Гл. 10
Девочки, как могли, пытались одомашнить казенную общежитскую комнату. Сделали ремонт, оклеив стены светлыми обоями, повесили симпатичные занавески. Оля участвовала во всех работах, но материалы привозили соседки. Потом Алина предложила купить люстру, чтобы голая лампочка не мозолила глаза. Тут уж Оля не посмела остаться в стороне – чтобы достать денег, отправилась на станцию переливания крови вместе с Андреем. Парень рассказал ей, что можно сдать до 400 миллилитров и именно столько она и собиралась выкачать из своего тощего организма, чтобы заработать побольше. Но едва в стерильный пакет накапало 70 мл, как Оля потеряла сознание. Назад Андрей притащил ее на себе – бледную и слабую. Девочки переполошились, отпаивали сладким чаем, Андрюшка откуда-то принес коньяк, который Алина вливала в нее по столовой ложке, выговаривая:
- С ума совсем сошла? Что мы без тебя не купили бы эту люстру?
Деньги, добытые в буквальном смысле кровью, она никак не хотела брать, но Оля настояла. Она и так фактически существовала за счет девочек, питаясь тем, чем снабжали их родители. Только хлеб покупала на всех. Стандартной стипендии только на такие нехитрые траты и хватало: заплатить за общежитие, ежедневную порцию хлеба да проезд домой – вернее, в станицу, где у чужой старушки Евдокимовны жила мать. Валерия Викторовна очень скучала по дочери, поэтому настаивала, чтобы Оля приезжала каждые выходные. Женщине было одиноко, хотелось с кем-то делиться своими переживаниями. Их воскресные разговоры состояли, в основном, из жалоб Валерии Викторовны на вредную бабульку, и рассказов Оли о студенческой жизни, которая все больше нравилась девушке.
Поэтому Оля очень удивилась, когда заявившись к маме на новогодние праздники, наткнулась на холодный прием Евдокимовны: «Нет ее тут больше. Уехала. Обругала меня и смылась. Бросила старуху!» - пожаловалась она. Куда подевалась Валерия Викторовна, бабушка не знала.
Расстроенная, Оля вышла во двор, села на скамеечку. Было уже очень поздно, она приехала последним автобусом, так как отмечала с друзьями Новый год в общежитии. Крупными хлопьями валил снег. Нужно было идти к дяде – на другой конец станицы, мать, скорее всего, там, а если и нет, хоть будет где остановиться. Не ночевать же на улице.
Однако дом дяди Славика, куда Оля добралась за полночь, встретил темными окнами и упрямым молчанием. Как потом оказалось – дядя уехал к своей женщине, Толик с семьей гостил у тещи.
Оля опустилась на очередную промороженную насквозь скамейку, размышляя, куда податься. Собралась, немного отдохнув, попытать счастья у Наташки – та наверняка тоже приехала на праздники домой. Наташа не прошла в медицинскую академию, о которой мечтала. И чтобы зря не терять год, поступила в медучилище.
На скамейке, не смотря на холод, было уютно, уставшие ноги в неудобных сапогах – все тех же старых тетиных – болели после долгой ходьбы, и теперь Оля с удовольствием шевелила затекшими пальцами. Вдруг над ухом раздался знакомый голос:
- Привет! Олька! Ничего себе!
Она узнала Женю – веселого и пьяного. Странно, он жил совсем в другой части станицы.
- Ты откуда здесь? – спросила Оля. Она была рада его видеть. Все-таки ночью одной на улице – страшновато.
- Да я девчонку свою провожал – Надьку малую, может помнишь ее? Она в десятом сейчас учится. Мы тут недалеко день рождение Жорика отмечаем на его хате, а Надьке в 12 надо домой. А ты чего ночью на улице?
- Гуляю, - пожала плечами Оля.
- Ну… - Женька присел рядом, - не такой же я дурак. Ночью в мороз одна гуляешь? Ты давай рассказывай, что случилось.
- А я закаляюсь, - улыбнулась Оля.
- Ну я тогда с тобой посижу, померзну. Не против?
Женька придвинулся поближе, взял ее руку в свою.
