Сознание возвращалось вспышками режущего света.
Глаза Марка распахнулись, а шея и плечи изогнулись и запрокинулись, скрученные неимоверным приступом боли.
Свет. Свет. Свет.
Свет везде.
Марк перевернулся на живот, пряча лицо.
Сдался белым, какой позор.
Дом горел, через огонь скользили тени, несущие смерть.
— Хватит!
Фигура в чёрном подняла руку с зажатой в ней головой Агнии.
Мёртвые глаза открылись, глядя прямо на скорчившегося Марка.
— Ты меня бросил, Чистильщик. Струсил.
Огонь вокруг.
— Хватиит!
Кожа лопается от невыносимого жара.
Бежать прямо вниз по объятому огнём холлу, в открытую настежь дверь, во двор, прочь от огня.
Кто-то кричит сбоку, грохот выстрелов совсем рядом.
В спину впиваются и расцветают мертвенные цветы боли.
Шипящий голос, то и дело заходясь кашлем:
— Один… Ковена больше нет.
Боль распрямилась во весь рост и сжала свои челюсти сильнее.
Невыносимый свет сменился спасительной темнотой.
Катерина отвернулась, когда тело, вывернувшееся узлом, обмякло и затихло.
— Он снова отключился, Вера! Где ты?
Двое целителей подбежали к распростёртому Марку. Узор из белой плитки на полу погас.
Катерина, не оглядываясь, толкнув тяжёлую дверь, вышла.
— Если бы я плохо знал тебя, Пресветлая, я бы решил, что тебе жалко этого чёрного.
Александр стоял, скрестив руки, прямо за дверью.
«Словно ждал меня».
Лёгкая улыбка и ласковый взгляд могли обмануть кого угодно, но только не машинально выпрямившуюся и собравшуюся Катерину.
— Я считаю, что проводить Очищение прямо сейчас не совсем гуманно.
Улыбка на лице Паладина погасла.
— Несвоевременный приступ мягкости. Тем более, что он согласился на это без принуждения.
— Что ему оставалось? Декан Ковена и двое легатов были убиты. Он единственный выжил после… встречи с этим существом.
— Существом, — Александр усмехнулся, — хорошее слово. Но неверное. Знаешь, что было обнаружено на пепелище Ковена?
Серебряный медальон на цепочке был оплавлен, но символы угадывались безошибочно.
Глаз Света.
— Медальон Паладинов? Откуда? Кто его обнаружил?
— Хвала Свету, мы. Но где гарантия, что эмиссары Чёрных не обнаружат такой же? Или им не помогут его обнаружить?
— У него есть сообщники? Как вообще мы могли пропустить их? Как могли их пропустить Чёрные?
— Декан и Ковен уже поплатились за свою ошибку. А я не хочу, чтобы наш город стал начальной точкой новой войны.
Нам нужно предъявить и его, — Паладин кивнул в сторону двери, — и нашего таинственного друга. Вечером мы выдвигаемся в Ключи.
Ада уверена, что теперь он придёт за сбежавшими детьми. Разгром Ковена — это просто уловка, призванная связать нам руки.
— Ты хочешь со своим людьми справиться с неким… существом, что убило за одну ночь двенадцать Чёрных, включая декана и двух легатов? Это безумие!
— Безумие сидеть и ждать, чтобы он залёг на дно. Безумием было договариваться с Чёрными о создании вашего санатория.
Эти люди с самого начала должны были быть освящены. Либо уничтожены.
Слова застряли в горле, Катерина изумлённо уставилась на Александра:
— Там… там дети, в основном. О каком уничтожении…
Рука в белой перчатке разрубила воздух.
— Не забывай, что я отвечаю за безопасность Круга. Сиди здесь и постарайся вытрясти всю доступную информацию из нашего гостя,
а решение проблемы предоставь мне.
Катерина смотрела вслед, бессильно сжимая кулаки.
«Вы погибнете».
