Он и Она были счастливы.
У них был свой дом; пусть небольшой, не новый - но свой, росли два прекрасных сына. Они любили друг друга, и дом радовался вместе с ними, ведь здесь вырос и сам нынешний хозяин. Дом прекрасно помнил своих первых, главных хозяев, ведь они построили его с такой любовью. Каждый саман (блок из глины, воды и соломы, изготавливаемый вручную, вернее «вножную» - смесь топтали, вымешивая, босыми ногами) был сделан самими хозяевами. Деревянные полы тоже выстилал сам хозяин.
Когда большая семья выросла, и здесь стало тесно, рядом построили новый большой дом, семья перебралась туда. Дом грустил по былому шуму, смеху, даже по детским шалостям, когда малыши царапали его стены, рисовали на них…
Благо семья жила в этом же дворе, его любили и не стали разрушать, а когда Он женился, поселился после свадьбы здесь со своей женой.
Здесь впервые почувствовали молодые, что значит быть Мамой и Папой. Здесь впервые Он развернул одеяльце и с благоговением и нежностью прикоснулся к маленькой ручке сына: «Здравствуй, Малыш!»
Вскоре и дочка появилась на свет.
Были дни, когда с трудом дотягивали до зарплаты, когда не могли позволить себе ничего лишнего, но тяготы легко переносились – они были вместе, росли два прекрасных малыша.
Во дворе всегда было людно, шумно, особенно летом, когда к бабушке приезжали на каникулы внуки из других городов, двор - то был общий.
Взрослые порой уставали, а дети радовались – двор был большим, и им было вдоволь места для игры; в саду росли деревья, и они лазили по ним; фрукты, вкусную домашнюю клубнику, малину ели немытыми, прячась от мам…
Время шло.
Росли дети.
Дела пошли лучше.
Уже можно было позволить себе и новый дом, и дорогую машину, и деликатесы.
То ли с возрастом стал чувствительнее, то ли теперь проснулись настоящие, взрослые отцовские чувства, но у Него появилось страстное желание иметь маленького, все равно кого - сына или дочь, главное – такого крохотного, беззащитного, нежного малыша.
Почему так происходит, почему вдруг начинаешь «по-другому» любить маленьких деток? Не то, чтобы ты не любил их раньше - за своих сына и дочь он готов был на все, но теперь это еще более обостренное чувство. Может, пока молоды, нам самим еще столько всего хочется – встретиться с друзьями, отдохнуть, куда-то съездить, добиться успеха на работе…, что для малюток сил и времени остается не так много. А может жизненный опыт меняет приоритеты…
Не раз Он говорил об этом с Ней.
- Очень хочу малыша! Давай рискнем! – предлагал Он.
- Нет, что ты! Дети только подросли. Я не хочу. Лучше бы машину купил, я и курсы уже закончила.
Он подарил ей машину. Теперь Она лихо разъезжала по городу.
Прошло еще время. Он все так же ощущал прилив нежности, внутреннего трепета при одном воспоминании о детях, все так же мечтал о малыше.
- В старом доме - ни за что! Здесь не те условия, чтобы растить малыша, - говорила Она.
Теперь ей стали в тягость приезды гостей. Ей хотелось скорее переехать.
Дом слышал, и ему было обидно: «Здесь выросло столько человек, умных, красивых. Им никогда не было холодно, дискомфортно. Почему Она меня не любит?!»
Он купил новый дом, просторный, двухэтажный, сделали ремонт по последнему слову моды, обставили хорошей мебелью, переехали туда. Оба были рады безмерно, гордились своим новым жилищем.
Появилась домработница.
Хотя дети учились в старших классах, и в школу их не нужно было провожать, времени стало совсем мало, видимо, дел прибавилось: то кого-то встретить надо, кого-то проводить, то проведать, себе внимание уделить – благо, салонов в городе развелось на все вкусы, как грибов в лесу после теплого летнего дождя.
Когда разговор заходил о ребенке, Она пугалась - только что получила то, о чем так мечтала – шикарный дом, свободное время (дети подросли и не нужно тратить на них много времени), подруги рядом, салоны к услугам…
- И вдруг сейчас начнутся бессонные ночи, пеленки – распашонки! Прощай свобода!? Нет!
Человек очень увлеченный, преданный своей работе, Он часто задерживался допоздна, ездил в командировки, иногда брал Ее с собой, но это Ей было неинтересно.
Ей хотелось красивой жизни, чтобы муж был рядом, они вместе посещали друзей, рестораны, ездили отдыхать…
Бывало, приедет Он уставший с работы, а Она начинает сцену ревности либо скандал по поводу задержек на работе. Это стало повторяться все чаще и чаще.
Его командировки и задержки тоже.
Она тоже стала часто отсутствовать дома допоздна - при желании всегда можно найти место, где можно хорошо провести время.
Ведь при желании каждый может найти оправдание своим поступкам.
Постепенно между ними появилось отчуждение, их чувства стали выдыхаться. Даже мелкие недомолвки, разногласия стали оставлять осадок. Ей Его родные уже не казались такими близкими, она все реже бывала в том дворе, где прошли их первые счастливые годы. Его стал раздражать каждый ее жест, слово.
Как-то ночью она сорвалась:
- Можешь уходить! Нам без тебя будет лучше! Обойдемся! Ты что, думаешь, на тебе свет клином сошелся? Уходи!
Он был глубоко задет:
- Я тружусь с утра до ночи, ты имеешь все, что заблагорассудится, не работаешь, занимаешься, чем хочешь, и я для тебя плохой!?
И Он ушел, а через день сообщил, что уходит из семьи насовсем.
Несмотря на разногласия, это был «гром среди ясного неба» - совсем недавно все было по-другому. Он очень любил детей, выполнял все их прихоти, много работал, чтобы они имели все, что нужно, могли заниматься с хорошими репетиторами, поехать за границу для изучения иностранного языка.
- Как? Почему? Что я такого сделала? - думала она сквозь слезы.
Только теперь она ощутила, что может потерять Его и растерялась:
- Как мы будем жить? Я же в порыве сказала. Дети его так любят, как они переживут разрыв? Это невозможно!
Почему-то, сейчас шикарный дом казался тесным, а все в нем - бесцветным и ненужным. Все было красивым, но не грело.
И Ей вдруг очень захотелось, чтобы все это было сном, и они оказались в их старом добром доме.
Исправить положение было уже очень сложно. Он ушел к другой, первой, кто попался на пути.
Ночью мы с супругом ехали домой.
Было темно.
На повороте свет фар на мгновение выхватил из темноты фигуры: два подростка, он - высокий, худощавый, она - ему по плечо, прошли мимо. Лица я не успела различить. Тот, что повыше, держал руку на плече той, что ниже ростом, шел приобняв ее, как будто хотел защитить от темноты и всего, что могло скрываться за ней.
Он шел, слегка подавшись корпусом вперед. Меня пронзило острое ощущение незащищенности - она читалась в них, она сквозила и распространялась вокруг них. Фигуры всплыли неожиданно и исчезли так же быстро и неожиданно.
Машина завершила поворот, и мир вокруг погрузился в темноту.
Я не сразу поняла, почему у меня в сердце застрял комок щемящей тоски.
И только проехав какое-то расстояние, до моего сознания дошло – это шли Их дети.