13. Незнакомец. Подготовка к рыцарскому турниру.
По дороге, вьющейся вдоль реки и ведущей в Мариенбург, появился рыцарь.
Лет 25-27 от роду – всадник был примечательной наружности. Красивое, гладко выбритое лицо с прямым, небольшим носом, очерчено на верхней губе тонкими усами, слегка закрученными вверх. Каштановая бородка «клинышком», очень гармонировала им, а длинные светло-каштановые волосы, ниспадавшие, на плечи, делали его фигуру изящной и элегантной. Все это могло составить весьма невыгодное мнение о владельце этих достоинств, точнее о его физической силе. Некоторой загадочности было бы меньше, если бы не одежда, франтоватого рыцаря-трубадура, о которых много написано у известного поэта-рыцаря де Борна.
Он был один – верхом на прекрасном арабском жеребце серой масти в яблоках. Сзади всадника, к седлу приторочены доспехи, что явно не нравилось его лошадке. Спереди, под рукой – арбалет, на поясе тонкий стилет миланских оружейников, а за спиной торчала рукоять меча. Выражение лица у рыцаря было спокойным и сосредоточенным. Он внимательно следил за дорогой, вьющейся вдоль реки, не упуская ничего из виду. Богатая сбруя, красивая, шитая золотом одежда и тяжелый из плотной ткани темно-бардовый плащ, отороченный мехом и волчьим воротником, подчеркивали несколько щеголеватый, но отнюдь не легкомысленный вид.
Рыцарь не напрасно наблюдал за дорогой – в те времена, любое путешествие представляло собой одно из основных, не всегда оканчивающихся благополучно, приключений.
И, как бы в подтверждение этому, вдали показалось облачко пыли. Оно быстро приближалось, но реакции со стороны молодого сеньора не вызвало. Он спокойно двигался навстречу, а облако через небольшое время превратилось, в ехавших галопом на вороных лошадях, трех всадников.
Заметив издали одинокого рыцаря, они перевели лошадей на рысь, а, затем пошли шагом. Было заметно их выразительное переглядывание. Не доезжая до странника, всадники остановили лошадей и один из них, высокий в доспехах, прокричал:
– Кто, вы, сеньор, и куда путь держите?
– Представьтесь, имеете ли право задавать мне вопросы? – прозвучал в ответ спокойный баритон.
– Я первым спросил! Отвечайте! – заносчиво раздалось в ответ.
– К чему вам знать? Вы же не за этим остановились!
– И верно! Сеньор догадливый! – раздался хохот. Смеялся рыжебородый воин в кольчужном доспехе. Он достал пернач и выразительно помахал им. Видя, что рыцарь не отвечает, высокий добавил требовательно:
– Отдайте снаряжение, лошадь, деньги и мы отпустим вас живым!
– У меня к вам встречное предложение: сойдите с лошадей, снимите доспехи с одеждой и голыми отправляйтесь вот по этой дороге вдоль реки, в сторону Нессау!
– Так, рыцарь шутник!? – заорал вдруг третий крепыш, с давно нечесаной бородой, и, выхватив топор, помчался на него.
Тот не спеша приподнял арбалет – свистнула стрела. Крепыш, откинув руки навзничь, проскакал мимо с пронзенным плечом. Стрела угодила прямо в ремни, стягивающие наплечники и прошла насквозь через правое плечо.
Всадник даже не оглянулся, не опасаясь, что нападавший оказался за спиной – он знал куда стрелять, чтобы не убить, но вывести противника из строя.
Двое оставшихся всадников ринулись в атаку, но рыцарь не шелохнулся и ожидал, когда те подъедут на удобное расстояние. И вот… и вот стремительный взмах руки и клинок плашмя обрушился на шлем, чуть выдвинувшегося вперед, рыжебородого воина. Словно сноп, тот выпал из седла, а пернач со свистом улетел в лесную чащу. Пока рыжебородый падал на кустарник справа от дороги, загадочный всадник отвел мечом в сторону клинок высокого воина, и рукоятью нанес удар в грудь. Удар был столь мощным, что вдавил панцирь и что-то затрещало. Противник свалился с лошади и по инерции, проехав на задней части по скользкой от утренней росы траве, чуть не угодил с обрывистого берега в реку. А сама река несла воды вдаль, шумя и вскипая бурунами на небольших порогах. Загадочный рыцарь уверенно сидел в седле, лишь арабский скакун слегка попятился… а может это только показалось.
