Намерено, без служебной надобности, да еще и целой делегаций мы внедрились в храм Константина Бориславовича. Праздная толпа сотрудников спецотдела, окруженные ореолом неведомых открытий. Будто с наложенным на чело грифом "не прикасаться до особого распоряжения", я временами чувствовал себя исчезающим видом амфибии.
Панечкина не месте не оказалось. Его подчиненные проводили дежурные тренинги, обучая призывников базовым расположениям тел для совершения перемещений.
В отсутствие столпа гипнологии, вести беседу не хотелось. Откровенно говоря, я не был готов к беседе и с самим столпом. Что за вопрос? Почему - именно он должен прояснить нам ситуацию с обратным кодом? Разве его компетенция - открывающий двери набор символов, если это делают мастера - шифровальщики? Мы стояли в холле перед входом в лаборатории, где кудесили гипнологи, недоумевая. Один только Полтавский имел ясный взгляд и твердые намерения. Он браво шагнул в сторону двери одной из лабораторий. И только я подумал, не прихватить ли его за рукав, пока мы не встали на шершавый путь недомолвок и пересудов, как дверь в холл за нами хлопнула, и позади нас появился Панечкин.
Ничуть не смущенный, он пригласил нас пройти к себе в кабинет, даже не заинтересовавшись целью визита четверых "спецов".
- А я всё гадал, загляните, или нет? - радушно усаживая нас, пропел Панечкин.
"С чего бы тебе гадать", - раздраженно подумалось мне, - "ты же гипнолог. С хода припустил своими прибаутками глаза закапывать. Сейчас мы все отрубимся в этих креслах, а, очнувшись, будем расточать ему благодарности и вообще забудем и про код и про все на свете. И доказывай завтра на конференции, что мы вообще были ТАМ, а не в одной из двенадцати локаций. Хотя, где мы были, в сущности?". Остальные также недоверчиво и напряженно втерлись в удобные кресла. И только Полтавский продолжал лучиться прямотой и естественностью.
-Напитки? -любезничал Панечкин. Мы наотрез отказались.
-Константин Бориславович, - вместо этого начал Полтавский, заменив своим вопросом, видимо, следующий, о закусках.
-Я весь внимание, сотрудник спецотдела Полтавский, - официально, но с грацией в глосе реагировал Панечкин.
- Константин Бориславович, у нас есть вопрос, который мы бы хотели уточнить до начала завтрашней конференции. Поэтому пришли к вам, - интонация Эдуарда была исполнена чистотой младенческой слезы и молодцеватостью храброго рыцаря
- Что ж, раз вы пришли ко мне с вопросом, который никак не ждет до завтра, значит дело серьезное, а? - подмигнул, изображая простака, Панечкин.
- Пожалуй, более чем, - ровно продолжил Эдик, - мы хотели бы узнать Ваше мнение, что могло послужить причиной нашего аварийного возвращения?
- Ага! - будто бы поймал за хвост зайца, воскликнул Панечкин. И, тут же, умолк.
Я воображал, что имея высокий статус и реноме человека хитрого и внимательного, он может поступить двояко: либо быстро попросит нас вежливо отправиться, предложив перед тем-таки закуски,к шифровальщикам; либо, что скорее всего, напустит пафоса и, поиграв с нами в слова, отправит в том же направлении.
Но, тем и хорош был Константин Бориславович, что предчувствовал и предвидел развитие ситуации, и был готов наперед ей управлять.
А пока по кабинету главного гипнолога расплывалось жирными масляными пятнами неуютное ожидание ответа Панечкина.
- Потороплюсь быть вам максимально полезен, коллеги, - разбил тишину гипнолог. Причем весомость фразы, казалось, наполнила ее таким смыслом, что дальше уже и не обязательно было уточнять, чем же именно и по какому предмету может быть полезен Панечкин.
- Наверняка я знать не могу, но имею одну весьма любопытную догадку, которую обдумываю уже не первый час.
Я был расслаблен, сражен и очарован талантом гипнолога вести беседу. Каким непонятным образом, владея каким артефактом, он сумел двумя пространными фразами, одна из которых выражала согласие, а вторая рождала надежду, привнести в мой мир небывалое спокойствие и уверенность, что теперь-то -да, теперь-то наверняка всё уладится, успокоится и устроится.
- Я отлично помню по секундам момент старта вчерашней испытательной экспедиции. И могу поклясться, что если и есть в чем-то недоработка, то исключительно в начальном коде отправки, - железным голосом вколотил Панечкин.
Первым из нас опомнился Полтавский.
- Константин Бориславович, правильно ли я вас понял, вы считаете, что кодовая фраза отправки, которую мы вчера репетировали битых пять часов кряду - ошибочна?
Панечкин посмотрел на Полтавского, и, мне почудилось, будто от моего товарища при этом отделилась тень.
- Именно это я и хочу сказать, коллега, - закончил гипнолог, и мы, почему-то кланяясь, и пятясь к двери задом, немедленно покинули кабинет светила.
- Вот вам сразу и винтик, и гаечка, - почему-то решил Самсонов. Но, мы его преотлично поняли.