Романтически настроенная молодёжь ныне вздыхает о времени большевиков, вспоминая вкус советской газировки и засыпая, зажав в кулаке фантики из-под конфет «Мишка на Севере». И удивляется, а то и негодует, когда начинаешь рассказывать о реалиях «совка».
Мне (!) один юноша давеча доказывал, что в СССР пьянства практически не было, а редких алкашей дружно воспитывало всё советское общество, применяя некие загадочные ДЕЙСТВЕННЫЕ меры.
Не претендуя на глубину анализа, широту охвата, длину доводов и высоту выводов, попытаюсь вкратце поведать, как на самом деле в стране велась борьба с пьянством и алкоголизмом.
...Июльским вечером 84-го года возвращался я из рыбпорта в гостиницу «Ветрунге». Незадолго перед этим встретился с однокашником, он только что пришёл из рейса и стоял вахту на своём судне. Выпили, конечно – за встречу, за приход, за тех, кто в море… Ясно, что шёл я изрядно подшофе. И, перейдя проспект Тайкос, между Пемпининкай и Дебрецена лоб в лоб столкнулся с дружинниками. Трое их было; плюгавый коротышка лет тридцати, весь какой-то дёрганый, и двое постарше, типичные пролетарии. Четвёртый - молоденький милиционер с сержантскими нашивками.
Коротышка, заценив мой джинсовый прикид, радостно осклабился:
-О, на ловца и зверь!.. Куда торопимся?
-Д-домой… - стараясь, чтобы язык не заплетался, вымолвил я.
-Не-е-е, парень, не домо-ой! А пойдём мы сейчас все вместе в 3-е отделение… - хохотнул плюгавый, оглядываясь на компаньонов. Те тоже сдержанно заулыбались.
Я прикинул шансы – убежать не получится, просить о чём-то явно бесполезно.
-Пошли, - пожал я плечами, покоряясь судьбе.
Ведут они меня, и плюгавый начинает на мозги капать:
-Да-а-а, парень, влип ты… Сейчас протокол составят, оштрафуют, «свинью» на работу пришлют… Жалко нам тебя…
-Так отпустите, если жалко, - огрызнулся я. – Тоже мне – преступника схватили. Я что – киоск ограбил или к прохожим приставал? Иду себе мирно…
-Ага, вот так сразу и отпустили! Не-е-е, за всё платить надо!
-Чего вы хотите? – спросил я, остановившись.
-Значит, так, - деловито заявил дружинник. – Дашь на пару пузырей – и свободен.
Я порылся в карманах, наскрёб немного мелочи.
-Вот всё, что есть. Если хотите, пойдём ко мне. Дома рассчитаюсь.
-Ты что, за дураков нас держишь? – замахал руками коротышка. – Тебе бы только домой попасть, а там ты нас и знать не захочешь.
-Ну нету у меня с собой денег!
-На нет и суда нет! – обиделся дружинник и обратился к милиционеру. – Альгис, вызывай «луноход», пусть этого алкаша сразу в вытрезвитель везут. Чё мы его тут таскаем?
И ночевать бы мне в учреждении, кем-то со злой иронией названном «медицинским», но выручил меня, как ни странно, сержант-милиционер. До этого он делал вид, что всё происходящее его не касается, но теперь, видимо, ему не понравилось, что какой-то дружинник им командует, и он решил показать, кто тут старший, хоть и младший.
-Погоди-ка, - отстранил он плюгавого и обратился ко мне. – Ты вообще кто? Документы есть?
Я протянул пропуск в рыбпорт, сержант его раскрыл, сверил фото с оригиналом и разочарованно дёрнул щекой.
-Да это слесарь из БТО! – воскликнул он. И, возвращая пропуск, добавил:
-Мы думали – ты моряк. Дуй отсюда, чтобы мы тебя не видели. До дома дойдёшь?
-Дойду! – обрадовался я и рысцой припустил за угол кафе «Пемпининкай», пока они не передумали.
