Террорист

               
    В сгущенном, как молоко, от гула голосов воздухе устойчиво висело предощущение чего-то неотвратимого. Оно набрякло грозовой тучей после того, как в заключение после концерта поп-музыки по трансляции пожелали пассажирам приятного путешествия и напомнили о неблагоприятном по метеоусловиям дне за бортом.
    - Опять активное солнце, - пробурчал пожилой дядька, сидевший с ворохом газет на коленях, которые почему-то не читал. Не читалось, видно. На всякий случай он потрогал свой затылок и прикрыл глаза.
    - Какое, к лешему, солнце! - подхватила раздраженно еще более пожилая соседка, бросив перебирать содержимое своих кошелок. Похоже, она пыталась запомнить, что в них и как лежит. На всякий случай. - Чай, опять запустили чего-нито, - предположила она. - Ишшо дыру провертели. Сколько их там уже?
    - Что запустили? Где дыра, мама? - спросил конопатый пацан, то взглядывая на мать, то на говоривших соседей, то пытаясь за окном разглядеть проделанную дыру.
    - Сиди спокойно, Вавярик, - потребовала уставшая мать, но Вавярику спокойно не сиделось. На вид ему было лет шесть или семь, и, очевидно, солнечная активность и прочие метеоусловия его никоим боком не касались. Однако еще раз взглянув на озабоченную мать, он все-таки умолк и задумчиво запустил в нос палец.
    Люди кругом как по команде "все вдруг" тоже смолкли, сидели слегка  подавленные, словно чего-то ожидая.
    Дождались. Никто из них и не испугался - и без того уже были вроде напуганы. Все даже будто вздохнули  облегченно: наконец-то! - когда в самом центре салона неприметный до сих пор, вроде дремавший мужчина встал со своего кресла и, вскинув над головой что-то продолговатое, блестяще-темное, громко произнес:
    - Прошу внимания, граждане пассажиры! Минуточку внимания!
    - Мама, а дядя что, пьяный? - спросил Вавярик, не вынимая палец из носа.
    Мать сгребла пацана в охапку, прикрыв ему ладонью рот, лишив возможности отправить туда только что отловленную пенку и омрачив вообще-то безоблачное настроение сына. Вавярик (или, наверное, Вовка) даже укусить ее попытался. Мамка вскрикнула, легонько хлопнула его ладонью по губам, при этом умоляюще глядя на террориста (то, что это террорист, сразу было ясно всем) - ну что, дескать, взять с неразумного дитяти? Тем временем "дядя", не обращая на них внимания, говорил:
    - Надеюсь, все видите у меня эту штуковину? - он тряхнул рукой, "штуковина" странный, похожий на бульканье, звук. - Все видите? - повторил он. Гробовое молчание было ему ответом. Видимо, удовлетворенный, террорист продолжал:
    - Ну вот, если видите, то и знайте, что я готов пустить ее в ход, и тогда от нас с вами не останется чего похоронить.
    Напряжение в салоне достигло предела. Часть пассажиров зачарованно уставилась на предмет в руках террориста, другие вообще избегали смотреть в его сторону, прятали глаза друг от друга. Все с замиранием сердца ждали, что он предпримет дальше.
    - Вы, конечно, не думайте, - с легким сквознячком благодушия в голосе продолжил он, - что я вурдалак какой, душегуб и насильник. У меня даже детишки есть, две дочки. Но жизнь подвигает к суровым мерам. Так что прошу всех быть моими заложниками. Эй, кто там к дверям поближе, сбегайте-ка за командиром. Хотя он может сюда и не приходить...
    Несколько мужчин с разных мест повскакивали и ринулись было к выходу.
   - Спокойно! - осадил их захватчик. - А ну все по местам! А вот ты, да-да, ты, кучерявый, сбегай. Сбегай и передай ему, чтобы поворачивал на триста шестьдесят градусов и куда-нибудь... в Швейцарию, например, в Берн. Или нет, лучше в Турцию, в Стамбул - там теплее.
    - Мама, а я в Африку хочу, - подал звонкий голос Вовка.
    - Молчи, ради бога, молчи! - громко зашептала мать. - Мы теперь заложники, а в Африке Бармалей.
    - Хочу к Бармалею! - завопил Вавярик.
