Глупая конечно была идея, и говорить нечего. Это надо было додуматься открыть в своём Мухоср… городе частное детективное агентство!
Боре Мещерикову до зубовного скрежета было стыдно, что он сам себе напоминает героев, сыгранных Дмитрием Харатьяном в фильмах «Зелёный фургон», по повести Александра Козачинского, режиссера Павловского и «Частный детектив, или операция «Кооперация»», Леонида Гайдая.
Его бесил тот факт, что он одновременно походил на гимназиста Володю Козаченко, начальника северинского уголовного розыска и Диму Пузырёва, частного детектива. Боре казалось, что все, кто его знает, видят это сходство, и за глаза посмеиваются над ним и его агенством.
Инфантильный романтик с неоконченным высшим образованием Мещериков-Пузырёв-Козаченко в одном флаконе - гроза преступного мира… Тьфу!
Борис злился, комплексовал, но деятельность свою не сворачивал по одной простой причине, как это не удивительно, но в городе он был не то, чтобы нарасхват, но пользовался некоторой популярностью.
Полицейские, сменив название и форму одежды, оставались по сути всё теми же «ментами», а посему, обыватель со своими проблемами старался держаться от них подальше.
Боря же, на «отжатой» у папахена старенькой «дэу нексии» традиционно следил за неверными супругами обоих полов, носился по городу в поисках пропавших кошек, собак и украденных велосипедов. На аренду помещения, бензин, и худо-бедно на жизнь, хватало, тем более, что другая работа в городе, кроме как грузчиком на одной из торговых точек Джабраила, ему не светила. Некогда большое оборонное предприятие, на котором работала треть жителей, превратили в аналог сказочного теремка. Под крышей завода мирно уживались разношёрстные шараги – мышки-норушки, лягушки-квакушки, и прочие зайчики-побегайчики.
Радужные мечты о леденящем душу, прогремевшем на всю страну раскрытом им преступлении поблекнув, со временем сошли на нет, уступив место суете суетной в погоне не за славой, а за хлебом насущным.
Наверное, всё так бы и шло, не появись чудаковатый старик в его «офисе», одной из комнатушек, объединённых в одно помещение двух квартир хрущёвки, некогда переоборудованных под клуб детского творчества «Буратино», тихо почившего одновременно с заводом.
Старика в городе знали. Он был историком, доктором наук, лелеял мечту об открытии краеведческого музея, строчил статьи об истории города и края в местную газету «Горожанинъ», был знатоком и почитателем славянских и скандинавских языческих верований и культов. Он и сам походил на какого-то былинного волхва. Лежащие на плечах белоснежные волосы, расчёсанные на прямой пробор, окладистая борода, бледно-голубые глаза, под густыми белыми бровями. Длинный прямой нос, упрямый абрис губ, теряющихся в длинных усах. Долговязая сутулая фигура. Звали его Ростислав Николаевич Панов.
Ростислав Николаевич вихрем ворвался в кабинетик Бориса, и вместо приветствия с ходу уточнил:
- Вы же читали мою последнюю статью в «Горожанине»?
- Ну… Я…, - несколько ошарашенный его натиском, замямлил Боря, читавший в газете только колонку происшествий.
- Не читали…, - пригляделся Панов к Борису.
- Да вы присаживайтесь, - показал кивком на стул Мещериков.
- Ну, да, - Панов пододвинул стул поближе к столу.
- У вас ко мне дело, Ростислав Николаевич? – спросил Боря.
- К вам? Ах! Ну да, ну да. Я был у них! Они и слушать меня не захотели! Манкурты. Я пытался им рассказать, объяснить… - старик заметно волновался.
- Вы успокойтесь, Ростислав Николаевич, а то я вас не понимаю. У кого вы были, что объясняли…
- В милиции, то есть в полиции. Вы же в курсе, что в городе бесследно исчезли несколько подростков? – Ростислав Николаевич вопросительно уставился на Мещерикова.
- Да, разумеется, - тут Борису и лукавить не пришлось. К нему недавно заходил участковый, оставил фотографии пропавших, объяснив свой визит тем, что следствию любая помощь сейчас не помешает, даже частного детектива. Зашиваются следаки. Старлей поделился некоторыми деталями этого дела, которые не попали на страницы газеты. – Вы что-то знаете об этом, - Борис внутренне принял стойку английского сеттера.
- Это их рук дело. А я предупреждал, писал об этом, - Панов обиженно поджал губы.
- Да кого их-то? – Боря уже устал держать «стойку».
- Адептов кваргов! Сто лет прошло, настало время кормёжки, - Ростислав Николаевич нервно постучал кончиками пальцев сухой руки, усыпанной старческой «гречкой» по столешнице.
- Чего? – охотничий азарт Бориса заметно поубавился. «Старик окончательно спятил, и теперь придётся выслушивать его бредовую интерпретацию происшествия», - тоскливо подумалось Мещерикову.
- Вы, молодой человек, уж извините, как и большинство людей, вопиюще невежественны. Все ваши познания о древнейших народах и цивилизациях соответствуют содержанию учебника истории за пятый класс. Для вас понятный мир начался около пяти тысяч лет назад с «речных цивилизаций», зародившихся в комфортных для проживания климатических районах планеты. Для современного человека этих знаний вполне достаточно, - затянул старик менторским тоном, оправдывая худшие опасения Бориса, - детали – дело специалистов, историков, археологов и иже с ними. Атлантида, Лемурия, Пацифида, гипербореи, аримаспы, мисы, чудь белоглазая, снежный человек, кварги, это мифотворчество и псевдонаука. Отмахиваясь даже от возможности существования чего-то, что не вписывается в рамки официально признанной истории и естествознания, человечество в своей зашоренности часто не в состоянии дать верное объяснение тому, или иному явлению…
- Ростислав Николаевич, а пропажа подростков-то здесь причём? – попытался Борис прервать, обещавшую быть весьма нудной и продолжительной лекцию.
- Вот и они так… - обиделся старик.
-Кто они? Адепты? – не удержался от ехидства Мещериков.
- Мил… полицейские, - укоризненно посмотрел на Бориса Панов.
Боре стало неловко за своё поведение. Всё-таки пожилой человек, учёный…
- Ну хорошо, изложите свою версию, - предложил он в качестве извинения.
Старик поёрзал по стулу тощим задом, устраиваясь поудобней, и начал с такого «издалека», что Боря невольно посмотрел на часы: «До ночи бы уложился, что ли…».
