Автор — Наталья Алексеевна ИСАЕВА (МАЛИНИНА), Страна: Российская Федерация, город Москва, Юго-Западный округ, Ясенево. http://vk.com/gladnessnatalie
Часть 1. Рыцарь по имени Слава
На столе вкусно дымился ароматный чай. Мне, основательно продрогшей на автобусной остановке, очень кстати пришлось гостеприимство одноклассницы Инны*.
— В десятом классе перед самым новым годом ты попала в больницу, а я без тебя всё-таки отправилась на школьный карнавал, — нарезая торт на кусочки, рассказывала хозяйка.
— Я помню. Это я тебе велела обязательно сходить туда. У тебя ведь был костюм Снежной Королевы. Мы вместе его шили.
— Ну вот я и пошла. И почему-то никого из наших друзей там не оказалось. Зато явились два моих недруга. Помнишь Сазонова и Рыбина? — задала мне вопрос Инна и, дождавшись моего утвердительного кивка, продолжила, — Они уже не учились в нашей школе, но их пропустили на праздник. Рыбин пригласил меня на танец, а я отказалась, потому что он показался мне нетрезвым. Ответила, что мне неудобно танцевать в длинном платье. Он отошёл, а я тут же про него забыла и с другим мальчиком танцевать пошла. Рыбин увидел меня, кружащуюся в танце, и обиделся, начал угрожать мне расправой. Желание танцевать у меня сразу пропало, я одиноко села у окошка, не зная, что предпринять. Сазонов и Рыбин уселись рядом. Сазонов выглядел абсолютно трезвым. И у меня появилась надежда, что всё обойдётся. Но нет! Сазонов угрожающе прошипел:
— Пойдёшь ты, Инна, сегодня домой… Пойдёшь…
Инна замолчала. По лицу вижу, что давнее происшествие навсегда врезалось ей не только в память. Испуг до сих пор живёт в ней. Помолчав, Инна продолжила:
— И я ударилась в панику, но стараюсь, чтобы они не догадались, что мне страшно. Как говорят? Трус проигрывает ещё до сражения? Молчу, словно их рядом нет. Сижу, погрузившись в тягостные размышления, как мне отсюда выбираться. Мы ведь тогда уже жили на самой отдалённой окраине города. И с нашей окраины на тот злополучный вечер не пришёл никто. И никого из моих поклонников поблизости не вижу. А папа... Если помнишь, отец всегда встречал меня после школьных вечеров и следовал за мной на некотором расстоянии, если я шла со сверстниками.
— Помню! Он подходил к нам, если мы с тобой шли вдвоём без провожатых! — подтвердила я слова подруги, вспомнив её улыбчивого, добродушного отца.
— Да. А в этот раз отец работал в вечернюю смену, так что я не могла ожидать его появления. А! Вот балда! — мыслями вся в прошлом, Инна внезапно оживает и словно увидев яркую вспышку света восклицает, всплеснув руками, — Точно! Балда! До меня только сейчас дошло, что я могла пожаловаться дежурившим на празднике учителям! Да просто попросить разрешение позвонить отцу на работу! И он спас бы меня! Примчался бы! Не понимаю, почему я тогда до этого не додумалась? Это же так просто! — потом Инна рассмеялась и сказала, — Судьба! Значит, так нужно было! Ну ладно. Слушай дальше. Я уже совсем отчаялась, как вдруг рядом оказался бывший ученик нашей школы Слава Иванов.
— Напомни мне, кто это, — спросила я Инну.
— Ну как же не ты помнишь? Слава дружил с Володей Козловым, которому ты нравилась. Не помнишь? Ну ладно. Так вот, Слава мне всегда казался добродушным верзилой и вызвал у меня симпатию. И вот теперь он появился на нашем вечере. И судя по всему слышал слова моих недругов. Присел неподалёку. Помолчал. А когда угроза в мой адрес раздалась в очередной раз, Слава скомандовал парням:
— Встали оба и ушли.
И вот, Сазонов и Рыбин, слывшие хулиганами и драчунами, после слов Славы послушно встали и ушли. Ну совсем как два робких ребёнка! Молча встали и ушли. И словно испарились. А Слава спросил меня:
— Можно, я провожу тебя сегодня домой?
Я радостно ответила:
— Да! Спасибо!