***
Я стоял на краю ярко освещённого круга, в котором корчился на полу, вымощенном плиткой, человек в разорванной одежде.
Его аура на моих глазах истончалась. С каждым движением клочки темноты отрывались, чтобы тут же исчезнуть в безжалостном белом.
Я сделал шаг, чтобы помочь ему, когда увидел, как из боков, через прорехи в рубашке, выпрастываются членистые ноги насекомого.
Человек заорал, перевернулся на живот, и его аура сомкнулась чёрным, поросшим волосками круглым брюхом.
В круге света корчился огромный чёрный паук. С челюстей капала белесая дрянь, когти скребли, царапая плитку.
«Не смотри на меня, мальчик. Я трус и несу наказание за трусость».
Я отвернулся и бросился во тьму, не разбирая дороги.
— Не поверишь, к чему может привести обычная гордыня.
Тьма обернулась большой пустой комнатой с деревянными стенами.
Посередине, на странном металлическом кресле сидела, неестественно выпрямив спину, полная женщина лет шестидесяти.
Длинные седые волосы спадали на плечи густой волной, а лицо было искажено гримасой боли.
— Обычная гордыня, — повторила женщина, смотря поверх меня во тьму.
Яркая синяя искра со скрежетом проскочила у её ног и из-под кресла вырвался огонь, разом поднявшийся выше моей головы.
Из пламени я услышал её крики:
— Я не знаю, я не знаю, кто из них! Не знаю.
Мне в нос ударил запах горелого мяса. Тошнота накатила, ударив в затылок. Я покачнулся, и деревянный пол ушёл из-под ног.
— Анна, они внутри! Быстрее!
Меня подняли на ноги, и я побежал по коридору, стены которого горели и грозили обрушиться.
— Беги вниз, выбирайся из дома!
Лестница трещала под моими ногами, я видел задымлённый холл, открытую дверь. Вывалившись на террасу, я споткнулся и упал.
Дом за моей спиной начал обваливаться, изнутри доносились крики придавленных людей.
Я поднял голову и встретился взглядом с Бледным, стоящим, скрестив руки, посреди двора, освещаемого пожаром.
Красная маска вместо лица и синие огни вместо глаз.
— Значит, это всё-таки ты, Максим.
В голосе, ни капли не напоминавшем человеческий, я услышал удивление. И грохот падающей воды, падающих камней.
Пожар за моей спиной погас, вокруг снова сомкнулась тьма.
Только Бледный стоял передо мной светясь глубоким синим светом, вытягиваясь вверх. Протягивая ко мне руку.
— Значит, это всё-таки ты.
Белое лицо обросло шерстью и вытянулось в острую морду, я закричал, отталкивая её, молотя руками в воздухе.
***
проклятый плюшевый ужас — улькина игрушка наклонилась на стуле рядом с моей кроватью и таращилась на меня стеклянными пуговицами.
Я сидел в кровати, затаив дыхание, слушая бешено стучащий в висках пульс, боясь пошевелиться.
Мне показалось, что уродец улыбается, пряча ухмылку в ворсе.
— Чтобы ты сгорела, морда. Ульяна… неряха.
Я попытался выпутаться из одеяла, обернувшегося несколько раз вокруг ног.
Что-то зашуршало. Сердце подскочило к горлу. Страх навалился с новой силой.
— Зяма, Зямаа.
Игрушка сменила позу, пока я на неё не смотрел.
«Это бред. Плюшевых монстров не бывает».
— Зяма!
«Ульяна заходила, пока меня не было, забыла своего урода, а я не заметил».
Наконец, выбравшись из кокона, я сполз на другую сторону кровати, опустил ноги на пол, не спуская глаз с игрушки,
теперь сидящей прямо, смешно растопырив лапы.
«Что со мной такое?»
Пол обжог ноги холодом, словно я ступил на лёд. Изо рта вырвалось облачко пара.