- Возможно вы знаете, что наш город стоит на землях, которые с VI века населяли кривичи, произошедшие от смешения пришлых многочисленных славян с остатками плёмён эстов, латгалов и ливов. А вот о том, кто жил здесь задолго до финско-угорских и балтских народностей, точных данных нет. Но ведь кто-то же помимо зверья должен был обитать на этой территории. Не верится, что пока происходило становление цивилизаций в Месопотамии, Египте, Индии и Китае, здесь совсем никого не было. Признаюсь, меня со школьной скамьи волновал этот вопрос, может потому я и выбрал так мало почитаемую сейчас науку, которой некоторые отказывают в праве и наукой-то называться. Но я твёрдо уверен, что народ, пренебрегающий изучением своей истории, со временем будет бездумно заглатывать суррогат, наскоро приготовленный нечистоплотными шарлатанами. Посмотрите на Украину. Это же уму непостижимо до чего они доврались! Ну да чем забористей варево, тем горше похмелье… - Ростислав Николаевич досадливо махнул рукой, и продолжил, – не буду утомлять вас подробностями того, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы заглянуть во тьму веков, и обрести знание. Скажу только, что то, о чём я узнал, мне очень не понравилось. Очень… Оказывается, в этих местах в доисторические времена обосновались даже и не люди вовсе, а одна из неких субстанций, этаких сгустков негатива. Человечество в то время их мало занимало, они жили в условно параллельном пространстве, не пересекаясь, и не проявляя к людям интереса. Поначалу они обитали в глухих, диких местах. Эти сущности, как я понял, своего рода, если угодно, раса, но не человеческая, за редким исключением, предпо-читающая существовать обособленно от своих сородичей. Но беспокойный род людской плодился и размножался, расселялся по земле, и скоро кварги (сущности) вынуждены были делить территории с человеком. Будучи несравненно более древней и развитой расой, кварги покопались в сознании людей, и для защиты своих мест обитания наплодили всякой нечисти, воплотив в реальность латентные человеческие страхи. Отсюда всевозможные водяные, лешие, кикиморы, черти, упыри и прочая нелюдь. Как кварги питаются отрицательной энергией, так созданная ими нежить подзаряжается страхом. Чем больше их боятся, тем активней они становятся, и наоборот. Это своего рода роботы, запрограммированные на охрану своих хозяев любыми возможными способами, не привязанными к людским моральным устоям. Отсюда и данные им людьми определения, «нелюдь», «нежить». С веками человечество прогрессировало, накапливало знания, кварги тоже не стояли на месте. Чёртовы болота, заколдованные леса, кикиморины заводи преобразовались, не меняя сути, в аномальные зоны. Вместо лицезрения чёрта, или лешего современный человек испытывал чувство дискомфорта, неосознанный страх, даже панику, и не совался туда, куда его не приглашали. Впрочем, в районах, где люди малообразованны и суеверны, ещё можно встретить всякую нечисть. Зачем менять то, что безотказно работает? Использует же полиция щиты, шлемы с забралами, применяет построения в римскую линию и «черепаху». Кварги же, изучив человеческую сущность, сделали для себя важное открытие. Оказалось, что от человечества можно получать негативной энергии ничуть не меньше, чем от самой природы. Люди не всегда тянутся к свету, иногда их привлекает тьма. С наиболее способными и беспринципными из приверженцев тьмы кварги вошли в контакт, наделили их силой и знаниями. Так появились настоящие колдуны и ведьмы. Говоря современным языком, это живые приборы провоцирующие появление негативной энергии, аккумулирующие её, а затем передающие потребителю – кваргу. Всевозможные ритуалы это не что иное, как наиболее эффективное высвобождение и сбор отрицательной энергии в чистом виде. Разумеется, многого я не знаю, так как не посвящён, и кваргам не служу. Могу с уверенность сказать только то, что один из них обитает где-то рядом, а в самом городе обосновалась секта, возглавляемая его адептом. Пропажа подростков связана с деятельностью этой секты, а не с маньяком, как считают в полиции. Сто лет назад в нашем городе пропало восемь тринадцатилетних подростков, четыре девочки и четыре мальчика. Детей так и не нашли, в преступлении бездоказательно обвинили цыган, стоящих табором за городом. Озверевшая толпа учинила самосуд. Было много жертв, но серьёзного резонанса это происшествие не вызвало, шла война, внимание общественности было приковано к событиям на фронте. Ещё ста годами ранее также пропало восемь крестьянских детей. Города тогда ещё не было, была деревня, принадлежащая помещику. Крестьяне заподозрили помещика в колдовстве, в похищении отроков и отроковиц, взбунтовались, и сожгли помещичий дом вместе с хозяином. Прибывшие на подавление бунта солдаты устроили бойню. Два случая, это совпадение, три – закономерность. На сегодняшний день пропало пять тринадцатилетних подростков. Полагаю, что в ближайшее время пропадут ещё трое. Это только моё предположение, но я думаю, что кварги обитают в точках соприкосновения нашего мира с параллельным, и время там исчисляется по другому. Судя по периодичности, для кваргов сто лет, как для нас промежуток времени между обедом и ужином. Наш кварг проголодался, и требует пищи.
Ростислав Николаевич замолчал.
Борис переваривал услышанное: - «И что мне теперь делать с этой «информацией»? Старик не кажется сумасшедшим, но я же не психиатр, а то, что он здесь поведал… Кварги какие-то, нежить. Поверишь, сам не заметишь, как окажешься его соседом по палате в психушке, галоперидол по звонку будешь принимать. Единственное, что из его рассказа можно с оговорками принять, как рабочую версию, так это наличие некой секты. Тогда можно предположить, что детей похитили для исполнения какого-то жуткого ритуала, это даже больше похоже на правду, нежели версия с маньяком. Что-то я не слышал раньше, чтобы маньяки работали в таком темпе, за полторы недели – пять подростков. Один человек наверняка спалился бы, а вот группа… Опять же подобные случаи с периодичностью в сто лет. Уж здесь-то Панов не стал бы фантазировать, это ведь проверить можно. Кстати, это нужно будет сделать в первую очередь…».
Ростислав Николаевич словно прочитал его мысли:
- Информация об исчезновении подростков сто лет назад, есть в интернете, а другая у меня дома, в архиве, в бумагах того времени. Я вам покажу, - старик всё ещё надеялся, что хоть кто-то ему поверит.
Борис тяжело вздохнул, и набрал в поисковике «Псковская область, город П…», «происшествия», «1915 год». На экране монитора появилась отсканированная страница газеты «Горожанинъ» со статьёй с «ятями» и «твёрдыми знаками» после согласных, за июнь 1915 года, о пропаже детей и беспорядках, с современным описанием события внизу.
- Поехали к вам, Ростислав Николаевич, - Боря поднялся из-за стола. Кварги не кварги, а версия с сектой приобретала вполне реальные очертания.
Панов жил за городом в дореволюционной постройке доме, заросшем густой зеленью со стороны двора, с каменным первым этажом и деревянным вторым.
«Ну, дела…», - это была единственная, до конца не оформившаяся мысль, которая посетила перегруженный мозг Бориса, после того, как он ознакомился с предоставленными Ростиславом Николаевичем ветхими бумагами двухсотлетней давности.
- И что нам теперь делать? – уныло спросил он, понимая, что вляпался в историю, о которой мечтал на заре своей детективной карьеры. Правильно говорят мудрые люди, «будьте осторожней со своими мечтами, иногда они сбываются».
- Нужно найти секту, в ми… полиции нас слушать не будут, придётся самим, - найдя единомышленника, Панов заметно воспрял духом.
- В полиции не будут, а один отдельно взятый полицейский выслушает, и поможет, если мы сможем его убедить в своей правоте, - Борис уже нажал кнопку вызова на телефоне, - только я вас умоляю, Ростислав Николаевич, никаких кваргов, леших и домовых.
