I
Дон Франсиско де Борха был последним человеком из рода Борджиа, который вошел в историю в результате собственных достижений. Собственно, когда он умер в 1572 году, его карьера не закончилась – в 1624-м он причислен к лику блаженных, что в рамках Католической церкви означает признание некоего лица как возможного святого. Дальше следует ожидание чуда – и если оно случается, причтенный к лику блаженных становится святым. Дону Франсиско пришлось подождать.
Через 47 лет, 11 апреля 1671 года, после ряда чудесных исцелений, связанных с «блаженным Франсиском», папа римский Климент X объявил наконец о его канонизации, и отныне, согласно Римскому Мартирологу, каждый год в день 3 октября чтится «память Святого Франциска, верховного генерала Общества Иисуса, памятного умерщвлением своей плоти, сниспосланного ему дара молитвы, его отречения от мира и от церковных отличий».
К списку «людей из рода Борджиа» иногда добавляют еще и кардинала Джамбаттисту Памфили (Giambattista Pamphili), который стал папой римским Иннокентием X, но это явная натяжка.
Кардинал действительно доводился папе Александру Борджиа прапраправнуком, но только по женской линии, и на Святой Престол он взошел через 150 лет после того, как умер его знаменитый предок, и никакой связи между ними проследить не удается.
Его самого никто бы и не вспомнил, не доводись он далеким потомком папе Александру.
Собственно, можно сказать и больше.
Мало кто сегодня поминал бы Алонсо де Борха, ставшего папой римским Каликстом, если бы у него не было племянника Родриго.
И то же самое относится и к дону Франсиско де Борха – кому, кроме специалистов, он был бы интересен через четыре с лишним века после его кончины, если б он не был правнуком папы Александра?
Даже Лукреция Борджиа, сиятельная герцогиня Феррары, та, чьему «солнечному лику» посвящал свои стихи Пьетро Бембо, – кто вспомнил бы ее сейчас, когда и про Бембо-то помнят только в Италии, да и то только те, кто метит на пост профессора филологии?
Даже известнейший «Портрет Лукреции», изображенной в виде юной девы в полупрозрачном наряде, с шелковой повязкой на голове, из-под которой ей на плечи ниспадают завитые золотые кудри, на самом деле приписан ей только предположительно.
Официально портрет изображает святую Катерину, написал его Бернардино ди Бетто ди Бьяджо, по прозванию Пинтуриккьо, а поскольку расположен портрет в покоях Борджиа и написан был тогда, когда Лукреции исполнилось 13 лет, то и считается, что моделью художнику послужила именно она.
Но точно этого никто не знает.
Лукрецию Борджиа помнят главным образом потому, что она была дочерью папы Александра Борджиа и сестрой Чезаре Борджиа.
Вот об этих двух людях, отце и сыне, и есть смысл поговорить поподробней.
II
Наверное, наибольший вклад в посмертную славу рода Борджиа внес Макиавелли. Его короткая книга, которая в оригинале называлась «О государствах», в качестве примера правильных действий использовала Чезаре Борджиа, и получилось это у автора так ярко, что и книгу его начали именовать «Государь», и всем было понятно, что этот «государь» как раз и есть Чезаре Борджиа, это был его точный портрет.
Макиавелли написал свою книгу в 1513-м, и при его жизни ее так и не напечатали, но в дальнейшем она достигла просто невероятной известности.
Утверждалось, что император Карл V за всю свою жизнь прочел до конца только две книги – одну из них написал Бальдассаре Кастильоне, называлась она «Придворный» и описывала поведение истинного джентльмена того времени, такого, который мог бы быть образцом для подражания.
А вторая вот как раз и была «Государь» – и этот холодный, трезвый, намеренно отстраненный взгляд на природу сохранения и удержания власти где-то с 30-х годов XVI столетия стал настольной книгой всех, кто занимался политикой. И поскольку книга оказалась неразрывно связан с именем Чезаре Борджиа, то высказывалась даже идея называть «борджианизмом» то, что в конце концов все-таки окрестили «макиавеллизмом».
Успеху «Государя» очень способствовало еще и то, что книгу неоднократно запрещали.
Вторым важным участником славы Борджиа оказался безвестный создатель памфлета под названием «письмо Савелли».
Если дневник Иоганна Бурхарда не был известен публике еще долгое время, то уж памфлет разошелся по всей Европе, и не читал его разве только неграмотный. Но и неграмотный мог послушать наиболее сочные выдержки из этого «письма», потому что их неизменно вставляли в свои проповеди протестантские пасторы во всех местах, где только находила отклик Реформация.