«Зяма ушёл обходить свои обереги и забыл закрыть дверь, тетеря».
Я начал обходить кровать, когда плюшевая морда повернулась следом за мной.
Открылась маленькая пасть, утыканная острыми зубами-иголками, а из лап выскочили когти.
Я отпрянул, врезавшись в зямин стол, что-то опрокинулось, и в комнате резко запахло лаком.
— Бурум-пурум-бурум, — невнятно проговорила игрушка, неуклюже поднимаясь на негнущихся лапах.
— Пурум-бурум, — после неловкого движения она упала со стула с мягким шлепком. — Хрясь, — донеслось с пола.
Волосы на моей голове встали дыбом, и я бросился к двери. За моей спиной завозились, и я услышал цокот коготков по полу.
Заорав и выскочив в сени, захлопнул дверь.
Когда Зяма прикручивал к нашей двери засов с внешней стороны, мы с Антоном смеялись от всей души.
«Сучий провидец».
Не раздумывая, я задвинул засов и тут же услышал мягкий удар в дверь.
Что-то невнятное...
«Пурум… вот тебе и пурум».
пробормотало и затихло.
От второго удара дверь задрожала и чуть не вылетела из коробки.
Больше не раздумывая, я побежал к калитке.
— Эй, народ! Где все?!
Когда я проснулся, мне показалось, что за окном ещё было темно. Когда я выбежал на Улицу, её и странно пустые дома
заливал бордовый свет то ли заката, то ли рассвета.
Всё казалось бесцветно-серым, только неестественный багрянец неба и Камень справа от меня сиял расплавленным золотом.
— Фламма!
Дверь вылетела с петель, и во двор с рёвом вывалилось оно.
Поросшее густым мехом, размером с медведя, Существо подняло морду, открыло пасть и заревело так, что задребезжали стёкла.
Одним прыжком оно перемахнуло забор и отрезало мне дорогу к камню.
— Тадам. Вот и я.
Ноги сами несли меня прочь. В любую секунду я ждал удара, сваливающего с ног, и зубов размером с ножи, впивающихся в затылок.
Посёлок вымер.
Никто не показался, когда я бежал, крича. Даже Фламма молчал.
Споткнувшись и больно ударившись пальцами о камень на дороге, я упал, подняв облачко пыли.
Меня никто не преследовал. Улица позади меня была пуста. Существо куда-то делось.
Встав и припадая на ушибленную ногу, я подошёл к столовой.
— Тётя Валя! Зяма! Антон!
Тишина, нарушаемая только моим дыханием.
Я заглянул внутрь.
Ни души. Пустой стол. И маленький детский ботинок на столе.
Улин ботинок.
Дрожащей рукой я поднял его за розовый шнурок. Кто-то полосовал розовый кожзам острым ножом или когтями.
Существо взревело где-то совсем рядом. А потом я услышал тонкий детский крик.
— Чёрный!
— Ульяна!
Выбежав из столовой, я огляделся.
Существо стояло на двух лапах у крайнего дома, наклонив голову, как пародия на задумчивого человека.
— Пувум… — сплюнуло на землю что-то, опустилось на четыре лапы и затрусило к краю Посёлка.
Приблизившись, я увидел второй ботинок испачканный чёрным, похожим на лак.
— Погуляем, парниш? — донеслось издали, с тропинки, ведущей к озеру.
Подойдя к последнему Камню, я вгляделся в странно застывшее Озеро, подёрнутое алой дымкой, когда меня подстегнул новый крик.
Кричала Ульяна, а потом крик заглушил рёв Существа.
«Даже если оно выманивает меня… — тропинка изгибалась, спускаясь вниз, — Улька там одна, с этим. Куда все подевались? Неужели оно всех?».
Озеро покрывал лёд.
Я оторопело застыл на мгновение, глядя на его поверхность, а потом пошёл вперёд.
Ноги совсем онемели, а на другом берегу вспыхнул горящий синим пламенем костёр.