    - Я тоже к Бармалею хочу, сынок, - услышал террорист пацана. - Думаю, мы с ним поладили бы. Только боюсь, до Африки мы не дотянем, горючки не хватит. Да, - спохватился он, - скажите там, чтобы не пудрили мне мозги насчет дозаправки и тому прочее. Я - стреляный воробей, меня на мякине не проведешь.
    Полный мужчина с мелкими рыжими кудрями на большой голове понятливо кивнул и торопливо исчез за дверью. Остальные пассажиры немного оживились.
    - Ну, чего? - снова заговорил террорист, заметив это. - Может, кто-то недоволен, что в Стамбул поворачиваем? Или вы там уже побывали? А я вот не был. Никогда я не был на Босфоре... - вдруг запел он, но осекся и сказал:
    - А не хотите в Стамбул, предлагайте что другое. Только чтобы где тепло и без "вышки". А то завезете... И не к этим, не к мусульманам. У них, говорят, курить нельзя, а мне курить охота - уши пухнут.
    - А в Турции мусульмане живут, - проблеял кто-то жалобно.
    - В Турции турки живут, - обрезал террорист, - и курят опиум. И я хочу.
    - А как насчет продуктов? - послышался еще один робкий голос.
    - А что продукты? Харчей до Стамбула нам, думаю, хватит.
    - А дома?..
    - Чего - дома? По дому, что ли, соскучились? Давно не были? Папу с мамой не видали? Вот ты, старый козел, по чему соскучился?
    Тот, к кому обращался террорист, не успел да и не знал с перепугу, что ответить. На его счастье раздался голос из транслятора:
    - Гражданин террорист, к вам направляется группа для ведения переговоров. Пожалуйста, подождите...
    В это же время в дверях показались переговорщики - двое молодых людей и женщина - в форменных одеждах. Мужчина впереди держал в руках какую-то продолговатую черную коробку с ручками и клавишами.
    - Стоять! - завопил террорист и угрожающе замахнулся. Все замерли, не смея шелохнуться.
    - Какие еще переговоры? - прорычал захватчик. - Сказано: поворачивайте на Стамбул, а то как шмякну!..
    - Дело в том, - осторожно начал второй парламентер, - что по расчетам поворот на Стамбул мы можем сделать только через полчаса.
    - Это почему через полчаса? - подозрительно сощурился террорист.
    - Иначе мы в Стамбул никак не попадем.
    - Ну ладно, - милостиво согласился узурпатор. - Пусть через полчаса. Только чтобы без фокусов. Предупредите там, а я пока отдохну. Но... рука у меня на запале. В случае чего рвану.
    Парламентеры, переглянувшись, вышли, террорист плюхнулся на свое место, пассажиры по-прежнему не двигались, не зная, что им делать.
    - Мама, я писать хочу! - опять некстати объявил Вовка.
    - Ну потерпи немножко, - прежним громким шепотом принялась отговаривать его мать.
    - Я хо-чу! - противным диктаторским тоном настаивал сын. 
    - Иди-иди, - приподнявшись, разрешил террорист и снова уселся в кресло.
    - А мне можно? - осторожно высунулся бледный, со вспотевшей лысиной толстяк.
    - А ты сиди! - рявкнул террорист и почему-то рассмеялся. Должно быть, представил, как толстяк наделает в штаны. Потом он смолк, и вокруг снова натянулась тишина, лишь однажды нарушенная каким-то легким стуком. Будто упало что.
    Вовкина мать с беспокойством поглядывала на выход - Вовка долго не возвращался из туалета. Наконец, он появился. Мать глубоко, судорожно вздохнула и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Вовка подошел и сунул ей в руки что-то холодное, скользкое, от чего она вздрогнула и глаза открыла. На коленях у нее лежала литровая "бомба" с наклейкой "Zarea".
    - Дядька уронил, - объяснил Вавярик.
    Мать поцеловала его в конопатый нос и выглянула в проход. "Террорист", развалившись, свесив плетьми руки, спал, всхрапывая. За окнами смеркалось. Из-за двойных стекол донесся приглушенный протяжный свисток.
    Набирая скорость, пассажирский поезд "Москва - Лемешки" поворачивал на юг, к солнечному Стамбулу. А на промежуточных остановках, с транспортом и налегке, уже готовились группы перехвата.