Он так и остался верхом, наблюдая как неудачники, постепенно приходя в себя, подали признаки жизни. Первым очнулся рыжебородый. Ему посчастливилось приземлиться в кустарник боярышника, смягчившего падение. Он с трудом поднялся на ноги, его кольчужная рубаха была не столь тяжела, как сплошной кованный доспех высокого товарища. Пошатываясь, воин вышел на открытое пространство и поспешил к бородатому.
Держась левой рукой за стрелу, тот сидел посередине дороги и сверлил ненавидящим взглядом владельца арабского скакуна. Рыцарь не стонал, просто глядел перед собой и скрежетал зубами. Наконечник рассек ремни и прошел мягкие ткани насквозь, не задев ни кость, ни вену, поэтому, крови вышло немного. Минутой позже заворочался и высокий вояка. Ему тоже повезло: панцирь вогнувшись, спас грудную клетку, а треск, который слышал странник, был ничем иным, как небольшим деревянным распятием на груди.
– Ну, что ж, – вымолвил молодой рыцарь, – раздевайтесь!
– Сеньор не может… – начал было, высокий, но тот его перебил:
– Сеньор может и хочет! Вы же этого требовали от меня. Я вас предупредил, так что давайте исполняйте, у меня нет времени!
Он не спеша достал стрелу и натянул арбалет.
– Ты же не думаешь, что я промахнулся! – кивнул рыцарь раненному. – Я тебя пощадил, как и каждого из вас.
Извергая угрозы и проклятия, рыжебородый стал развязывать тесемки на доспехах высокого. Разоблачение от доспехов, как пластинчатых, так и кольчужных или сплошных – длительный процесс. Прошло немало времени, пока они упали на траву.
– Эй, огнебородый! – крикнул рыцарь, – подбери их с товарищем и выбрось в реку.
– Куда? – не понял тот.
– Повторять не буду, сейчас вплавь будешь ее пересекать!
Поняв, что излишние слова могут плохо закончиться, рыжебородый вместе с высоким товарищем, принялся бросать в реку доспехи. С шумом, принимая воинскую броню, вода поглотила ее в своих глубинах.
– Туда же и одежду! – приказал рыцарь.
– Оставь…
– Туда же одежду! – повторил тот и направил арбалет на неудачников-грабителей.
Через несколько минут вода поглотила и одежду, унося ее стремительными потоками вдаль. Спустя несколько дней ее выловят рыбаки далеко отсюда.
Перед рыцарем стояли три абсолютно голых неудачника. Стеганув двух из лошадей поводьями, он подождал, пока те скрылись из виду и, махнув в сторону Нессау, сказал спокойно:
– Одной вам хватит! Благодарите Бога за то, что я не заставил вас дарить друг другу любовь! – он усмехнулся. – Вам в ту сторону! Встречу в Мариенбурге – повешу!
Развернувшись спиной, рыцарь продолжил свой путь. Мы пока оставим его, пусть добирается до сердца Ордена – ведь там завтра столкнуться в поединке честь, доблесть и отвага цивилизованного мира.
******
Янош и князь выехали с первым петухом, возвестившем из клети о восходе солнца. Собрались быстро. С князем Супором отправилось шесть человек, вооруженных короткими мечами. Ему нельзя появляться на турнире, и, проводив Януша до крепости, князь должен вернуться с двумя куронами к небольшому капищу с землянкой. Капище расположено в дремучей части леса, и Орден не знал о его существовании. Зелона собралась проводить Януша, но дед запретил.
– Увидитесь после турнира! – отреагировал он на просьбы внучки. – Тебя не должны видеть псы с крестами, уж больно ты хороша.
Януш кивнул в знак согласия, он тоже считал, что девушке не стоит рисковать. Надув губки, Зелона так и осталась возле лошади, когда небольшой отряд отправился в столицу Ордена – Мариенбург.
Какое-то время ехали, переговариваясь о некоторых жизненных моментах. Из разговора Януш узнал: Зелона – дочь Гнеды, дочери князя Супора, погибшей во время захвата деревни. С мужем, двумя детьми и небольшим сопровождением, она гостила у дедушки с бабушкой, родителей своей покойной матери. Одна внучка осталась в живых – все остальные были заживо сожжены в доме князя – деда матери. Гнеда, старшая дочь в семье князя, руководила после смерти матери всем княжеским двором. Она была любимицей отца и обожаема младшим братом Бронемилом. Другого и не могло быть: Гнеда фактически заменила ему мать.