Телефон отозвался сонным голосом.
- Женя? Привет. Не разбудил? Ну, извини. Тут такое дело…
Через двадцать минут у дома Панова остановилась серая «тойота».
Борис представил друга хозяину.
- Ну, дела… - озвучил недавнюю мысль Бориса рослый парень, лет тридцати, почёсывая затылок, после того, как Ростислав Николаевич изложил свою версию, подкрепив её историческими фактами. О мистической подоплёке этого дела старик благоразумно умолчал.
С Борисом Женя Кравцов дружил ещё в школе, вместе они поступили в Питере на юрфак, учились в одной группе, жили в одной комнате в общежитии. Борька доучился до четвёртого курса, с которого его попёрли за прогулы, и отбыл доучиваться в армию. «Дембельнувшись», он балбесничал, сидя на шее у родителей, работая от случая к случаю, и не помышляя о продолжении образования.
После окончания СПбГУ Женя вернулся в их город, и поступил на службу в тогда еще милицию. Он-то в шутку и предложил Боре открыть частное детективное агентство, а тот возьми и согласись.
И вот теперь, он, капитан Кравцов почёсывает затылок, как какой-нибудь де-ревенский увалень, в компании чёкнутого профессора и дружка, охотника за сбежавшими котами, не в состоянии принять верное решение: «К начальнику с этим не пойдёшь. Версия о маньяке его детище, и этот баран будет держаться за неё всеми четырьмя копытами. Разве что поговорить с ребятами потолковее. Борька прав. О таких шустрых маньяках я тоже раньше не слышал. От версии с сектой просто так не отмахнёшься, слишком уж всё сходится. Сто лет назад тринадцатилетние, и сейчас тоже, там четыре девочки и четыре мальчика. На сегодняшний день у нас четыре девчонки и один парень. Если версия старика верна, следует ожидать похищения еще троих мальчишек. Из того факта, что похитители начали с девочек можно, только осторожно, предположить, что дети ещё живы. Преступники, по-видимому, должны собрать всех восьмерых, а держать взаперти девчонок менее рискованно, чем мальчишек. Их легче запугать, меньше вероятность, что они попытаются сбежать. Другое дело пацаны, от тринадцатилетнего тинейджера, если он не потомственный «ботаник», чего угодно можно ожидать. В общем-то всё логично, вот только с чего начать? Не приставишь же ко всем подходящим по возрасту ребятам в городе охрану. Судя по девчонкам, кроме количества лет, ничто другое их не объединяет, ни цвет волос, ни комплекция, ни увлечения. Похоже, что с пацанами будет то же самое… Вот чёрт! Зацепиться не за что, а время уходит…».
Его размышления прервал звук бьющегося стекла. На пол комнаты, где они находились, с тяжёлым стуком упал камень, завёрнутый в клочок бумаги. Кравцов с Борей выбежали на тёмную улицу, в конце которой мигал, словно «семафоря» кому-то, одинокий фонарь. Искать злоумышленника по закоулкам посёлка, занятие безнадёжное. Друзья вернулись в дом.
- Вот, - протянул Панов Жене мятый листок бумаги, - думаю, это подтверждает моё предположение.
Это была записка. Кравцов с трудом разобрал текст, нацарапанный явно второпях корявыми буквами: «Не лезьте не в своё дело. Будете наказаны».
- А вот это уже серьёзно, - Женя покрутил в руках записку, даже понюхал.
- Ты её ещё лизни, вдруг чего…, - не удержался Мещериков.
- За нами следили. Оперативно, - проигнорировал совет Бориса Кравцов.
- Наверное, они за мной следили, почувствовали, что я могу о чём-то догадываться, - предположил Ростислав Николаевич.
- Почувствовали, это для собак и экстрасенсов, - наставительным тоном изрёк Коротков.
- Придётся всё рассказать… простите, не знаю вашего имени, из-за всего этого и познакомиться толком не успели, - Ростислав Николаевич неуверенно улыбнулся.
- Борис, - назвался Мещериков, - вы считаете… - старик не дал ему закончить:
- Всё очень серьёзно, Боря. Предупреждён, значит вооружён. Мало ли, чего они выкинут.
- Ну не знаю, - засомневался тот.
- Это вы о чём? – подозрительно посмотрел на них Кравцов.
- Да тут… - заикнулся было Борис, но Панов опять его перебил…
- Мужики! Да вы совсем ох… хренели, - вытаращился на психов Евгений (заверения в том, что они психи, он принимал в течение часа).
- Может чайку, - пропустил мимо ушей понятное амикошонство Ростислав Николаевич.
- Да тут впору водки выпить, - тряхнул головой Кравцов.
- Водки у меня нет, а вот коньячком-с могу попотчивать.
- Чего он тут нагородил, - кивнул Женя на дверь, через которую удалился хозяин.
- Да я и сам во всю эту чушь не очень-то верю, - открестился от теории Панова Боря.
- Не очень?!
- Уж больно гладко всё выходит, - попытался оправдаться Мещериков.
- Выходит, что вы оба конченые психи. В дурдоме будете на пару, в перерывах между уколами, в карты Таро играть, - уверенно предсказал Кравцов.
- Да я уже думал об этом, - сознался Борис.
Вернулся Ростислав Николаевич, поставил на стол старинный поднос с пузатой бутылкой «Арарата», коньячными рюмками, тарелочкой с тонко нарезанными кружками лимона, и блюдом с грудой бутербродов с колбасой, ветчиной и сыром:
- Чем богаты… Думаю перекусить нам не помешает.
Возражений со стороны присутствующих не последовало.
Они уютно сидели за круглым столом, с зелёным матерчатым абажуром над ним, углы большой комнаты прятались в тени, сквозь разбитое окно веяло ночной прохладой.
После нескольких рюмок коньяка, Женя счёл уместным продолжить разговор о сверхъестественном:
- Ну, хорошо. Кварги, лешие и кикиморы не в нашей юрисдикции, как сущности неодушевлённые, это скорее проблемы МЧС, а вот о колдунах и ведьмах, имеющих паспорта с пропиской, хотелось бы услышать поподробнее.
- Извольте, - Ростислав Николаевич лихо опрокинул рюмку, вкусно закусил кружком лимона.
- Когда я, надеюсь, что это так, разобрался в сущности кваргов и сопутствующей им нежити, меня заинтересовали общающееся с ними представители рода человеческого, все эти тёмные маги, колдуны и ведьмы. Перечитав массу соответствующей специальной литературы, я пришёл к выводу, что они действительно были, есть и сейчас. Сразу оговорюсь, речь не идёт о всевозможных шарлатанах и людях, действительно обладающих некоторыми сверхъестественными способностями, такие тоже встречаются, но они в большинстве своём от светлой стороны природы. Меня заинтересовали лишь те, кто имеет контакт с кваргами. Сами по себе кварги не есть зло в чистом виде. Для них вообще не существует таких понятий, как добро и зло. Просто они устроены так, что пищей для них является любое проявление негативной энергии. В нелюбви к человечеству их вряд ли стоит упрекать, они существовали на земле задолго до того, как на ней появились люди. В природе хватает отрицательной энергии. Вот, к примеру, лесной пожар. Гибнущие в огне деревья и животные, их боль, страх, паника… Огромный выброс в эфир негатива. Кварги, затаившись где-то в пограничье между параллельными мирами, не являясь частью ни одного из них, притягивают эту энергию, питаясь ею. Сами они, будучи некой субстанцией, непосредственно не могли создавать подобные ситуации, по причине не присутствия в нашем мире, катастрофы сами возникали в природе. И это не обязательно должны быть пожары, это могли быть и наводнения, засуха, землетрясения, или цунами. Все эти явления производят негатив, который, как я уже говорил, является для кваргов пищей. Когда природных катаклизмов было недостаточно, кварги впадали, в своего рода, спячку.
