XXIII
…Надо открыть глаза… Не могу, тяжело… Надо… Серое плывет, ничего не вижу… Не вижу… Странный звук – как ржавая лебедка, сломается сейчас, так натужно… Не лебедка – это я дышу… Воздух колючий, царапает горло… Руку тянет, больно… подлец Бертиньи… Со спины, сзади… Думал – не узнаю… Каюзак негодяй… Сзади… Почему тихо? Ни звука… Всех убили? Не верю… Ушли… Надо встать… Дом рядом, рядом… это Феру… Гримо где-то здесь… Надо встать, Гримо поможет… Уходить… Надо уходить… Домой… Бертиньи… гори в аду! Сейчас… встану… Уходить… сейчас… Больно, черт… Как больно…
***
Гримо низко склонился над постелью, где лежал Атос. Он ловил малейшие изменения в лице господина, пытаясь понять, чем может облегчить его состояние.
Гримо видел, что Атос в полубреду, что ему что-то мерещится. Губы Атоса едва заметно двигались, но понять, что он хочет сказать, Гримо не мог и потому еще ниже склонялся, надеясь хоть что-нибудь расслышать.
Все его внимание было сосредоточено на Атосе, и он не сразу услышал шепот за спиной:
- Гримо… Гримо…
Слуга обернулся – в нескольких шагах от кровати, так, чтоб ее не смог увидеть Атос, стояла мадам де Беренжер. У Гримо мелькнула ненужная мысль, что он не слышал ее шагов, но невольно скользнув взглядом по ее фигуре, он понял почему. Она стояла скомкав в руках юбки, чтоб не шуршали и Гримо увидел, что она в одних чулках.
Беззвучно, но старательно шевеля губами, чтоб слуга мог ее понять, она спросила:
- Как он?
Гримо осторожно дотронулся до запястья Атоса, потом, хмуря брови, приложил кончики пальцев к его шее. Атос едва заметно дернул головой, стараясь сбросить руку Гримо.
- Воды… лицо…
Голос был еле слышен, но Гримо все понял. Он взял влажную салфетку, которую еще раньше принес Оливен, и отер Атосу лицо, шею и грудь.
Атос поблагодарил его легким движением век.
- Я… дома?
- Дома.
Гримо видел, как это простое слово принесло его хозяину облегчение. Мышцы лица расслабились, тело обмякло, и губы слегка искривились подобием улыбки:
- Уже легче.
Атос провел языком по губам и Гримо поспешил приложить к его рту влажную салфетку.
- Пить?
Атос отрицательно качнул головой:
- Так хорошо… Еще лицо.
Гримо вымочил салфетку в небольшом серебряном тазу, старательно отжал и снова отер хозяину лицо и грудь, осторожно массируя ее с левой стороны. Атос издал довольно явственный вздох:
- Отпускает…
Он закрыл глаза, но это не был обморок. Его лицо, оставаясь бледным, уже не имело пепельного оттенка, а дыхание выравнивалось.
Гримо, прихватив таз с использованной салфеткой, тихо отошел от кровати. Они с Аньес стали так, что полог закрывал их от глаз больного.
До сих пор Аньес терпеливо ждала, не двигаясь и не издавая ни звука, но сейчас она, одной рукой придерживая юбки, другой вцепилась Гримо в плечо и прошептала:
- Что с ним?
Гримо неопределенно пожал плечами.
- Виконт знает?
Гримо покачал головой. Он поставил таз на пол и достал из кармана письмо д’Артаньяна. Аньес жадно пробежала его глазами и, бросив юбки, прижала руку ко рту:
- Слава Богу! Граф… от радости?
Гримо снова пожал плечами. Аньес перечитала письмо и озабоченно нахмурилась:
- Виконт поехал навстречу? Он не знает?
Гримо кивнул.
- А раньше… такое бывало?
Гримо покосился на кровать – полог скрывал их и скрадывал звуки, но нельзя было быть уверенным, что Атос их не услышит. Аньес поняла. Она снова подобрала юбки и на цыпочках направилась к двери, кивком головы дав понять Гримо, чтоб следовал за ней.
Гримо взял таз и пошел следом.
Они прикрыли за собой дверь, оставив, однако, щель, достаточную, чтоб можно было видеть Атоса, и Аньес приступила к «допросу»:
- У него уже так было?
Гримо хмуро кивнул.
- И виконт оставил его в таком состоянии!
- Не знает…
- Как это «не знает»?
- Был в армии. Граф запретил говорить.
- О, Господи! И он думает, что его отец совершенно здоров? Ну, знаете! Говори!
Гримо замялся и исподлобья глянул на рассерженную Аньес.
- Говори, что было.
