В каземате стояла пыль, в ней слоями витал едкий дым от сгоревшего пороха. Духоту выдавал горячий пот, тёкшей из под касок солдат. На полу валялись стрелянные гильзы. Бой был в разгаре.
- Командир! Патроны кончаются! - прокричал рядовой Бильдыев, сквозь треск пулемета.
- Ничего! Ещё немного и наши придут! – ответил, крича, старшина Прокопенко, не переставая стрелять. – Сколько осталось!
- Да, минут на двадцать хватит!
- Мало! Нам бы ещё полчаса продержаться… А сколько гранат!? – спросил Прокопенко, мотнув забинтованной головой в сторону ефрейтора Редько.
- Три! – ответил тот, продолжая набивать пулеметный диск последними патронами.
В этот момент в дверь ДОТа ввалился рядовой Сидоров, его задачей было прикрывать подходы к огневой точке.
- Старшина! Немцы в тыл зашли! – крикнул он.
- Я не понял!? У меня, вон, бегут, у тебя наступают! Ну-ка, Бильдыев проверь!
Тот выскочил наружу и, вдруг, заорал во всё горло.
- Наши! Наши! ….
По западному склону холма, наверху которого стоял их ДОТ, и в обход него бежали советские солдаты. Над ними неслось многоголосое, мощное «Урааааа!!!»
А потом они ели кашу с хлебом, запивая её теплой водой, и смеялись над Сидоровым.
- Ну, ты, брат, учудил! Своих от немцев отличить не смог!
- С перепугу, и не такое бывает!
- А ты, случаем, в порты не наложил… - гоготали бойцы.
Бильдыев… Прокопенко… Редько… Сидоров…
Всё были свои…
Наши!
И только одно у них было разным – мера солдатского везенья.