Мы не танцевали. Он не приглашал ни меня, ни других. И ко мне уже никто не пытался подходить с приглашениями. Слава весь вечер находился неподалёку от меня. Отходил лишь для того, чтобы поучаствовать в очередном розыгрыше призов. Неизменно выигрывал что-нибудь и тут же кому-нибудь дарил свой приз: школьнице или учительнице. А потом спросил меня:
— Что выиграть для тебя?
А у меня было ощущение, что сегодня я уже выиграла самый лучший приз – доблестного Рыцаря, а потому в ответ только улыбнулась.
Слава вновь отошёл от меня и через несколько минут вручил мне крошечную снегурочку из белой пластмассы и значок с Кремлём.
Когда вечер закончился, он сказал, что подождёт у дверей школы, пока я оденусь. По случаю карнавала для переодевания девочек была выделена учительская раздевалка, помещение без окон. Я переобулась, сняла корону, надела шубку с капюшоном и вышла. За стеклянными дверями школьного вестибюля плотным кольцом стояла толпа парней. Рыцаря среди них я не увидела и растерялась. Да что там растерялась! Испугалась! Остановилась, не решаясь открыть дверь. Увидев меня, парни расступились, словно по команде, освободив мне дорогу, и я увидела моего Рыцаря. Он был великолепен в своём простом строгом пальто, которое делало его ещё выше и выделяло среди всех. Таким красавчиком я его не видела прежде ни разу! Я прошествовала ему навстречу словно королева и заметила восхищённые взгляды мальчишек, направленные на меня. В тот миг мне показалось, что я готова идти за ним на край света. Я ощущала себя такой счастливой как никогда.
Слава взял из моих рук сумку с короной и туфлями, и мы двинулись прочь от школы по хорошо освещённым улицам. По краям дороги искрился свежевыпавший снег. Был безветренный декабрьский вечер. До сих пор помню своё состояние тихой радости. Было чувство, что я попала в сказку. Слава шёл рядом, уверенный и такой важный. В двух шагах от школы нам встретились мужчина и женщина, с которыми мой провожатый поздоровался. Мужчина воскликнул:
— Славка! Рано ты снегурок провожать начал.
«Почему это рано? — мысленно возмутилась я, — Парню уже семнадцать лет!» В мои пятнадцать Слава казался мне таким взрослым!
Мы шли с моим Рыцарем, и он удивлялся, почему меня до сих пор не знал. А я ответила:
— Потому что я — дикарка.
— Это как?
— Дома сижу, никуда не хожу.
— А почему дома сидишь?
— В институт готовлюсь...
— Инна! Гляди-ка! С ухажёром. Кто-то не из наших. Сейчас накостыляем! — раздались откуда-то сзади голоса. Это из переулка вышли несколько мальчишек с соседней улицы.
Я даже испугаться не успела, моему провожатому было достаточно только слегка повернуть голову в их сторону, и парни отстали от нас.
А потом мы встретили Рыбина. Он не узнал Славу, облаченного в красивое пальто, и обиженно заныл:
— Инна! Не пошла со мной танцевать!
Слава молча развернулся к нему лицом, и обиженный любитель алкоголя поспешно пролепетал:
— Я пошёл. Пошёл…
Загадочно улыбаясь, Инна умолкла. Казалось, она размышляет, рассказывать ли дальше. А я так увлеченно слушала её, что не сразу заметила крупного мужчину, появившегося в дверях кухни. Улыбающийся богатырь продолжил рассказ Инны:
— А на следующий день Инна пошла в магазин. На обочине стояла толпа нетрезвых парней. Один их них, судя по всему — предводитель, ругался на кого-то из них матом. Увидев девушку, все замолкли, но Инна увидела, что предводитель — её вчерашний Рыцарь. А Рыцарь готов был провалиться сквозь землю. Он загадал тогда стать достойным её и спасти, если потребуется. Забросил дворовых друзей, пошёл в вечернюю школу, потом учился в институте, а спустя время встретил её, ради которой и стремился стать человеком.
— Но она же всегда считала его хорошим человеком! — принялась защищать своего Рыцаря Инна. — Может быть, у него не было цели учиться. Не видел смысла в учёбе. Он был старшим сыном в многодетной семье. Это мне хорошо было о учёбе думать — одна у мамы с папой. А он после восьмого класса пошёл работать, чтобы помогать родителям растить братьев и сестёр. Он всегда был настоящим парнем. На пустом месте ничего не вырастет. А когда у человека есть цель, мечта, и он делает всё, что от него зависит, чтобы эта мечта сбылась, то мечта и сбывается.