- Всё это очень занимательно, но мне всё же хотелось послушать о людях, - напомнил о своём пожелании Женя.
- Так я как раз к этому и подвожу, - поморщился, севший на любимого конька Ростислав Николаевич, - Потом появились люди. Они стали селиться в непосредственной близости от мест обитания кваргов, что тем почему-то пришлось не по вкусу. Кварги стали изучать непрошеных гостей, что называется, залезли к ним в мозги, разложили по полочкам человеческую природу, и пришли к выводу, к которому в своё время пришёл дядя «кавказской пленницы»: «Тот, кто нам мешает, тот нам поможет!». Поставив на охрану своих мест обитания созданных ими разнообразных монстров, кварги стали искать контакты со всевозможными изгоями рода людского, психика которых готова была принять сущность кваргов, и служить им. За это кварги передали этим, говоря на вашем сленге, отморозкам часть своей энергии, и наделили их навыками и знаниями, которыми человечество пока не обладает. Всё это дало им силу и возможность воздействовать на людей и животных, напомню, сами кварги ни на что воздействовать не могли, им нужны были проводники. И они их нашли. Вот как раз эти аморальные типы и есть зло. С ними с разной степенью успеха и боролось человечество на протяжении всей своей истории. В современном мире выявить их очень сложно. Слугой кваргов может быть кто угодно, политический деятель, бизнесмен, обычный с виду гражданин. Связывает их всех одно, они всеми возможными способами производят негативную энергию, другими словами, творят зло. Мы все не безгрешны, и тоже подпитываем кваргов, но делаем это неосознанно, спонтанно, а так называемые ведьмы и колдуны сознательно. Вот пожалуй всё, что я узнал за многие годы изысканий.
- Всё человечество от зла мы спасать в ближайшее время не будем, для этого на планете Брюс Уиллис есть, а вот вычистить эту дрянь из нашего городка нам придётся, - резюмировал Кравцов, тоскливо посмотрев на пустую бутылку.
Ростислав Николаевич понимающе хмыкнул, и вышел на кухню. Вернулся он с горкой бутербродов на тарелке и литровой бутылкой граппы.
- Знакомые из Италии привезли, всё случай не подворачивался попробовать, - пояснил он, разглядывая этикетку.
- Ну и как же их всё-таки можно вычислить, - со слегка заплетающимся языком, допытывался у клюющего носом профессора Кравцов. Боря уже перебрался на изящную старинную кушетку, стоящую у одной из стен комнаты, и тихо похрапывал.
- Сделать это очень сложно. Они, как правило, очень умны, умеют «отводить глаза» - владеют гипнозом, но один верный способ выявить их всё же есть. У людей, находящихся рядом с ними, всегда случаются какие-нибудь неприятности, или даже беды. Это следствие носимой ими части негативной энергетики кваргов. В простонародье это называется сглаз. Они, за редким исключением, одиноки, у них нет семьи, и не бывает друзей. Они всегда вызывают чувство неприязни, когда не пользуются внушением, часто замолкают на полуслове, словно уходя в себя, это они слушают голос кварга. Есть ещё некоторые признаки, но о них лучше завтра, точнее сегодня. Простите старика, глаза слипаются. Пойдёмте, я устрою вас на диване, утром поговорим.
В семь часов Борю разбудил Кравцов:
- Просыпайся, пьянь!
На его щеках и подбородке вылезла щетина, но в остальном он был, как огурчик, чего нельзя было сказать о Боре. Тот ночью излишне интенсивно пробовал граппу, и с утра его поколачивало.
Жене к девяти нужно было показаться на службе, получить от начальника ЦУ по разработке маньяка, и незамедлительно приступить к работе.
В гостиную спустился Ростислав Николаевич, выглядел он хуже Кравцова, всё-таки возраст, но приличней Бориса.
Профессор, при активном участии Евгения, готовил завтрак, а Боря, воровато посматривая на дверь, методично заливал в себя оставшийся после ночного застолья напиток, ощущая, как живительная влага возвращает его к жизни, примиряя с несовершенством окружающего мира.
За завтраком Кравцов вернулся к вчерашнему разговору:
- Ростислав Николаевич, вчера, то есть ночью, вы говорили, что людей, кон-тактирующих с этими вашими кваргами трудно вычислить, но за столько лет, неужели вы не заподозрили никого в городе, кто бы мог подходить под ваши характеристики этих коллаборационистов рода людского?
- Вы правы, есть у меня на примете одна дама. Я могу ошибаться, но она больше всего годится на роль ведьмы, - чуть помедлив с ответом, согласился профессор, - преинтереснейшая, доложу я вам, особа. Появилась она в городе несколько лет назад. Элегантная, как камер-фрейлина, с натуральными огненно-рыжими волосами, что заметьте, в средние века было неоспоримым свидетельством причастности к колдовству, и могло привести их обладательницу прямиком на костёр. Помимо сногсшибательной фигуры, она была удивительно красива, правда, если можно так выразиться, какой-то дикой, злой красотой…
- Да я её знаю! Касатонова Болеслава Павловна, она у нас по одному скандальному делу проходила, та ещё штучка! – хлопнул ладонью по колену Кравцов.
- Я, кажется, тоже её видел, - подал голос слегка поплывший Боря.
- Вот и я сразу обратил на неё внимание, - продолжил Ростислав Николаевич, - Поселилась она в гостинице, к занятию общественно полезным трудом не стремилась, всё больше по всевозможным мероприятиям ходила, заводила полезные знакомства. В гостинице, где она проживала, начались всякие склоки, дрязги. Кто-то из-за новой постоялицы подрался по пьяному делу, кого-то на краже поймали, причём во всех этих безобразиях дамочка была как жена Цезаря – выше подозрений. У нас сейчас, слава Богу, не средневековье, за цвет волос к ответственности не привлекают, ну а стерва по жизни не всегда ведьма. Я понаблюдал за ней какое-то время. Возле её персоны всегда велись какие-то скандальчики, что для адепта кварга «маловато будет», а потом она и вовсе замуж вышла за…
- Касатонова Сергея Вячеславовича, после Джабраила первого бизнесмена в городе, - закончил за профессора Женя.
- Совершенно верно, - согласно кивнул Панов, - после этого я её из виду выпустил, не до неё было, готовилась к изданию моя книга о верованиях ранних славян, приглашение на конференцию в Осло, то, сё… Словом закрутился. Вспомнил я о ней только на днях, в связи с этим делом, когда перебирал в памяти подозрительные личности в городе, способные возглавить секту.
