- Леди Рич?!
Все, что можно было разглядеть в темноте коридора, это еще более темную бесформенную массу, в которой угадывалось лежащее тело. Лунный свет проникал едва ли на несколько локтей дальше порога, и, сделав пару шагов вглубь дома, Атос уже почти ничего не различал. Если бы не крик, который издала женщина, то трудно было бы вообще догадаться, что за дверью кто-то был, и что этот кто-то явно нуждается в помощи.
Слуга замер на ступенях, боязливо вытянув шею и прячась за спиной графа де Ла Фер.
- Леди Рич!
В голосе Атоса были волнение и тревога, и слуга усмотрел в этом для себя угрозу. Он попятился назад, к лошадям, бормоча, что надо бы как следует привязать их, а уж потом…
Атос не обратил внимания на удравшего кучера. Осторожно опустившись на одно колено, он поднял женщину на руки и позвал на помощь:
- Кто-нибудь, огня! Принесите огня!
Притихший дом словно ждал этого зычного зова, чтоб очнуться. Послышались голоса, из глубины дома донеслись шаги дворецкого, одна из дверей распахнулась и на пороге появилась горничная со свечой в руке.
- Сюда!
Она отстранилась, пропуская Атоса, и высоко подняла руку, освещая дорогу. Голова женщины, которую держал Атос, терялась в тени, но лицо самого графа было высветлено до мельчайших деталей, и горничной показалось странным его выражение – первоначальное беспокойство неожиданно сменилось застывшей гримасой едва скрытого презрения. Горничная решила, что это не столько презрение, сколько напряжение оттого, что господину тяжело держать. Она поспешно стала звать на помощь дворецкого, одновременно пытаясь сообразить, что случилось с ее хозяйкой, откуда тут взялся мужчина, и отчего неизвестный господин кажется ей знакомым.
Атос оставил мадам де Беренжер на попечении слуг, бросив им выходя:
- Позаботьтесь!
Сам он быстрым шагом направился к лошадям и одним махом вскочил в седло. Кучер, невзирая на свои прежние причитания о необходимости привязать коней, еще не удосужился это сделать, поглощенный страхом, и с дрожью ожидая, чем окончится для него это приключение.
Атос дернул поводья, конь рванул с места. Слуга успел только растерянно крикнуть:
- Пьерфон не туда!
Атос резко осадил лошадь. Кучеру показалось, что он слышал, как граф зло процедил: «Черт, леди Рич! Забыл…».
- Едь к де Треси, встретишь виконта – скажешь ему ехать прямо в Пьерфон. Гримо тоже.
- А как же…
- Немедленно!
- Уже!
Слуга, довольный, что может убраться с глаз долой, со всех ног рванул прочь. Атос раздумывал несколько секунд, затем развернул коня и отправился в объезд имения мадам де Беренжер по дороге на Пьерфон. В первой же деревне он поднял на ноги крестьян, велев им зажечь факелы, выйти на дорогу и ожидать, пока подъедет виконтесса де Бражелон. Затем послал за старостой, жившим за деревней, в некоем подобии имения – у него был большой дом, окруженный садом и отделенный от остальных жилищ виноградником. Староста получил такие же четкие и ясные распоряжения – собрать достаточное количество людей, чтоб без проблем, а, главное, без шума, сопроводить в замок госпожу виконтессу, гостившую неподалеку, о чем немедленно поставить в известность саму мадам.
Убедившись, что его поняли правильно, Атос снова сел верхом и в одиночестве отправился в Пьерфон.
Спустя час с небольшим туда же приехала Элизабет Рич. Сопровождавшие ее люди были почтительны, но Элизабет чувствовала скрытое неодобрение – ее поступок осуждали. Еще бы – раскатывать одной, без мужа, да еще в таком положении!