— Давайте знакомиться, — широко улыбаясь мне, сказал мужчина. — Вячеслав, супруг Инны. Вячеслав Иванов!
— Доктор Иванов*! — многозначительно вставила Инна. — Мы встретились со Славой спустя много лет. Я оказалась его пациенткой в состоянии наркоза, а Слава — оперирующий меня хирург.
— Хорошо, что я не узнал её, а то и оперировать не смог бы.
— Пришёл и опять спас меня, — с восхищением и любовью глядя на мужа, произнесла Инна.
— Это ты меня спасла, — ласково посмотрев ей в глаза, возразил Вячеслав. — Заставила задуматься, куда иду, как живу и для чего живу.
Часть 2. Опоздание на четверть века
Гордость, которая опоздала на четверть века
Инна — не просто жена хирурга Славы Иванова. Эта тихая, милая женщина — довольно-таки известная поэтесса. Она смущается, когда на концертах её так и представляют: известная поэтесса Инна Соколкина. Приезжая задолго до выступления, она просит, чтобы её объявляли скромно: только имя, фамилию и ничего больше, безо всяких дополнительных пояснений, что написала, где и какие награды получила. Но ведущие концертов частенько то ли забывают о её просьбах, то ли игнорируют их, потому что Инна — в самом деле известная поэтесса. На концертах она бывает нечасто, потому что в молодости перенесла серьёзное заболевание и длительное лечение, но так и не смогла окончательно окрепнуть. О её болезненности мало кто знает, а Инна не любит распространяться о своих проблемах.
Вот и сегодня Инна с самого утра выглядит утомлённой, а вечером ей выступать. По просьбе одноклассницы я пришла к ней пораньше, чтобы помочь подготовиться к концерту. С другого конца города приехала стилист Оксана. Их знакомство длится с юности. Укладывая пряди Инны в красивую причёску, Оксана ни на минуту не умолкает:
— Утром, входя в метро, встретила твоего бывшего мужа. Пётр горделиво сообщил мне, что ты теперь — известная поэтесса. А я ему ответила, что бываю на твоих творческих вечерах и знаю обо всех твоих победах. И так это с намёком добавила: творческих и жизненных! Мол, знай наших!
В ответ на эти слова Инна промолчала. А я заметила, что она даже потемнела лицом. А когда Оксана ушла, Инна с горечью сказала:
— Когда-то давно Пётр высмеивал мои стихи. А ведь я ему, ему и только ему их посвящала! В то время жила любовью к нему! Думала стихами! Дышала стихами! Конечно, чтобы сберечь мир в семье, послушно уступила, перестала записывать пришедшие в голову строки. А потом стихи перестали приходить ко мне совсем. И когда меня по старой памяти попросили для праздника что-нибудь сочинить, я не смогла. Словно никогда и не умела. А потом заболела и, скитаясь по больницам, опять стала думать стихами. И начала выплёскивать свои чувства на бумагу. Но стихи никому не показывала, потому что поверила, что они и впрямь беспомощны, нелепы, несуразны. Записывала для себя. Столько слёз я пролила из-за его насмешек, а теперь он гордится мной. Всем и каждому рассказывает, что мать его детей — весьма успешная поэтесса. А мне так горько узнавать об этом бахвальстве. А ведь всё было не благодаря, а вопреки. И понимаю, что нужно простить и забыть. И прощаю. Но это кажущееся прощение. До конца я так и не простила.
— Но может быть ты стала писать лучше?
— Не думаю.
— Ну прости ты Петра, а заодно и Оксану, что она напомнила тебе о нём. Она не со зла.
— Да я всё понимаю. Ничего. Значит, пришла пора заново попробовать простить его. Ведь как бы то ни было, а я любила Петра. И он отец моих детей. Хоть они и любят Славу, и уважают, но отец-то — Пётр. И нужно отдать должное Петру — отец он щедрый. Правда, сейчас стал таким. Но лучше поздно, чем никогда. Есть за что его благодарить. А кроме того я ведь и сама понимаю, что все мои болезни от непрощения, от обид. Во всяком случае так пишут во всех умных книгах. А я вот ну никак не могу ему простить всех насмешек и прочих вещей, о которых никому не расскажу, даже тебе, подруге детства. И вот каждый раз, когда вспоминаю о нём, обида застит глаза, и становится жалко себя, — с трудом сдерживая слёзы, прошептала Инна.