Собственно, наиболее умные из пропагандистов Контрреформации даже и не отрицали пороков папы Александра Борджиа – но зато неизменно указывали на дона Франсиско де Борха как на пример искупления былых грехов Церкви.
Нельзя сказать, что эта линия защиты оказалась успешной.
Виднейшие историки, которые были более или менее современниками Борджиа, клеймили их нещадно. Например, Гвиччиардини, друг Никколо Макиавелли, считал их убийцами, отравителями и погубителями Италии, ибо они навели в нее чужеземцев. Ну, скандальная репутация семейства Борджиа за пару столетий понемногу улеглась, но довольно неожиданно она получила новый толчок.
У герцога Брауншвейгского был библиотекарь.
И вот он в 1696 году опубликовал в Ганновере небольшую работу «Specimen Historie Arcanae, sive anecdotae de vita Alexandri VI Papae», где речь шла о примерах тайной истории на основе анекдотов из жизни папы Александра VI.
Слово «анекдот» тут не следует понимать в его современном смысле – в контексте конца XVII века это означало просто занятную историю, действительно случившуюся в жизни. Исходным материалом нашему библиотекарю послужила копия дневника Иоганна Бурхарда, и все было бы ничего, если бы не то обстоятельство, что библиотекаря звали Готфрид Вильгельм Лейбниц.
Это был поразительный человек, поистине универсальный гений.
Что он только не делал! Лейбниц был сразу и философ, и логик, и математик, и физик, а к тому же еще и юрист, и историк, и дипломат, и лингвист-языковед. В Европе у него была громадная репутация, и естественно, что и «новая работа великого Лейбница» немедленно вызвала интерес. Интерес этот чуть ли не мгновенно стал массовым.
Согласитесь, мало кому из широкой публики того времени (да, пожалуй и нашего) были понятны его рассуждения о комбинаторике или о двоичном исчислении. Но уж истории о папе римском, которому собственная дочь приходится еще и женой, и невесткой, были понятны и занимательны абсолютно для всех, без всяких исключений.
А еще примерно через полвека масла в огонь подлил Вольтер.
III
Этот гениальный человек много чего повидал в ходе своей пестрой жизни. В отличие от Лейбница бесчинства семейства Борджиа его особо не шокировали. Во Франции в его времена, случалось, устраивали развлечения и поострее того знаменитого пира, на котором так весело разбрасывали каштаны.
Но у Вольтера был истинный пунктик помешательства – Церковь и клерикалы.
Вообще любая форма организованной религии приводила его в крайнее раздражение. B свете этого становится понятно, почему, говоря о Борджиа, он сделал ударение именно на высочайшем церковном сане папы Александра Борджиа.
Вольтер говорил, что Александр VI был куда хуже, чем Нерон или Калигула.
Ведь он был облечен не просто властью, а властью духовной – так что к его не ограниченному ничем стремлению к наслаждениям примешивалось еще и кощунство. Это довольно странное рассуждение в устах убежденного атеиста, но сам Вольтер почему-то тут никакого противоречия не видел.
Как бы то ни было, огромный вес имени Вольтера придал легенде Борджиа новый, так сказать, импульс.
Дальше в дело включились мастера французской литературы.
В феврале 1833 года в Париже прошла премьера пьесы Виктора Гюго, посвященной Лукреции Борджиа. Как говорил сам Гюго, он поставил перед собой вопрос: «Кем же была Лукреция Борджиа на самом деле?»
В романе Майн Рида «Всадник без головы» некий мексиканец, один из второстепенных персонажей книги, задается похожим вопросом в отношении своей возлюбленной и отвечает на него так:
«О, Исидора Каварубио де Лос Льянос, ангел красоты и демон коварства!»
Виктор Гюго пошел примерно тем же путем, что и мексиканец.
Его Лукреция Борджиа – тоже «ангел красоты и демон коварства». Кинжалы в пьесе так и сверкают, яд льется рекой, а сама Лукреция развратна и соблазнительна и влечет своих любовников к смерти, и даже ее незаконный сын Дженарро (которого Гюго ей придумал) и то поражен ужасом перед ее злодействами. Хотя Лукреция сына своего любит.
Так что Гюго одно человеческое чувство – материнскую любовь – Лукреции все-таки оставил.
Он очень гордился своей беспристрастной справедливостью.
