Наталье Коноваленко,
чей доклад породил идею написать этот рассказ.
Только писатель Гена поставил чашечку с гущей на блюдце и подумал о Наденьке и неизбежном мытье посуды, как за окном пролетело что-то чёрное. Типа стаи ворон.
Гена заметил это краем глаза. Но заметил. И то, что нечто крупное мелькнуло в окне на одиннадцатом этаже, было странно.
Гена подошёл к окну и глянул вниз. Двор с зелёным сквериком, бледные деляночки-цветники, на которых ковырялись пенсионерки. И стоящие по обочинам разноцветные автомобили – вот где буйство красок, совсем не на убогих клумбах!
По дороге проехала красная пожарная машина. И тут Гена заметил, что все бабки, как одна, стояли выпрямившись, опустив задницы и приложив к глазам ладони, защищаясь от солнца. Они смотрели куда-то вверх на дом, в котором жил Гена.
И тут мимо окна пролетело чёрное грозовое облако. Гена, высунувшись, глянул вниз: из-за угла на уровне пятого этажа валил дым и даже летели искры!
Вот это да! Пожар в его доме!
Гена недолго подумал, натянул на голое пузо футболку, надел серые трикотажные штаны-трико (которые Наденька называла кальсонами), немножко подумал.
Набрал номер Наденьки. Заиграл Шопен.
Документы, деньги и пластиковые карточки засунул в сумку и, на ходу цепляя сумку ниже живота, направился к двери.
Шопен прекратился. Вместо голоса Наденьки в ухо противно сказало: "Абонент не отвечает".
План прост: нужно спуститься на улицу и переждать катаклизм. Пожар потушат, и можно будет спокойно вернуться обратно.
Гена приоткрыл дверь в тамбур, но сразу же её захлопнул: в квартиру рвануло таким густым вонючим чёрным дымом, что в горле запершило, и Гена минуты две только откашливался.
Балкон!
Но балкон был остеклён. Да и как с него слезть вниз, если все балконы снизу так же застеклены? Бельевые верёвки не выдержат. Вязать простыни? Без Наденьки он их не найдёт! Ну и если слезть, то куда? Навстречу пожару?
Подняться вверх до шестнадцатого этажа? Или пробираться вбок до следующего балкона? Гена потрогал своё брюхо, посмотрел на руки и почесался. Убедился, что его фигура не обладает статью человека-паука.
Вот тут Гена почти испугался. Он был отрезан огнём от всего мира. Достанет ли пожарная лестница до одиннадцатого этажа? Ох, сомнительно. Будут ли спасать сверху? Пожарные должны подняться на крышу, втянуть наверх верёвками... А оттуда как спасаться? Даже вертолёт на крышу не сядет.
И Гена запаниковал. Только что всё было хорошо, только что он выпил кофе, только что была жизнь...
Гена опять бросился к окну.
Толпа собралась внушительная. Махали руками, что-то кричали. Одинокая маленькая пожарная машина стояла прямо на углу, из неё била жалкая струйка воды за уже прокопчённый угол, тщетно пытаясь сбивать искры и разгоняя дым.
– Прощай, Гена! – раздался глас свыше, посыпался какой-то мусор, и с балкона двенадцатого этажа выпорхнула его такая привычная любовь – белокурая соседка Наденька. Она камнем полетела вниз, потом с громким хлопком раскрылся парашют, и парапланеристка, описав пару кругов, уселась посреди одного из цветников, распугав не юных натуралистов.
Это был ещё один удар судьбы: её любовь улетела, а его выгорает без остатка. Гена помолчал, а потом мрачно рассмеялся:
– А мне, конечно, помирать!
И, закрыв лицо руками, ушёл вглубь комнаты. Сел на соболезнующе скрипнувший диван.
Любовь его беззастенчиво предала. Жизнь его безвременно покидает. Смерть машет чёрными крылами за окном.
Было тихо и безразлично.
Гена сидел и тупо смотрел в никуда. Он не думал ни о чём. Он ждал, когда перед его мысленным взором пронесётся вся его жизнь.
Не проносилась!
Гене стало так себя жалко, что вытекло несколько скупых мужских слёз, которые он без стыда растёр кулаком по усам.