Гримо тяжко вздохнул, поколебался и показал два пальца. Потом подумал немного и один палец согнул. Аньес нахмурила лоб, пытаясь понять:
- Один раз… тяжело? Как сейчас?
- Почти.
- И еще раз…
- Легче.
- Ну, хотя бы доктора позвать у вас хватило ума?
Гримо мрачно хмыкнул:
- Выгнал.
Аньес всплеснула руками:
- Выгнал! А ты что, не мог сам сходить? Спросить, что делать?
Гримо обиженно скривил губы и Аньес улыбнулась:
- Прости! А ты помнишь, как тогда лечил?
Гримо кивнул:
- Трава – одна, вторая. Кровь пустить не дал. Пиявки. Покой.
- Конечно, ему нельзя волноваться! Пиявки… нет, тут мы их не найдем, а трава… Кто знает, может в окрестных деревнях есть кто-нибудь, кто таким занимается? У них другая церковь, может, тут это не особо преследуют? Ты хорошо помнишь, что нужно?
Гримо кивнул и постучал пальцем по лбу.
- Когда я была маленькая, я долго жила в деревне и моя кормилица от всех хворей давала мне парное молоко.
Гримо скептически хмыкнул, явно сомневаясь в том, что графа можно заставить пить молоко, но Аньес упрямо сжала губы:
- Хуже от этого не будет. Сил прибавится, а это уж точно не лишнее. Вот что, Гримо, ты оставайся возле него, если что – сразу зови меня. Мы пока приготовим все к приезду господина д’Артаньяна, а Оливена я пошлю за Его светлостью. Ты не знаешь, у кого в окрестностях есть хорошая дойная корова?
Гримо задумался и неуверенно пробормотал:
- Глиб?
- Глиб? Хорошо, Оливен заедет туда, а если нет, значит, найдет, где есть. Сейчас что-нибудь нужно – еда, питье? Грелки или наоборот – лед? Что-нибудь?
- Покой.
- Нас не будет ни видно, ни слышно. Если он спросит – скажешь, никто ничего не знает. Виконт уехал, а я… я все еще не выходила, понял? Давай таз, Оливен принесет свежих салфеток и воды. Может, вина или еще что?
Гримо отрицательно покачал головой:
- Раньше давал один раз. Совсем плохо.
- Тогда не надо!
Она огорченно вздохнула:
- Врача бы, но я даже не знаю, он здесь есть, в этой глухомани? А если есть, хороший ли? Скажу Оливену, пусть разузнает. А пока… Гримо… ты уверен, что… ему лучше?
Слуга посмотрел на Аньес долгим странным взглядом и скупо улыбнулся:
- Отпустило.
Он взял себя за запястье, потом скривился, что-то пытаясь изобразить, но, видя, что Аньес его не понимает, просто сказал:
- Будет лучше. Точно. Покой.
- Да! Возвращайся к нему. Я сама управлюсь, только чтоб он не волновался!
Гримо задумчиво почесал в затылке, негромко хмыкнул и вернулся на свой «пост».
А Аньес действительно прекрасно управилась сама.
Она ужасно боялась впустить в свое сознание страшные мысли, мучимая суеверным чувством, что, будучи осознанными, мысли тут же воплотятся в действительности. Чтоб не дать себе думать о плохом, она немедленно занялась делом. Оливен получил деньги, самые подробные инструкции насчет врача, знахаря и коровы, письмо к Портосу и строгий наказ ничего не болтать о состоянии графа и на все вопросы отвечать просто: «Ничего не знаю, вот письмо». Из дома Оливена выпроводили со словами: «Быстрее! Постарайся вернуться до темноты».
Горничная Аньес получила не меньшее количество указаний, но, в отличие от Оливена, ей вообще некуда было деваться – хозяйка ходила за ней по пятам, сама делая немало и не давая служанке даже дух перевести.
Они приготовили комнату для д’Артаньяна, навели порядок у Портоса и, как смогли, соорудили обед для господ. Время от времени Аньес наведывалась к Атосу. Она не заходила в комнату, а осторожно заглядывала в дверь. Получив успокаивающий кивок от Гримо, она тихонько вздыхала и возвращалась к делам.
Другой ее заботой было выглядывать в окно. Сначала направо – откуда должны были приехать Рауль и д’Артаньян, а потом налево – где она с нетерпением высматривала высокую фигуру Портоса и с еще большим нетерпением – Оливена с доктором и новостями.
Снег уже не шел, ветер стих и Аньес тешила себя надеждами (вполне сознавая их утопичность), что еще до сумерек все соберутся под крышей оставленного на ее попечении дома. В чем она была уверена, это в том, что и Рауль и Оливен и Портос будут спешить изо всех сил.
Она была права.
Виконт добрался до деревни довольно быстро. Гримо уже примял выпавший снег и тем самым облегчил Раулю путь.
Д’Артаньян ждал виконта в доме управляющего. Правда, прислуга поначалу не хотела его пускать, ссылаясь на то, что господин управляющий не оставил распоряжений о гостях…
Но надо было знать д’Артаньяна!
Он сумел объяснить деревенским тугодумам, что хозяин здесь один – он, и теперь капитан сидел у камина потягивая местную разновидность грога, который ему, оробев от французского остроумия и напора, подали с поклонами и приседаниями. Он встретил Рауля довольной улыбкой, но словами проклятия в адрес местного пойла:
- Черт их научил варить такую гадость! Дорогой виконт! Даже мерзейший вкус сего «нектара» не может отравить мне радость видеть Ваше милое лицо!
Рауль без лишних разговоров обнял старого друга и от легкого смущения, которое д’Артаньян прятал за показной небрежностью, не осталось и следа. Он тоже от всего сердца обнял Рауля и поцеловал его:
- Чертовски рад Вас видеть, Рауль! Вы один?
- Да, я поехал Вам навстречу пока остальные готовятся к Вашему приезду.
- Готовятся? Это хорошо. Так у вас все спокойно?
Рауль улыбнулся:
- Вы с господином графом очень похожи.
- А! Значит, он тоже опасался.
- Он сказал, что не боится, но и к беспечности не склонен.
- Это верно. Но со мной все в порядке, я один… не совсем один, но сейчас это не имеет отношения к делу.
- У нас тоже все хорошо, Вы могли ехать вместе с Гримо.
- Хм, я предпочел сначала черкнуть пару слов, так, на всякий случай. Гримо, правда, уверил меня, что все тихо, но…
- Вы тоже не склонны к беспечности! – с улыбкой закончил Рауль.
Д’Артаньян хмыкнул и пожал плечами:
- Я не знал ваших обстоятельств, как вы не знаете моих. Да, кстати, я теперь свободен, я больше не служу.
Он сказал это с самым равнодушным видом, будто сообщал незначительную новость, но Рауль взволнованно схватил гасконца за руки:
- Что это значит? Он… посмел?
- Нет, нет! Он вряд ли бы посмел. Это я сам. Я был на Бель-Иле.
- О, дорогой д’Артаньян! Я же не успел сказать, что господин… дю Валлон здесь!
- А Арамис? – быстро спросил гасконец.
Рауль покачал головой:
- Его нет, он отправился в Испанию. Но, думаю, будет лучше, если господин… дю Валлон сам все расскажет.
- С удовольствием послушаю. Виконт, мне не нравится, как Вы запинаетесь, лучше говорите все сразу, что с Портосом?
Рауль закусил губу, стараясь сохранить серьезность:
- О, с ним случилась неприятность – он потерял свои имения.
- Бедный Портос!
- Да, он очень расстроился.
- Еще бы! Видели бы Вы, Рауль, эти имения!
- Так случилось, что слух об этом дошел до короля Карла…
- Вот как? И что же?
- Он счел несправедливым, что такой достойный человек так обижен и пожелал утешить его… титулом…
- Хм, как любезно.
- То же самое сказал…сказал…
- …сказал Портос! Дальше!
- Мне кажется, его теперь не совсем уместно именовать старым прозвищем.
- Да, конечно! Надеюсь, новое оказалось покороче его «дю Валлон, де Брасье, де Пьерфон»? Признаюсь, меня несколько утомляло это перечисление, хотя ему и было приятно все это слышать. Как же теперь к нему обращаться?
- Его светлость герцог Роанок.
- К-как?
Рауль с улыбкой развел руками:
- Именно так.
- Герцог?!
Рауль кивнул:
- Я посчитал нужным предупредить Вас заранее. Если желаете, можете сделать вид, что ничего не знаете и доставить господину Пор… герцогу удовольствие своим неподдельным удивлением.
- Черт, ты был прав, Рауль, что сказал мне. Подумать только – герцог!
- Если бы мы знали, что Вы оставили службу… – виконт виновато вздохнул.
Д’Артаньян несколько минут молчал, теребя усы, а потом пожал плечами:
- Ну что же, тогда добро пожаловать в мой дом!
Рауль рассмеялся:
- Мы помним, что мы Ваши гости и благодарны за гостеприимство.
- Надеюсь, – проворчал гасконец. – Но как вам удалось? Я имею в виду титул для Портоса?
- Граф считал, что нужно обзавестись поддержкой короля на случай, если нас или вас будут преследовать.
- Разумно. Карл обязан ему.
- Мы ездили в Лондон и получили аудиенцию у Его величества. Граф был удостоен личной беседы после которой герцог Бекингем передал нам патент. Признаться, мы даже не рассчитывали на подобный успех, для нас это тоже было неожиданностью. Мы… – Рауль снова виновато глянул на д’Артаньяна, – мы не могли просить за Вас…
- Я понимаю.
- …и за господина Арамиса. Но, насколько я понял, он лучше сумеет устроиться в Испании.
- Не сомневаюсь. Не удивлюсь, если он тоже чего-нибудь попросит у испанского короля и тоже будет приятно удивлен результатом своих хлопот, – не удержавшись от саркастичной реплики, добавил гасконец.
- Д’Артаньян, – Рауль мягко коснулся рукой плеча гасконца, – Вы тоже имеете право просить… короля, и не только просить, но и требовать.
- Хм…
- Он еще позовет Вас, я уверен.
Д’Артаньян искоса глянул на Рауля:
- Вы действительно так думаете?
- Послушайте, я смею надеяться, что неплохо знаю как обстоят дела во французской армии.
Гасконец улыбнулся:
- Еще бы!
- Я не был рядовым солдатом и с юного возраста имел возможность быть рядом с самыми блестящими полководцами. Так вот, Вас я могу смело поставить в один ряд с любым из них. Не Ваша вина и не их заслуга, что они родились Конде и Бофорами. Д’Артаньян, такими как Вы – не разбрасываются, даже если вслух не хотят признавать заслуг. Вас вернут. Вспомните, подобное уже было. Вы даже думали уехать в Англию.
- А Вы меня отговаривали.
- Разве я оказался неправ?
- Дай Бог, чтоб в этот раз Вы тоже не ошиблись! Черт возьми, Рауль, только один человек еще умел так убеждать меня!
Рауль улыбнулся:
- Он с нетерпением ждет Вас. Однако, если я не ошибаюсь, Вы сказали, что приехали не один?
Глаза гасконца блеснули:
- Вы ошарашили меня этим титулом, но я тоже не хочу отказывать себе в удовольствии поглядеть на Ваши изумленные физиономии… Особенно господина герцога. Так что вы всё узнаете, но позже. А пока, милый виконт, Вы еще ничего не рассказали о себе! Вы помолвлены, не так ли?
По лицу Рауля прошла тень:
- Нет. Наш брак не состоится.
- Угу, Вы одумались?
Рауль побледнел:
- Я не имею права воспользоваться ее слабостью для разрешения своих проблем, это подло.
- Пожалуй. А что на это говорит Атос?
- Господин граф оставил решение за мной.
- Ага! То есть они ждут, пока Вы на что-то решитесь? А что Вас смущает?
- Если я сейчас откажусь просить ее руки, то это равносильно тому, чтоб указать ей на дверь!
Д’Артаньян удивленно поднял брови:
- Почему?
- Как она, без ущерба для своей репутации, может оставаться под одной крышей с мужчинами, с которыми ее не связывают никакие узы?
- Как? Как мой друг и моя гостья.
- То есть?
- Мадам де Беренжер просила покровительства старого друга ее семьи графа де Ла Фер в своем путешествии в Шотландию. Я же, как общий друг мадам и графа, пригласил их к себе в гости. Так же как Вас и господина герцога. Разве в этом есть что-то дурное? Или прежде чем оказывать услуги друзьям теперь принято спрашивать дозволения у соседей?
Рауль растерянно смотрел на д’Артаньяна:
- Значит, я могу сказать ей, что нашего брака не будет?
- Сделайте всем одолжение.
Рауль, казалось, испытывал неловкость. Он едва заметно покраснел:
- Значит, она может остаться? Но ведь она…
Д’Артаньян стал серьезным и грустным:
- Рауль, пусть даже это будет недолго… Мы ведь тоже здесь не навечно. Оставьте их, просто не думайте.
- Я не понимаю.
Д’Артаньян печально улыбнулся:
- И не надо.
Потом хлопнул Рауля по плечу и уже совсем другим тоном добавил:
- Давайте лучше отправимся в путь, меня же ждут? Или Вы все наврали?
- Д’Артаньян!
- То-то же, поехали!
Д’Артаньян немного задержался и Рауль уже сидел верхом, когда гасконец вышел из дома.
- А Ваши вещи? – поинтересовался виконт.
Д’Артаньян усмехнулся:
- Их привезут. Поехали и, сделайте одолжение, не оглядывайтесь.
- Почему?
- Рауль, Атос никогда не говорил Вам, что любопытство сгубило кошку? Узнаете, имейте терпение!
И, не желая больше ничего объяснять, гасконец пришпорил коня.
- Поехали, милый мой! Поехали!