Ветер

Инна Пастушка
     Десять лет подряд из года в год я жду его. Он сильный, порывистый, стремительный и необычайно теплый. Он появляется в начале сентября и около недели носит меня по улицам, к ужасу и смеху наших соседей. Но, не буду останавливаться, мне надо спешить. Я бегу за ветром, за теплым сентябрьским ветром. Догоняю его и лечу с первыми опавшими листьями, которые он поднимает, несет и разбрасывает на чистые, подметенные бабой Стешой дорожки. Мне снова не повезло, - я влетаю в кучу листьев, и, зарывшись в них лицом, радуюсь мягкому приземлению. Мне десять лет. Я уже большая - я должна научиться летать.
- Чертова девка, спасу от тебя нет! Расшибешься ведь…! Вон, все коленки зеленые… - баба Стеша бежит ко мне с граблями, но, если даже она сядет на них, ей все равно меня не догнать. Схватить и отделать меня, как следует, мечтает не только она, но не зря я учусь летать у ветра.
- Вот к отцу пойду, тот тебе быстро мозги вставит! – грозится в след баба Стеша. Она даже кидает мне вдогонку грабли, когда я показываю обезьянку. Этому меня научил… Нет, этому меня никто не учил, я сама, - так всегда отвечаю, когда меня полощет отцовский ремень.
     Залаяла Кнопка, - наверное папа услышал крик – надо бежать! Забегаю за угол, натыкаюсь на своих девчонок. Они слоняются без дела. Им скучно, без меня они даже нитки через дорогу как надо натянуть не могут. Тут же в руках у меня оказывается катушка. Быстренько опоясали дерево, бежим к следующему. Пока возились, послышался рев мотора. По грунтовой дороге прямо на нас летит мотоцикл с коляской. Не успели. Вижу, девчонки мои сникли. Смотрят на меня - ждут. Тут же замечаю кучу песка, набираю полную охапку – кидаю в лицо мотоциклисту. Он бросает руль, мотоцикл водит из стороны в сторону. Девчонки убегают. Я стою, как вкопанная, горло сдавило. Пока мотоциклист протирает глаза, я прячусь. Одинокий лист хрена… если присмотреться, меня можно найти. Но я закрыла глаза – уверена, я спряталась лучше всех. К счастью, бабы Стешы за двором нет, наверное, пошла за метлой. Только бы не вышел папа. Мотоциклист заводит мотор, поворачивает назад и медленно проезжает мимо моего двора. Я срываюсь, бегу, выглядываю из-за угла. Мотоциклиста нет, но он может вернуться.
     Понятное дело, домой нельзя. Можно поиграть в детском саду, сегодня выходной, детей нет – сторож не поймает. Уже собралась идти, вовремя вспомнила – там опасность. Сторож – молодая девушка с огненно-рыжими волосами и ее подружки вчера меня взяли в плен, еле вырвалась. Мы несколько месяцев не давали ей покоя, дразнили: «Рыжуха!». Она грозилась рассказать родителям, - не рассказала. Значит, можно дразнить. Вчера я была одна. Залезла на каменный, выбеленный известкой забор и только собралась закричать: «Рыжуха!», как меня сзади схватили, стащили вниз и поволокли к корпусу детского сада. Прислонили лицом к стене, связали за спиной руки и начали пытать. Я получила несколько подзатыльников, несколько пинков под зад и много-много оскорблений. Думала, мы в расчете. Но пытки продолжались. И тут я вспомнила про палец.
- Меня нельзя прислонять к стене, у меня палец больной! Хирург ножом резал, теперь какая-то тетка перевязку делает.
Мне не поверили. Я расплакалась и долго доказывала, что не вру.
- Если набрехала, всю ночь здесь стоять будешь! – предупредили они.
Руки развязали, я стащила носок. Распухший палец еле вмещался в босоножек. Пахнуло ихтиолкой, они закрыли носы и разбежались. Я тоже убежала.
     Сегодня Рыжуха не дежурит, но все равно идти туда перехотелось. Есть еще моя троюродная сестра – Наташа. Я направилась к ней, по дороге вспомнила, как ее мама – тетя Лида заставляла есть тыквенную кашу. Она любит устраивать соревнование: кто быстрей съест, тому конфеты. Конфеты - моя основная еда. Тетя Лида так и говорит: «Я еще не видела, чтобы дети ничего не ели. Если бы не конфеты, точно сдохла бы!». В тот раз я долго сидела над тарелкой с кашей. Наташа загребла все конфеты из вазы и убежала на улицу. Видала я таких победителей! Зато она не умеет, как я, писать с крыши фонтаном. Тетя Лида не могла смотреть, как я мучаю кашу. Она демонстративно отвернулась, я высыпала всю тарелку в кастрюлю. Тетя Лида зачерпнула полный половник каши и высыпала мне за пазуху. Платье прилипло к телу, мне было неприятно и я ушла домой. Мама сказала, чтобы я к ним больше не ходила.
     Я остановилась. Я люблю свою маму и всегда ее слушаюсь. Поэтому к Наташе я не пойду. Оставался чердак. Это было мое убежище. Но вечером, на ночь глядя, я туда и носа не показываю. Днем – пожалуйста. Когда папа смотрит на ремень, я убегаю на чердак. Однажды я просидела там четверть часа.
- Ты ничего не заметил? - спросила я папу, когда спустилась вниз.
- Нет, а что? – его безразличие меня обидело.
Ничего себе, меня весь день не было дома, а он даже не заметил, - как будто я совсем не его дочь! Вообще, чердак я не очень люблю. Лажу туда по необходимости. Там живут мыши, чужие коты и стекловата. Меня предупреждали, что стекловату нельзя трогать руками. Я трогала. Чесалась потом сильно и мама мазала меня маслом. Стекловату я трогала не один раз. Маме надоело меня мазать и я перестала ее трогать.
     Стемнело. Бродить и прятаться мне надоело. Тем более, я заметила высокий огонь, если не ошибаюсь, это где-то на моей улице. Так и есть, костер бабы Стеши горел до самого неба. Я нашла длинную палку, подожгла конец и написала в воздухе имя: «Баба Стеша».
- Красиво, - сказала баба Стеша, - ты домик, домик нарисуй.
Она уже отошла и подобрела. Я обрадовалась и показала, что еще умею. Показывать фиги я умела.
- Куда фига - туда дым; куда фига – туда дым!
Дым поворачивался в ту сторону, куда я его направляла.
- Ишь, как у тебя получается! А ну, на Васькин дом покажи, - попросила баба Стеша.
Я направила фигу на дом деда Васи. Но он повернул в лицо бабы Стеши. Она закашлялась, закричала на меня:
- А ну, пошла отсюда! Все отцу скажу!
     Из моего двора вышли родители. Они разошлись в разные стороны. В руках у мамы была лозина. Я показала бабе Стеши: «молчи».
- Да ладно уже, - махнула она рукой.
На всякий случай я зашла с соседнего огорода, перелезла через забор и прошмыгнула в спальню. Накрылась с головой одеялом и закрыла глаза. А вдруг они знают про мотоциклиста? Я услышала, как они зашли в спальню. Папа приподнял одеяло:
- Дома что ли?
Я зажмурилась так, как будто вижу не первый сон. Мама стащила одеяло:
- А костром как несет! Вставай, иди купаться.
- Пусть спит, - вдруг сказал папа, - видишь, устала, сон сморил. Завтра помоется.
     А я и не знала, что он такой добрый. Ладно, буду спать. Завтра только второй день ветра, так что, полетаем.