Края наши суровы, не всякий выдюжит проживать. Если малость южнее осень с зимой ещё в сюси-пуси играют, то у нас как бывает - вот тебе осень соплями шмыгает, а вот через минуту уже зима сосульками звенит. А коли пришла, так до весны, до самого маю, никогда заднюю не включит. Наверно, потому нет этого и в нашем характере, мы люди серьёзные, никаких там чтобы побаловать да пошалить, а опосля хвостом завилять - мол, извините, шутковали, всяко случатся...
Ещё так бывает - совсем по жёсткому варианту - глянет кто легкомысленный в хмурое октябрьское небо да скажет: «Видать, не сегодня». Договорить не успеет, а зима уже вот. Если в уборной, может, сумеешь добежать до дому, если у соседей - тоже ничего, дадут, поди, какую одежонку потеплей, валенки поглубже - перелезть внезапны сугробы, укрыться от люта мороза. А коли в лесу или на дороге, запросто останешься до весны. Потому как - повторяю для невнимательных! - всех этих штучек - «а потом на недельку пушиста зима снова уступила слякотной осени» - у нас не водится. От слова «никогда и ни при каких обстоятельствах».
В прежние советские времена колхоз наш носил название «Тепло коммунизма». По всей стране называли «Свет коммунизма» и токмо у нас единственных - «тепло». В издёвку. А получилось вот как. В 30-х годах 20-го веку прислали нам из Москвы важного уполномоченного - преображать нашу дремучую жизнь на путях пролетарского интернационалу. Ну, прислали и прислали, мы чего, народ смирный, приглядываемся да репу чешем. Живёт он у нас весну - управляет посевной, хотя никто его, греховодника, не просит. Живёт летом - начальствует над сенокосом, живёт раннюю осень - командует сбором урожая. А тут и дыхнуло...
Как я уже говорил, люди мы вовсе не злые, но всё-таки шибко утомил нас этот уполномоченный, потому и не рассказали ему про внезапные морозы. А он, гад, пристрастился на болотах дичь постреливать - наган у его хороший и ружьишко тоже - о двух стволах. Набьёт вязанку птицы, притащит и приказывает бабке Мане, у которой на постое задарма поселился:
- Давай-ка, женщина, жарь мне рябчиков, да глухарей! Кушать будем! Не всё буржуям обжираться. Токмо ананасов нету.
- Кого?
- Ананасов, - говорю, - не разводите?
- И чего это вы ругатесь? Вроде должон быть культурный человек, коли из самой Москвы присланный...
Бабка Маня тогда ещё не такой старой была.
И в тот день тоже пошёл баловать. Зарядил, значит, пальнул в тетерева, а тут мороз - опля! Лес сразу захрустел, мелки птички на лету лопаются, будто праздничный фейерверк. Это у которых внутри много влаги было. Известно дело - вода замерзает, в объёме увеличивается, её в стороны и распирает.
Но, видать, их там, в Москве, хорошо дрессировали, этих уполномоченных. Наш, стал быть, моментально смекнул, что к чему, не будь дураком, в две секунды надёргал на болотных кочках сухого мху и под ним укрылся. А мы уж думали того - замёрз, как сопля. Дружно затопили всей деревней печи, кумекаем, чего теперь начальству докладать, ведь заподозрят, что специально загубили ихнего засланца, учинят нам репрессию.
Тут бабка Маня глядь в окно, а по полю как бы в снежной дымке шастает - не то чтобы стог, а так - копна хороших размеров, крупная. Вышли мы встречать эту чуду-юду, боимся, а она встала посередь нас, вмиг мохом разбросалась и вот тебе он - уполномоченный, токмо и отморозил, что кончик носу. А если чего ещё, про то мы не в курсе, потому как он по-быстрому свернул свои манатки, прихватил пару чужих вещичек и отбыл в Сочи на излечение. Доходил слух, что медальку ему дали - за освоение северов. Чего уж он тут освоил, им видней. Ну, мы, не будь дураками, весь мох в дело употребили - аккурат новый амбар ставили, так и постелили меж брёвен. Как говорится, с дрянной овцы хоть копну мха. Тогда же нам и прислали директиву - чтоб назывались «Тепло коммунизма».