А потом она помахала ладонями перед своим лицом, словно желая отогнать комара. И явно обращаясь уже не ко мне, а к самой себе, приказала:
— Стоп! Отставить нытьё и жалобы!
И словно солнышко после дождя осветив меня улыбкой, Инна добавила:
— Назло всем, кто в меня не верил, и на радость всем, кто меня любит, сегодня я буду искромётной и энергичной!
Хотя глаза ещё были полны слёз, Инна так хорошо, так легко засмеялась и воскликнула:
— Если бы не случилось всего того, что случилось со мной много лет назад, не было бы того счастья, которое у меня есть сейчас! — сказала подруга, светясь счастливой улыбкой, и сладко потянулась как только что проснувшаяся кошечка.
«И то верно, — мысленно согласилась я, — теперь вместо занудливого Петра рядом с Инной славный парень, муж и друг, Славка Иванов!"
А Инна, словно подслушав мои мысли, спросила:
— Знаешь, как Славу в больнице все называют? — убедившись, что я не знаю, Инна, сверкнув взглядом победителя, сообщила, — Солнце для всех! — и вдруг переходя на шёпот, — Скажу тебе по секрету, — трижды плюнув через левое плечо, прошептала, — Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. У Славочки не было ни одной смерти во время операции! — потом, трижды осенив себя крестом, добавила громко, — Дай ему, Господи, всегда оперировать людей без смертей!
Помолчали. Потом Инна продолжила, гордясь своим мужем:
— Говорит, пока сила в руках есть и с головой дружу, ну и пока не выгнали, буду работать. Ведь он у меня, знаешь, какой? Может после сложной операции остаться в реанимации на ночь, если боится за больного. Может из дома среди ночи сорваться от нехорошего предчувствия. Интуиция его никогда не подводила. Однажды влетает в реанимацию, а молоденькая девчушка без сознания и вся малиновыми пятнами покрылась. Оказалось, что ей хотя бы глоточек воды можно было дать только утром. А там какой-то санитар Гоша, сто раз выгнанный из медицинского института, подошёл и решил поухаживать за красивой девушкой, и напоил её, несмотря на то, что пациентка отказывалась. Говорила, что не чувствует жажды. А он её убедил, что надо сделать хоть глоточек. Убедил! И если бы не Славкина интуиция, то не знаю, чем бы всё закончилось. Вот. И с тех пор в любую погоду, не то, что из дома, живём-то мы рядом с больницей, но и с дачи или из гостей он мчится на перекладных. Иной раз водитель попадётся совестливый и денег не возьмёт, и довезёт до больницы, и дождётся, чтобы назад отвести. А чаще всего за свои добирается. И ладно! Лучше сидеть на хлебе и воде, зато знать, что твоих больных никто не угробил. Ведь если с кем что случится, Слава себе не простит никогда. Как же я люблю его! Солнце для всех!
На концерт Инна ехала умиротворенная, радостная, чтобы подарить тепло своей души всем, кто любит её стихи. Всю дорогу до концертного зала мы ехали молча. И я не мешала Инне, понимая, что она вся в предстоящем выступлении. Я просто любовалась ею, подругой своего далёкого детства, и радовалась тому, что она жива, и что жизнь её согрета любовью замечательного мужчины. А в голове всё звучала и звучала всегдашняя её присказка: «Назло всем, кто в меня не верил, и на радость всем, кто меня любит, сегодня я буду искромётной и энергичной!»
Будь, милая Инна, будь!
Признание,
которое опоздало на четверть века
Почти три десятка лет Инна борется за свою жизнь. Болезнь не уходит, а просто время от времени затаивается, словно её нет. А Инна хочет верить, что болезни нет, устраивается на работу. Но едва втянется, вработается, начнёт получать удовольствие от работы, болезнь тут как тут: «Здравствуй, милая! Ты по мне не скучала?» И тогда снова больничная палата, пилюли, капельницы, и снова борьба за жизнь.
