Она стояла у тяжелых, не до конца прикрытых резных дверей в покои царя. Она стояла и ждала.
Придворный лекарь беспомощно развел руками еще два часа назад, выйдя из комнаты, где в абсолютной тишине умирал правитель.
Его смерти ждали. С самого дня, как он взошел на престол, всем было ясно - долго молодому Федору Алексеевичу, с детства страдающему цингой, не жить.
Он уходил медленно, тяжело дышал, с трудом мог бессвязно что-то шептать в бреду, но уже никто не сидел у его постели. Все бояре сейчас были заняты другим делом - выбором нового царя.
Кандидатов было двое. Первый - родной брат Федора, пятнадцатилетний Иван, слабый здоровьем и малоумный. Всем было ясно, что власть сосредоточится в руках бояр Милославских, родственников матери Ивана.
Ее, царевну Софью, не допущенную к собранию бояр и молча ожидающую смерти брата у дверей его покоев, такой расклад устраивал идеально. Неспособный править брат, который станет царем чисто номинально.
Путь к власти будет для Софьи открыт - пусть начнется за троном, в качестве регентши при слабоумном царе.
Но другой кандидат на престол, сын царя Алексея от второй жены Натальи Нарышкиной, десятилетний Петр... Царевне было даже немного смешно от того, кто же на самом деле стал ее конкурентом в борьбе за трон. Если младший сын ее отца (Софья даже в мыслях никогда не признавала Петра братом) станет царем, ее даже близко не подпустят к власти.
О том, что Федор умирает и уже, в бреду, не способен назвать наследника, было объявлено больше часа назад, но царь еще был жив.
Софья, уже долгое время стоявшая у дверей, то и дело заглядывала внутрь, чтобы удостовериться, что тихая агония Федора продолжается. Как глупо, думала она. Она знает, что ей нужно для власти, но не может ничего сделать. Остается только тихо ждать, пока объявят наследника.
Софья думала о том, что, наверное, умрет во время этого ожидания.
Во всем Кремле царила непривычно жуткая тишина. Переминаясь с ноги на ногу, царевна будто бы чувствовала, как шорохи ее движений разносятся далеко кругом.
Торопливые гулкие шаги раздались в отдалении. Софья напряглась, но тут же гордо выпрямила спину. Она – княжна и царевна. Да, она имеет право тут стоять и ждать смерти!
Человек, шедший по коридору, перешел на бег. Софья нахмурилась, но тут же расслабилась, узнав в бегущем в ее сторону мальчике лет десяти царевича Петра. Он запыхался от быстрой ходьбы, хрипло дышал, но, даже не глянув на сводную сестру, ринулся к двери в покои Федора. Софья схватила его за рукав.
- Куда? – она вопросительно приподняла бровь.
Петр, исподлобья взглянув на царевну, рванулся, но она положила руку ему на плечо.
- Будто не ясно, - пробормотал царевич. – Отпус…
- Нельзя, - кратко произнесла Софья. Она мельком подумала, что, наверное, разговаривает с Петром едва ли не первый раз. Пересекались они – и то редко, не то что обращали друг на друга хоть какое-то внимание.
- Но Федор…
- Он умер, - раздраженно отозвалась Софья, хотя вовсе не была в этом уверена.
- Мне только что об этом сказали! – вскрикнул царевич. – Сестра, пусти!
Софья поморщилась. Она не любила, когда ее кто-то из детей мачехи звал сестрой. Царевна молчала, глядя на младшего брата. Под ее пристальным взглядом Петру оставалось только внимательно изучать пол.
В этой безумной тишине Софья расслышала тихий стон из покоев. Значит, царь еще жив…
Петр осознал неправду раньше того, как Софья – и откуда только сила взялась? – схватила его крепко за плечи. Дернувшись, мальчик распахнул дверь, которая тихо скрипнула. Софья вздрогнула, ослабила хватку. Петр тихо, на цыпочках вошел в темную комнату.
Маленькое окно было плотно зашторено. Федор лежал на кровати, что-то еще бессмысленно бормоча. Молодому царю оставалось минут пять, не больше.
Софья остановилась на пороге, скрестив руки на груди и наблюдая за Петром. Тот в нерешительности стоял посреди комнаты. Царевна не видела его лица, но хорошо представляла, что можно прочитать в его глазах.
Отчаяние.
Сделав еще пару несмелых шагов, Петр опустился на колени, наклонив голову. Царевна стояла на месте, молчала. Даже не переступала с ноги на ногу, замерев, как статуя, хотя ноги уже затекли.
В тишине, нарушаемой лишь прерывающимся дыханием Федора, прошло минуты две. Софья ждала.
Но она очень удивилась, когда умирающий царь с трудом приподнялся на локтях, повернув голову в сторону взглянувшего на него Петра. Ей померещилось, что даже взгляд Федора прояснился.
- Ты знаешь, что нужно сделать с Русью, - неожиданно четко сказал Федор. Софья только изумленно приоткрыла рот, Петр молча кивнул.
Это были последние слова Федора.
И воцарилась абсолютная тишина.
Царевна остолбенело таращилась на все так же стоявшего на коленях у постели Петра. Была ли эта фраза всего лишь бредом человека на грани смерти? Или за ней скрывалось что-то большее?
Тысячи вопросов крутились у Софьи в голове. Но один занимал ее сейчас больше всего…
Один из бояр неслышно заглянул в комнату, грустно покачал головой. Петр даже не обернулся. Немногословная всегда Софья же, прищурившись, пыталась разобрать на лице вошедшего волновавший ее ответ.
- Кто?.. – наконец тихо спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал подобающе царевне. Но ей до жути казалось, что со стороны она выглядит всего лишь как насмерть перепуганная крестьянка, зачем-то одетая в богатый наряд.
Боярин ничего не ответил, лишь указал рукой на ничего не заметившего Петра.
И Софья все поняла. Усилием воли она заставила себя подойти на пару шагов ближе к мальчику. Петр искоса взглянул на нее.
Нет, подумала Софья. Она была неправа.
В его глазах не было ни капли отчаяния. Только какая-то странная твердость. Решимость.
- Ненавижу тебя! – вдруг вскрикнула Софья и, резко развернувшись, выбежала из комнаты. Изумленный боярин поспешно последовал за ней. – Ненавижу!
Мальчик остался наедине с телом сводного брата, тихим полумраком и всего лишь одной мыслью в голове.
«Если ты хочешь, я тоже готов тебя ненавидеть».