы не похвастаться очередной победой в уличной драке.
- Круг получит эту Силу, - сказал он, - и ты ему в этом поможешь, сестра.
- Я? – опешила Студеника. Такого поворота она никак не могла предугадать.
- Да, именно, - подтвердил старейшина. – Именно ты и никто другой.
- Но… - она попыталась подобрать слова, закашлялась, чувствуя, что в горле внезапно пересохло, - но что я могу сделать?
- Ты уже сделала. Маг, которого ты привезла в обитель – ученик Ратмира Темного. Только он теперь знает, как снять заклятие. И когда он очнется, ты убедишь его нам помочь.
Идан резко поднялся на ноги, едва не заставив женщину вздрогнуть. Она сдержалась и тоже встала. Не только потому, что этого требовал внутренний порядок Общины. Просто она не хотела, чтобы он смотрел на нее сверху вниз.
- Почему я, старейшина?.. Идан, почему? У нас ведь, - Студеника облизнула пересохшие губы, - есть много… мастеров… они смогут заставить его гораздо быстрее, чем я.
Под мастерами она подразумевала тех самых братьев, с которыми предпочитала вообще никогда не встречаться в узких коридорах. Она считала их безумцами, что, в общем, было не далеко от истины. Эти мастера умели причинять боль, более того, они любили это делать. Но, в конце концов, это не она виновата, что спасенный ею маг оказался учеником главного врага Общины! Это просто случайность, ошибка… Да, ей бы не хотелось слышать его крики, доносящиеся из подвала. Но то, чего хотел от нее Идан, было по меньшей мере унизительно. Студеника справедливо считала себя не последним магом в обители, хотя она и была достаточно молода. И старейшине она подчинялась, как и все, на этом и держалась Община. И все же… всему есть предел.
Старейшина только хмыкнул, прочитав всю гамму эмоций на ее лице, и посмотрел на женщину с такой жалостью, как смотрят на ребенка, едва открывшего магический талант. Так, словно ему требовалось объяснить этому самородку, что превращать в пепел каждого встречного – не лучшее применение, которое можно найти своим способностям.
- Сестра, - мягко сказал он, - мы ведь не животные. Простые люди в этом смысле пример не самый лучший. Да, они, конечно, пытают своих пленных, но зачем мы будем им подражать? К тому же, не будем забывать о твоих способностях. Ты можешь очаровать кого угодно. А если тебе удастся очаровать этого юношу, он расскажет тебе все, что мы хотим знать. И ему даже в голову не придет врать и выкручиваться. Нам нужна истина, сестра. А ее не всегда можно добиться под пытками. В конце концов, мы не знаем, чему учил его Темный, а в этом арсенале может быть нечто такое, что поможет ему убить себя еще до начала экзекуции. Мы не можем рисковать.
«Он никогда так не поступит», - промелькнула мысль у Студеники в голове. Если бы Идан видел его в ту ночь, он бы так не подумал. Жажда жизни в глазах молодого мага была такой сильной, что мощь самого могущественного Источника в мире меркла перед ней.
Но вслух она сказала:
- Моя магия очарования не распространяется на наших братьев и сестер, старейшина.
- Мне это известно, - сухо заметил Идан, на его лице появилась тень недовольства. Старейшина не привык, чтобы с ним спорили.
- Тогда…
- Тогда вспомни о том, что это не единственный твой дар. Магия, сестра, не может дать нам то, чего в нас нет. Она лишь усиливает наш внутренний потенциал. Надеюсь, ты помнишь об этом?
Студеника кивнула. Что ей оставалось? Глупо спорить с прописными истинами.
Идан оценивающе смотрел на нее, потом протянул руку и дотронулся до ее лица. Руки старейшины были холодными… нет, не так, холод льда ей неприятен не был. Они были холодны, как кожа змеи или ящерицы и так же проворно скользили по коже. И это прикосновение было отвратительным.
- Ты очень красива, сестра, - произнес он с какой-то странной интонацией, в которой звучала и тихая злость и что-то еще непонятное, - и тебе ничего не будет стоить сделать то, что требуется для нашего общего блага. Он потеряет дар речи, увидев тебя вновь. Знаешь, ведь говорят, что образ спасителя намертво впечатывается в сознание спасенного. Ты вызовешь у него доверие, заставишь его потерять голову. Разве тебе это трудно?