На встрече с одноклассниками все наши хвалились своими достижениями. В школьные годы Инна восхищала всех своей одаренностью, а потому все были уверены, что после её рассказа ни у кого не останется куража, чтобы хоть чуть-чуть погордиться собой. Посоветовавшись, Инне дали слово самой последней. И когда она встала, все затаили дыхание. А она впервые сказала одноклассникам то о себе, о чём никто из них не знал, кроме меня. Начала же по своему обыкновению с похвалы в их адрес:
— Вы все такие молодцы, и я всегда вам говорила, что у вас всё получится. Я радуюсь вместе с вами вашим успехам. Мне тоже есть чем похвастаться. И хоть нет у меня ни должности, ни дома на Канарах, ни норковой шубы, и сюда я приехала не на роскошной машине, а на метро, я знаю цену жизни, я знаю, что такое счастье — я живу. Возможность жить — самое большое достижение для меня. Иногда размышляю над тем, счастливее была бы я, если бы была здорова. И мне думается, что то счастье, которое есть, лучше того, которое могло бы быть. Ребята! Любите жизнь и берегите близких!
Домой я и Инна возвращались вместе с Павлом. Только мы трое жили в одном районе и часто встречались то на рынке, то в магазине. Павел вёл машину молча и аккуратно, впрочем, так он делал всё в своей жизни. Он и в детстве слыл большим аккуратистом, чем и отличался ото всех мальчиков. В школьной столовой поначалу все сбегались смотреть, как он невозмутимо вынимает из кармашка белоснежную накрахмаленную салфетку, заправляет её за воротничок, и только после этого приступает к еде. С девочками держался подчёркнуто вежливо, никого из них особо не выделял. Однако никто не сомневался, что он влюблён в Инну. Сама же Инна так не думала, объяснив мне, что если бы любил, то не привёл бы к ней своего товарища по спортивной секции, которого звали Юра Ралдугин. Вот кто точно потерял голову, однажды мельком увидев Инну. И когда его провожали в армию, уговорил Павла помочь найти Инну. Юра учился в другой школе. И однажды в такой же снежный день как сегодня разодетый словно принц Юра Ралдугин и Паша в деревенских валенках и в старом тулупчике позвонили в Инночкину дверь. Инна обомлела. На проводы незнакомого мальчика она идти отказалась, зато согласилась переписываться с ним. Правда, больше она с Юрой так и не встретилась. Их переписка оборвалась из-за того, что однажды вместо фразы «Здравствуй, дорогая Инна!» прочла в Юрином письме: «Здравствуй, дорогая Таня!» Далее из письма было понятно, что написало всё-таки ей, ведь это она училась в МИФИ, куда собирался после службы поступать Юра, и это ему она послала список документов, необходимых для поступления, и Юра её за это благодарил. В конце концов в МИФИ учится не так уж и много девушек, чтобы они все послали тот же список! Инна собиралась всё обернуть в шутку. Но мама Инны, оказавшаяся рядом, спросила, есть ли у неё гордость, мол, явно же, что мальчик пишет одновременно нескольким девочкам. И посоветовала взять затупившийся красный карандаш и жирно написать резолюцию поперёк письма: «Не понятно кому» и отправить адресату. Инна, привыкшая во всём слушаться маму, так и сделала. В ответном письме Юра извинился, и переписка на время возобновилась. Но что-то сломалось в душе Инны, и она открыто призналась в этом Юре. А он обиделся, вспылил. Инна в ответ замолчала навсегда. С Пашей Инна после тех событий частенько сталкивалась то там, то тут, но никогда не спрашивала о дальнейшей судьбе Юры, стыдясь того, что впустила в сердце человека, которого знала только по письмам.
За окнами Пашиной машины сплошной стеной валил снег. Машины шли на минимальной скорости. И наконец мы попали в пробку. И только тут Павел заговорил. Мы с Инной уже давно знали от его старенькой мамы, что Павлик возглавляет отдел в министерстве здравоохранения, и что он на самом деле - заместитель министра. Так ли это, мы никогда не уточняли у Павла. Для нас он так навсегда и остался тем аккуратным вежливым мальчиком, каким пришёл в нашу школу. И вот сейчас, оказавшись с нами в одной машине, Павел стал возмущаться, почему Инна ни разу не обратилась к нему за помощью, говоря, что для него было бы радостью помочь ей. Павел велел впредь не стесняться и смело звонить ему в любое время ночи и лета. Он так и сказал: ночи и лета. И в подтверждение своих слов дал нам с Инной по визитке.
