1.По кругу или по прямой?
Я бы ни за что не написала в конце своих «Больничных этюдов 7» слова: «продолжение следует». Чтобы не искушать Судьбу… Но она не оставляет меня в покое, словно испытывая запас терпения и моих душевных сил. Если бы я верила в Бога, то сейчас бы свалила на него всю ответственность за такие перегибы.
Однако человек все время выдумывает для себя некий объект, на которого можно переложить вину за свои ошибки, слабости и неудачи. Или же – наоборот – чтобы возложить надежды на чудесное исцеление тела, души. Нам всем хочется верить в это НЕЧТО или в этого НЕКТО.
Вот и я верю в Судьбу, как это ни глупо. Значит – в предопределение. В некое персональное расписание жизненных этапов со всеми его поворотами и конкретными вытекающими.
Понятие – Судьба – размытое, образа иконного не имеющее, потому как распадается на множество отдельных судеб. Каждому – свое. Кому-то везет, и он готов бить поклоны Судьбе за комфортное существование, для кого-то она – крест тяжкий. Словом, эта древнеримская богиня судьбы по имени Фортуна не требует молитв, поклонов.
Остается только либо сопротивляться сей капризной даме, пытаясь ее переиграть, либо тупо следовать ее указанием: налево, направо, вперед!
Сейчас я просто следую за событиями, и от меня ничего не зависит…
Два года назад в мае месяце я начала свой нелегкий путь к собственному спасению. Обнаружив подозрительные признаки самой страшной для многих болезни (кровотечение из груди), я поставила себе диагноз, прекрасно понимая, что НЕ ошибаюсь. И прошла все круги этого персонального ада. Сначала душевного, потом физического.
Уверяю всех: душевный – хуже, физический как раз можно пережить. Хотя в состоянии паники кажется, что ты не переживешь именно этого – боли, неудобства, дискомфорта.
Вне стен онкологического диспансера тебе кажется, что за его страшными стенами происходит нечто ужасное. Но когда попадаешь к собратьям и сестрам по несчастью, вдруг успокаиваешься. Оказывается, жить можно везде, если тебя окружают люди. Нытики и паникеры сдерживают слезы и стоны, когда видят, что кому-то ЕЩЕ хуже. У них даже появляется надежда выкарабкаться из болезни.
В общем, все зависит от личности, поставленной перед фактом болезни.
Два года назад я понятия не имела, к какой категории отношусь – к слабакам или к тем, кого называют мужественными.
Сегодня знаю: я самая обыкновенная, и потому мои записки, заметки, дневник, репортаж ( как хотите, назовите сей жанр) непременно кому-то помогут. Моя реакция на болезнь и все, что с нею связано, это реакция РЯДОВОЙ женщины, которая еще не готова морально покидать этот свет.
Итак, май 2015 года…У меня обострение собственной болезни, многолетней, так что я мало думаю о других. О ревматоидном артрите я писала в «Больничных этюдах»(№1-6)
Но по закону подлости, о котором составлено множество поговорок, типа: пришла беда – отворяй ворота, – должна была прицепиться еще одна болячка. Ну, например, насморк. Или грипп, либо радикулит хотя бы! Но нет…
Заболела грудь, вторая, то есть единственная моя… Пару раз стрельнуло сильно и – затихло на некий срок. Но меня не проведешь. Я знаю и всем хочу напомнить, что здорового органа человек НЕ ОЩУЩАЕТ! Вроде бы нет его, понимаете?
И я пошла туда, куда обязана была ходить каждые полгода на осмотр, – в городской онкологический диспансер. Но не ходила. Не хотелось видеть врача, которого считают лучшим специалистом. Меня убивает ее полное равнодушие к отдельному больному. Ты себя ощущаешь пациентом номер 7 в очереди – не более. Она не задает вопросов, не предлагает садиться. Молча ждет, когда ты сам вывалишь на нее свои тревоги. Но, не дослушав, бросает:
– Раздевайтесь.
Под ее опущенным взглядом ты торопливо расстегиваешь блузку. Она щупает где положено и молча идет мыть руки. Ты не выдерживаешь:
– Вы что-то нашли?
Она молча кивает головой. Пишет направление на маммографию, биопсию, УЗИ. Протягивает бумажки, снова едва внятно:
– Потом ко мне.
Но ведь тебе страшно! Ты хочешь знать хоть какую-то подробность, которая обнадежит! Два года назад тебе уже ампутировали грудь! Теперь – на второй! Разве не страшно?
Не знаю, как ведут себя другие, я все-таки задаю вопрос:
– Мне нужно делать операцию или можно обойтись облучением?
– Обследование покажет.
Муж в коридоре встречает градом вопросов:
– Ну, что? Нащупала что-то? А теперь что? Она что-нибудь сказала?
Показываю талоны. Все они – на среду! То есть, ждать неделю.
Целую неделю ждать, а она (опухоль) в это время растет, растет…Если бы хоть сказала, какой величины уплотнение!
…О том, что было дальше, прервусь, чтобы сообщить, что я узнала сегодня от родственницы, которая была так напугана моим диагнозом, что сама захотела провериться.
Вечером звонит:
– Как фамилия твоей врачихи?
Отвечаю.
– А ты знаешь, что она еще работает в клинике персональной хирургии? В частной? У нее куча всяких регалий, дипломов, грамот, она врач высшей категории. Все это – на визитке. Я записалась к ней на понедельник.
– Мне сказали, что она на курсах повышения квалификации.
Прошла неделя. Опять звонок. Родственница красочно расписывает, КАК ее принимала моя Наталья Алексеевна. Оказывается, она умеет не только улыбаться, но и вполне внятно вести расспросы, разговоры! Для нее платежеспособный больной – это чуть ли не друг сердечный! Она ему рада, она…
Ладно, вернемся к нашим баранам. То бишь – к врачам, вынужденным работать с разной категорией пациентов.