- Вот тебе и серьёзное поручение, Борюсик, - ощутимо саданул по руке Мещерекова Женя, когда тот потянулся за остатками граппы, - сейчас домой, под душ, приводи себя в порядок, и чтоб к вечеру ты уже знал всё о госпоже Касатоновой, вплоть до цвета её белья. Свободен.
Не обращая внимания на вялое возмущение произволом, с обязательным плаксивым «а ещё друг называется…», Кравцов обратился к профессору:
- Ростислав Николаевич, вы не против, если мы тут у вас штаб нашей оперативной группы организуем? Вы у нас будете главным консультантом, мы будем держать с вами связь. Действуйте на своё усмотрение, но предварительно созванивайтесь со мной, или на худой конец с этим охламоном, - Женя приударил товарища по плечу, - Заседание продолжается. И, как видите, господа присяжные заседатели, лед тронулся, - пошутил он, и подталкивая Борю, направился к выходу.
Шутить ему расхотелось сразу по приезду на работу. Начальник «рвал и метал». Ночью был похищен ещё один подросток. Кравцов при первом же удобном случае сообщил об этом профессору и Борису.
С Мещерикова, после получения этого известия, хмельное благодушное настроение слетело, как осенний лист от порыва ветра, даже холодного душа не потребовалось. Мурашки и без того, ледяными лапками побежали по телу.
Боря для начала решил перекинуться парой слов со своим приятелем, барменом одного из престижных пивных баров города, может он какую не то наводку даст, ну и если уж совсем честно, махнуть «соточку» для храбрости. Надо же с чего-то начинать? Не лезть же сразу к Болеславе, тем более, если она действительно ересиарх секты.
В баре его ждал «рояль в кустах». Когда запланировано выпив сто граммов водки, Борис спросил бармена о деле, тот фыркнул, и кивком показал куда-то в пространство за спиной Мещерикова:
- Зачем тебе её окружение, вон её муж сидит, собственной персоной. С утра пьёт, бормочет чего-то.
Пришлось брать кружку пива (для дела). Боря, демонстративно подыскивая место для посадки, приблизился к одиноко сидящему за столиком молодому мужчине.
Опять свезло. Парень, заметив Бориса, пьяно жестикулируя, поманил его к себе:
- Эй! Иди сюда. Поговорим.
«Эт-то точно…», - с интонациями товарища Сухова, мысленно согласился Боря, принимая приглашение…
Капитан Кравцов, на экстренном совещании следственного отдела получив руководящий и направляющий пинок, долженствующий, по мнению начальника, стимулировать его деятельность, после полуторачасовой «пятиминутки», собрал своих подчинённых в своём кабинете, и изложил им версию профессора, не вдаваясь в «мистические» подробности.
- Я знаю, стукачей среди вас нет, к патрону никто не побежит. Поэтому предлагаю:
те, кто всё ещё верит в существование маньяка, пусть отправляется на его поиски. Без обид. Кто останется, обсудим план дальнейших действий.
Остались все.
Ростислав Николаевич в раздумьях ходил по кабинету из угла в угол, изредка подходя к столу, заваленному, судя по их виду, древними бумагами, одному ему ведомым способом находил нужную, просматривал её, и снова пускался в путь от стола до двери, и обратно. Прочитав ещё один манускрипт, он взял телефон, и сделал звонок.
Мещериков упивался пьяными откровениями Сергея.
Они уже познакомились, и после нескольких рюмок водки, разговаривали, как закадычные друзья, точнее говорил Сергей, изливая душу, а Борис мотал полученную информацию на ус. Послушать было чего. У благоверного Болеславы, видать накипело, его так и несло:
- Не могу больше. Вот поверишь, до сих пор не могу понять, что у меня в голове творилось, когда я на ней женился! Ну стильная, красивая… Да я в городе раньше только пальцем поманю, все красавицы мои были. Я когда на Боле женился… мою жену Болеслава зовут, как в тумане был. Такой брачный контракт подписал, что при разводе при мне только нательное бельё останется. Что интересно, когда встречаться только стали, она тогда в гостинице жила, как её не вижу, поверишь, даже не вспоминаю, а если и подумаю о ней, так то, что пора с этой тёткой завязывать… Прикинь, она на четырнадцать лет меня старше. Я только родился, а она, наверное, уже с кем-то в койке кувыркалась. Так вот… о чём я? А! Я только подумаю, что пора этот затянувшийся гражданский мезальянс стопорить, она тут как тут, а я снова, как телок на верёвочке. Потом и вовсе ко мне перебралась… а там и свадебка, будь она не ладна. После штампа в паспорте я для неё чем-то вроде домашнего кота стал. Захочет, приласкает, а то и тапком… Я на работе стал до ночи задерживаться, дела в гору пошли, все проблемы, как по волшебству решались. Партнёры шёлковыми ходили…, а радости от этого, никакой. Словно меня, как машинку для печатанья денег включили. Пить начал… Потом она домработницу наняла, к тому времени я в своём доме и «мяу» уже сказать не мог. Эта «фрекен Бок» обращалась со мной, будто не она, а я на неё работаю. Хотел любовницу завести… куда там! Бабы от меня, как от сифилитика шарахались, как сглазили. А год назад жене шлея под хвост попала, говорит, «желаю общественными делами заниматься, открою женский клуб в городе». Кучу бабла я в этот бордель ввалил… А какой он нахрен женский, когда туда по большей части мужики шляются?
Мещериков навострил уши:
- Это где же у нас такой клуб, что-то я не слышал…
- Да на Ленина, в центре. Старинный особнячок с кованой оградой. На нём ещё вывеска такая стильная: «Женский клуб Мегера», - Сергей изобразил в воздухе вывеску.
- Какой клуб? – вытаращился Боря.
- Да нет, это я его так в честь жены переименовал, пьяно хохотнул Сергей, - на самом деле «Женский клуб Гера» название… Слышь, Борь, ты где живёшь? Можно я у тебя переночую? Веришь, нет, боюсь я её. Ведьма она… Где бы я ни был, всегда меня находит. Может у тебя не найдёт? Я бухла какого захочешь куплю… А?
Отказать Мещериков не успел.
- Всё. Спалились. Говорил же, ведьма, - вобрал голову в плечи Сергей, словно опасался удара.
Борис сидел спиной к выходу, поэтому ему пришлось обернуться.
По проходу между столиками, походкой профессиональной манекенщицы шла женщина. Да она и выглядела, как модель. Нет. Скорее, как успешная бизнес леди. Строгая причёска, чёрная юбка, чёрная блузка, белый льняной пиджак, туфли на высоком каблуке.
Женщина подошла к их столику, обнажила в улыбке кугуара безупречные зубы:
- Отдыхаете, мальчики? Серёженька, ну что же ты на звонки не отвечаешь? Я же волнуюсь. Поехали домой.
Тепла в её голосе было не больше, чем в урчании кошки, терзающей синицу.