И тут в голову пришла идиотская мысль: он не дописал повесть!
Гена даже горько рассмеялся.
Но тут же прекратил смех. Ну ладно, он скоро сгорит, но при чём тут его любимый герой Горислав? Ведь силой писательского воображения Горислав был загнан в такое безвыходное положение, что читатель не должен увидеть никакого выхода (ну, как не видит выхода Гена)! И теперь по его, Геныной лени, Горислав навеки так и останется в этом положении, хотя финал должен быть счастливым!
Гена кинулся к компьютеру и включил его. Свет ещё был, компьютер пискнул, привычно загорелся (метко, отметил писатель) красивым видом со слонами и жирафами. И вот она, повесть, отрытая на недописанной строке.
Гена уже не думал. Вдохновение полностью поглотило его. Горислав ловко вырывается из западни, спасая по пути красавицу-девицу (по имени Наденька, естественно), и они вместе ищут дальнейшего спасения: западня была многоплановая.
Когда Горислав с Наденькой плыли в утлом челне по многоводной реке, увёртываясь от ядовитых стрел, выключился свет. Но это – чепуха! Гена не зря купил в своё время бесперебойник! У него ещё полчаса!
Гена кинул взгляд на окно: за ним было столько дыму, что день превратился в ночь.
Ночью Горислав с Наденькой доплыли до берега и скрылись в сливной трубе. И никакой ливень с градом, бушующий снаружи, не смог их остановить: преодолев густые потоки, герои достигли шахты и поднялись на прибывающей грязи наверх. Их прямо выбросило из люка на неимоверную высоту. Парочка, обнявшись и воспользовавшись единственным парапланом, приземлилась на мягкую цветущую табаком мураву. И тут запикал бесперебойник! А ведь прошло не больше 15 минут! «Успею!» – уверил себя Гена и толстенькие пальцы ещё резвее замелькали над клавиатурой.
В момент, когда герои страстно целовались на белопесчаном пляже океана, Гена заметил, что значок сетевого соединения перечеркнулся жирной красной чертой.
Чёрт!
Гена закончил повесть, скопировал файл на флешку, и тут комп выключился: бесперебойник сдох, издав посмертный вопль безнадёжности. Гена метнулся к старенькому нотику... Лишь бы батареи не перегорели (отметил писатель горькую двусмысленность)! Ура! Нотик соединился по вай-фай с литературным сайтом, куда текст был успешно сброшен. Почти всё! Кроме названия... Как назвать? Как назвать?
Гена посмотрел в зачернённое окно и ввёл название: «Любовь саламандр».
Сохранил!
Стало тихо и безразлично.
Гена сидел и тупо смотрел на эту страницу сайта, потом на чёрный экран, похожий на его окно. Гена не думал ни о чём. Он ждал. Цель жизни выполнена. Его герой будет жить, хотя творец и умер. Наверное, гореть заживо будет очень больно...
Гена услышал слабый звук, как будто в подъезде бьются стёкла. Наверное, пожар уже подобрался к его тамбуру, а может, уже лижет жадными жаркими языками дверь. Которую он совсем недавно установил. Ну, года два как. И заплатил...
Какие глупые мысли лезут в голову перед вечностью!
И тут в дверь что-то сильно застучало. И даже послышался чей-то крик. Неужели кто-то хочет спастись в его квартире?
Да уж всё равно! Зато он не будет одиноким в последнюю минуту своей плодотворной писательской жизни.
Гена с трудом поднялся, бессильно перебирая по стене руками, подошёл к двери и приоткрыл её.
Огонь и дым не ворвались в квартиру, не стали выжигать всё и вся, не стали загонять Гену в глубь квартиры, заставлять вылезать на подоконник и прыгать вниз...
Пожарник сказал:
– У вас всё хорошо? Вы можете спуститься вниз. Пожар потушен...
Через неделю Гена зашёл на литературный сайт и открыл свою повесть. Там была пара ругательских отзывов от графоманов. Гена прочёл свой выстраданный текст и поразился, как бездарно всё закончилось. Не зря Бог не дал ему умереть! Всё надо переделать. И особенно – это идиотское название!
Июнь 2015