- А потом вы убьете его… - тихо сказала Студеника, упрямо глядя в пол. Разумеется, они его убьют. В этом случае никто и не посмотрит на какие-то там табу. Свободные тоже были частью магического рода. Но Община так не считала. О боги… Как же ей хотелось стряхнуть с себя эти омерзительные змеиные руки!
Впрочем, хотя бы такой эффект ее слова возымели. Идан резко отстранился от женщины, ничего не говоря, развернулся и направился к выходу из зала. Уже на пороге он остановился и бросил через плечо:
- Тебе сообщат, когда с ренегатом можно будет разговаривать.
Он говорил сухо, отрывисто, и так, будто всего предыдущего разговора просто не было. Студеника тяжело дышала, пытаясь унять поднимающуюся внутри ярость. По-прежнему не оборачиваясь, Идан ушел, тяжело хлопнув окованной железом дверью. И этот звук стал последним аргументом в их споре.
Женщина беспомощно опустилась на скамью.
Лучше бы она сбежала в ту ночь, когда в ней созрела решимость уйти и стать Свободной. Лучше бы этот проклятый ренегат умер по дороге. Лучше бы она послушалась умных советов и решила переждать буран в городе.
Студеника машинально взяла в руки амулет, который Идан так и оставил на скамье, оглянулась украдкой и спрятала его в потайной карман.
Лучше бы… а может, и нет.
Сухо хрустнула ветка, и Колдун остановился, напряженно вглядываясь во тьму, сгустившуюся между деревьев. Едва заметный под ее покровом, он стоял, спрятав руки в рукава дорожного плаща, и капюшон скрывал его лицо. Только карие глаза, в глубине которых горел красноватый огонек, выдавали чародея.
Ветка хрустнула вновь. Он не шевельнулся. Минуту спустя из-за густого ельника, оглядываясь, вышла девушка.
- Я боялась, что ты не придешь, - с облегчением выдохнула она, увидев Колдуна.
- Я пришел, - откликнулся он, не снимая капюшона, - зачем ты звала меня?
Даже в сумерках можно было заметить, как Чернава залилась румянцем под его пристальным взглядом.
- Хотела увидеть тебя.
- И только? – Колдун усмехнулся. – После всего, что услышала на ярмарке?
- Мне жаль…
- При чем тут ты? Кликуша могла выбрать для своего представления кого угодно. Ну а я подходил для этого лучше всего. Тебе просто не повезло оказаться рядом со мной в этот момент.
- Ты не понимаешь, - девушка печально покачала головой и, наконец, сделала шаг в его сторону, - то, о чем она говорила…
- О том, что я погублю твою душу?
Чернава кивнула.
Колдун вздохнул и закрыл глаза. Он знал, что этим все и кончится.
- В деревне говорят… - неуверенно заговорила Чернава.
- Я слышал, - перебил ее Колдун. Он выпростал руку из рукава, сорвал с нижней ветки дерева последний сухой листик и растер его в пальцах. – Думаю, это уже слишком.
- Меня не видели, когда я шла сюда, - зачем-то сказала девушка.
- Не сомневаюсь. Зачем тебе это? Ты хоть понимаешь, чем это может грозить мне?
- А мне?
Он перевел взгляд на Чернаву. В ее глазах горел странный огонек и это был не страх, а вызов.
- Ты глупая, безответственная девочка, - сказал он беззлобно.
Она только хмыкнула.
- А если бы я была другой, ты бы пришел?
- Хм, - Колдун прищурился и медленно начал обходить девушку кругом, словно хищник, наконец, настигший свою жертву. – Чего ты хочешь, Чернава?
- Ты знаешь, - она пожала плечами.
- Это невозможно.
- Почему? Ты уже связан с кем-то?
- Можно и так сказать.
- С кем?
Колдун остановился и устало потер виски. Ему не хотелось говорить об этом, тем более с Чернавой.
- Это не важно. И даже если бы это было не так, то мы все равно не могли бы…
- Почему? – в голосе девушки зазвучало упрямство, а глаза ее умоляли, умоляли его. И не поддаться искушению было так трудно!
- Потому что… - Колдун отвернулся от нее, сглотнул комок в горле и все-таки решился на подлость, - потому что ты хочешь видеть то, чего нет.
Он лгал и знал это. Голос не выдал его, прозвучав спокойно и равнодушно. Но Чернава поняла, что он лжет, и это привело ее в ярость.