Пример, поставленный Гюго, оказался заразительным. Персонажи «легенды Борджиа» мелькают и у других авторов – и у Дюма, и у Сабатини. Но мировой рекорд в этом отношении, наверное, был поставлен Марио Пьюзо. Он был на редкость удачливым автором – по его книге «Крестный отец», был поставлен поистине гениальный фильм. Так вот, однажды Марио Пьюзо пришла в голову мысль обратиться к истории, и он взялся за книгу, названную очень просто – «Семья»
Но, конечно, не просто семья, а семья Борджиа.
Доделать книжку автор не успел, он умер, и заканчивал ее уже другой человек.
Совместный продукт получился настолько лихим, что ему позавидовал бы и Гюго.
Есть смысл привести одну деталь, просто трогательную в своей недостоверности, – оказывается, убийцей Хуана Борджиа был не Чезаре, а самый младший из братьев, Жоффре.
Он сделал это для того, чтобы отомстить Хуану за соблазнение жены Жоффре, принцессы Санчи, а Чезаре оказался настолько благороден, что покрыл это дело, и не потому, что одобрил, а потому, что очень уж не хотел огорчать отца, папу Александра VI.
Ну, что сказать? Такие глупости трудно комментировать.
Так что вернемся к нашему предмету – к семейству Борджиа. По-видимому, концом могущества дома Борджиа следует считать 1504 год. С тех пор прошло побольше 500 лет. Но образ семьи, волею судьбы оказавшейся однажды на вершине успеха, до сих пор тревожит воображение людей творческих.
Разве что сейчас, уже в XXI веке, это по большей части кинематографисты.
В 2011 году на экраны вышел сериал, поставленный Нилом Джорданом, так и названный – «Борджиа», а в 2012-м выходит и продолжение. Папу Александра играет замечательный английский актер, Джереми Айронс.
В фильме есть сильный кадр – величественный человек, облеченный в мантию и увенчанный тиарой, тройной короной пап римских, сидит на троне, а по сторонам трона стоят два стройных юноши, его сыновья.
И, конечно же, есть тут и прелестная золотоволосая девушка, его дочь.
Сколько десятков миллионов людей посмотрят сериал и какой успех его ожидает, не знаю. Но один поразительный факт можно отметить уже сейчас: семейство Борджиа все еще продолжает волновать воображение.
И делает это уже шестой век.
***
Приложения
Письмо Савелли, в том виде, в котором оно изложено в дневнике Иоганна Бурхарда
(пер. Н. Т. Цветкова, Д. Д. Шамрая и И. П. Мурзина)
«Благороднейшему господину Сильвио Савелли (имеющему пребывание) у его величества Римского императора.
Благороднейший господин Сильвио, шлю привет. Из писем наших друзей мы узнали, как ты, сделавшись жертвой вероломства и лишившись всего твоего имущества, удалясь из Рима, избежал неистовства и ярости этих разбойников.
По справедливости мы сочувствовали твоим несчастиям; но радуемся тому, что, несмотря на все беды, ты цел и невредим и находишься под покровительством императора. Поэтому, узнав, что ты теперь пытаешься через рекомендательные письма и влиятельных лиц восстановить свое положение, мы весьма дивимся легковерию и легкомыслию, проявленным тобой.
От человека, вероломство которого распространяется на весь человеческий род, жизнь которого, запятнанная убийствами и грабежами, прошла в постоянном обмане людей, – ты надеешься выполнения акта справедливости, не угрожая ему и не принуждая его! Ты заблуждаешься, дорогой друг, ты очень заблуждаешься, если воображаешь, что можешь прийти к какому-либо примирению с этим чудовищем!
После того как он тебе изменил, осудил на изгнание, предал разорению и смерти, не имея никакой для сего причины, кроме собственного вероломства и жадности, тебе ничего другого не остается, как объявить ему вечную войну, внушаемую тебе бесконечной к нему ненавистью.
Тебе следует идти другими путями.
Рану, нанесенную тебе римским бичом, следует показать истинным врачам. Император и другие принцы Римской империи должны быть осведомлены о том, какие бедствия терпит христианский мир от этого омерзительного чудовища. Они должны знать о гнусных преступлениях, совершаемых им, преступлениях, ведущих к ниспровержению религии, преступлениях, столь жестоких и ужасных, что даже извращенные люди приходят в изумление.
Тебе следует рассказать об этом на собраниях принцев, твой рассказ размножить и распространить.