После ее гибели, он устроил кровавую тризну, от которой Орден содрогнулся. Княжич немешкая собрал двадцать человек и догнал отряд вырезавший городище и убившей его деда с бабушкой, сестру с мужем Мирком из Гнезны и их маленького сына Зера. Он перебил кнехтов, а троих рыцарей: Карла фон Лаудена, Генриха фон Клейста и Игнация фон Лирсенфлауэна – распял на крестах и три дня наблюдал, как те умирают. На четвертый день отвязал трупы, и головы отправил братьям во Христе, а останки бросил на съедения диким зверям в дремучую чащу соснового бора.
Бронемил долгое время был сам не свой. Не успокоившись, он с отрядом в пятьдесят человек стал наносить удары по орденской братии Девы Марии, особенно доставалось ливонцам. Попытки изловить его – заканчивались новыми смертями. Когда действия княжича превратились в необъявленную войну Ордену и те больше потеряли людей, чем в каком-либо значительном сражении, Ливония пожаловалась князю Витовту и тот лично имел беседу с князем Супором. О чем они тогда договорились?.. Тайна! Но на некоторое время Бронемил успокоился, занявшись охотой и укреплением княжества. В племяннице он души не чаял. Она напоминала свою мать: такая же красивая, статная и… и упрямая.
Зелону дядя обучил военному мастерству, а из лука, она стреляла лучше многих опытных воинов.
Супор не приветствовал вначале такое занятие внучки, но Бронемил настоял.
– Зела должна научиться защищать свою жизнь – не всегда я смогу быть рядом! – привел он довод.
Поразмыслив князь согласился.
В плен девушка попала по чистой случайности. Охотилась, как всегда одна и наткнулась на десяток ливонцев. Те, недолго думая, напали на нее. Двоих она застрелила из лука, но лопнула тетива. Короткий меч не смог противостоять длинным мечам рыцарской челяди, и девушка попала в плен. Времени разбираться кто она, не было и ее просто приговорили к смерти, так и не обесчестив, как это велось среди сеньоров. Точнее сказать, попросту не успели этого сделать: комтур Раймунд фон Клетц спешил в Мариенбург на избрание Верховного магистра Ордена.
Нападение на город и ее освобождение – этому мы и были свидетели.
Речь князя была спокойна и размерена даже тогда, когда нужно было пробираться через густые заросли. Слушая, Януш не удивлялся: история князя – это история жизни народов Ливонии. Бесправное положение и не желание куронов и жемайтов подчиняться варварским законам ливонских и тевтонских рыцарей – известны.
Дороги, как таковой, небыло, и князь некоторое время продвигался по едва заметным ему приметам. Ветки хлестали лицо, цеплялись за одежду. Передвигались не спеша, время позволяло.
Следуя за Супором, Януш внимательно следил за лесом – этому научил отец и жизненный опыт. Его редкие вопросы к князю были вполне оправданны – эти люди, еще несколько дней назад незнакомые, прочно вошли в его жизнь. Необъяснимый интерес к княжеской семье возник сам по себе – из ниоткуда. Ниоткуда ли? Вопрос?.. Перед глазами Януша стоял образ Зелоны, и он испытал в сердце внезапное смятение… смятение, как тогда, в далеком детстве, когда сидел на лужайке с Любавой – дочерью русского хана-князя из далеких московских земель. Тогда они расстались навсегда. Хан-князь Глеб Суздальский уехал в Московский каганат, забрав семью, а Януш окунулся в военные учения с дальнейшим противостоянием в сражениях за польского короля Владислава.
– Как Бронемил получил такую славу на турнирах? – спросил неожиданно он князя.
– Бронемил – в деда Борятича, не в меня!
– Неужели? – улыбнулся Януш. – А Зелона? Тоже в прадеда Борятича?
– Эта шалунья – точно в него, вернее в свою мать и внешностью и смелостью! – усмехнулся князь Супор и голос его потеплел.
Появилась едва заметная тропинка – ехать стало легче. Ветки деревьев уже не цеплялись за одежду и не били по лицу.
После ночного видения, и Праздника Матери Леса внучка князя полностью завладела его сердцем. Это вовсе не смятение, констатировал он мысленно, это нечто большее и светлое.
