Информация из первых рук глава 3

Инна Рогачевская
предыдущая глава: http://www.proza.ru/2015/06/21/1096

   - Дорогой Семён Яковлевич, я принесла к Вам красивый до безобразия крэмплэн. Ви знаете по какому поводу?
   - Крэмплэн или Ваш визит, дорогая Сара Исааковна? – спросил вежливо Семён.
   - И то и другое.
   - Мои уши для Вас, - он учтиво поклонился, предлагая даме стул.
   - Ви не поверите, шо я пережила за последний год. Это сплошная нервная трагедия. Я почти растеряла здоровье, - она подняла вверх указательный пальчик. - Если бы я Вам всё рассказала, Ви бы тоже потеряли не только дар речи, это я вам гарантирую.
Портной взял в руки ткань.
   - Красивый рельефный рисунок и цвет чудо. Очень удачный выбор, поздравляю. Платье будет просто шИкарным, -  он поцеловал кончики своих пальцев.
   - Моя внучка виходит таки замуж, - гордо произнесла Сара Исааковна.
   - Поздравляю, - искренне улыбнулся Семён. – Надеюсь мальчик из наших, евреев?
   - Я Вас буду сейчас удивлять. Мальчик не еврей, но из замечательной семьи, где всё живы и работают.
   - Ви хотите сказать, что ваша внучка будет женой гоя?
   - Почему нет? Дорогой, Семён, и среди гоев есть люди. Я в этом убедилась. Мне стоило много бессонных ночей такое решение, но я сдалась, и надеюсь   никогда об этом не пожалею.
   - Да, Сара Исааковна, мир перевернулся. Евреи женятся, еврейские девушки виходят замуж не за евреев, а за кого попало -   и уже никого этим не удивишь. Дай ей бог счастья, - он задумался, покачав головой. -  Так, что ми будем шить?

***
   - Изя, тебе нужен новый костюм. Ты отец невесты. А значит второй человек на свадьбе, - скороговоркой выпалила Сара Исааковна.
   - У меня есть костюм, - ответил Изя.
Сара Исааковна грустными глазами посмотрела на сына.
   - Синок, твой костюм нужно вибросить. Не рви ты мне сердце. Вибрось его. Последний раз ты его надевал, когда Галочке праздновали сорокалетие. Хватит. Пора начать новую жизнь. Галочка бы тебе разрешила быть счастливым, - она расплакалась, обнимая сына.
Изя смотрел в окно, за которым оживала весна, согревая первыми, нежными лучами одесские дворы.
   - Мама, я могу с тобой поговорить? Посиди со мной, как раньше, когда нас было всех много, как и счастья в этом доме.
Сара Исааковна всё ещё всхлипывала, вспоминая любимую невестку, рано ушедшую, оплакивая одиночество сына и сиротство внучки.
   - Когда Галочка от нас ушла, мне стало незачем жить. Ты меня понимаешь?
Она только кивала головой.
   - Никогда не думал, что смогу смотреть на женщину, как когда-то смотрел только на свою Галочку. Но это случилось, мама. Я встретил хорошую добрую женщину, одинокую, как и я. Мы познакомились, только не падай в обморок, мы познакомились на кладбище. У неё там муж,  у меня Галочка. Нас сблизило горе и одиночество. Мама, мы полюбили друг друга, как это не страшно звучит. Я хочу пригласить её на Ирочкину свадьбу. Это будет прилично?
У Сары Исааковны отняло речь. Она ещё не разобралась, по какой причине  - от радости или неожиданности.
   - Ми встречаемся уже год. Её имя, - он смутился, левое веко дёрнулось в нервном тике, - её имя Галя.
   - И ты молчал целый год, шлимазл! - вскричала Сара Исааковна.
   - Правда, я боялся признаться себе самому в переменах. Боялся что-то обещать женщине. Боялся повредить своей дочери, понимаешь?
   - Как же не понять? Я ведь твоя мать. Изя, Изя. Я хочу её видеть. Пригласи её к нам в субботу на ужин. Обещаю вести себя прилично.
Изя, она из наших или шикса?

***

Женщине было пятьдесят лет, как и Изе. Небольшого роста, с огромными миндальными глазами, чёрный с проседью волос, хрупкая, застенчивая. Сара Исааковна на миг подумала, что она напоминает ей покойную невестку, в которой она души не чаяла. Женщина ей понравилась. От неё веяло теплом. С ней её сыну хорошо, вот что она почувствовала в их взглядах, полуулыбках, прикосновениях рук. В коридор выбежала Ирка.
   - Галина Шмойловна, Вы не представляете, как мы Вас ждали. Папочка, испёк свой любимый рыбный пирог. Сам нарезал салаты, никому ничего не давал делать…
  - Ириш, приглашай гостью в залу, - с улыбкой произнёс Изя.
За много лет впервые Сара Исааковна увидела в глазах сына отблеск робкого счастья. Ефим сжал локоть супруги. Он тоже всё понял.