Она перевела взгляд на Мещерикова, как кипятком в лицо плеснула:
- А вы настырный молодой человек… Вам, кстати, тоже бы не помешало поосторожней с алкоголем, в таком состоянии опасно садиться за руль. Поберегите себя.
Не женщина, сама любезность. Только от такой любезности, у Бори мороз по коже пробежал. Второй раз за день лелеемое им хмельное состояние покидало его, не оставив следа.
Болеслава повела заметно пошатывающегося Сергея на выход.
«Брр… Форменная ведьма. Вот и не верь после такой встречи профессору», - внутренне передёрнуло Бориса.
Он хотел позвонить Кравцову, но телефон, как назло, разрядился.
До времени назначенной встречи в «штабе» было ещё далеко, и Мещериков решил понаблюдать за «Женским клубом Мегера», варьируемое Сергеем название клуба нравилось ему больше.
Боря припарковался в проулке, напротив клуба, на противоположной стороне улицы Ленина.
За полутораметровой кованой оградой, к отреставрированному двухэтажному особняку вела дорожка, выложенная тротуарной плиткой терракотового цвета, по сторонам которой стелился английский газон, засаженный группами красивых шаровидных деревьев. Услужливая память подсказала: «катальпа бигнониевая».
«Хорошо устроились, в центре города. Проверенная практика, если хочешь что-то спрятать, спрячь на видном месте», - подумал Борис.
На город мягко легло лёгкое полотно летних сумерек. В окнах особняка зажёгся свет, вдоль дорожки загорелись низкие декоративные фонари. За время наблюдения за клубом, ничего интересного не произошло. Интересное началось, когда Боря уже собрался уезжать. К особняку группами и по одному потянулись какие-то граждане мужского и женского пола, вдоль тротуара стали парковаться автомобили. Из белого «лексуса» вышла Болеслава Павловна. Закрывая дверь машины, она резко обернулась, и посмотрела прямо на Бориса, заставив того вздрогнуть. Он понимал, что женщина не могла его видеть, его «дэу» стоял в проулке, в тени домов, их разделяло метров тридцать, никак не могла… но видела. В этом Мещериков был почему-то уверен. Он решился выехать на дорогу только после того, как Болеслава скрылась за дверями клуба.
Стемнело, Борис выехал на дорогу, ведущую к посёлку профессора, переваривая собранную за день информацию. Задание, порученное Кравцовым, он выполнил, по собственному мнению, крайне успешно, только что не узнал о цвете белья Болеславы, но после непродолжительного общения с ней, такого желания у него не возникло.
Из подходящего вплотную к дороге густого ельника, под колёса машины бросилось какое-то жуткое существо. Борис наблюдал его не более пары секунд, по инерции резко вывернув руль влево, пытаясь избежать столкновения. Он не почувствовал удара, машина же крутанулась на сто восемьдесят градусов, юзом пошла на левую обочину, едва не свалившись в кювет.
Мещериков развернулся, и вдавливая педаль газа в пол, рискуя разбиться, гнал до самого посёлка. Его трясло. Он не мог заставить себя перестать видеть горящие нечеловеческой злобой в белом свете фар красные глаза.
У дома профессора стояла Женина «тойота», и чей-то «хёндай гетц».
Выйдя из машины, Борис бегом, озираясь по сторонам, преодолел расстояние до крыльца, заколотил в дверь.
- Ты чего трубу не берёшь? – с порога накинулся на него Кравцов.
Боря только отмахнулся.
- Выпить есть? – спросил он у Панова, едва войдя в гостиную. Он даже не заметил миловидную темноволосую девушку сидящую за столом.
- Что с вами, Боря? Вы как будто с чёртом повстречались, - обеспокоился его видом Ростислав Николаевич.
- А я с ним и повстречался, - плюхнулся на стул Мещериков, и только тут заметил гостью, смотревшую на него широко распахнутыми глазами, - извините, - смутился он.
- Машенька, это наш частный детектив Борис, - представил его девушке профессор.
Кравцов, вошедший в комнату сразу за Борей, взял стоящую у стены сумку, достал из неё бутылку водки. Маша с профессором ушли на кухню.
- Надеюсь, тебе удалось что-нибудь узнать? Тут Маша кое-что интересное отыскала… А у меня с ребятами глухо, ни одной зацепки, - посетовал Женя.
- А она кто? – Борис вытянул из рук Кравцова бутылку, скрутил пробку, и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка.
- Ассистентка профессора, с архивом помогает ему разобра... Э! Ты чего делаешь-то?! – недоумённо уставился Женя на Мещерикова.
- Увидишь, чего я видел, ещё не то сделаешь, - пообещал Боря.
Вернулись Ростислав Николаевич с Машей, стали собирать на стол.
На этот раз ужин получился полноценный, не иначе Маша постаралась. Сосиски с жареной картошкой, овощной салат, большая тарелка с мясной нарезкой.
За ужином, сидевший, как на иголках, и налегающий на спиртное Борис, первым рассказал о своих приключениях.
- Значит всё-таки она. Опасается нас, даже нечисть в ход пустила. Это вам Боренька с лешим посчастливилось повстречаться. Могло и хуже всё закончиться. Странно, что он вас не убил, - профессор потянулся за рюмкой.
- Да уж, счастье привалило, хорошо не в штаны… Ой, извините, - покосился на девушку Мещериков.
Маша повторила специально для Бориса то, о чём Кравцов с профессором уже знали.
Сегодня днём ей позвонил Ростислав Николаевич, попросил приехать, помочь проверить одну его догадку. Маша до вечера прочёсывала лес, к северу от города, и нашла на одной глухой пустоши, за болотом, жертвенный камень, с высеченными на нём древними рунами, сделала фотографии. Сейчас они с профессором пытаются их расшифровать.
- Страху натерпелась… Не приведи Господь! – рассказывала Маша о своих впечатлениях, - хорошо Ростислав Николаевич предупредил, что так будет. Я как на пустошь вышла, на меня такая волна агорафобии накатила, с трудом заставила себя дальше идти. Ноги как ватные сделались, колотит всю, того гляди в обморок упаду… «Спецсредства» выручили, опять же профессору спасибо.
- Какие спецсредства? – заинтересовался, внимательно слушая её рассказ, Мещериков.
- Плеер. Обычный плеер. Как говорится, на всякого мудреца, довольно простоты. Я наушники в уши, на всю громкость его включила, чуть не оглохла, зато отпустило, - улыбнулась девушка.
- Я предположил, что если кварг действует на подсознание, то надо постараться чем-то заблокировать туда доступ. Идею с плеером мне один случай подсказал. я приехал в город, по делам, из автобуса передо мной паренёк вышел в таких больших наушниках, как у вертолётчиков. Парень и пяти шагов не прошёл, сразу за сигарету. Когда зажигалку доставал, клочок бумаги из кармана выпал. Я подумал, вдруг важное что, окликнул его… Никакой реакции, идёт себе, как ни в чём не бывало, пока я его за рукав не поймал… Я тогда ещё чуть ли не теорию развил о добровольном аутизме. Ходят по городу такие вот «вертолётчики», все в себе. Окружающий мир звуков для них не существует. Вот я и предложил Маше контрмеры в виде плеера против кварга опробовать. Похоже, сработало, - объяснил профессор необычное применение такого, казалось бы, давно ставшим обыденным предмета.
