Индуист
– А Родион наш уже на Донбассе. В украинской армии. Заметь, сам пошел, добровольно. – Индуист возвышается надо мной как молодое стройное дерево. И новость он произносит без эмоций, с бесконечной «деревянной отрешенностью».
– На Донбассе?! Еще и сам пошел, добровольцем?! – протянув руку, поворачиваю в свою сторону вентилятор, словно мне стало невыносимо душно от этой новости. Идиот – первое, что приходит в голову. Народ от военкоматовских повесток как от чумы бегает. А этот… помешанный на смерти.
– Вот, глянь, – Индуист поворачивает в мою сторону ноутбук. На экране фотография Родиона, он в натовском камуфляже, посреди лесополосы с тонкими и кривыми деревцами, рядом с ним стреляные гильзы (гильзы приличных размеров) – целая гора металла. Надпись под «фото»: «наш расчет поработал».
– Так это он… в артиллерии?
Индуист утвердительно кивает головой.
– Молодец, умничка! Прямо кастанедовский воин, – с ядовитой иронией говорю я. – Поливать дальнобойной артиллерией спальные районы Донецка… Нет, это в голове у меня не укладывается.
Индуист закрывает «окно» с фотографией. Появляется страничка Родиона в «фейсбуке».
– Почитай, что он тут пишет.
Читаю. «Дорогие мои, любимые, все получили…» Сообщение, видимо, волонтерам. Дальше идет благодарность за комплект носков, белья. Просьба достать какой-то прибор ночного видения, что-то еще достать. Ниже стихотворение от дочери любимому папочке, с общим смыслом – папа мой герой, победит всех врагов и вернется домой. А если папе станет грустно, я прилечу к нему. Тысячи поцелуев любимому папочке.
Фотографии дочек (их у Родиона, как выяснилось, две – и куда, идиот, полез, две дочери дома!) Еще ниже комментарии, довольно эмоциональные. Ахи, вздохи, «возвращайся невредимым», «наш герой», «наше солнышко»… И традиционное – «Слава Украине!» Какая-то экзальтированная дама с «ником» в виде трезубца в багровом пламени пишет: «Радичка, миленький, родненький, возвращайся, мы тебя любим…»
В общем, сплошная любовь. Как говорил лидер «Богородичного Центра» – я так вас всех люблю, что плачу и не могу остановиться… А действительно, если бы не «Слава Украине!», можно подумать, что Родион уехал не на войну, а вступил в какую-нибудь религиозную секту, наподобие «Богородичного Центра».
Я пробежал страничку до конца. Сплошная лирика. Такое впечатление, что человек отправился в увлекательный турпоход: «птички поют, сегодня встал и брился среди природы, отвык бриться обычной бритвой, порезался, долго текла кровь. На завтрак была гречка, привезенная волонтерами, тушенка… общаемся, все прекрасные ребята, кристально-чистые и честные, все патриоты – Слава Украине!..»
– Прочитал? – спрашивает Индуист. – Какие ассоциации.
– Не знаю, патетика сплошная. «Богородичный Центр» Береславского вспомнился.
– А мне все это театр напоминает, спектакль. Вот за что я и люблю Родиона; за то, что он мне всякий раз своими выходками и позами напоминает: жизнь – театр, в которой мы все играем свои роли. Я, например, Индуиста, – Индуист весело засмеялся и хлопнул меня по плечу:
– Побудь минут десять-пятнадцать в одиночестве, я быстро.
Индуист уходит, у него с кем-то встреча.
«Жизнь есть театр». Вот только у Родиона слишком уж кровавый театр получается. Возможно, все эти лирические «ахи-вздохи» на его странице – подсознательное желание не замечать кровавые пятна на сцене войны? Только сколько уже этих пятен.
Когда я последний раз видел его, вот здесь, на этой самой кухне – помнится, был тогда потрясен горящим «беркутом» в центре Киева. Наивный! После массового сожжения «сепаров» в Одессе, горящий на майдане «беркут» показался мне невинной детской шалостью. И соратники Родиона радостно писали на своих страничках о «жаренных колорадах» и о том, как они героически победили «пророссийскую сволочь» в Одессе. А потом был расстрел людей в Мариуполе, «горловская мадонна»… столько всего было!
Открылись более ранние записи, на странице Родиона. Тут совсем другой стиль. И большинство текстов на украинском. А сообщения из зоны боевых действий в основном на русском. Интересная метаморфоза.