Когда-то злейшим врагом христианской религии считался Магомет, оторвавший от нее бесчисленное количество верующих; теперь появился новый Магомет, далеко превзошедший первого количеством своих преступлений. Следует сказать, что наступило время антихриста, столь часто предсказанное многими пророками, потому что трудно себе представить более откровенного безбожника, врага Христа и остервенелого разрушителя веры и религии христианской.
Теперь церковные доходы и звания, когда-то, согласно правилам, установленным святыми отцами Церкви, передававшиеся лицам испытанной душевной чистоты, открыто продаются с торга, и их обычно передают тем, кто за них больше заплатит. Идут во дворец с золотом в руках и там покупают таинства веры. Там находится кардинал Модены, глава преступников, торговец бенефициями для удовлетворения алчности папы.
Как Цербер у врат преисподней, он лает на всех тех, кто туда является, и без всякого стыда спрашивает, сколько у них денег. Только богатые туда допускаются, бедные презрительно изгоняются вон. Все продается у папы: церковные звания, чины, заключение браков и отмена их, разводы супругов и многое другое, чего наши отцы не знали и чего христианские обычаи не допускали. Образуется новая секта, распространяющая новые догматы, глумящаяся над Христом.
Нет преступления, нет бесчестия, которые не творились бы открыто в Риме во дворце папы. Превзойдены скифы, превзойдено вероломство карфагенян, превзойдены жестокость и кровожадность Нерона и Калигулы. Исчислить убийства, разбои, насилия, кровосмешения, кои совершены, было бы безнадежным предприятием.
Благородный юноша Альфонс Арагонский, зять папы, был покрыт тягчайшими ранами и, так сказать, дважды убит. Спальничий папы Пиеротто был убит у него на руках. Почитаемое здание Ватикана замарано кровью. Служащие курии, придя в ужас, обратились в бегство. Многие убиты, ранены, брошены живыми в Тибр, отравлены. Число таковых жертв бесконечно, злодеяния растут изо дня в день.
Ни власть, ни влиятельность не служат гарантией.
Нет человека в Риме, даже самого скромного положения, который не боялся бы за себя и за своих. Кто не боится рассказывать о чудовищных сценах, которые разыгрываются в этом обиталище без стыда перед Богом и людьми?
Даже распущенность непотребных домов далека от тех насилий и гнусностей, кои происходят во дворце Св. Петра, того мерзкого обращения с юношами и девушками, какие там допускаются, того количества блудниц, что там бывает, тех состязаний в разврате, какие там устраиваются. В ноябре месяце в торжественный праздник всех святых во дворец было созвано на пир пятьдесят городских блудниц, и устроено было зрелище, совершенно неслыханное по своей омерзительности.
И чтобы не было недостатка в подобного рода зрелищах, в ближайший же день устроена была открытая сцена с кобылицей; на глазах у папы, окруженного своими детьми, были выпущены жеребцы, устремившиеся к кобылице, и, яростно борясь между собою, старались овладеть ею. К каким только средствам не прибегают, чтобы выманить у христианского населения золото для поддержания расточительности этого семейства!
Под предлогом ведения войны с турками во всех церквах мира верующим, введенным в заблуждение, продавались индульгенции; на полученные таким образом средства продолжалась еще более широкая жизнь; дочь папы могла предстать пред своим мужем украшенной драгоценными камнями и золотом и принести ему неслыханной роскоши приданое, оплаченное римской Церковью; наконец, на эти деньги можно было вести войны со старинными городами и их действительными владетелями. Обитатели были изгнаны из своих жилищ.
Большая часть римской знати была казнена или выслана, старые владетели Кампаньи были лишены своих поместий, и на их несчастии строилось благополучие детей и внуков папы, рожденных от кровосмешения, делавшихся еще в колыбели владельцами королевств и богатств.
Всем известно о разорении провинции Фламинии, о несчастиях Форли и Имолы, о судьбе Фаэнцы, Римини, Пезаро, которые были взяты приступом, а их владетельные принцы изгнаны. К государству, таким образом построенному, были присоединены города Чезена, Фано, Бертиноро, отторгнутые ог Церковной области, дабы сын папы мог предаваться разврату с большими средствами, чем его отец, которому он подобен.
Сын, намерения которого идут еще дальше, ведет войну с Камерино и Урбино, чтобы таким путем стать единственным владетелем, с согласия папы, всего Пичено и чтобы присвоить себе все права и все владения римской Церкви. Говорят, что более сильные крепости Церковной области: Сполето, Чивитавеккиа, Непи, Террачина, мол Адриана, находятся уже в его власти.