Закат начал стремительно гаснуть.
Когда я пересёк озеро, последний алый луч погас и навалилась темнота. Взбираясь по песчаной насыпи к синему свету, я оступился и пополз на четвереньках.
Стало так холодно, что у меня уже зуб на зуб не попадал.
«Я знаю, кто меня ждёт».
Поднявшись до верха, я поднял голову и оказался нос к носу с Существом, раззявившим пасть в полуметре от моего лица.
Я замер, а оно шумно выдохнуло, обдав меня запахом пыли и специй.
— Вот и ты пришёл на огонёк, будешь со мной играть? А то она не захотела, — пробубнила пасть, усаженная зубами размером со столовый нож.
— Аллис! Сейчас не до игр, — раздался низкий рокочущий голос, — не стой на дороге. Поднимайся, рыцарь, спасающий прекрасную даму.
Синим пламенем горел вовсе не костёр, а аура Бледного, сидящего на поваленном дереве. Казалось, что всё его тело пылает. Лица было почти не видно, только три фиолетовых пятна на овале. Глаза и рот.
Он нетерпеливо помахал мне рукой, поглядывая на Ульяну, лежащую на земле у его ног.
— Долго соображаешь, не стесняйся, проходи. Вставай вот тут и не делай резких движений. — Существо уселось невдалеке,
не сводя с меня взгляд. — Не то Аллис поиграет с тобой.
Бледный поднёс ко рту рацию. Его аура развернулась двумя огромными крыльями, поднявшись выше подступающих деревьев.
— Капитан. Гости у меня. Приступайте.
Рация заискрила и начала дымиться. Бледный отбросил её в темноту.
— Вечно подводит эта техника, — синие крылья снова сомкнулись вокруг нас куполом.
— И что теперь? — набравшись храбрости, спросил я, глядя на Ульяну, не подающую признаков жизни.
— Бум, — сказало сбоку существо.
За моей спиной что-то взорвалось. То ли бьющаяся вокруг аура усилила звук, то ли причуды рельефа,
но когда я обернулся, ожидая увидеть горящий Посёлок, через синюю завесу разглядел только зарево на горизонте.
Стоило мне всмотреться, как оно приблизилось, словно на экране показывая мне три горящих дома где-то в другом месте.
— Это в Ключах, — пророкотал Бледный сзади, — сегодня вечером туда прибыл ударный отряд Белого Круга. Одиннадцать паладинов.
Настоящее войско, и все по мою душу. Даже самооценка повысилась. Кто бы мог подумать, что, защищённые от любого стороннего влияния,
они найдут свою смерть от самого что ни на есть тривиального оружия.
Я повернулся с немым вопросом в глазах.
— Бум, — подпрыгнуло Существо, — коробка, бум, бум.
— Пластид, кажется, — усмехнулся Бледный, — я не силён в современном человеческом вооружении. Надо будет спросить у Капитана.
Не смотри так на меня, твоя девочка жива. Пока.
Внутри меня начала распрямляться злость. Озноб то ли от окружающего холода, то ли от нервного напряжения заставил зубы стучать, когда я спросил у него:
— Ты воюешь с Белыми?
Кивок пылающей головы.
— И с Чёрными тоже?
— И с ними.
— Кто ты?
Синий свет начал гаснуть.
Бледный, одетый в одни джинсы, располосованные, покрытые пятнами, встал с бревна. В его руке тускло мерцал кинжал.
— Это тебя так интересует? — Бледный занёс лезвие над лежащей Ульяной и отпустил рукоять. Кинжал остался висеть в воздухе,
точно над сердцем девочке. — Думается, что тебя должно волновать — чего я хочу.
Когда он приблизился в неверном синем свете, я разглядел порезы и засохшую кровь на его груди и лице. Левая рука была сплошным ожогом от кисти до локтя.
— Я хочу, чтобы ты оказал мне услугу.
Я задохнулся от гнева.