Вот, Родионушка пишет про антимайдановский митинг у нас в городе. Запись сделана за несколько дней до 9 Мая (как раз после сожжения людей в Одессе): «Я бы их («сепаров») давил колесами своей машины, лично! Слава Украине!..» Сколько пафосной ненависти! А теперь: «утром встал, птички поют… любимые мои, дорогие.» А рядом гильзы от гаубицы, залпы которой смертоносней, чем любые колеса машины… Странно устроен человек.
Я отодвинул ноутбук, встал, прошелся по кухне, посмотрел в окно на раскаленную пыльную улицу. На дворе середина лета, обычная для этого времени жара «за тридцать». Я прошел в комнату, вышел на балкон. Покурил. Вернулся обратно в комнату. Идти на кухню не хотелось. Комната с балконом выходили на западную часть дома, солнце еще не успело проникнуть сюда, поэтому здесь сохранялась относительная прохлада, в отличие от кухни.
Я стоял и разглядывал плакаты с индуистскими богами – два плаката, напротив друг друга, в самом конце комнаты. На первом плакате был изображен синекожий, четырехрукий Вишну, творящий миры. Полубог возлежал в темно-синей пустоте Космоса. В одной руке он держал какой-то цветок, в другой – что-то похожее на жезл, в двух остальных руках – огромные раковины.
Из головы, или из сознания Вишну вылетали миры в виде бесчисленных непроницаемых шаров. Эти шары вызвали у меня ассоциацию с «пузырями сновидений». Термин, вычитанный на сайте «хакеров сновидения». А что, довольно точное определение – каждый сон, маленький пузырек осознания, миниатюрный мир со своим сюжетом и героями.
Другой плакат изображал Кришну. Угольно-черный Кришна играл на дудочке и пританцовывал. Больше на плакате ничего не было. Внезапно мне вспомнился день знакомства с Индуистом. Так ярко, живо! Он ведь тогда пришел к нам прямо из кришнаитского храма.
Было это в конце мая 93 года, на самом закате моей «рокерской» полосы жизни. Мы, разношерстная небольшая тусовка рокеров, обмывали наш записанный магнитофонный альбом (который, кстати, впоследствии пришлось переписывать заново). Дело было в одном просторном доме. Слово «коттедж» еще как-то не было распространено в обиходе, но это был именно коттедж – просторный двухэтажный дом с внушительной открытой террасой и декоративными античными колонами. Дом стоял на живописном берегу лимана, где спустя несколько лет и возникнет коттеджный поселок.
Какая-то юная «герла» предложила шикарный дом родителей (родители были где-то в отъезде) под презентацию (так называлась наша пьянка) магнитоальбома. Мы сидели на террасе, курили – все были изрядно пьяны. И вдруг, словно приведение, мираж, появляется высокий и худой человек, бритый наголо, с огромными бусами на шее и такими же огромными темными глазами. Он молча ставит среди нас тарелку с какими-то булочками и экзотическими шариками (они оказались из риса) и молча садится. Неловкая пауза. Некто пытается закусить шариками водку, ему говорят, что этого делать нельзя: какая-то священная пища. Кто-то добавляет, что еда индийская вся сладкая и под водку точно не пойдет.
Странный гость упорно молчит. Появляется хозяйка роскошного дома. Забрав у нас тарелку с «белыми шариками», она представляет нам гостя. Мол, это Руслан из индуистского храма. Ну, то есть, индуист. Так я впервые увидел Индуиста…
Сразу за плакатами с индуистскими богами растут два роскошных дерева – лимонное и пальма из семейства драцены. Деревья высокие, ухоженные: лимонное – раскидистое, коренастое, основательное такое дерево. Драцена напротив: тонкая, изящная с грациозно изогнутым, как бы в танце, стволом. У деревьев есть имена, они друзья и помощники хозяина квартиры. Индуист любит деревья. Но об этом я узнал много позже нашего знакомства.
Я перевел взгляд дальше. Сразу за «танцующей» драценой стоит небольшой невзрачный шкафчик, забитый эзотерической литературой, в основном посвященной теме медитации… «Медитация». С этим словом связана моя следующая встреча с Индуистом.
Прошло года полтора с той самой «презентации». Мои «эзотерические поиски и эксперименты» пребывали в самой активной фазе. Я уже общался с Хоббитом. В один из дней мы посетили с ним некого Руслана, большого практика буддийской медитации (со слов Хоббита). «Большим практиком» оказался Индуист.