Но такие неопрятности случались не токмо с командировочными. Бывало и наши местные, корневые, тоже попадутся. В конце восьмидесятых, начале девяностых грянула другая революция - сексуальна. Вот Катька - уж какая в школе вся из себя отличница числилась, не к чему придраться, с пятёркой по прилежанию, замуж вышла - чин чином, а как-то съездила в город, нахваталась там разного и решила, что ей теперь окромя своего мужика модно иметь любовника. И подбила для этого дела Ваську. Она, значит, идёт вроде как доить или опорос принимать, а он вроде как навоз грести или корма раздавать, а сами - кувырк, где маленько помягче, и модничают там по всякому, чистый срам.
В общем, увлеклись они поцелуями, и мороз их застукал в самом непотребном виде - не двинуться, не расцепить. Народ сбежался, который по-взрослому - стал быть, восемнадцать плюс. Поохали, поахали, головами покачали. Бабка Маня предлагала - оставим, мол, до весны, как памятник адюльтеру, в назидание потомкам, но Катькин муж и Васькина жена посовещались, пошушукались и, не будь дураками, решили, что не станут уподобляться и брать грех на душу. Поди-ка, мы тут не французы какие, чтобы играть в Огюста Родена.
Так тому и суждено - загрузили скопом эту скульптурную композицию на салазки, сеном маленько присыпали, горячим навозом обложили и отвезли на отшиб, где у нас прежде кулацкая заимка была. Всемером кой-как занесли внутрь - груз-то негабаритный, установили посередь избы, накидали в печку поленьев, пшикнули спичкой да дверь прикрыли. Ничего они там - оттаяли, оклемались, так и живут доселе. Токмо вот огород почти не садят, всё лето дрова заготовляют, у них там теперь будто товарная станция - много дров, шибко наших холодов боятся, особливо нежданчика, топить начинают аж с августа, пока мы ещё кверху пузом загораем. Всё никак не отогреются. И детишек у их нету, так-то оно - модничать. А сюда нос почти не кажут.
Народ у нас, как я говорил, не злой, но на язык острый, так и прозвал тот угол «Хутор Бордель». Ну, оно в веках и закрепилось, даже нынче можно услышать:
- Это где ж ты таких склизких маслят набрал?
- А на полянке прямо за Борделем.
- Не ел бы ты их, а то гляди - подкараулит какая венерическая печалька.
Но это всё присказки да предисловия. Главная выдающаяся неожиданность выпала на нашу деревню летошний год. Решил нас навестить сам президент. Ну, решил и решил, мы не против, наоборот, не будь дураками, радуемся. Бабка Маня говорит: поплачусь, намекну, глядишь и в наши суровы края протянут газовую ветку, а то вон обогревают всякие Японо-Европы, а свой кровный народ не берегут. На том и порешили, ждём.
А видать, не токмо мы про то узнали. Не ведомо, кто и как, но донесли о визите к нам нашего президента аж в саму штатную Америку. Они там и удумали, чтобы тут покушению соорудить. Вот была бы беда - вошли б мы в историю, точно тот замухрышчатый Даллас. Короче, собралось ихнее ЦРУ всем своим аналитическим кагалом на мозговую штурму, посмотрели они карты, что-то в интернете почитали, порылись в пыльных архивах и просветили нашу деревню как бы на шпионском рентгене.
- Ну, что? - говорит главный мозговой штурмовик. - Давайте прикинем, сэры и мистеры, куда в этой деревне поведут русского президента? Что у них, какие эдакие из себя достопримечательности? Будем знать, куда поведут, там и устроим засаду.
И тут стали перечислять. А по правде сказать, тех достопримечательностей у нас - раз и два. Не считая «Борделя». Но про «Бордель» мы молчим - чего нам срамотой-то хвалиться. Про него даже Википедия не знает.
Короче, первая достопримечательность - это бабки Мани кот. По документам ему теперь четыреста лет с длинным хвостиком. Он ещё во времена Ивана Грозного ловил мышей, крыс и прочих грызунов, расхитителей народного имущества. Правда, на глаза он особо не кажется - то на печи кости греет, то где-то таится, никто не в курсе, что у него на уме. А вторая достопримечательность - это наш деревенский пожарный пруд. Не скажу, что Женевское озеро, но лежит тоже роскошно. Значит, по северному бережку богато растёт рогоз, а по южному стоят баньки да мостки - бельишко опосля стирки полоскать. Иной вечер выскочишь из парилки, а нырять не станешь - чтобы не порушить гармонию мира, так токмо - слегка обмакнёшь руки, да потное мурло освежишь. Но это я отвлёкся...
