Пасодобль ромашек в сиреневом тумане на сером
Глава 4
Где-то в глубине комнаты зазвучала музыка. Карлос оглянулся и вздрогнул. Что его напугало в первый момент, он не понял. Но что-то было зовущее в этой музыке в горы и к морю, где он кого-то видел, там, в клубе, и танец пасодобль. Эту пару он помнил много лет. Музыка звала на корриду. Танец, жёсткий и энергичный, среди танцующих людей поднимал настроение.
Вечер… Он сидел на диване и смотрел на сцену. Молодая девушка, черноволосая и темпераментная делала различные движения испанского танца. Все, кто находился в это время в клубе, смотрели только на них.
Карлос оглянулся и увидел её. Она, немолодая женщина с грустными глазами сидела на соседнем диванчике и смотрела, как и все на пару танцоров.
Вдруг она повернула голову и их взгляды встретились. Он улыбнулся ей. Она ответила ему такой же улыбкой.
Свет, приглушённый, как и во всех клубах, всё-таки проникал к каждому столику. Она обернулась ещё раз, улыбнулась седеющему мужчине в чёрной рубашке и наклонилась к мужчине, который сидел рядом с нею.
Весь вечер Карлос любовался танцорами, разговаривал с Арналдо и женщинами, которые сидели с ними за столиком, и слушал музыку. Он давно уже не выходил из своего убежища в такие места. Но вот вчера Арналдо решился и предложил ему сходить с ним вечером в клуб, где он сможет забыть о произошедших событиях и немного развлечь себя, несмотря на свои семьдесят лет. Да, ему уже исполнилось семьдесят, а он оставался таким же Карлосом, который всегда помогал людям и строил-строил дома, замки, реставрировал монастыри и виллы в Италии, хотя это уже осталось где-то в прошлом.
Вечернее небо покрылось тучами, и лишь сквозь небольшую полоску между облаками лунный свет развлекал отдыхающих вечером людей города.
В Риме всегда было весело. Витрины ресторанов светились разноцветными огнями.
Карлос вышел из клуба и пошёл к машине. Ему только оставалось сесть и поехать, как он увидел её, женщину, черноволосую, словно сама танцовщица со сцены сошла к нему и остановилась. Её чёрные волосы напомнили ему Беатрис… Он вздрогнул, но сразу же откинул эту мысль от себя. Какая Беатрис? Это же Италия, а она… Из какой страны она была? Она шла со своими друзьями к машине и уже готова была сесть, как яркий свет выскочил из-за машин, следовавших по дороге и, мигая лампочками, пронёсся мимо них. Кто бы мог подумать, что произойдёт в следующую минуту…
… Габриэлла прошла по ступеням вниз. Она только что отчитала Священное Писание и, попрощавшись с монахинями, пошла к себе. Пожилая женщина с серьёзным лицом, карими глазами и жестоким характером была одна из настоятельниц Цистерцианского монастыря . Уже много лет она жила здесь. Что привело её сюда, она вспоминала, но не подавала виду, что сильно занята мыслями об этом.
Все монахини служили молитвы и Правила Святого Бенедикта и были послушными.
В комнате, где она жила, она разделась и присела на лавку около окна. Она хорошо знала историю цистерцианок и Цистерцианского ордена. Ещё в двенадцатом веке без содействия аббатов Сито возникла ветвь Цистерцианского ордена. Женские монастыри уже к этому времени насчитывали около тысячи аббатств. Они исполняли огромную роль в развитии христианской мистики. Хельфтская школа в Саксонии, к которой принадлежала святая Гертруда Великая и Мехтильды Магдебургская и Хакеборнская стали начинателями распространения почитания Святого Сердца Иисусова. Уже через некоторое время все аббатства цистерцианок подчинились аббатству Сито. Они стали одним из самых больших аббатств Цистерцианского ордена в Испании и стали одним из самых мирных орденов, принявших суровый Устав ( информация о монастырях Испании из интернета).
В Испании насчитывалось множество аббатств и поэтому, когда Габриэлла села на лавку, чтобы отдохнуть после продолжительных молитв в эти утренние часы среди проникающих красных и жёлтых лучей восходящего солнца, она уже только смотрела через арочное окно на пролетающие по небу облака.
- «Куда они летят?» – думала она.
Всё – таки она опять поддалась мирским мыслям. Ей, настоятельнице такого аббатства не позволялось думать о том, как живут в городе. Она учила монахинь Священному Писанию и Уставу Святого Бенедикта. Сколько молодых и пожилых женщин прожило в стенах этого аббатства. Были и тяжёлые дни потерь, и дни радости.