- Да ты заиндевела совсем. Может, хватит тебе закаляться?
Тут он заметил сумку, с которой приехала Оля – там были продукты и подарки на Новый год.
- А ты с сумкой гуляешь?
- Ну… почему нет. Знаешь, как латиняне говорили - все свое ношу с собой.
- Оригинально, че! Может, все-таки расскажешь, что произошло?
И Оля рассказала, спросив напоследок:
- К Наташке проводишь меня? Раз уж ты сегодня в провожальщиках?
- Я-то провожу, мне не сложно. Только спит, наверное, твоя Наташка без задних ног. А если не докричишься? Слушай, пошли со мной к Жорику, а? Там все равно, наверное, уйма народу ночует.
- Да я ж даже этого твоего Жорика не знаю.
- Ну, утром познакомишься, - Женька пожал плечами. - Правда, пошли. А то схлопочешь воспаление легких, помрешь.
- Аргумент, - улыбнулась Оля.
Когда Женька открыл незапертую дверь, в большой трехкомнатной квартире, действительно, все спали. Откуда-то из темноты раздавалось многоголосое посапывание, похрапывание, посвистывание. Они прошли на кухню.
- Тебе выпить надо, согреться, - сказал Женька, открывая бутылку водки.
- Я водку не пью, - сразу отказалась Оля. - Один раз попробовала – горькая. Фу.-
она мотнула головой и засмеялась.
- Так я ж тебе не для удовольствия предлагаю, согреться.
- Я уже согрелась, в квартире тепло.
Женька опять взял ее за руку.
- Ну что ты обманываешь. Ладошки вон, как ледышки.
Он плеснул себе в сложенную лодочкой ладонь немного водки и начал растирать Олины застывшие пальцы. Спохватился:
- Ты есть хочешь?
- Нет, мы в общаге новый год отмечали перед моим отъездом. Наелись!
- И напились? – он подмигнул.
- Было немного.
- Нравится тебе в общаге?
- Да, со мной девочки хорошие живут.
- И парень, наверное, есть?
Оля задумалась, вспомнила Андрея, с которым иногда ходила гулять – когда Тимур и Ира занимали комнату. И, чтобы Женя не считал ее никому не нужной, ответила утвердительно.
- Ну ладно, - он сразу как-то погрустнел. - Ты не против, если я закурю?
На кухне и так было сильно накурено, но сквозь открытую форточку пробивался свежий морозный воздух, поэтому Оля не стала возражать. Женя пошарил по карманам, извлек пустую пачку, стал искать на столе.
- О, оставили!
- Ты что, «Беломор» куришь? – удивилась Оля, увидев надпись на коробке.
- Ну да. Хочешь?
- Угу, всю жизнь мечтала начать курить именно с «Беломора».
- Не хошь - как - хошь. Мне больше достанется.
Он сел на подоконник, закурил. Потянуло приторно-сладким дымом. Женька повеселел, стал что-то рассказывать, похохатывая, шутил, пытался травить анекдоты, но почему-то не досказывал до конца и перескакивал на другие темы. Олю сильно клонило в сон, она прислонилась к стене и слушала его сквозь полудрему. Было хорошо – тепло, по-домашнему. Женя заметил, что у нее глаза закрываются, притушил сигарету.
- Ты, наверное, спать уже хочешь? Пойду посмотрю, где можно прибомбиться.
Он ушел, покачиваясь, в сопяще-свистящие комнаты, а Оля, пододвинув табуретку поближе к холодильнику, прижалась головой к его белоснежному размеренно курлыкающему боку. До нее доносились неясные звуки – Женька кого-то разбудил, с кем-то о чем-то договаривался. На него ворчали и посылали матом. Окончания разборки Оля не слышала, провалившись в сон.
Проснулась она на руках у Женьки – парень нес ее в комнату.
- Спи-спи, сейчас устрою лучшим образом, - успокоил он, увидев, что она открыла глаза. Оля не возражала. Больше всего хотелось спать, и едва коснувшись головой чего-то мягкого, она опять провалилась в забытье.
http://proza.ru/2015/06/24/1462