Граф де Ла Фер поблагодарил старосту за усердие, которое тот проявил, сопровождая госпожу виконтессу на прогулке. Госпоже виконтессе захотелось прокатиться, но она уже достаточно ознакомилась с окрестностями, и больше не будет нуждаться в услугах сопровождающих, ни сегодня, ни после. Крестьяне переглянулись, а староста надежно спрятал ухмылку в усы и бороду, прежде чем поклониться графу.
«Ни сегодня, ни после» – эти слова вызвали понимающие кивки не только у крестьян, но и у челяди, толпившейся за спиной Атоса.
В покоях Элизабет ждал доктор. Он наблюдал виконтессу, но постоянно в замке не жил. Теперь у него появилась такая возможность – так распорядился господин граф де Ла Фер.
С того момента, как староста пришел в имение мадам де Беренжер, Элизабет ни на минуту не оставляли одну. Даже засыпая, она видела вокруг кровати толпившихся слуг, так что с Атосом ей не пришлось перемолвиться даже словом.
Приехавшему позже Раулю Атос не стал объяснять лишнего, просто сказал, что, соблазнившись прекрасной погодой, леди Рич опрометчиво выехала на прогулку. Почувствовала себя нехорошо и была вынуждена просить помощи. Ее проводили, сейчас все в порядке и, надо надеяться, она поняла свою ошибку.
- Не ходите к ней, она уже отдыхает.
Рауль поднял голову и посмотрел на отца. Атос повторил – еще мягче и еще убедительнее:
- Не стоит сейчас.
- Она же моя жена, не так ли? Тогда ей придется меня выслушать.
Виконт поклонился отцу и вышел. Атос пожал плечами:
- Что ж, в этом он прав.
Элизабет действительно спала, но шум хлопнувшей двери и звук шагов мужа разбудили ее. Горничная, дремавшая у изголовья, вскочила и громко зашептала:
- Мадам, мадам! Господин виконт!
Рауль жестом отправил горничную вон и раздвинул полог кровати.
- Сударыня?
Элизабет попыталась улыбнуться:
- Я не сплю. Вы вернулись?
- Как видите. Вы уделите мне несколько минут?
Элизабет кивнула, но в этом не было надобности – муж был уверен в ее согласии.
- Вы знаете куда и зачем я ездил?
- Вы не говорили мне.
- Я спросил Вас – извольте ответить.
Элизабет покраснела и опустила голову.
- Знали?
- Да.
- Слуги? Длинные языки!
- Но в Вашем намерении не было дурного, чтобы скрывать его. Если только Вы молчали… – Элизабет покраснела еще больше, – чтоб сделать сюрприз.
- И поэтому Вы решили избавить меня от хлопот?
- Избавить? Как это?
- Лишив повода хлопотать!
- Господин виконт!
- О чем Вы только думали!
- Я ехала к Вам! – не выдержала Элизабет. – К Вам!
- Рискуя потерять ребенка? Вы… – Рауль запнулся, пытаясь подобрать слова взамен тех, что рвались у него с языка. – У Вас ума нет?
- Как Вы можете так говорить со мной?
Рауль зло скомкал край полога, но, перехватив испуганный взгляд Элизабет, отбросил ткань и отошел от кровати.
- Что сказал доктор?
- Уже все в порядке.
- Что с Вами было?
- Просто потрясло в карете – дорога засыпана снегом. Мне стало дурно, меня… – Элизабет остановилась, не решаясь пускаться в подробный рассказ о своем самочувствии. – Когда мы остановились, все прошло. Все хорошо!
- Сколько Вам осталось?
- Четыре месяца. Немножко меньше.
- Без моего позволения Вы больше не выйдете за порог.
Элизабет изумленно воззрилась на мужа:
- Вы не можете так мне указывать.
Рауль резко развернулся в сторону кровати, нагнулся и, схватив жену за плечи, притянул к себе:
- Если с ребенком что-то случится по Вашей вине – я Вам не прощу. И Вы шагу отсюда не сделаете, пока он не родится.