- Ты просто боишься, - бросила она ему в спину.
- И тебе бы следовало, - парировал он.
- С какой стати?
- С такой, что это табу, Чернава. Обычный человек и… и маг, - Колдун запнулся на последнем слове, он отвык так себя называть. – Нас ничего не ждет. Я старше тебя на добрую сотню лет и проживу еще столько же, а ты нет. Я постоянно в дороге, меня может не быть рядом, когда очередная толпа праведников придет меня убивать, и они тебя растерзают. У меня нет дома, и у тебя его тоже не будет.
- Ну и что? – Колдун не видел ее, но знал, что она равнодушно повела плечами, произнося эти слова. Такой трогательный жест. – Плевать! Уйдем ото всех, сбежим, хоть прямо сейчас, хочешь?
Колдун, наконец, повернулся к ней лицом. Чернава смотрела ему в глаза – открыто, прямо и бесстрашно. Боги, как же она была красива! Сколько в ней было мужества, чистоты, невинности…
«Это ты погубил душу невинную…»
- Нет.
- Я так и знала, - кривая улыбка исказила лицо девушки.
Только женщина может так улыбаться, подумал он, когда отравленный клинок вонзается ей под ребра, только она может улыбаться так.
- Почему ты не хочешь понять? – тихо спросил он.
- А почему должна понимать? – голос Чернавы зазвенел от досады. – Я вижу, что происходит. И все это… мне не кажется, и ты знаешь, что это так. С той самой минуты на реке. Ведь я… мы предназначены друг другу судьбой! Разве этого недостаточно?
- Не достаточно, - жестко отрезал он, - это только тебе так кажется, что этого достаточно. Но есть и другое, и этого ты не знаешь и видеть не желаешь. Пойми наконец, что не все в мире происходит так, как ты этого хочешь! И тебе придется с этим смириться.
- Нет, все происходит так, как хочешь ты, верно? – вскинулась девушка.
И Колдун замер, словно она дала ему пощечину.
… Другие глаза, другое место, другое время. Погоня все ближе и ближе, и другая женщина лежит на снегу, провожая его тоскливым взглядом.
Почему они всегда так смотрят, когда уходишь от них? Почему не проклинают, не плачут, не швыряют камни в спину, а только смотрят таким вот, разъедающим душу взглядом?
«Выбор есть всегда, но он всегда твой, не так ли?..»
- Так будет лучше для всех.
Кому он это говорит? Чернаве? Или той, другой, что осталась лежать в снегу?
- Так будет лучше для тебя, - сказала девушка.
Она могла бы уйти. Просто развернуться и уйти, оставив его пожинать плоды своего эгоизма. Но Чернава не ушла. И это было хуже, потому что, оставив его, она была бы права, а оставшись, признала себя виноватой. И тогда Колдун решил уйти сам.
- Я сделаю так, как ты хочешь, - сказала Чернава ему в спину. – Я стану тенью и больше никогда не напомню тебе о своем существовании.
Он не ответил, только ускорил шаг.
- Но я не смирюсь…
Внезапно огромная черная птица с резким карканьем пронеслась прямо над его головой. Колдун инстинктивно пригнулся и обернулся назад.
- Чернава…
Но за его спиной стояла не Чернава.
Женщина с длинными белокурыми волосами и глазами цвета льда пристально смотрела на него. Ее глаза подернулись пленкой от невыносимой боли. Она подняла руку и вытянула палец в сторону удаляющейся фигурки черноволосой девушки. Колдун увидел, как с кончика пальца сорвалась темно-красная густая капля крови, она упала на ковер из мягкого мха и разбилась. И как только это произошло, земля вокруг начала стремительно покрываться отвратительной бурой коркой. Короста расползалась по лесу, поглощая деревья, и, как лесной пожар, настигала Чернаву, которая все шла и шла вперед, будто ничего не видела и не замечала.
- Нет! – закричал Колдун. – Уходи! Тебя не должно здесь быть!
Женщина рассмеялась каркающим смехом. И внезапно Колдун понял, что кожа ее вдруг сморщилась, а серые глаза стали ярко-синими.
- Убийца, предавший дважды! – плюнула Бажена ему в лицо. – Это ты! Это ты погубил душу невинную!
Кликуша мерзко расхохоталась, вытянула в сторону Колдуна скрюченные пальцы с птичьими когтями и бросилась на него. Он отпрянул назад.
И проснулся.