Лёшка бежал по дороге, не сводя глаз с щепки, которую быстро уносил ручей. Весной пускают кораблики, а Лёшка вот пустил щепку. Талой воды было много, она сочилась из-под всех сугробов, наполняла ручей шумной силой. Щепка застревала в заторах, выскакивала из них; вертелась в водоворотах, ныряла и, вынырнув, неслась дальше, и вдруг пропала навсегда. Должно быть, застряла где-то под снегом. Лёшка с досады топнул ногой. Конец игре! Оторвав взгляд от ручья, он увидел напротив себя старый «горбатый» дом, в котором жили Шатовы года три назад. На солнечной стороне этого дома снег сходил рано, и теперь одинокий мальчик, Мишка Малых, играл там в ножик. Ребята дали ему кличку Малёк, потому что он, как рыба, облизывал свои красные воспалённые губы. Шустрый, нечистый на руку, Малёк, побаивался сверстников и всё зло вымещал на маленьких. Несколько раз ребята били его, но он был неисправим.
Увидев перед собой Лёшку, Малёк снисходительно скривился.
— Тренируешься? — спросил Лёшка, не сдержав досады. Малёк покосился на него, облизал губы и ничего не ответил. Такое пренебрежение удивило и огорчило Лёшку.
— Малёк, а со мной в ножики — слабо?
— Кабы самому не заплохело...
Обменявшись уничижительными взглядами, они приступили к игре: в очерченный на земле круг надо было втыкать ножик, нарезая сектор за сектором. Играли заправски, меча ножик с колена, с плеча, с подбородка. Когда Лёшка замахивался, то Малёк нашёптывал: «Промахнись, промахнись». Заклинание не помогало: Лёшка захватил почти весь круг. Малёк стоял на своей земле уже на одной ноге, поджав другую, и качался. Вот очередь перешла к нему. С трудом удерживая равновесие, Малёк метнул ножик внутрь круга. Очень уж хотелось ему отсечь голову на тени от Лёшкиной фигуры, лежавшей на земле. Да не тут-то было: нож воткнулся черенком (а надо лезвием). Малёк выругался.
— Солнце мешает, — плачущим голосом проговорил он. — Несчитово!
— Плохому танцору тоже мешают!
Двумя пальцами Лёшка очистил лезвие от комочков земли, вытер пальцы о пид¬жак, поддёрнул рукава, несколько раз примерился ножиком…
Малёк озирался в поисках спасительной мысли, когда в окне возникла немка Ида Кляйн, бывшая Лёшкина соседка. Не обращая внимания на мальчиков, она мыла оконное стекло. Спасительная догадка вспыхнула в глазах у Малька. Подгадав, когда Лёшка замахнётся, он закричал благим матом:
Внимание-внимание!
Говорит Германия!
Рука у Лёшки дрогнула, и нож воткнулся мимо пяди земли Малька.
Сегодня под мостом
Поймали Гитлера с хвостом…
Малёк ликовал. Лёшка оборвал его:
— Не лопни! — И посмотрел на барак. Малёк обернулся туда же. Из окна на них безучастно смотрела Ида.
— Ты за фрицев! — гаденько ухмыляясь, проговорил Малёк. — Не за наших?
— Ты, что ли, «наши»? — спросил Лёшка брезгливо.
— А хотя бы, — Малёк цыкнул слюной сквозь зубы. — За Гитлера пусть-ка ответят.
— Кому? Уж не тебе ли? А по шеям получить не хочешь?
Лёшка, подняв кулаки, шагнул навстречу Мальку.
— Психованный, — процедил тот и, подобрав ножик, поспешил уйти. Отойдя поодаль, он обернулся и крикнул:
— Всем скажу, что ты фрицев защищаешь!
Лёшка подобрал комок земли и швырнул в его сторону. Малёк припустил, только пятки засверкали. Когда ярость утихла, то Лёшка услышал внутренний голос: «Сам напросился. Незачем было играть с ним!»