Вот и удумали америкосы, заслали своего лучшего диверсанта «две дырки восемь» - загодя, ещё накануне. Забрался он в пруд, затихарился там среди головастиков, в придонном иле, специальный лазерный бластер изготовил для стрельбы, ждёт, не мутит, не булькает, пузырьков не пускает. Мол, подведут русского президента к пруду, показать, что и как, президент замрёт на секунду - очарованно, и тут «две дырки восемь» прицелится да пошлёт импульс.
Чего сказать - хорошая плана, складная, кабы не в наших суровых краях, может, и прокатила бы...
В общем, мороз свалился аккурат в ночь перед визитом. Так что президент подошёл к пруду, поглядел на лёд, пожалел, что не захватил с собой коньков и клюшку с шайбой - в хоккей поиграть - и отбыл, вовсю довольный нашей деревней. Ещё опосля по телевизору сказал - в хорошее, мол, место наведывался, с добрым народом общался, будем туда скоро газовую ветку бросать, бабка Маня, привет из Кремля!
По-честному, про «две дырки восемь» мы-то и не знали - ну, замёрзло и замёрзло, не в первой раз. А что оно там замёрзло? Токмо бабка Маня, выйдет опосля дойки, глянет в небо, эдак сощурится, да и посетует - что-то, мол, американски спутники зачастили - так и рыщут над нашей деревней, так и шныряют. А это они, видать, всё искали, выглядывали своего хвалёного агента...
Потом мы и до Крещения дожили. Вышли мужики на пруд - Иордань соорудить, очень мы любим по этому поводу окунаться. К серёдке января мороз малость отступит, у самого донышка вода оттаит, глубоко не нырнёшь, но присесть, чтобы с головой, можно. Раньше вырубали лёд топорами, а теперь у нас цивилизация - бензопилы.
Короче, вышли мужики посередь пруда, заурчали своими агрегатами, да друг перед дружкой красуются, кто искусней умелец. А народ эдак по берегам выстроился, любуется - пилы визжат, ледяная крошка летит, хоть в бокалы набирай, да лей виски. Но виски мы не очень...
Долго ли, коротко, нарезали лёд кубиками примерно локоть на полтора, сложили кубики в стороне, отметили праздник. А лёд хороший - прозрачный да звонкий. Ну, детишки, не будь дураками, соорудили из него иглу, по-нашему избушку - как в сказке - был у лисы иглу ледяной, а у зайца дом лубяной... И тут бабки Манина внучка глядь - а во льду кто-то есть. Позвали взрослых.
Мы и давай кубики составлять - точно пазлы. В итоге, составили правильно и получился американский шпион вместе с лазерным бластером - весь целиком, токмо правую руку не нашли, может, кто на сувенир забрал или какая зверюга упёрла...
Позвонили в Москву - связь-то налажена опосля президентского визиту. Что тут началось! Понаехало важного секретного люду - пять машин с генералами плюс рефрижератор, почитай - вся ФСБ. Обошлись они с нами по справедливости, чин чином - выдали почтенную грамоту, взяли подписку о неразглашении, загрузили кубики и отчалили. Попозже дошёл слух, что там нашего шпиона, как положено, склеили, раскололи и всё - никуда не делся «две дырки восемь» - даёт показания, выкладывает про всех с потрохами, включая загорелого, успевай документировать. Вот токмо протоколы подписывает коряво - левой рукой, потому как остался культяпым. Ну и в размерах скукожился: всё же бензопилы - это тебе не скальпель, не получилось склеить тютелька в тютельку, тут чуток не хватило, там малость не достало. И по делом ему - нечего к нам соваться. Вот если б в гости позвали, а так...
Короче, с тех пор приплюсовало у нас на одну достопримечательность. Теперь за нашей деревней в секретных путеводителях числится ещё и правая рука ЦРУ. Никто её в глаза не видел - оно и понятно, тут ведь шпионски дела, но мы завсегда в курсе, что она где-то рядышком. Бывает, лежишь ночью, и нет чтоб жену обнять, ломаешь себе мозги - да кто ж там, на чердаке-то, шуршит, не она ли, поганка? А может, ныкается где на пруду в рогозе, изображает из себя мирного кальмара или шарится по нашим амбарам да погребкам в компании с местными крысами! Надо, стал быть, помаленьку бдить...
Как-то заезжал высокий начальник, обещался, если поймаем, будет нам к грамоте переходящий вымпел. Стараемся. Ну, и конечно, надеемся на бабки Мани кота, нюх вроде при нём, лапы когтисты...
***