Атос ожидал виконта, уверенный, что после разговора с женой Рауль не сможет отправиться спать, как ни в чем не бывало. И действительно, виконт вернулся в гостиную, где до этого беседовал с отцом. Увидев, что Атос еще здесь, Рауль на мгновение замешкался.
- Рауль, если Вы хотели побыть в одиночестве, я оставлю Вас.
- Н-нет… Простите меня, но я так отвратительно себя чувствую!
- Да, согласен, страх очень неприятное чувство. Особенно такой – когда боишься за кого-то и мучаешься бессилием повлиять на обстоятельства. Вы испугались?
- Не знаю, наверное. Мне стыдно признаваться, но, честное слово, я хотел ее убить! Сначала Гримо, потом этот бестолковый слуга… Ничего толком не объяснил, только бубнил: «Главное, не волнуйтесь». Лучший способ довести до бешенства. Я думал, случилось что-то страшное, а это был всего лишь женский каприз! Она сказала, что поехала мне навстречу.
- Вот видите, это не легкомыслие или упрямство, она пыталась проявить заботу, пусть вышло очень неловко.
- Я запретил ей впредь выходить без моего позволения.
- Мне кажется, это слишком. Не стоит показывать себя тираном, ограничивая ее излишними запретами. Она и так больше никуда не пойдет.
- Да пусть бы себе гуляла, сколько хочет, если бы речь шла только о ней! Но еще четыре месяца… Я не хочу провести их, ежеминутно ожидая худшего. Кажется, мне действительно, страшно. Неужели Вы тоже так за меня боялись?
Атос ответил не сразу, продолжая следить за языками пламени в камине.
- Да, я боялся за Вас, очень боялся.
- Как же Вы боролись с этим страхом?
- Мне нечего скрывать и нечего стыдиться, я могу быть совершенно искренним. Но мне бы не хотелось, чтоб Вы решили, что своим ответом я хочу как-то повлиять на Ваши чувства.
- И все же?
- Наилучший способ, который я для себя нашел – это быть рядом с Вами. Когда Вы гуляли, ели, спали, учились, играли – всегда. Я знал, что сумею защитить Вас, и это утешало и успокаивало меня.
Рауль судорожно перевел дух и покачал головой.
- Вот поэтому я не хотел отвечать. Мой способ не годится для Вас, у Вас другие обстоятельства.
- Да, и я остановлюсь на том, что уже выбрал. Если она не в состоянии сама следить за собой, то больше шагу не сделает, если я не позволю.
Атос улыбнулся:
- Рауль, ни с ней, ни с ребенком ничего не случится, будьте спокойны. Вы сейчас взволнованы, и потому предвзяты по отношению к леди Рич. Уверен, она сама была испугана не меньше. И не меньше Вашего она желает, чтоб все закончилось благополучно. В этом Вы можете на нее положиться.
Рауль, мрачный, с нахмуренными бровями, олицетворял собой упрямое недовольство и Атос, усмехнувшись, оставил сына одного – успокоиться и поразмыслить. Сам он хотел поскорее забыть это происшествие. Не только потому, что поддаваться волнениям причины для которых уже не существует неразумно, но и потому, что обстоятельства «спасения» Элизабет были ему неприятны. Ловушка, устроенная ему Аньес (а Атос ни на мгновение не усомнился, что это ловушка), была в его понимании низостью, впрочем, вполне достойной женщин, и ничего кроме презрения не вызывала. Атоса только тревожил факт общения Элизабет и Аньес, поэтому решимость Рауля во всем ограничить жену вызвала у графа улыбку и весьма умеренные возражения. Продолжения общения не будет, и мадам де Беренжер, в конце концов, поймет, что ее уловки бесполезны.
Атос был так в этом уверен, что к утру от вчерашних волнений не осталось и следа. За окном понемногу светлело. Гримо, как обычно, умывал и брил своего господина, попутно выслушивая распоряжения на текущий день. Когда граф стал одеваться, привычный утренний порядок был нарушен осторожным стуком в дверь. Это было исключительной редкостью. Слуги в поместье обычно имели дело с Гримо и не осмеливались тревожить графа прямо в личных покоях. Такое мог позволить себе Рауль, но нужна была серьезная причина, чтоб виконт ни свет, ни заря явился в спальню отца.