— Это так называется?! Услугу?!
Бледный пожал плечами.
— Ты волен отказаться и уйти. Тебя никто не держит. Аллис не будет тебя преследовать. По крайней мере, до утра.
Усмешка исказила его лицо. Корка засохшей крови треснула. Я почувствовал запах гари.
— Я ничего не понимаю.
— У нас не так много времени. Постараюсь объяснить… так чтобы ты понял.
Его глаза снова ярко вспыхнули, я отпрянул и полетел вниз.
***
… — Дом окружён, им некуда деваться, Пресветлый.
Трое Белых, с сияющими аурами, стояли и смотрели на трёхэтажный дом из красного кирпича, погружённый во тьму.
— Наблюдатели из Ковена?
— Да. Они здесь. И согласны только на полную ликвидацию. Сейчас же.
Один из белых, кажется, пожилой мужчина, воскликнул:
— Вы с ума сошли. Там больше ста человек кроме них! Нам нужно вывести людей…
— Времени нет, — человек в центре властно перебил мужчину, — в конце концов, другого шанса у нас может и не быть. Мы согласны…
Дом вздрогнул, просев посередине, звон стекла и грохот падающих кирпичей.
— Быстрее, быстрее! Сканеры тащите сюда!
— Между прочим, при взрыве… газа… погибло сто сорок три человека, — Бледный заговорил у меня за спиной, — не оборачивайся.
И выпустили Вавилонский огонь именно Белые. Они так боялись мою бабушку, что стянули все доступные силы и очень быстро договорились с Ковеном.
Меня подняло над землёй и затянуло в длинный коридор, погружённый в полутьму.
рямо за стенами грохотали взрывы, с потолка сыпалась штукатурка на голову старой женщине, тащившей упирающегося мальчика в пижаме,
прижимающего к груди уже знакомую мне плюшевую игрушку с длинной мордочкой.
— Ба, я не хочу… я боюсь.
— Не бойся, — старуха остановилась и, наклонившись, пригладила растрёпанные светлые волосы мальчика, — самое главное ничего не бойся. Они помогут.
От нового взрыва пол заходил ходуном. В конце коридора отворилась дверь, в проёме высилась сгорбленная высокая фигура, мало напоминающая человека.
Длинные руки, касающиеся пола, тяжёлая лобастая голова с маленькими красными глазками. Широкий обезьяний рот открылся, выставив напоказ длинные клыки.
— Приветствую тебя, Привратник, — старуха, нараспев, принялась читать что-то вроде заклинания, подталкивая мальчика вперёд.
— Приветствую тебя, Жрица Хаоса, — голос тролля больше напоминал рычание огромной собаки, — ты можешь войти.
— Иди вперёд, не оглядывайся, — пошептала женщина, — иди. Иди.
Ну, иди же!
Волна огня неслась сплошной стеной, глотая стены коридора. Стало так жарко, что мгновенно раскалившийся воздух начал резать лёгкие при каждом вдохе.
Мальчик остановился, смотря, запрокинув голову, в морду подслеповато щурившегося тролля.
— Приветствую тебя, Привратник Тени. И-огин…симар`дэин. Эст.
Тролль захохотал, запрокинув голову. Мальчик присел, в ужасе оглянувшись на старую женщину, стоявшую, широко раскинув руки.
Стена огня ревела за её спиной, остановившись, сдерживаемая невидимой преградой.
— Иди! Забери его, Привратник!
Перед тем, как огромная лапа сомкнулась на запястье и втянула его в проём двери, мальчик увидел, как невидимая преграда треснула.
Языки оранжевого огня начали пробиваться вперёд, завиваясь вокруг рук старой женщины.
— Иди!
Дверь захлопнулась
я стоял на краю огромной площади, окружённой циклопическими колоннами.
Ночное небо над головой без единой звезды...
крики сверчков грандиозным хором...
У меня закружилась голова, я схватился за истёртый камень, чтобы не упасть.