За разговором коротая дорогу, Януш остро ощущал потребность видеть ее волшебные черные глаза и очаровательную улыбку. Мысли роились в его не совсем оправившейся от травмы голове, а в мозгу возникали все новые и новые вопросы. Они были связанны со всем происходящим, но Зелона доминировала в них. Выдерживая такт, Януш выслушивал немногословные, лаконичные ответы попутчика, а тот разговаривая с рыцарем, часто окидывал его внимательным изучающим взглядом. Наконец-то, вышли на дорогу, ведущую в столицу Тевтонского Ордена. Навстречу стали попадаться люди.
– Здесь, на время простимся! – произнес князь, когда вдали показалась громада, именуемая Мариенбург.
– Жаль не можешь с нами поехать! – обнял Януш Супора.
– На мой век еще хватит турниров. Грядет война с тевтонцами – это главный поединок моей жизни.
Двое куронов остались с князем: четверо отправились с Янушем. Почему четверо? На этом настоял Супор. Высокие и сильные, его спутники должны были незримо охранять его и если понадобится, помочь на турнире, а затем… а затем… впрочем, не будем забегать вперед.
Невдалеке от лагеря рыцарей, встретился небольшой отряд кнехтов с сержантом во главе. Проезжая мимо, командир приостановил лошадь и окинул внимательным взглядом Януша. Ничего не спрашивая, он тронул поводья коня и проследовал дальше: видимо вид путника и четырех слуг, не вызвал подозрений.
На рыцарский турнир съехались бароны из многих христианских королевств Европы. Показать доблесть, и овеять себя славой – основной стимул высшего сословия, но некоторые, явились подзаработать. Победитель получал доспехи и коня соперника. Существовала и договорная система при которой, можно ограничиться либо доспехом, либо конем. Многие участники, те, кто победнее, на рыцарское снаряжение копили несколько лет, отбирая у своих крестьян последнее. Таким, необходима была победа, иначе полуразоренное хозяйство, грозило совсем захиреть. Но в дни турнира, никто об этом не думал. Каждый верил в свои силы и ехал попытать счастье.
Мариенбург не мог принять всех прибывших баронов с челядью и странствующих рыцарей. У некоторых было по 10-20 слуг, поэтому, за несколько дней вокруг столицы вырос город из разноцветных шатров разного размера и форм. Тут же были установлены торговые ряды со всякой всячиной и продажей оружия. Лучшие кузнецы Ордена поставили три переносные кузни, и принялись ремонтировать оружие и доспехи гостей, подковывая их четвероногих питомцев.
Уже второй день вокруг шатров кипела жизнь. Оруженосцы и слуги деловито осматривали лошадей и, проверяя исправность подпруг, проводили необходимый ремонт. Латались порванные попоны, чистилось и смазывалось жиром оружие. Рыцари из Франции, Кастилии, Арагона, Англии, Милана, Неаполя, Чехии, Германии, других княжеств и королевств, собираясь по несколько человек в шатрах и, потягивая из кубков красное вино, вспоминали совместные боевые походы и приключения. Многочисленные слуги деловито сновали по всему лагерю, помогая оруженосцам в работе. Лоточники зычно предлагали за недорого пироги с рыбной начинкой, зайчатиной, морошкой и всякую всячину. Жители местных деревень навезли массу домашней птицы и скота. Все это блеяло, мычало, кудахтало и визжало. Кругом стоял шум, гам, ржание лошадей, лай собак, скрип колес, звон оружия, цокот копыт, переругивание погонщиков скота.
Для обслуживания баронов Верховный магистр выделил больше сотни орденских слуг-дитеров. Мускулистые жители соседних поселений, в специально отведенном месте, помогали поварам вращать огромные вертела с тушами оленей и диких кабанов. Здесь же, в больших котлах, готовились различные соусы для мяса.
Невдалеке расставлены переносные складные столы для приема пищи.
Несколько обособлено расположен рынок по продаже лошадей. Купцы из Англии, Чехии, Андалузии и даже Марокко, выставили замечательных жеребцов андалузской, английской и арабской породы. Возле шатров победнее, слуги запекали на небольших кострах дичь, которой орденские братья в изобилии снабдили гостей. Второго дня, то есть позавчера, была устроена удачная охота на оленей и накануне, было съедено восемь оленей и два вепря. После такого обилия, утром перед турниром, многие рыцари сочли нужным вообще ничего не есть.
