Коленопреклоненный перед миром, я даю обет
молчанию поставить под запрет
являться впредь, скуля сквозь зубы,
что обуглены вином и ложью дыма скудным.
Не в силах больше страх сдержать во рту,
ментальной горечью его питаясь,
Со слезой пред ненавистным не паду,
хоть мир я снова полюбить лишь только попытаюсь.
Без сердца жить отнюдь же не привык -
простым мужланом в клетке серой -
Я быть хочу по-настоящему любим,
Хоть знаю: нету смысла в сладкой вере.
Чтоб без многоликого сомнения - "Со мной!
Сбежим в заботливые тени",
Я прокричу: "Ты, глупая, постой!"
Хоть кровь давно уже остыла в ее венах.
Прошу же, милая, не злись!
Нас ждут еще дурных сомнений горы.
Смиренно сердцу преклонись,
забыв о всяком смутном горе.
И неужели ты не чувствуешь мой холод?
Во мне поет бурлящая метель,
когда тебе столь весело с другим -
ведете оживленные с ним разговоры,
Любезно шепчетесь, в глазах огни,
Вы так милы, и нету спору!
Здесь нет причин для кутерьмы:
тебе он друг, вы так близки, но все же,
он сердца твоего когда-то повелитель был,
сливались в танце ваши губы.
И все же, милая, и все же!
Прошу, не рань моей отчаянной души!
Я буду ждать один в степи,
Сойди нагой с небес, и нежно
Воздай мне девственной любви,
каким бы путь нам не казался грешным,
Не смыть мне кровь стигмат с колен,
благоухая чуткой несвободы воздух.