- А вот от кикиморы у меня чуть инфаркт не случился… - продолжила рассказ Маша, но её перебил Борис:
- От кого?!
- От кикиморы. Я когда руны фотографировать стала, просто физически почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Обернулась, стоит… Глаза белые, водой набухшие, губы синюшные, трясутся, или бормочут чего-то беззвучно. Сама вся зелёная, в тине, ряске. Руки ко мне тянет. Пальцы длиннющие, с перепонками… Жуть! Я как на неё заору: «Пошла прочь!». Смотрю, она блекнуть начала, потом и вовсе растаяла. Я ещё несколько фотографий сделала, и бежать… - Маша рассмеялась.
Боря снова, как в живую, увидел горбатое мохнатое существо, с горящими злобой глазами.
- Так. Профессор, с кем нам ещё повстречаться придётся? С троллями, гоблинами, или горгульями?
- Эти представители нежити Боренька, в Западной Европе обитают, как дэвы, ифриты и гули на Ближнем Востоке, а баенэко, вонгви, фэнси – на Дальнем. У каждого народа свои «ужастики». Ну так вот:
- Я предположил, что если, детей готовятся принести в жертву, то должно где-то быть и ритуальное место для обряда. Не в подвале же каком-то они будут это делать. Не солидно как-то, да и опасно. Порывшись в своём архиве, я нашёл упоминание о таком уголке в наших лесах. Должен вам признаться, что помещик, которого крестьяне сожгли двести лет назад, приходится мне дальним родственником. Увы, мне. Большую часть своего архива он хранил в нашей семье, у моего прапрадеда. Оттуда и мои изначальные познания о кваргах и иже с ними, вот такая история, други мои, - Ростислав Николаевич замолчал, по привычке барабаня пальцами по накрытой белоснежной скатертью столешнице.
Кравцов тоже поделился своими новостями и соображениями. Все три его сотрудника согласились с версией профессора, а также с предположением Жени о том, что дети живы, и злоумышленники где-то их прячут. Ребята готовы к работе, и ждут команды.
- Давайте поразмышляем. Что мы имеем, и что нам следует предпринять, – предложил Кравцов, - с немалой долей уверенности мы можем допустить, что знаем место, где должен произойти обряд. Сомневаться уже не приходится, что планируется ещё два похищения. Предотвратить их не представляется возможным, тем более, что это не маньяк одиночка, а группа, и возможно не одна. Взять под контроль весь город не реально, даже если подключить всю полицию, включая нашего барана начальника. Теперь мы знаем, где проходит «спевка» секты, и кто ей дирижирует. Завтра мои люди возьмут их гнёздо под круглосуточное наблюдение, выявят адептов. Профессор и Маша займутся расшифровкой надписей на камне, возможно, это даст какую-нибудь дополнительную информацию. Я пробью всё, что можно по клубу, а Боря будет следить за нашей главной фигуранткой. Те из наших, кто ловит маньяка, так, или иначе, играют нам на руку, может, и полезного чего нароют. Есть какие-то предложения, дополнения? – Женя посмотрел на собравшихся.
- Полагаю, что выражу общее мнение, согласившись, что вы всё верно изложили, и наметили единственно приемлемый план на ближайшее время. К сожалению, инициатива в руках преступников, и нам остаётся только реагировать на их действия. Хочу только настоятельно акцентировать внимание присутствующих на том, что мы имеем дело не с обычными злодеями. За ними стоит очень грозная сила. Как, и в каком виде она может проявиться, мы можем только предполагать. Поэтому, Женя, я прошу вас подготовить, уж не знаю, как вы это будете делать, своих бравых полицейских к возможной встрече с явлениями, противоречащими их представлениям об окружающем мире. И ещё. Мы должны по возможности находиться вместе, ночуете с сегодняшнего вечера у меня, места всем хватит. Ночью будем дежурить по очереди. От этой шайки теперь любой пакости можно ожидать, - высказал свои пожелания Ростислав Николаевич.
Маша с Кравцовым отправились мыть посуду, профессор поднялся в кабинет, расшифровывать руны, а Боря остался в гостиной, погрузившись в размышления о предстоящей слежке за Болеславой. После того, с чем ему пришлось столкнуться, задание уже не представлялось ему привычным.
***
Болеслава курила на лоджии теперь уже своего особняка, невидяще глядя на полоску леса, чернеющую на фоне бархатисто-тёмного, с белыми искорками звёзд неба. Мысли её были заняты предстоящим обрядом. Сделать ещё предстояло многое, время поджимало, а тут ещё эти ничтожества пытающиеся помешать её планам. Она видела концентрацию вибрирующего поля их мыслей там, на другой стороне города. Вот, прямо сейчас, они что-то замышляют против неё, строят свои жалкие козни, но прочитать, что именно они задумали, Болеслава не могла, не хватало опыта. Он бы смог. Никчёмные людишки! Она не может допустить, чтобы они помешали её замыслам, ведь Болеслава так долго шла ко всему этому. Он нашёл её, доверился, и она сделает всё, чтобы доказать Ему, что он в ней не ошибся. Она уничтожит всех, кто встанет у неё на пути…
Болеслава появилась на свет в белорусской деревне на границе с Польшей, половина жителей которой были поляками. Её родители, Алисия и Поль Возняк были истинными католиками, и не пропускали ни одной службы в костёле.
Когда Болеслава подросла, её тоже стали водить в церковь. Маленькой Болеславе нравились цветные витражи, сквозь которые солнечные лучи рисовали на полу костёла причудливые картины, скульптуры святых, непонятный, но такой мелодичный язык, на котором ксёндз читал молитвы.
Когда ей шёл двенадцатый год, в её комнату, когда мать отлучалась из дома, стал приходить отец. Он гладил её, говорил ласковые слова, а потом начал делать то, что поначалу испугало её, а потом даже понравилось. Это стало их с отцом тайной. Отец всячески баловал Болеславу, покупал ей, несмотря на ворчание матери, красивые дорогие платья, задаривал всякими безделушками. В спорах с матерью всегда принимал сторону дочери, даже если она просто капризничала, или отлынивала от работы.
А потом родилась сестра Агнешка, и всё изменилось. Отец всё свободное время нянчился с малышкой, стал редко приходить к Болеславе, а потом и вовсе перестал. Он больше не заступался за неё, и мать, занятая сестрой, взвалила на Болеславу заботу о скотине. Болеслава возненавидела глупую корову, визгливых вонючих свиней, и вечно квохчущих кур, а больше всех она ненавидела свою младшую сестру, с появлением которой, её жизнь из праздника, который казалось, будет длиться вечно, превратилась в череду бесцветных будней. Единственным её другом был цепной пёс Друджи, которому она поверяла свои тайны, и подкармливала его лакомыми ку-сочками, украденными со стола.
Однажды отец заметил, как Болеслава больно ущипнула Агнешку, ревнуя, и злясь на сестру за свалившиеся на неё напасти. Поль в первый раз в жизни жестоко выпорол свою первеницу. Это стало таким ударом для Болеславы, что у неё случилась истерическая горячка, и она несколько дней провела в постели.