Любители острых ощущений шумели на всю округу, ежеминутно затевая между собой ссоры. Куда ни глянь, виднелись пестрые маковки шатров. Возле многих, выставлены шесты со щитом рыцаря и гербом. Эта отличительная символика служила для того, чтобы любой из рыцарей, мог вызвать на поединок кого захочет, до официального вызова на ристалище.
Януша это не волновало, он проследовал к большому шатру. Возле него толпились воины разных возрастов из разных стран. Тут же был вывешен список участников поединков, и кто с кем сражается на ристалище. По правилам турнира, каждый барон выбирал себе противника. Но не все успевали это сделать, прибывая уже к началу состязания. Списки – это способ скорейшего оформления рыцаря на поединок. Такая практика устроительства ристаний, лежала в основе и была одобрена великим комтуром Ордена, Куно фон Лихтенштейном и комтурами его подразделений. Допускались к турнирам и странствующие рыцари – искатели приключений. С ними ристалища напряжены, опасны и этим – интересны. От них не требовали подтверждающих геральдических грамот – многие были известны в рыцарской среде, да и строгости особой Орден не проявлял.
Ристалище славы или поражений прямоугольной формы, было расположено за лагерем. Длина его превышает ширину, на одну четверть. С внешней стороны наружного барьера, в центре на деревянном помосте, разместили два небольших кресла для Верховного магистра и папского легата. По левую сторону, стояли три кресла для послов Польши. Справа – расположены кресла для великого комтура, верховного маршала, верховного казначея, верховного ризничего и верховного госпитальера – это была «Большая пятерка» точнее 5 «гроссгебитигеров», Grossgebietiger (именовавшихся порой просто «гебитигерами», Gebietiger, то есть «повелителями»), с которыми Верховный магистр, согласно орденскому уставу, был обязан совещаться при решении важных вопросов.
С обеих сторон Гроссмейстера, установлены кресла и деревянные скамьи для епископов и рыцарей, не участвующих в турнире. Дам – небыло. Этим и отличались поединки в Ордене: победитель не избирал «Королеву турнира». Специально возведенные навесы, защищали зрителей и устроителей турнира от возможного дождя или лучей солнца.
Повсюду развешаны ковры со сценами из битв крестоносцев на Святой Земле, библейскими сюжетами и жизни Императора Фридриха I Барбароссы и Фридриха II, при котором Тевтонский Орден, был поставлен в один ряд с уже известными Орденами рыцарей Храма и рыцарей Иерусалима. Тевтонский орден суров к богатству, но использовал любую возможность подчеркнуть славу оружия служителей Пресвятой Девы Марии. Невдалеке, расположен небольшой деревянный помост для музыкантов.
По периметру, ристалище огорожено двойным барьером, причем, первый – отделен от второго расстоянием в четыре шага. Внутренняя граница – это частая, полутораметровая изгородь с горизонтальной перекладиной, служившей одновременно и перилами. Наружный барьер – несколько выше, и состоит из остроконечных столбиков, соединенных двойными перекладинами. В начале XV века, как и в предыдущие века, натягивались толстые канаты или цепи. Пространство между ними, предназначено для лиц, оказывающих помощь рыцарям, выбитым из седла. Там же находилась охрана из кнехтов, сдерживающая толпу. Многие из них уже выстроились, ожидая начало турнира.
В центре, вдоль ристалища, установлен деревянный барьер, разделявший противников во время конного ристания на копьях.
Такое противостояние называется поединком «через барьер», – мысленно констатировал Януш, оглядывая поле будущих сражений.
За внешней стороной наружного барьера расположились пока еще немногочисленные горожане – представители ремесленных гильдий и торговые «гости».
Время приближалось к открытию турнира, и орденские рыцари стали размещаться по правую сторону ристалища. Левая сторона – отводилась для гостей Ордена, то есть остального рыцарства.
Из руководства Ордена еще никого небыло и Януш не спешил занимать место среди воинства, внимательно за ним наблюдая. Некоторые лица были знакомы, но он пока не мог сказать, наверное, что лично знает их. Один из участников привлек особое внимание. В красивом вороненном доспехе с золотыми насечками, он заметно отличался от других баронов и рыцарей Ордена, хотя, у первых тоже была богатая броня. Арабский конь, на вид хрупкий, спокойно выдерживал немалую тяжесть железного снаряжения хозяина. Темно-вишневый плащ подчеркивал строгую роскошь рыцарского снаряжения. В руке он держал шлем с небольшим плюмажем из перьев страуса и забралом с золотым орнаментом.