Пока я проходила маммографию и биопсию, выяснилось, что я уже – ничья. И некому даже показывать результат биопсии.
Делал ее молодой врач, корректируя процесс по компьютеру. Напуганная пыточным способом этого исследования в первый раз, я дрожала внутренне, пока сидела в очереди. Мои «мальчики» (муж и сын) пытались меня развеселить. Им удалось вызвать улыбку у некоторых особ в очереди, а до меня шуточки и бодрый вид сопровождающих не доходил.
Зато когда паренек в белом халате уложил меня на стол и стал нежно приговаривать, чтобы я потерпела, а потом сопровождал каждое действие объяснениями, я ожила.
Я люблю, когда мне объясняют, что со мною делают! Я обожаю врачей, которые если не любят больных, то хоть сочувствуют им на словах и улыбкой!
Мне не было больно! Я все ждала, что сейчас вот, сейчас этот приборчик, который проникает в тело груди и отрывает от него кусочек плоти, «стукнет» вглубь со всей силы, а потом – все глубже (положено три-четыре пробы) и будет все больнее… А он (врач) эдак ласково нажал на что-то один раз, через несколько секунд второй, третий, а мне – НЕ БОЛЬНО!
Я готова была расцеловать этого парнишку ( мне годящегося во внуки) за его золотые руки!
Не расцеловала, а просто подарила собственную книжку, когда пришла за ответом.
Он, конечно, изобразил радость, но я-то знаю – читать не будет! Может, сунет жене или маме своей – с гордостью, там ведь дарственная надпись, где я его хвалю!
Через несколько дней в коридоре клиники он меня узнал и первый поздоровался с совершенно искренней улыбкой.
Он же мне и сказал:
– Не тяните с операцией. Здесь другого лечения не предвидится, только радикальное.
И посоветовал перейти к доктору Виноградову Андрею Юрьевичу, раз я осталась без своего врача.
С удовольствием называю его полное имя! Обаятельный, седой, на вид какой-то озабоченный, смотрит под ноги, и нельзя понять, сколько же ему лет. Крупный, высокий, тихий. И все время водит своих больных из кабинета в кабинет, даже на УЗИ.
В общем, контроль. А кому охота возиться с чужими больными, если своих полно? Оказывается, есть и такие вот врачи – настоящие!
Он меня покорил с первого визита. Спросил, все ли анализы у меня есть? Я беру сумку, достаю свои бумажки, а они – мокрые! Слиплись! Труд нескольких недель пропал! Это протекла плохо закрытая бутылочка с водой. Он смотрит, как я держу жалкие листочки, потом берет их в руки, молча разнимает и несет к подоконнику. Там раскладывает:
– Мы их на солнышке просушим!
И ни слова упрека в разгильдяйстве!
И вот позади беготня по больницам и лабораториям, пройден консилиум, решивший, что мне можно делать операцию (о приступах мерцательной аритмии я промолчала. )И я сегодня вхожу в палату номер один Областного онкодиспансера, отсидев очередь с 8 утра до полудня. Здесь мне предстоит провести месяц, если не больше…
Открываю дверь – и чуть не падаю в обморок: в палате десять человек!!! В такой компании я ни разу не лечилась в течение месяца!
Женщины дружно собираются домой на выходные дни. Некоторые остаются, они приезжие. Похоже, что все уже перенесли операцию. Каждый занимается своим делом – не до знакомства.
Еще два часа провожу рядом со своей койкой, в душном углу, в ожидании беседы с анестезиологом и своим врачом, который будет оперировать меня.
Иногда брожу по коридору. По нему передвигаются новенькие больные и старожилы. Эти – лысенькие (после химии)…
Мотаются туда-сюда и врачи в зеленом одеянье. Сплошь молодняк, но это меня не пугает. В палате мне уже сказали, что здесь все врачи хорошо делают операцию. Верю. А что еще остается делать?
Мой врач на перевязке. Жду…Есть охота – до жути. Ведь встали в семь утра, чтобы прийти как велено – к 8 часам. Чтобы потом сидеть в толпе «счастливчиков», ждущих госпитализации. Кому-то везет меньше: не всем можно делать операцию. Одни кинулись слишком поздно, процесс запущен. Другие проходят очередной курс «химии», Этих узнаешь по лысой голове. Но ни одна такая голова не рыдает от страха и ужаса. Эта самая голова уже прошла сквозь все испытания, а сейчас полна надежд, что ее спасут.
Многих – спасают.
На моей голове пока полно волос, которые даже неприлично смотрятся на немолодом теле.
– У вас что – парик? – спрашивают меня – в надежде достать себе такой же, приличный, не седой и натуральный.
– Свои, – скромно отвечаю я.
– Ничего, – утешает кто-нибудь непременно, – выпадут волосики после первой же химии.
– Зато потом отрастут лучше прежних, – добавляет другой, более великодушный.
Наконец-то зовут к анестезиологу, потом к хирургу..Оба молодые, но держатся с достоинством. Нормальные ребята.
Меня отпускают до воскресного вечера. А утром в понедельник повезут (поведут?) на операцию. Так что я не знаю, будет ли продолжение этих «этюдов»?
Не люблю слово «надежда». Что-то в нем есть такое… зыбкое.
Мне бы просто хотелось сей не очень интересный репортаж закончить слова: «До встречи на ПРОЗЕ РУ, мои дорогие читатели и еще более дорогие друзья!»
Продолжение… следует?
http://www.proza.ru/2015/06/21/1468