Все совершается по воле этого человека, который, вместо того чтобы быть вождем и покровителем этой области, является ее открытым врагом и разорителем. Отец его любит, потому что он отличается тою же порочностью и такою же жестокостью. Трудно сказать, кто из этих двух существ наиболее омерзителен.
В последний год, отправляясь со своими отрядами в Фламинию, он опустошил на своем пути земли Церковной области, ведя себя как в неприятельской стране.
Предав грабежу несколько городов, он прибыл в Фаэнцу. Опустошил Умбрию, часть Пичено и всю Фламинию. На обратном пути было проделано то же. Отряды были приведены в Пиомбино, а затем во Флоренцию. В то время как там все были мирно настроены и не подозревали ничего, был дан приказ грабить все, что можно.
Верные исполнители этого приказа – солдаты предались грабежу, насилиям, убийствам и поджогам. Это зло, как зараза, охватило население других городов: Тоди, Витербо, Рнети, Тиволи, и вместо того чтобы обратить свое оружие против врага, затеяли междоусобную войну.
Отряды герцога, воспользовавшись этим положением, все предали огню и мечу; большое количество граждан было убито; дети, едва увидевшие свет, были заколоты. Папа, всецело преданный своим страстям, поглощенный мыслями, как достать драгоценные камни и ожерелья для украшения своей дочери, с которой он имеет преступную связь, и мечтая лишь о выдаче ее замуж, вместо того чтобы воспретить эти преступления и наказать преступников, подстрекает их и покровительствует им. Уничтожение им своих противников, тех, кто был предан императору и Римской империи, чьи владения были отобраны, дало ему возможность передать владения своих жертв детям и внукам, рожденным от кровосмешения.
Если среди кардиналов есть еще такие, которые не пали слишком низко, то они молчат, так как теперь, когда наиболее влиятельные либо изгнаны, либо убиты, никто не осмеливается открыть рта. Некоторые, обязанные своим возвышением преступлению и бесчестию, прибегают к лести, дабы сохранить звания, купленные ими за золото и злодеяния. Они льстят папе, восхваляют его, восхищаются им. Но они все боятся его, особенно они боятся его сына, братоубийцы, который из кардинала сделался убийцей.
Этот человек – полновластный господин, он может удовлетворять свои страсти, как хочет. Он живет, окруженный стадом блудниц, наподобие турка, охраняемый своими вооруженными солдатами. По его приказу убивают, ранят, бросают в Тибр, отравляют, разоряют. Эти люди не могут достаточно насытиться человеческой кровью. Чтобы избежать их жестокости, большинство знатных семейств принуждено было покинуть город, лучшие граждане вынуждены скрываться. Если император не примет скорейшим образом мер для искоренения этого зла, то каждый должен думать лишь о том, как бы скрыться и бежать.
О, ужасные времена!
Как мы далеки от святости древних верховных первосвященников! Как мы удалились от справедливости! Будущее потомство едва ли поверит тому пожару, какой пожирает народы! И однако христианские принцы еще мечтают о расширении христианских областей! Как они смогут вести войну с турками и арабами, пока эта внутренняя язва еще не изжита?
Некогда знаменитые христианские принцы давали обет служить своим оружием распространению христианской веры и возвращению града Иерусалима; для сей цели многочисленные славные мученики проливали свою кровь. Все сии труды предприняты были, чтобы Родриго Борджиа, величайший преступник всех веков, купил преступным способом папство и попрал все божеские и человеческие законы. Пусть принцы придут на помощь Церкви в ее нужде.
Да спасут они корабль Св. Петра от бури и введут его в пристань! Да возродят они в Риме справедливость и мир! Да уничтожат они в Риме язву, которая его разъедает, и пусть они примерами докажут, что отныне добрые граждане могут жить спокойно и мирно пользоваться своим имуществом.
Все сие сущая правда и изложено в форме речи, чтобы ты, о Сильвио, изложил это в собрании принцев или – если это невозможно – чтобы ты произнес это во всю силу своего голоса верующим, собравшимся за литургией. Затем ты сделай несколько списков сего, передай их для прочтения всем принцам и разошли королям дальних стран.
Прощай! Помни, что при исполнении сего поручения ты – наш, что ты – римлянин. Еще раз, прощай. Дано в Таренте, в королевском лагере. 15 ноября 1501 г.».
***