Я странничал по бездорожью, и шёл лесами, и торопился чрез рощи, и вот, в
полудень сквозь листву засверкало большое озеро, и я досадовал, и искал
переправу, и везде выходил к нему.
И напротив солнца на блистающей воде я видел несколько дрожавших бликов, и
безызвестную недвижную главу, и краткую черту плывущей тени, и всплески
рядом с той, и частые неравные ныряния.
Я поспешил к тем признакам желанной мели, и не нашёл там её, и не увидел
подхода к ней, и не было там дорог, и лишь глубокие края озёрных берегов
молчали и взирали на меня.
На склоне отвердевшей глины высился охотник, и перебирал свои стрелы по
остроте, и поджидал меня, и перстом указывал в то шевеление воды, и сверху
говорил мне:
- Если бы та птица подплыла поближе, ты бы удивился моей меткости!
И я молчал перед остроглазием того птицелюба.
Пройдя того лучника, я вышел к рыбаку, и он тоже зрел туда.
Охотник на рыб чинил сеть, и вздыхал, и обнажал голову, и швырял шапку о
воду, и указывал мне в ту сторону, и так объявлял:
- Сию огромную рыбу я выслеживал три года, и она близко не подошла ни разу.
И я не сказал тому рыболюбцу, что вдалеке резвилась птица.
Я продолжал идти, и ещё видел страстного юношу.
Он сидел там, и глядел в те неблизкие всплески, и рдел щеками, и сбивался
дыханием, и говорил, и я слышал те слова:
- Когда та дева выйдет на берег, я сделаю её своей возлюбленной!
И я дивился страсти того плотолюбца, ведь он был готов взять в жёны холодную
рыбу.
Я проследовал вперёд, и засеял берег пятью сотнями шагов, и после тех усилий
оставил солнце за спиной, и вот, разглядел в том далёком купальце давно
упалое древо, и тот неловкий пловец уносился водой, и кружился прихотью
ветра, и берёгся мраком подводности, и озабочивал небо малозубыми гребнями
веток и бородой из кореньев.
И я зрел в то бродячее гнездилище водяных крыс, и никто не видел меня и не
слышал там, и я склонял главу, и шептал той чудной лодке снова и снова:
- Мечты ласкают тех, кто ослеплён, и повергают наземь зрячих, - и закрывал
очи, и не сходил с места, и протягивал к ней руки, и звал, и медлил, и вот,
она касалась меня, и открывала вход, и ожидала.
И я восходил на борт той золочёной лодки, и ударял вёслами искусной работы,
и ставил парус из тончайших шелков, и легко её направлял, и мы с ней шли
беззвучно, и настигали линию далёкой тверди, и окунали её в неизбежный
закат, и я дерзко отверзал очи, и всё то свершалось в них, и не менялось, и
не возникало, и не терялось.
И всё.
13.06.2015г.