— Тихо, тихо, — рука схватила меня за плечо, поддерживая, отрывая мою ладонь от камня, — ничего здесь не трогай.
Бледный потащил меня вдоль колонн, ночь изливала на нас запахи спящего сада.
Я начал различать лес, начинающийся сразу за колоннами: между ветвей плясали огоньки, доносилась музыка и смех.
— Тень не вся так красива и чарующа, — прошептал Бледный и подтолкнул меня вперёд.
В центре площади у подножия Камня, светящегося мягким золотым сиянием, застыли две фигуры.
Тролль аккуратно подтолкнул мальчика к ним, под взгляды двух пар глаз цвета расплавленного серебра.
— Человеческий ребёнок, — голос зазвенел хрусталём, — подойди ближе.
Только сейчас я понял, насколько они были высокими, даже тролль, если бы мог разогнуть свой горб, пришёлся бы им только по грудь.
— Твоя а`нгу принесла свою жертву, чтобы мы могли дать тебе приют. Ты знаешь, кто мы?
Мальчик кивнул, продолжая прижимать к себе игрушку... сколько же ему было лет?
— Пять. Достаточно молодой, чтобы стать очередным Томом Лиином… но слишком старый, чтобы Вода Теневой стороны могла отбить мне память.
Как видишь, мне удалось вернуться.
Я снова стоял на песке напротив Бледного. Существо перебралось к его ноге и теперь сидело, раскачиваясь и что-то напевая.
— Я всё равно не понимаю, чего ты хочешь от меня.
— Всё имеет свою цену, — Бледный протянул мне погнутый серебряный браслет, покрытый чернёным узором, — я хочу, чтобы ты спустился к озеру и снял одну из печатей.
Я непонимающе уставился на него.
— Ты. Наденешь браслет. Спустишься к озеру. Снимешь печать, которую в своё время наложили, чтобы Силы, неподвластные Свету или Тьме,
не могли просочиться в наш мир, — медленно повторил Бледный, — таких печатей очень много. За твоей спиной одна из них. Круги обозначают их близость.
— И что потом? — спросил я, держа в руках браслет и думая, что всё это похоже на бред. Нырять в озеро, что ли, заставит?
— Потом… если тебе так интересно, то я получу возможность восполнять свои силы и смогу дальше привносить немного хаоса в расчёты разжиревших Белых и Чёрных.
Что ты так смотришь на меня? Всё создано во взаимодействии множества Начал. Свет и Тьма лишь одни из многих, хоть и возомнившие себя полюсами баланса.
Бледный рассмеялся, Существо вторило ему визгливым подвыванием.
— Тоже мне. Наш мир находится в единственной возможной точке равновесия, бред. Единственно верно то, что они смогли договориться
между собой и как-то поделить сферы влияния. Их хвалёное равновесие вылилось в мир, стоящий на двух опорах, вместо множества.
Тени ушли на свою сторону, остальные спрятались или заснули… или попытались адаптироваться.
Браслет в моей руке начал нагреваться.
— А что будет, если я откажусь тебе помогать?
Бледный перестал улыбаться, его лицо замерло, снова став похожим на маску.
— Тогда с первыми рассветными лучами я умру. Другого Видящего в пределах досягаемости просто нет, действие Усилителя кончится,
и раны просто убьют меня. Уже окончательно. Вместе с моей смертью, кстати, исчезнет и сила, удерживающая лезвие над твоей маленькой подружкой.
Бледный махнул рукой в сторону Ульяны. Кинжал опустился, вися теперь всего сантиметрах в тридцати от её шеи.
— Это не обычный клинок. Он способен разрезать всё в этом мире. И кое-что вне его. Даже кожу тролля. Шансов выжить у неё не будет.
К тому же, — обожжённая рука потрепала Существо за холку, — когда меня не станет, Алис будет полностью свободен.