Януша кто-то тронул за локоть:
– Рад приветствовать доблестного воина на турнире!
Он обернулся и увидел арагонца дона Карлоса. Тот, улыбаясь, протянул руку. Не успел Януш пожать ее, как новый знакомый сообщил:
– Его милость, пан рыцарь, внесен в списки турнирующихся и сражается в поединке с прокуратором из Щитно (Ортельсбург,) Альбертом фон Эчбор.
– Благодарю вас, мой друг, этот турнир крайне важен для меня!
– Понимаю, и к вашим услугам сейчас и в дальнейшем!
– Признателен за помощь! Не знает ли, ваша милость, вон того рыцаря в темно-бардовом плаще?
– Не знаком лично, но слышал от комтура из Старгарда – Эбергарда фон Иппинбург, что он записан под именем рыцарь «Монкастро».
– И все? Странное именование!
– Да! На берегу Сурожского моря, есть удивительный Белый город – генуэзцы дали ему название Монкастро.
– Великий князь Витовт, его Русским морем именует, – уточнил Януш.
– Слышал и такое название! – согласился дон Карлос. – Видимо его милость, рыцарь, взял себе название города – подобное, допускается. Великий комтур видел герб и остался удовлетворен.
– Кто присутствует из известных баронов?
– Знаменитостей хватает! Есть несколько известных имен, но их пока не разглашают! – отреагировал арагонец. – Говорят, даже гиганты и… – он еще что-то хотел сказать, но по ристалищу разнеслось:
– Слушайте! Слушайте! Слушайте!
Извинившись, дон Карлос на некоторое время отъехал от Януша для уточнения своего противника. А тем временем, герольд провозглашал:
– Братья Ордена Девы Марии Тевтонской, гости – владетели замков, башен, странствующие рыцари: все, кто желает попытать счастья и испытать крепость своих рук и оружия! Во имя Божьего милосердия и Пресвятой Девы Марии, извещаю вас о состязании в воинской доблести в честь усопшего Верховного магистра Ордена, Конрада фон Юнгингена, да покоится он с миром, а душа его обретет достойное место в сонме Всевышнего, и в честь избрания нового Гроссмейстера братьев-рыцарей, служителей Девы Марии – Ульриха фон Юнгингена! Этот однодневный турнир устраивает, слуга Господа нашего и Святого Престола, всемилостивейший Верховный магистр Тевтонского Ордена-государства Ульрих фон Юнгинген!.. Братья Ордена Пресвятой Девы Марии занимают правую сторону ристалища, специально отведенную для этого. Наши гости, достойные рыцари и бароны со всей христианской земли – занимают левую сторону от ристалища. Каждый брат Ордена, и каждый гость, знает своего условного противника…
Иногда, кроме записи на поединок с определенным лицом, вызывался, как уже упоминалось, противник по личной договоренности. Бой длился до второй крови, что означало до второго ранения! Поединок до смерти – был запрещен, хотя история знает множество случаев нарушения этого запрета.
Огласив перечень условий и правил, герольд призвал участников рыцарского турнира к их строгому соблюдению и пожелал от имени Верховного магистра Ульриха фон Юнгингена и папского легата, его высокопреосвященства кардинала Лоренцо Брачиолли, Божьего милосердия и удачи в бою.
Януш решил никого не вызывать. У него был поединок с прокуратором Альбертом фон Эчбор – этого было достаточно. Перед самым началом турнира, к нему подъехал тот самый рыцарь в вороненных доспехах и слегка коснулся тупым концом копья его щита.
Он кивнул, не задавая вопросов, и не показывая, что весьма заинтригован таким вызовом.
Сам же рыцарь «Монкастро» счел за необходимое обронить фразу:
– Ваша милость так внимательно меня разглядывал, что я решил: с моей стороны будет невежливым не удовлетворить это любопытство.
– Вы выступаете на стороне Ордена?
– Да!
– Никогда бы не подумал!
– Что вы этим хотите сказать?
– Гости выступают против орденских братьев, вы же, как я смотрю, не принадлежите к числу последних!
– Захотелось с вами сразиться, а вы среди гостей – этим все объясняется!
– Ваша милость явно переоценил мой мимолетный взгляд, но я к вашим услугам! – кивнул Януш.
– На доспехи и коня? – последовало от рыцаря.
– Я думал во Славу Господа, но согласен!
продолжение следует: