Робот Вертер. Здра - вствуй - те, де - ти! Этто я при - шел. А - а - а - а :)))
Вертер очень любил детей. Как дедушка Ленин. Он им страшные сказки рассказывал. Но они его все равно любили. Детям пофигу. А еще Вертер страдал. Уж страданул, так страданул. В основном он страдал, опять же, фигней, но эта фигня принесла ему всемирную известность.
Достоинство у произведения Гете одно, но оно единственное и неоспоримое. Это идеальный текст. Он льется как песня, перетекает из края в край как амброзия, как 300-летний коньяк по дну бокала. Если где-то и есть литературное совершенство, то вот оно, здесь, в этих полутора сотнях страниц. Хочется читать этого Вертера только вслух, растягивая гласные. Великий Гете и великая песнь его. Но я всегда говорил и буду повторять, что одного лишь идеального текста недостаточно, чтобы по достоинству занимать место среди великих мира сего. Может поэтому при упоминании о Гете мало кто вспоминает Вертера, а больше Мефистофеля.
Почему природа столь слепа и столь легкомысленно себя ведет, раздавая литературные таланты всяким там Вертерам. "Страдания юного Вертера" невообразимая тупость, коей не должно быть в природе. Это чуш, маразм, бред сумасшедшей истерички. Моему негодованию нет предела, я просто обязан кого-нибудь убить. Все это читаешь как заупокойную молитву и ждешь - когда же это все, наконец, кончится, принесут церковную кружку, получат свои 30 сребреников и отстанут. Многостраничный порожняк очень похож на вопли Анны Карениной с той мерзкой разницей, что скульба на сей раз поднята существом, выдающим самого себя за особь мужского пола.
Единственная мысль, не покидающая тебя на протяжении всего повествования - "когда же ты, падла, уже сдохнешь". Руки сами тянутся оказать Вертеру посильную помощь в его позерском труде, ибо у него самого эти руки растут буквально из задницы и он не в состоянии даже толково застрелиться. То, что он в итоге покончил с собой - выдумка Гете, ибо для таких Вертеров скулить и шантажировать всех своим суицидом - хлеб насущный. Но ни один в итоге так и не застрелился. Клоуну самое место на сцене. О, я умру! Кинжал вошел в мою нежную плоть и в жесточайших муках я покинул этот бренный мир. И все из-за того, что ты не любила меня. Слышишь? Если прослушала, то я повторю. Все. Я уже труп. Я умер. Сейчас закрою глаза. Я так страдал. Что, опять прослушала? И т.д. еще страниц сто- сто пятьдесят.
Нудное пустословие и однообразное кукареканье об одном и том же, вероятно, самому Гете показались непродаваемыми, поэтому для своего никчемного и бессмысленного героя он быстренько, ближе к концу, постарался поналепить хоть какой-то смысл. Проехался с его помощью по госслужбе (разумеется, службе на самом высшем уровне, ибо высокодуховность Вертера определяется принадлежностью к богатому и знатному роду) и присовокупил ни к селу ни к городу лирический перевод, якобы сделанный самим Вертером, вручив тем самым каждому филологическому тунеядцу этот прецедент в виде гордого флага над его теплым сортиром.
Маразм сюжета ужасает своей надуманностью и смешит возможной разнообразностью современных трактовок. Можно, например, разглядеть у Вертера зачатки готической субкультуры или посоветовать главным героям особенно не париться, забыть о страданиях и замутить легкий необременительный групповой секс. К твоей жене ходит влюбленный в нее чудак, а ты его не только жалеешь, но и выходишь всякий раз из комнаты, чтобы оставить их наедине. Подобные извращения просто-таки напрашиваются стать предметом изучения дядюшки Фрейда.
В результате - текст 6, сюжет 0, личность автора 0. Итого 2.
p.s. Вертер-робот, кстати, это очень верно. Он может стреляться хоть каждый день. Пока не истечет гарантийный срок.