Атос дал Гримо знак скорее открыть. За дверью обнаружился слуга с конюшни. Робея, он низко поклонился, и так и остался стоять на полусогнутых ногах.
- Что тебе? – изумился Атос.
- Ваше сиятельство! Не погневайтесь! Я только, чтоб услужить. Чтоб беды не было.
- Говори.
- Вы вчера всем велели, чтоб, значит, ни сейчас, ни после, а я прямо измучился, как теперь быть? Вы, конечно, велели, но ведь и она – госпожа. А мне как теперь? Вот хоть разорвись.
Атос показал, чтоб слуга вошел и закрыл за собой дверь. Щелкнувший замок придал слуге уверенности. Колени распрямились, взгляд спокойнее.
- Вот как Вы скажете, так оно и будет, Ваше сиятельство.
- Поясни толком.
- Вы вчера сказали, чтоб без прогулок. Чтоб госпожа виконтесса дома были, не ездить что бы.
- Да, и что? Она велела приготовить выезд?
- Нет, я потому и мучался. Это не выезд, но все же. А может это можно?
- Что именно?
- Так вот, письмо отвезти. Я бы отвез, да только Вы же велели… я потому и засомневался. Кабы не туда, так и отвез бы. Но Вы сказали…
- Куда «туда»?
- В имение, где они вчера были.
- Они? Кто «они»?
- Так госпожа виконтесса. Они и были.
Атос нахмурился:
- Она велела отвезти письмо для мадам де Беренжер?
Слуга радостно улыбнулся:
- Точно! Вот раз Вы сами имя сказали, значит, я уже как бы… ну, это…
- Когда она велела?
- Сегодня. Вот утром и велела. Горничная ее на конюшню пришла и сказала – запрягайте да везите. Только никто не хотел, Вы же запретили, вчера еще. А она, горничная, то есть, она вчера с госпожой не была, тут оставалась, что да как не знает. Мы ей толкуем, что, мол, Его сиятельство строго запретил, а она понять не может, злится, немедленно требует. Сказала, госпожа велела в то имение письмо свезти, да скорее, вот прямо с утра и свезти. Кабы не туда, так мы запросто. А так, кто ж его знает? Сказано, чтоб туда прогулок не было, а она снова. Вот я и растерялся. Сначала взял, а потом засомневался – можно ли? Господин граф, накажите, если что не так, но я, поверьте, только как лучше. Чтоб беды с госпожой виконтессой не было.
- Черт… – выругался было Атос, но тут же взял себя в руки, не желая обнаруживать своих чувств перед слугой. – Мне через четверть часа – коня.
- Сделаем! А письмо?
- Ты едешь со мной и письмо возьми. И не болтай.
В это время года в Пьерфоне завтракали довольно поздно, и Атос был уверен, что успеет вернуться до того, как домашние заметят его отсутствие.
До дома Аньес они добрались уже засветло. На стук выглянул дворецкий. Он не без удивления принял письмо и пошел спросить, может ли мадам де Беренжер немедленно принять графа де Ла Фер и его извинения за неурочный визит.
Ответа пришлось ждать не менее двадцати минут. Слуга потихоньку переминался с ноги на ногу, стараясь согреться, и про себя дивился, как не мерзнет граф, стоявший совершенно неподвижно.
Когда их, наконец, пустили в дом, граф оставил слугу в прихожей на попечении дворецкого, а сам, пользуясь полученным разрешением, прошел дальше – в гостиную, где его ждала хозяйка дома.
В комнате была полутьма, горел камин и две свечи на каминной полке. Туалет мадам де Беренжер носил следы поспешности, с какой ей пришлось готовиться к приему неожиданного гостя.