Стены старого монастыря хранили обет молчания. Деревья шелестели листьями. Чёрные тучи проносили огромные тела над зданием и поливали иногда по нескольку дней всё, что находилось на территории аббатства. Уже никто не помнил, когда ввелись такие правила общения в монастыре. Просто все, кто жил в старом аббатстве молчали. Утро наступало в тихой молитве Священного Писания, Устава и Правил Святого Бенедикта. Со всех концов большого монастыря сёстры стекались в огромный зал в центре здания. Габриэлла первой начинала молитву. Монахини, пожилые и молодые, а иногда и совсем молоденькие девушки, подхватывали её, и пение продолжалось долгое время. Солнечные лучи продвигались по каменным стенам, пряча свои искорки светлого утра в щелях камней, из которых был построен монастырь. Изразцы со святыми или иконы располагались по всей стене. Горели свечи, и сильно пахло лампадовым маслом. Иногда запах перекрещивался с запахом оливкового дерева. Женщины уходили поочерёдно: одна вереница за другой. Каждая уходила в свою комнату и старалась отдохнуть от молитв, но и каждая из них боялась показать своё настроение. Многие женщины, а они имели характер темпераментных итальянок и испанок и были такими же женщинами, как и в городе, но всё-таки общались между собой и были недовольны правилами настоятельницы Габриэллы.
- Когда она перестанет нас обвинять в неповиновении. Мы уже давно понимаем, что пришли сюда по своей воле. Конечно, есть несколько из нас, сестёр, что получили обет молчания и вступили в стены этого монастыря по воле родственников, но мы живём все здесь и…
- Ты права, Мария Тереза тоже иногда страдает от всего того, что происходит в стенах монастыря. Совет аббатства решает наши вопросы, а мне кажется, что мы просто бессловесные существа.
- Только сёстры прошу вас без особых возмутительных действий. Совет аббатства не простит нам этого, - испуганно сказала Луиза. Она была ещё совсем молоденькой девушкой и боялась всего, что называлось борьбой с настоятельницами за свои права.
- Перестаньте, мои дорогие. Это не спасёт нас, и мы можем, обозлённые всем этим, навредить себе, - немного приглушая голос, посоветовала Даниэла.
День проходил за днём и все сёстры как обычно приходили ранним утром в большой зал и молились, искоса поглядывая на настоятельницу монастыря – Габриэллу и боялись, что своим видом выдадут себя и своё недовольное её решениями настроение.
Уже спустя много лет, а это происходило довольно-таки слишком давно, когда она была молодой и не опытной монахиней, она вспоминала этот случай, который произошёл в стенах аббатства.
Молодая девушка прибыла в аббатство ранним утром.
- Да брось ты её! Кто сейчас скажет, как мы доставили её сюда. И Синьор Конти не узнает, как мы её доставили. Ему она не нужна, - проворчал, весь не довольный один из сопровождавших синьорину Альду, старый мужчина.
- Но ведь жалко её. Совсем молоденькая.
- Он нам заплатил за неё, и мы её доставили, куда он просил. Что, я должен сейчас звать настоятельницу монастыря. Сами подберут.
- Давай её.
Второй мужчина, немного моложе первого, подхватил девушку и посадил под стены монастыря.
- Утром найдут и сами спросят, кто она.
Девушка лежала на траве и молчала. Её тело содрогалось от плача. Альда так и не поняла, что это брат поступил с нею не достойно. Вот так, просто привезли и бросили у стен монастыря. Утром её, в рваной одежде с измученным лицом подняли монашки аббатства. Никто не знал, откуда она. Она молчала. Девушка была сильно напугана и поэтому, когда настоятельница Вэнна приняла её, кое-как разговорила. Уже позже, спустя несколько месяцев, молодые монахини могли начать разговаривать с нею. Она оказалась слишком замкнутой в своём положении. Боялась всего и скрывала глаза ото всех под огромным капюшоном из чёрной плотной ткани, из которой была вся одежда монахинь. Оказалось, что прибывшая несколько месяцев назад, была из очень богатого рода. Одна из наследниц родового поместья, но её брат, не желая расставаться с развлечениями в Италии, просто выбросил её на улицу. Так она прибыла в аббатство Цистерцианского ордена. На острове Сицилия в эти годы происходило много событий. Убийства, временное перемирие и опять… Чтобы никто не узнал, где его сестра, барон Луиджи Конти заплатил настоятельнице аббатства огромную сумму.
Так Альда попала в женский монастырь в Талавера де ла Рейна. Но она не могла простить своего брата и решила, что всё равно когда-нибудь отомстит ему. А пока она смиренно ходила на молитвы вместе со всеми сёстрами.
Вечером, когда только сумерки окутали монастырь и начали проникать в окна аббатства, Альда решила бежать. В тишине переходов она, ступая по ступеням и каменному полу, прошла большой коридор и повернула в зал. Но её заметила настоятельница Вэнна.
- Альда, ты куда-то собралась идти? – строго, скрипучим, уже старческим голосом спросила её настоятельница.
Переборов страх в себе, девушка остановилась и поклонилась настоятельнице.