Фокус заключался в том, что в пропуске у меня было написано «слесарь». Одно время я работал в судоремонтных мастерских, потом опять перешёл в плавсостав, а пропуск поменять всё недосуг было.
У читателей, безусловно, возникнут недоуменные вопросы. За что такие привилегии слесарям из базы техобслуживания и что было бы, попади я таки в милицию или, не дай Бог, в вытрезвитель?
Начну, пожалуй, со второго. Многое зависело от статуса залетевшего. Это сейчас многие думают, что в СССР все были равны и одинаковы. Фигушки, общество тогда, как и сейчас, было кастовым. Только сейчас почти всё решают деньги, а тогда – членство в КПСС или престижное место работы. Член партии мог попасть в вытрезвитель практически безнаказанно, ну посмеялись бы… то есть я хотел сказать пожурили бы на партбюро, на крайняк выговор бы объявили без занесения, через год сняли бы – и ты опять чист.
Товаровед из мебельного магазина или завскладом тоже вышел бы сухим из воды.
А вот беспартийного, да ещё моряка, ожидала тоскливая участь. Объяснительная, комиссия по загранкадрам, лишение визы. Опять же многое зависело от поведения негодяя. Если упасть на колени, размазать по роже сопли и слёзы и клятвенно заверить, что это нелепая случайность, что больше никогда в жизни… тогда был шанс сохранить визу. Но на Балтике годик всё равно пришлось бы отдежурить. А если показать характер, начать спорить, что-то доказывать, качать права – тогда дело швах! Только и останется, что ехать в Находку гонять минтая в Охотском море или в Мурманск – ловить мойву у Шпицбергена.
Проще всего было простым работягам – слесарям, докерам, сварщикам, электрикам, рыбообработчикам с консервного завода. Даром, что у проходной рыбпорта висел громадный, два на три метра, плакат, подробно рассказывающий, какие кары ожидают злоупотребившего. Выговор, строгий выговор, лишение премии, лишение квартальной премии, лишение тринадцатой зарплаты, передвижение в очереди на квартиру, увольнение.
На самом деле все эти меры ни в коем разе не были ДЕЙСТВЕННЫМИ. Выговор назывался «брань на вороту не виснет», премии лишали не более чем на пять – десять процентов, и не помню случая, чтобы кого-то отодвинули в хвост очереди на квартиру. Потому что практически во всех организациях была довольно высокая текучесть кадров, и если ещё размахивать дубиной санкций, то работать вообще некому будет. Особенно в судоремонтных мастерских. Работа тяжёлая, грязная и не престижная. Вот попробуй обидь старовера - дизелиста с двадцатилетним стажем, лиши его премии или передвинь в очереди! Да его на следующий день с распростёртыми объятиями примут на Западном судоремзаводе, например; и в очередь первым поставят. А молодой парень , и так стоЯщий в хвосте каким-нибудь пятисотым, этой очередью и не дорожит.
Говорить о роли общественных организаций вообще смешно. Помню, склоняли у нас одного парня на комсомольском собрании. Председатель, комсорг БТО, говорит, смущаясь:
-Вот хороший парень Коля, работящий и прочее, но пьёт…
Из задних рядов голос:
-И курит!
Ещё один:
-И по бабам шастает!
-Га-га-га, - весь зал.
Комсоргу ничего не оставалось, как спешно объявить Коле замечание и перейти к другому вопросу. Да и какое тут может быть осуждение, когда любого можно было клеймить позором! Более-менее воздерживались только те, кто хотел пойти в море и подал документы на визу.
Так что пресловутая борьба с пьянством была не более чем формальность. И пили в стране остервенело! Подозреваю, что пьянство советских людей для советской же власти было ещё и выгодным. Как и для нынешней, впрочем. И впрочем же, по моим скромным наблюдениям, сейчас пьют значительно меньше. Но об этом как-нибудь в другой раз.