За столом сидели: Белла Францевна, Сергей - будущий зять с родителями, соседка Сары и Ефима с мужем. Из патефона лились звуки модной мелодии "Брызги шампанского".
Для счастья не важна национальность: евреи или русские, украинцы, армяне, какая разница? Надо быть просто людьми. Любить и уважать друг друга. Видеть в глазах напротив луч надежды, чувствовать тепло рук, единство душ. Надо быть просто-напросто готовыми к счастью.
   - Бабуль, расскажи историю,  как вы с Беллой Францевной "мине женили", -  попросила Ира.
Белла Францевна с улыбкой махнула рукой в сторону подруги и рассмеялась от души, придерживая двумя руками огромную, колыхающуюся от смеха грудь.
   - Эту историю можно передавать из рук в руки, из поколение в поколение, - смеясь, произнёс Ефим.
   - Расскажите, расскажите, - раздалось со всех сторон.
Ирка захлопала в ладоши, подпрыгивая на стуле.
   - Серёжа, ты должен это услышать, такое не забывается, - прошептала Ира на ушко своему жениху.
   - Сара, начинай, - дала добро Белла Францевна, подруге.
 Все притихли и приготовились слушать "душещипательную" историю о том, как "бабы казали - бабы не брешуть* (бабы говорят, бабы не врут – укр.)

***

   - Почему вы решили, что Ирочка встречается с сыном портного? – спросила, сквозь смех мать Сергея, Антонина Ивановна.
   - Как почему? Встречаю на Привозе полуслепую бабу Розу, соседку портного Семёна. Она мине заявляет, шо видела своими глазами, шо моя Ирка разгуливает с сыном портного, Юликом. А я ж помню этого шмендрика по школе. Кусок шлимазла был. Она приняла Серёжку за племянника портного с Ланжероновской.  – Я пошла на разведку к Семёну, якобы шить новое платье. А он рассказал мне, шо Юлька не сын ему, а племянник.  Кроме того, шо он женат, у него растёт синуля, и он любит свою жену. Как бы вы поступили на моём месте? Я позвонила Белле, и рассказала ей всё, что знала. Она, выслушав меня, сказала, шо это всё трёп и рассказала совсем другую, более ужасную историю, от которой меня почти разбил инсульт.

Всё падали от хохота и рассказчица тоже.
 
   - …когда на следующий день вернулась домой Ирка, мы с Беллой на неё налетели, как моль на шерсть. Оказалось, шо Ирка встречается  с Серожей и он тоже учится в мединституте! Хуже того, вот ви все умные люди, ну шо Ирке моей било трудно сказать, шо Серожу зовут не Юлик, или Шмулик? Шо здесь било скрытничать? Нет, ви мне скажите, почему все мальчики должны учиться на врача? Ви бы не съехали с мозгов? Ви ж понимаете, в городе Одессе не один единственный еврей-портной, их несколько, так почему их всех надо било назвать Семёнами, шо у родителей не било других имён?  Белла имела в виду своего соседа Семёна Яковлевича, по старой квартире, с улицы Гарибальди. Я имела в виду Семёна Яковлевича с Ланжероновской. Кроме того, когда мы понЯли, шо дело тёмное, мы с Беллой отправились таки на улицу Гарибальди, выяснить тот ли это Семён Яковлевич? И неужели он живёт на два дома? Вияснилось, шо тот Семён с женой Фирой, с улицы Гарибальди, три года, как виехали в Америку со всем своим хозяйством и дитЯми, но Белла об этом не знала. А портной Семён Яковлевич  с Ланжероновской здесь не причём.

Ещё долго из окон второго этажа рвался на улицу смех. Играл патефон, разбавляя тёплый весенний вечер голосами Бернеса, Утёсова, Вертинского. А смех гулял по аллеям, путался в  нежных листьях акаций, поднимаясь к звёздам над вечерней Одессой.
Как давно это было, как недавно это было, каких-то пятьдесят лет назад, словно вчера.
Старые улочки, парки и дворики.
Дворники, бабушки, дедушки, школьники.
Парни и девушки, дамы, мужчины,
шулеры, гангстеры, шмоки, портные
Море и пляжи, рассветы, закаты,
Идиш, украинский, русский и маты
Разное было,  и будет, и будет,
Мать городов ничего не забудет.
Память, отрывки истории, вехи,
будьте же счастливы, Вы, человеки…