Я узнал его сразу. По выразительным большим глазам и росту. Теперь у него на голове была обычная прическа, исчезли деревянные бусы вокруг шеи. Индуист выглядел как самый «нормальный» человек. Разве только рубашка на нем была чересчур яркая, «неформальная», как бы сшитая из множества пестрых лоскутков.
Индуист. Это кличка тогда же прилипла к нему намертво, как второе имя. Как ко мне в свое время прилипла кличка – поэт. И хоть я давным-давно не рифмую строчки, все равно, мои самые старые знакомые зовут меня по-прежнему – Поэт. Руслан не был против того, чтобы стать Индуистом. Но предупредил, что сейчас его интересует больше буддизм.
Мы сели общаться, и тут меня ждало жестокое разочарование. Руслан-Индуист оказался скучнейшим человеком. Ни одной своей мысли, ни капли личного опыта – о каком-то творчестве я вообще не говорю. Он читал нам конспекты – сплошные цитаты всевозможных гуру; как своих, местных, так и заморских. Ничего своего! Я был сильно разочарован. И это «мастер медитации»!
Индуист показался мне тогда и чрезвычайно черствым, сухим человеком, как все «книжники-фарисеи». У меня, буквально после нашей встречи, возникли проблемы в личной жизни, пришлось срочно искать место для ночлега. Индуист жил один, в однокомнатной квартире, остановиться у него на ночь был самый приемлемый вариант для меня. Мы опять пришли с Хоббитом. Но он наотрез отказался впустить нас к себе домой. Мол, у него медитационная практика. А мы все не так заряжены, «энергетически фоним». Помню, даже Хоббит удивился такой черствости.
После этого я не видел Индуиста больше десяти лет. И опять меня привел к нему Хоббит. Индуист жил уже совсем в другом месте (в котором живет и сейчас). Снова это была однокомнатная квартира, и в ней он проживал сам, один. Индуист встретил нас с распростертыми объятьями, он радовался нам, как ребенок. Я отметил, про себя, что он почти не изменился, так же высок и худощав – лицо, правда, чуть красноватое и припухшее, как бывает со сна, но на лице нет ни малейших признаков увядания или морщин.
Мы прошли на кухню, только тут я обратил внимание, что Руслан немного пьян. И точно, едва мы сели, как он извлек из холодильника начатую бутылку водки и закуску. «Мастер медитации» пьет – это казалось невозможным.
Поначалу общение было несколько сумбурным, бестолковым, пока не ушел Хоббит. После его ухода мы взяли еще одну бутылку, и я остался у Индуиста на ночь, по его просьбе. Впервые я полноценно пообщался с Русланом. Передо мной сидел нормальный, живой человек, а не ходячий цитатник всевозможных гуру. Помню, я еще с иронией подумал о том, что водка, оказывается, не только человека в свинью может превратить, но и наоборот – из «ходячего цитатника» сделать человека.
Индуист рассказал мне, что еще в прошлом году он зашел в полный тупик со своими духовными практиками, а полгода назад у него пошло прахом все – все, чем он жил и верил, все отнялось! И такая пустота, такая тоска! Он думал, что сойдет с ума, он в самом прямом смысле сидел и выл на своей кухне. Так он потянулся к бутылке. Алкоголь смягчил боль и дал возможность выговориться, выплеснуть из себя то, что копилось много лет. Индуист начал общаться с обычными людьми, общаться с жадностью, без разбора.
В тот вечер я многое узнал о прошлой жизни Руслана. В детстве он был слишком инфантильным, замкнутым ребенком. И в тоже время очень эмоциональным и впечатлительным. С детства он очень любит природу, особенно деревья. В юности хипповал, фанател с группы «The Doors» – мог целыми днями лежать и слушать ее записи.
В самом начале 90-х он увидел идущих по улице и танцующих кришнаитов. Тогда они были на пике популярности в нашем городе. Экзотический вид кришнаитов поразил впечатлительного Руслана. Так он оказался в храме. Дальше было погружение в богатейший многогранный индуистский пантеон. Потом буддизм…
Индуист стремительно пьянел, речь его становилась все более непонятной. Он поминал темную энергию Шакти, сыпал незнакомыми мне терминами; сказал, что теперь понимает происшедшее с ним. Боги дают ему новую роль на сцене вселенского театра. Он должен научиться быть живым, научиться деятельной любви к людям. Да, он понимает, что потратил столько лет зря, погружаясь в буддизм. В буддизме мало движения, любви, жизни.