Атос был холоден и подчеркнуто официален:
- Доброго утра, сударыня. Я не рассчитываю на снисходительность и прощу прощения за настойчивость. Полагаю, мне не нужно представляться?
Аньес де Беренжер едва заметно качнула головой.
- Мой слуга передал Вам письмо от виконтессы де Бражелон.
Аньес кивнула.
- Я не знаю содержания письма и не прошу открыть его мне. Вы, безусловно, знаете, что виконтесса – моя невестка? Так вот, я хотел бы довести до Вашего сведения, что я крайне отрицательно отношусь к возможности Вашего с ней общения. И был бы признателен, если бы Вы приняли во внимание мою просьбу – впредь никогда не беспокоить виконтессу.
Аньес первый раз за время беседы посмотрела Атосу прямо в глаза:
- Вы не забыли, сударь, что я не приглашала Вас? Вы смеете утверждать, что это я ищу с нею встреч? Судя по выражению Вашего лица, именно это Вы собирались сказать!
- Что ж, да! Если желаете – да! Отчего я нашел мадам де Бражелон именно здесь? Отчего именно Вы оказались в числе тех, с кем она познакомилась прежде всего? Наконец, отчего вчера именно Вас я… – Атос замолчал, чувствуя, что в запале готов наговорить лишнего.
- Покиньте мой дом.
- Вы обещаете не поддерживать связи с виконтессой?
Аньес взяла с каминной полки распечатанное письмо и протянула Атосу:
- Читайте.
- Я не читаю чужих писем.
- Тогда я прочту вслух. «Милостивая сударыня! Я очень хочу благодарить Вас за помощь и гостеприимство и жалею, что не успела сделать этого вчера. Меня увезли быстро, мои родные очень беспокоились. Не считайте меня невоспитанной и неблагодарной и простите за хлопоты, которые я доставила, когда случайно попала к Вам. Надеюсь, Ваше здоровье поправилось. Жалею, но я не скоро смогу выезжать, и поэтому сразу пишу письмом, вместо чтобы лично благодарить Вас. Виконтесса де Бражелон». Можете взять письмо и убедиться, что я не придумала ни одного слова.
Атос отстранился:
- Не нужно.
- Почему же? По крайней мере, будете уверены, что Ваша невестка ни в чем перед Вами не провинилась.
- Я и без того верю ей.
Аньес нервно рассмеялась:
- О, конечно! В Ваших глазах виновна я? В чем только? В том, что живу на свете?
- Мадам… Я вижу, что был неправ. У меня нет оснований не верить виконтессе, и если она пишет, что случайно оказалась здесь…
- То это снимает с меня вину? А почему Вы вообще взяли на себя смелость судить меня? Вы второй раз – незваным! – являетесь в мой дом, второй раз я прощаю эту… дерзость…
- Сударыня, вынужден заметить, я не являлся к Вам, я приехал за виконтессой, и не моя вина, что дом оказался Вашим!
- Тем не менее, Вы опять здесь!
- Да! И Вы знаете, в этот раз тоже не Вы тому причиной. Я могу обещать никогда не переступать этот порог, если Вы пообещаете прекратить все отношения с виконтессой.
- Сударь, Вы мне не муж, чтоб ограничивать мою свободу, – возмущенно воскликнула Аньес. – Если леди Рич пожелает продолжить наше знакомство или снова обратится ко мне за помощью – я не откажу ей.
- То есть, Вы не даете слова?
- Я могу отвечать лишь за себя.
- Отлично, большего мне не нужно. А за виконтессу есть кому ответить.
- Вы посадите ее под замок?
- Сударыня, Вы дерзите, пользуясь тем, что я не могу отвечать женщине в том же тоне.
- Разве? До сих пор у Вас прекрасно получалось.
Атос медленно выдохнул.
- Мадам де Беренжер, я полагаю, что знаю причины Вашей враждебности по отношению ко мне лично. Но Вы же не опуститесь до того, чтобы переносить ее на ни в чем не повинную молодую женщину только потому, что она оказалась моей невесткой и женой виконта де Бражелон?
