Гл. 8
Целый месяц Оля страдала по Женьке. Вернее мучилось недоумением ее уязвленное самолюбие. Да и вечера стали опять пустыми и скучными, и девушка уже ругала себя, что так легкомысленно отказалась от совместных прогулок и разговоров – пусть даже «не о чем». Стремительно теплело, станицу затягивало весной со всеми сопутствующими атрибутами: цветением деревьев, источающих сладкие запахи, криками ошалевших котов и парочками, то тут то там гуляющими в обнимку. Оля тоже ходила парой – с Наташкой. Но удовлетворение такой тандем не приносил. Хотелось нравиться. Хотелось быть – любимой. И обычные житейски проблемы, которые подползали все ближе, теперь мало ее волновали. А между тем нужно было платить за квартиру, так как заканчивался второй месяц проживания, и хозяйка, сначала очень приветливая с квартирантами, смотрела то вопросительно, то откровенно неприязненно.
Работу Валерия Викторовна так и не нашла. Нужно сказать, что и в благополучное советское время она часто увольнялась и потом по несколько месяцев сидела дома, пока соседи не переставали давать в долг. Все детство Оля как огня боялась тетю Соню, женщину, которая взимала кварплату. Валерия Викторовна ей не открывала, зато тетя Соня могла легко выловить гуляющую во дворе Олю и высказать ей все, что думает о ее матери. Свою тираду она неизменно заканчивала угрозой: «Смотри, если мама в этом месяце не заплатит, я заберу тебя и отвезу в детский дом!» Оля плакала и пыталась убежать, не понимая, что ей делать в детском доме, где дети тоскуют по родителям, ведь у нее есть прекрасная мама, которая читает ей книжки, гуляет с ней и любит ее больше всех не свете.
Теперь у Валерии Викторовны появилась неоспоримая причина – отсутствие российского гражданства. Когда кто-то спрашивал, почему она не найдет работу, женщина принималась костерить родственников, отказавшихся ее прописать. Это было не совсем правдой, в регистрации у дяди Славика отказали по причине недостроенности дома. Документы были только на старую хатку, а там катастрофически не хватало площади.
Работу, конечно не очень престижную, можно было найти и с такими документами). К поискам подключились немногочисленные знакомые, которые сочувствовали одинокой женщине с дочкой, отвергнутой родственниками. Сначала Валерии Викторовне предложили идти в домработницы (вот уж где гражданство не требовалось), но условия ей не понравились, потом в ночные сторожа на рынке, но опять что-то не сошлось. Сама она работу не искала, неизменно повторяя, что как-нибудь все образуется, Бог поможет. Изредка дядя Слава приглашал ее с Олей помочь в коптильне и подкидывал денег, которые позволяли не умереть с голоду. Но чтобы заплатить за квартиру, пришлось продать единственную драгоценность – золотое кольцо.
Учебный год подходил к концу. Оля сдала все экзамены и по баллам оказалась лучшей ученицей в классе, что, конечно, радовало, но на вопрос «Куда ты будешь поступать?», неизменно говорила – на работу. На выпускной бал она не пошла – не было денег, хотя Мария Евгеньевна и обещала, что никто не узнает, что она не скидывалась на праздничный стол. Но Оля все еще помнила собственное унижение на новогоднем вечере. Да и класс, в котором она проучилась всего несколько месяцев, так и не стал ей родным.
Сразу после экзаменов Оля приступила к поискам работы. Проблема решилась быстро – ее взяла к себе все та же Алла, а в выходные она помогала дяде Славику в коптильне.
Он нарезал сало с мясной прослойкой длинными узкими шматами и несколько дней держал в крепком рассоле. Потом сало надлежало промыть и снабдить "зацепами" - петельками. Для этого каждый шмат прокалывался специальным самодельным крючком и в получившееся отверстие протягивался кусок шпагата. Вот эту нехитрую работу и выполняла Оля, и она ей даже нравилась. Монотонные действия успокаивали, а чтобы совсем не заскучать, она придумывала различные способы завязывания узелков.
Как-то дядя взял ее с собой в Краснодар, в основном для того, чтобы племянница караулила машину – в середине девяностых кражи из автомобилей, как и самих автомобилей – были делом привычным. Они проезжали почти все городские рынки – дядя закупал мясо и сало для коптильни. Последнюю остановку сделали на Восточном рынке, традиционно считавшемся недорогим - сюда приезжали станичники-крестьяне, и в конце дня можно было выторговать у них товар по дешевке.
Вся машина уже была забита – тазы с мясом стояли и в багажнике, и на месте вынутого заднего сиденья, а вот с салом не везло. С рынка дядя прибежал со сверкающими азартом глазами – удалось буквально за копейки найти отличную корейку. Но брать нужно было оптом, сразу большой партией. Дядя торопливо запихивал контейнеры в машину.
- А ты поезжай на автобусе, - сказал племяннице, когда все переднее сиденье оказалось заставленным.
Девушка не возражала, ей и самой интересно было прогуляться по Краснодару, тем более, что дядя дал денег с запасом, не только на дорогу.
Она пошла пешком, решив, что сядет на трамвай, когда устанет, и, не заметно для себя добрела до здания Кубанского государственного университета. Возле широкого крыльца толпились юные абитуриенты с родителями, приехавшие сдавать документы на поступление.
Здесь же висела информация по факультетам – из того, что Оле казалось близким, самый маленький конкурс был на филологический. Случайно она подслушала и разговор двух женщин – видимо, мам абитуриентов. Они говорили, что стипендия на филфаке – 70 рублей в месяц для всех, а потом, после первой сессии 150 – для отличников и 80 для хорошистов.
Работая у Аллы, она получала не намного больше, но у студентов был несомненный плюс – общежитие и возможность прописаться. А ведь годовая регистрация у тети Риммы осенью должна была закончиться. До начала экзаменов оставалось три дня. Уже на следующий день Оля сдала документы и – поступила, набрав проходной бал.
Ей просто повезло, так как на устном экзамене по литературе и русскому попался билет с вопросами по Достоевскому и Маяковскому. У Валерии Викторовны была хорошая библиотека. Она и сама любила читать, и Олю приучила. Чем уж так пришелся по душе девочке-подростку Достоевский - трудно сказать, но она прочла полное собрание его сочинений. За окном было мрачно, но в его произведениях - еще мрачнее. Ее неизменно влекли серые интерьеры, холодные улицы, и, больше всего - герои - полусумасшедшие или откровенно ненормальные, одержимые антигуманными идеями и, в то же время, удивительно чистые, цельные. Она говорила об этом, и преподаватель, принимавшая экзамен, не перебивала, слушала внимательно и чуть удивленно, только в конце ответа попросила перечислить, какие именно произведения Оля прочла. На Маяковского осталась пара минут, а русский и вовсе уложился в несколько правил, которые Оля знала не совсем твердо. Но на это уже никто не обращал внимания, ей поставили твердую "5".
Сочинение она тоже написала на "отлично", а по последнему экзамену - иностранному языку, требовалось получить только зачет. Так неожиданно для себя и всех родственников Оля стала студенткой.
http://proza.ru/2015/06/23/1227