Речь Индуиста стала совсем бессвязной. Внезапно он вскочил и тут же повалился на одно колено:
– О мать Кали! – закричал он и воздел руки к мутному потолку кухни. – О мать Кали! что со мной происходит, что ты со мной делаешь?!
Индуист едва не завалился на бок, он был «готов». Я приподнял его и помог дойти до кровати. «О мать Кали» – долго стояло у меня в ушах…
Да вот же она, Кали – плакат посреди комнаты, за лимонным деревом. Тройной образ богини. Верхний образ – Кали стоит на облаке: шестирукая, светлая, в светлом платье, рыжеволосая, в сопровождении льва. В руках богиня держит трезубец, нечто похожее на диск (он прямо вращается у нее на пальце), кувшин, раковину и нечто отдаленно напоминающее костяной нож. Ниже она же, но уже в традиционно индийском одеянии и с двумя руками восседает на большом красном цветке. Самый нижний образ наиболее знакомый и узнаваемый западному человеку. Ужасная «демоница» с высунутым красным языком, четырехрукая, (в одной руке отрубленная голова какого-то демона), танцует свой безумный танец смерти и разрушения.
Мои церковные знакомые, когда им надо «практическим примером и без лишней философии» подчеркнуть демонизм и идолопоклонство индуизма, как правило, приводят двух божеств – Кали и Ганешу (бога с головой слона, сидящего на «священной крысе»). Ну, и неизбежно вспоминается «вечный» Индиан Джонс с «Храмом судьбы», в котором жестокая индийская секта тугов (душителей) приносит жертвы ужасной Кали. И жрец богини, с безумными глазами кричит - «Кали ма».
Когда Индуист выкликнул имя Кали, я, естественно, подумал, что он доигрался со своими духовными экспериментами. Печальный конец, но всему есть предел. Одно дело медитация, другое - поклонение этой… А кому, «этой»? Кто она, что я о ней знаю?
Мы стали часто видеться с Индуистом. Однажды Руслан попросил меня что-нибудь рассказать о христианстве, выяснилось, что он совершенно ничего о нем не знает! Итогом моего «миссионерского просветительства» стало то, что из всего христианского пантеона Индуист усвоил только культ Богоматери. И даже выучил молитвенное обращение к ней: «Богородице, Дево, радуйся», которое с удовольствием читал. Культ Богоматери в сознании Руслана переплелся с причудливым индуистским пантеоном и неведомым мне образом связался с Кали. О, слышали бы мои православные знакомые наши разговоры на эту тему с Индуистом.
Прошел год, может, чуть больше, Индуист прикладывался к бутылке все чаще. Мы виделись все реже, во многом по причине того, что рядом с ним теперь было небезопасно находиться. Вокруг Индуиста закрутилась какая-то дьявольская карусель, но сам он был будто храним свыше. В него чуть ли не в упор стрелял из травматического пистолета человек, приехавший к его соседу, и не попал. Его ни с того ни с сего арестовывал целый взвод ОМОН-а, но вскоре отпускали, без каких либо объяснений. Несколько раз его грабили, но самые ценные вещи (это ноутбук, больше брать нечего) оставались.
Вскоре Индуист пропал. Полгода о нем не было ни слуху ни духу, но когда я увидел его вновь, это был совершенно другой человек. Ровный и спокойный, эмоционально невозмутимый и доброжелательный. Он напрочь завязал со своими пьянками, возобновил некоторые свои практики, но без прежнего фанатизма и фарисейства. Добавилось и кое-что новое, например, интерес к осознанным сновидениям, в которых он достиг кое-каких успехов. О том, что сделало его другим человеком, Индуист особенно не распространяется. Говорит только, что очнулся где-то в чистом поле, в совершенно незнакомом месте и тут все увидел и понял.
Кто или что помогло Индуисту выйти из смертельного тупика жизни? Может, алкоголь, изменив химический состав организма, смог толкнуть сознание в нужную сторону (счастливый случай из ста), а может, его вела богиня Кали? Но смотря на своего «воскресшего друга» я часто вспоминаю известную фразу: все, что нас не убивает, то нас делает сильней. И еще вспоминаю про Дух, который дышит там, где хочет.