Он все так же смотрел на горизонт.
Как и всегда. Он был одним из немногих, кто понимает смысл этого слова.
И знал что "всегда" не существует. Есть лишь "неизмеримо долго".
Язык его давно прирос к нёбу, а губы срослись между собой в тихую улыбку. Ту самую.
Он не помнил когда стал каменеть.
Просто, некуда было идти, незачем, не с кем, да и не хотелось уже.
И не с кем было говорить. По крайней мере, языком говорить было не с кем.
Ветер нес песок, который нежно, словно мелкий шлифовальный камень щекотал его окаменевшее лицо. Порой Он вспоминал кожей соленые воды и водоросли, в которых сновали маленькие рыбки.
Потом пришли маленькие существа, и стали строить большие пирамиды.
Дети всегда любят строить пирамиды, и им кажется что чем выше пирамида, тем они взрослее и сильнее. Днем Он смотрел на копошащихся внизу людей, и песок струился по его вечно открытым глазам, словно слезы умиления. Он знал все о них, этих маленьких и глупых детях. Но даже если бы мог говорить губами... Ведь есть лишь одно Слово, наполняющее пустоту, и слово это в основе всего.
И они тоже знали его. Но жили так, словно все свое существование вознамерились употребить на то, чтобы Слова этого не слышать. Хоть и произносили сами его очень часто. Но вопреки расхожему мнению, настоящие слова не теряют смысла даже от частого и неуместного повторения.
Порой, кто-нибудь поднимал глаза вверх и смотрел на Его лицо, прямо в глаза. И тогда внутри смотрящего начинало звучать Слово. Тихо, но настойчиво и очень сильно. И человек тут же встряхивал головой и с удвоенным рвением погружался в строительство.
Ночью люди расходились, и под звездным небом повисала тишина. и тогда с неба спускалось Слово.
Оно тихонько садилось на каменное плечо и они вместе смотрели в бесконечное небо, на все эти мириады миров-искорок. Слово было теплым и нежным, словно животное, которое люди называли кошкой, и на которое, как они говорили,Он сам был немного похож. Слово тихо пульсировало и согревало его изнутри. Так они сидели вместе всю ночь и улыбались друг другу. Ведь пожалуй, во всей вечности, только Слово, Бог, и Он сам знали, зачем мурлыкают кошки.
Слово нежно обнимало всю вселенную и его плечи. И тогда из его сухих каменных глаз, смывая песок и принося облегчение и прохладу, стекали две слезинки. Это было даже не от боли и не от радости.
Просто Сфинксы, увы, не умеют мурлыкать.