Аньес попыталась усмехнуться, но дрожащие губы не повиновались ей:
- Я не питаю к Вам враждебности, Вы себе льстите. Мне нет до Вас дела. Совершенно никакого дела! Вы мне глубоко безразличны.
Она резко отвернулась и дальше говорила, не глядя на собеседника:
- Леди Рич вызывает у меня самую искреннюю симпатию. Когда вчера я увидела ее на пороге, я испугалась за ее состояние. Дать ей приют было естественным. Я была возмущена равнодушием ее родных, позволивших выезжать ей одной, оставивших ее беспомощной, растерянной. Я предложила ей ночлег. Я не знала, что она стала женой виконта. Можете мне не верить, но она была мне известна только как леди Рич. Но даже если бы я знала – я все равно не оставила бы несчастную женщину замерзать в лесу. Разве что мое негодование на ее родных было бы направлено на известных мне людей.
- Сударыня, мне кажется, или Вы в чем-то упрекаете меня и виконта?
- В чем можно упрекать людей равнодушных? Они все равно не поймут.
Аньес не смотрела на Атоса, поэтому не видела, как у него вздрогнули ноздри и как он закусил губу.
- Я обещаю, что сама не буду искать встреч с леди Рич. Я не буду ей писать и не собираюсь наносить визиты. Это то, что Вы хотели услышать?
- Да.
- Тогда прощайте. Надеюсь, больше не увижу Вас.
- Мадам, еще одно слово и я уйду. Я уже признал, что был неправ, когда решил, что виконтесса ехала по Вашему приглашению. Но тогда почему именно Вы вышли мне навстречу, вышли, пользуясь темнотой?
- Вы все еще ищете повод уличить меня во лжи?
- Нет, но…
- Мне стало дурно, я хотела выйти на воздух и не знала, кого увижу за дверью. Мне поклясться?
- Мадам де Беренжер, я не хотел Вас задеть.
- А, кажется, понимаю, – ахнула Аньес и повернулась к Атосу. – Вы решили, что я нарочно? Что я подстроила это, чтоб лишний раз оказаться в Ваших объятиях? Сударь, Вы – наглец! Я так жалею, что я не мужчина, так жалею! Я бы проткнула Вас сто раз, тысячу! Насквозь! Вашу пустую грудь, где нет ничего, нет сердца, нет души, ничего нет! Только пустота!
В отчаянии, что не может удержать слез и сохранить высокомерное спокойствие, с которым она готовилась встретить Атоса, Аньес ударила его в грудь, словно желая привести свою угрозу в действие. Он схватил ее руку, и, удерживая, прижал к себе, не давая дальше размахивать кулаком. Второй рукой обхватил за плечи и с силой сжал, лишая возможности двигаться.
- Успокойтесь. Не сопротивляйтесь, Вы не справитесь со мной.
- Я Вас ненавижу!
- Знаю.
- Вы мне отвратительны!
- Я знаю.
- Отпустите меня!
- Только когда Вы успокоитесь. Я уйду, когда буду уверен, что с Вами все в порядке.
Аньес еще раз рванулась, но это было бесполезно. Она перестала вырываться и, тяжело дыша, попросила:
- Отпустите.
- Хорошо.
Атос опустил руки и отошел.
- Уходите.
Он поклонился и вышел.
Слуга, дремавший в прихожей, очнулся, когда граф слегка хлопнул его по плечу, и поспешил на двор, чтоб подать графу коня. Когда они отъезжали от поместья, слуга обернулся, просто по привычке оглядываться и, не рассчитывая увидеть, что кто-то машет вслед. В окнах действительно не дрогнула ни одна занавеска, но когда слуга снова ровнее уселся в седле, ему показалось, что граф как-то резко повернул голову, будто тоже мельком бросил взгляд на дом, оставшийся позади.
Художник – Стелла Мосонжник. Иллюстрация размещена с ее разрешения.