- Нет. Я просто решила ещё раз, перед сном прочитать молитву и Устав Святого Бенедикта.
- Иди, - настоятельница смотрела из-под большого капюшона на девушку и что-то заподозрила.
В этот вечер и ещё много месяцев вперёд девушка не могла покинуть стен монастыря.
Утром в зале было тихо. Монахини вышли на молитву, но они сразу заметили, что кого-то не хватает. Все, молча, молились.
На другое утро и ещё через месяц и год, они так и не увидели монахини Альды. Настоятельница Вэнна молчала.
Много лет ходили слухи, что те монахини, которые пытались бежать из стен монастыря, погибли. Но как это происходило, никто не знал. Иконы святых молчали.
Как-то в один из вечеров, Габриэлла вошла в зал, но ей пришлось остановиться, так как она услышала разговор настоятельницы Вэнны и ещё какого-то мужчины.
- Да, синьор Конти, мы сделали всё, о чём вы просили. Ах, как она любила цветы! Вы бы видели её шитье! Цветы и луга в окрестностях монастыря. Ромашки, маки. У нас красивая природа. Мне очень жаль, что она уже больше никогда не сможет так украсить стены нашего аббатства. Её просто нет больше. Сёстры молчат, и мы так и не знаем, что произошло в тот день, когда она ушла вышивать в свою комнату.
- Жаль. Моя бедная сестра. Она очень хотела уединиться от его назойливого внимания. Вы как-то мне говорили, что ваши монахини страдают от нашествия крыс? Вам помог яд?
- Да. Мы благодарны вам за него. Жаль Альду. Она в последнее время полностью ослепла и была в комнате до тех пор, пока не умерла. Мы не смогли оказать ей нужного ухода. Но что мы можем? Наше аббатство бедно. А от монастыря Святого Бенедикта пока нет вестей. Мы и не знаем, что там происходит.
- А где её вышивки? Они сохранились? Хоть одна?
- Конечно. Мы храним то, что сделали своими руками наши сёстры. Кто-то вышивает, а кто-то и пишет картины. Альда была особенной. Она постоянно была в уединении. Почти ни с кем не разговаривала. Может быть, это и помешало ей. Она хотела забыть свои прежние дни. Мы ведём мирную жизнь. А всё то, что находится за стенами монастыря, к нам не попадает. У нас нельзя ходить в город. Но для Альды мы находили исключение: вышивать… Это прекрасное чувство человека: быть наедине с природой. А что ей ещё надо было. Видимо беда случилась именно там. Она нам ничего не сказала.
- А как она повела себя, когда узнала, что больна? Она же должна была позвать на помощь… Ну, хотя бы самую близкую из подруг, кто с нею был особенно близок?...
- Конечно, но она старалась находиться почти всегда одна. Я вам говорила уже. Она почти ни с кем не разговаривала. В комнате наши сёстры занимаются своими личными делами, и мы стараемся им не мешать в этом.
- Конечно, конечно, но я всё – таки хотел узнать, что могло так испугать её и… замкнуться в себе?... Ведь я желал ей добра. Она сама попросила меня отвести её в ваш монастырь. Но как они доставили её? – синьор Конти закрыл лицо руками, его плечи содрогались, он плакал, - Если бы я знал, что она чувствует…
- А кто эти люди, что доставили её сюда? Вы же наверняка знаете их?
- Да. Они обещали, что сделают всё, чтобы Альда жила спокойно.
Габриэлла подождала, когда настоятельница и синьор Конти уйдут из зала и, затаив дыхание, пошла к себе. Она шла по каменному полу и смотрела на стены, которые молчат. Она только сейчас поняла, что произойди сейчас что-то с нею, никто не поможет. Из монастыря есть только один выход: смерть. А какая она будет, никто не мог сказать. Настоятельница Вэнна была очень жестокой монахиней аббатства Цистерцианского ордена в Талавера де ла Рейна.
Деревья шелестели на ветру, солнце качалось в небе и разглядывало лица проходивших по тротуарам монахинь. Они, молчавшие целыми днями, выходили из своих комнат во двор и сидели или тихо переговаривались между собой. Редкие минуты женщин скрашивали восходы и закаты солнца, слабый дождь или цветы, которые росли у некоторых монахинь.
Много лет женщины жили в монастыре в Испании, храня тайны его стен.
Крысиный яд был самым распространённым среди аббатств. Братья аббатств в Италии сохраняли обет, который давали перед тем, как вступить в монашество. Это уже по прошествии веков монахи аббатств Италии вели мирную жизнь. Теперь им не надо было вести войны с другими народами. Может быть, они и играли какую-то роль в политике Италии, но более бедным, а особенно женским монастырям об этом не сообщалось. Сёстры женских монастырей вели мирный образ жизни, «забывая» тайны настоятельниц и богатых синьоров и господ…
22.06.2015 года