Повертев в руках визитку, я спросила:
— Паша, а почему ночи и лета?
— Если ночью позвонить, то люди сердятся и ругают позвонившего, особенно если есть жена ревнивая. А я не буду ругаться. У меня её нет. Звоните! Если летом позвонить, то можно и не дозвониться, потому что все на даче или на юге, или просто расплавились от жары, а я всё брошу и отзовусь, — с улыбкой ответил Павел. — В общем, берите визитки и звоните, девочки! Звоните!
«Хоть кто-то девочками назовёт двух немолодых женщин, — подумала я. — Пустячок, а приятно».
А Инна, взяв визитку, сказала:
— На всех приболевших людей министров не хватит.
— А для чего тогда министры существуют, если не для того, чтобы помогать людям? — серьёзно спросил Павел.
— Знаешь, Паш, не люблю жаловаться. Не люблю просить. Мне легче справляться с проблемами, когда о них знают не все. Часто люди начинают испытывать ко мне такую горячую жалость, что она мешает жить и им самим, и мне. И тогда уже я из любви к ним стараюсь спрятаться от них. А некоторые с каким-то странным возмущением воспринимают любые мои попытки радоваться жизни, следить за собой, регулярно приводить себя в порядок, даже если я месяцами не выхожу из дома. Доходят до абсурда в своём непонимании. Типа, ты же больна, зачем тебе ондатровая шуба? А то, что мне в искусственной шубе холодно, и я по этой причине постоянно простужаюсь, это как? Вот мне-то она как раз и нужна — длинная, с огромным воротником. Зимой я закутываюсь в неё так, что торчат только глаза, и медленно иду вдоль дома до хлебной или овощной палатки, и воздухом подышала, и продуктов купила, и не замёрзла. И ношу я эту шубу уже одиннадцать лет. А у неё только манжеты слегка пообтёрлись, а в остальном как новая. Если бы я ездила каждый день на работу, то мне как всем, хватило бы курточки или полушубка, но правда, изнашивались бы они во сто крат быстрее, потому что в транспорте всё быстро изнашивается. Не бери в голову, Паша. Нормально у меня всё. Ну, а если что, позвоню, конечно. Спасибо тебе! Не каждый день министры помощь предлагают, — сказав это, Инна улыбнулась улыбкой женщины, у которой в жизни нет и никогда не было абсолютно никаких проблем.
Шоссе стало понемногу освобождаться от затора. Павел вновь сосредоточился на дороге. Возле дома Инны он помог ей выбраться из машины. У подъезда встречал Вячеслав. Мужчины крепко пожали друг другу руки. Слава помахал мне в окно, приобнял жену, и они ушли. А Павел ещё некоторое время не трогался с места. Потом сел за руль и до самого моего дома больше не проронил ни слова. А возле дома, прощаясь со мной, внезапно произнёс:
— Всю жизнь люблю её. А почему молчал, сам не понимаю. Теперь-то у неё любимый и любящий муж, дети.
Мне нечего было ответить ему. А он и не ждал никакого ответа. Тяжело вздохнул и уехал. А я долго смотрела вслед умчавшейся машине и думала, что люди опаздывают слишком часто.
___________________________
* Инна Соколкина — героиня ранее опубликованного «Новый год, не суливший радости».
Рассказы "Рыцари были, есть и будут" и " Опоздание на четверть века" являются продолжением о том, как живут герои в наши дни. Рассказ «Новый год, не суливший радости» читать не обязательно. Ничего нового об этих героях там нет. Там эти герои не являлись главными действующими лицами. Там главное действующее лицо — врач-онколог Вера Миллионщикова. По главам рассказ «Новый год, не суливший радости» опубликован здесь:
http://www.proza.ru/2015/08/10/31
** Доктор Вячеслав Иванов — хирург из рассказа «Новый год, не суливший радости». Там он упомянут вскользь и только то, что он — «доктор, через умелые руки которого прошли многие пациенты больницы... ...Он навещает своих недавно прооперированных больных. Мог приехать и среди ночи. В любую погоду. Не важно: праздник, выходной или заслуженный отпуск...»:
Другие части повести:
Стихи, духи, любовь, измена:
http://www.proza.ru/2018/12/22/194
Заштопанное счастье:
http://www.proza.ru/2018/12/21/171