Он — тупилак, собственного интеллекта не так много, а вот жажды крови у него хватит на целую стаю бешеных волков.
Он знает твой запах. Запахи твоих друзей. Вы же не сможете всю оставшуюся жизнь просидеть внутри Круга?
— У меня нет выбора?
Бледный дёрнул плечом.
— Выбор есть всегда. Вопрос только в последствиях выбора.
— Ты чудовище.
Тонкие губы раскрылись, обнажив мелкие острые зубы.
— Моя мать пожертвовала собой, чтобы дать возможность моей бабушке открыть проход в Тень. Моя бабушка прекрасно осознавала,
что мы не сможем пересечь его вдвоём, поэтому осталась гореть в огне, ценой своей жизни выкинув меня в мир, совершенно чуждый человеку.
Он подошёл ко мне вплотную, дыша морозом. Выпустив из рук синие когти. Его лицо начало расплываться, из-под бледной маски
стала проглядывать кожа цвета лазури, огромные фиолетовые глаза без радужки.
— Смотри-смотри на меня, Видящий. Я потерял свою природу, заменив её другой, чтобы выжить там. Чтобы вернуться. А ты мне тут устраиваешь рынок.
Настоящий рынок не здесь, он в краю Энн`Ведд, под лучами вечного Заката. Это рынок душ, парень. Там за горсть лунного жемчуга можно прикупить себе шамана, забравшегося слишком далеко в своих блужданиях, или самоубийцу, перед смертью решившегося на сделку… или маленького мальчика, которому пришлось очень быстро взрослеть. Пошёл вниз!
От удара я кубарем полетел к воде. Падать на холодный песок всё равно что на голый бетон. Дыхание вышибает из груди.
Да ещё Фламма начинает кричать в голове.
«Ты живой?!».
— Успокойся. Живой.
«Послушай меня. Я не знаю, чем ты там занят — тебя почти не видно, но стоит бежать оттуда что есть мочи».
— Меня никто не держит…
«Он прямо у тебя за спиной».
Я поднялся, потирая ушибленное плечо.
— У него Ульяна…
«Чтобы он не потребовал — не соглашайся».
— Я не могу. Иначе мы все умрём.
Озеро лежало передо мной ровной стальной гладью. В Посёлке на другом берегу метались огоньки фонариков. Кто-то стоял у кромки воды и махал руками.
Я сообразил, что ночь отступает, освобождает небо нарождающемуся рассвету. Начало светать.
«Ты не понимаешь, что будет, если ты откроешь дорогу хаосу».
Я расстегнул браслет. С внутренней стороны торчали острые шипы.
— Так вы с доктором всё знали?
«Мы надеялись, что Белые смогут с ним справиться. Нам пообещали, что как только его устранят — нас оставят в покое. Вас оставят в покое».
— Да. В вечном, — Бледный подошёл к краю насыпи и сел, спустив ноги, — после моего устранения паладины бы просто взяли всех вас и отдали на Очищение Светом.
Один паук теперь может многое рассказать о прелестях данной процедуры.
— Где твоя печать? — я с неимоверным усилием воли надавил на браслет. Застёжка щёлкнула. Моё запястье пронзила боль.
Кровь горячими каплями начала собираться под серебром.
— Прямо перед тобой, — Бледный устало махнул рукой.
***
Я шёл по воде.
Озеро расчертили полосы света, выгибаясь и образуя узор из накладывающихся друг на друга кругов.
Светящаяся вода легко пружинила под моими ногами и, казалось, сама подталкивала к середине озера,
где из-под воды вверх бил луч света, скрывая в середине что-то чёрное.
«Послушай, ты выпустишь в мир существо, у которого одна цель. Уничтожить как можно больше…».
Когда я вошёл в круг, опоясывавший сияющую колонну, голос Фламмы в моей голове снова исчез.
Моя рука поднялась, словно кто-то дёрнул меня за браслет, а потом меня потянуло вперёд, к свету и чёрной сердцевине.