Деревенский фельдшер, осмотрев девочку, пожав плечами, сказал, что это всё от нервов, и прописал валерьянку. Родителей такое лечение не впечатлило, и они пригласили ксёндза. Тот брызгал на Болеславу святой водой, ночь напролёт читал молитвы над мечущейся в бреду девочкой. С тех пор Болеслава стала ненавидеть всех священников и всё, что с ними связано.
Когда она оправилась от болезни, в одну из ночей она осторожно, чтобы не разбудить родителей, подошла к кроватке сестры, и прижала подушку к ненавистному личику. Чутко спавшая мать проснулась, увидела силуэт дочери в прямоугольнике лунного света, почувствовала неладное… но уже было поздно.
Отец с матерью чуть не забили Болеславу до смерти, выручили соседи, сбежавшиеся на истошные крики девочки.
Родители, не в силах простить ей убийство сестры, отказались от неё, и отдали в интернат.
Очень скоро о её ужасающем поступке узнали все. Дети устроили травлю, а воспитатели, относившиеся к Болеславе, как к чудовищу, смотрели на это сквозь пальцы, не испытывая к ней ни малейшего сочувствия. Любой другой ребёнок не выдержал бы тех издевательств, которые выпали на её долю, но только не Болеслава. Она дралась, кусалась и царапалась, как дикая кошка, отбиваясь от своих обидчиков. По странному стечению обстоятельств, двое из самых активных её мучителей погибли. Девочка утонула в пруду, а мальчик упал с заброшенной наблюдательной вышки в лесу, недалеко от интерната. Свидетелей происшествий не нашлось, и всё списали на несчастный случай.
По истечению срока пребывания в интернате, Болеслава, с какими-то невнятными бумагами на положенные ей льготы, оказалась один на один с окружающим её миром, который она к тому времени возненавидела всеми фибрами своей искалеченной души.
Первым делом Болеслава навестила родителей. Она до темноты наблюдала за отчим домом, притаившись в березняке за огородом. Она видела, как отец спустил Друджи с цепи, и они с матерью, ожидавшей его на крыльце, вошли в дом. Выждав часа полтора, после того, как в доме погас свет, она перелезла через забор, и пошла к сараю. «Друджи, Друджи», - негромко окликнула она метнувшуюся в её сторону рычащую тень. Пёс узнал её, встав на задние лапы, и положив передние ей на плечи, повизгивая, стал облизывать ей лицо. Болислава сделала вид, что тоже обрадовалась, успокаивая, почесала собаку за ухом.
В сарае, подсвечивая себе дешёвой зажигалкой, она протиснулась за старый «Урал» с коляской, нашла канистру с бензином.
Подперев дверь поленом, Болеслава плеснула на неё из канистры, обошла дом по периметру, обливая окна бензином. Пустую ёмкость вернула на место.
«Спасибо вам папа и мама, за счастливое детство», - она поднесла зажигалку к поблескивающей в лунном свете луже у двери.
Будучи изгоем в интернате, одна против всех, Болислава, несмотря на откровенные придирки учителей, хорошо училась, много читала, да и природа её умом не обидела. Оставаться в появившейся на политической карте мира стране-колхозе, она не хотела, не видя здесь для себя никаких перспектив. Проехав государство-«новодел» от края до края, она оказалась в России, и на долгие годы осела в городе Пскове. Два раза была замужем, обирая при разводе своих мужей до копейки, уже собиралась податься в Москву, но тут её нашёл Он…
***
Было около семи часов утра, Кравцов зевал, рискуя вывихнуть себе челюсть, и заставлял себя смотреть телевизор, бездумно таращась на мелькающие на экране картинки. Подходило время конца его дежурства. Женя уютно посапывал на раз уже опробованной кушетке. В гостиную, что-то громко обсуждая, вошли Ростислав Николаевич и Маша.
- Мы расшифровали руны! – с некоторым удивлением в голосе, словно не до конца доверяя своей удаче, заявил профессор.
Кравцов растолкал Бориса.
- Всё сходится. Восемь подростков во время полнолуния должны быть пренесены в жертву… Тут мы не разобрали, но это и не важно, используем изначально принятый нами термин… кваргу на этом священном месте. Имеется в виду камень, который нашла Маша. Не помню, говорил ли я вам, что в нумерологии число восемь символизирует власть, а положенная набок восьмерка становится символом бесконечности. То есть сектанты признают кварга своим господином, и приносят ему дар, знаменующий его незыблемость в вечности. Ближайшее полнолуние – второго июля, в два часа пополуночи, а следующее, только тридцать первого, в десять утра. Времени у них осталось три дня. Теперь понятно, почему они так торопятся, - выдав всю информацию на одном дыхании, Панов устало опустился на стул.
Выглядел он неважно, да и у Маши под глазами залегли тёмные круги. Похоже, ночью они совсем не спали.
- Предлагаю следующее, - Кравцов встряхнул головой, прогоняя сонливость, - до второго числа ничего не предпринимаем, пусть думают, что мы ничего не узнали , или пошли по неверному пути. Я возьму своих ребят, и Маша покажет нам место, где будет проводиться обряд, выберем место для засады, и в назначенный срок будем ждать их шайку у камня. Думаю, в четыре ствола мы детей отобьём…
- В пять! Меня ты забыл? – обиделся Мещериков.
- У меня есть ружьё. Я тоже пойду, - заявил Ростислав Николаевич, - Это даже не обсуждается.
- Я с вами! Я это место нашла. И не возражайте, всё равно пойду! – судя по тону девушки, спорить с ней было бесполезно.
- Ну, так тому и быть. Если мы ошиблись, и с ребятишками что-нибудь случится, это будет на нашей с вами совести, - закончил Женя совещание.
***
Болеслава была в бешенстве. Время на исходе, а эти бездари не могут найти последнего мальчишку, из трех сотен ровесников, проживающих в городе. Она презирала членов группы, которую ей удалось собрать под крышей якобы женского клуба «Гера». Болеслава вообще презирала людей, но эти… какая-то жуткая смесь из психически неуравновешенных типов и думающих только о своём благополучии жлобов. Цирк Барнума, да и только. Они либезят перед ней, пресмыкаются, не подозревая, что она видит их жалкие душонки насквозь. Как же легко управлять этим стадом! Вот только полагаться на них нельзя, продадут. Есть в группе две-три особи, готовые умереть за неё, но это уж совсем законченные психи. Ещё Болеславу раздражала необходимость соблюдения всех этих ритуалов. Эти дурацкие маски, мантии, чёрные свечи, заклинания, в которых нет никакого смысла. Он объяснил ей, что весь этот шутовской антураж нужен только для создания соответствующей атмосферы, чтобы привлекать сторонников, которые будут бесплатно, по «идейным» соображениям, исполнять то, что от них требуется. Ничего, она справится, главное, чтобы это сборище дегенератов сейчас сделало всё, как надо. Потом они будут не нужны. Идиоты! Они думают, что к чему-то там приобщаются, не понимая, как всё обстоит на самом деле, а их просто используют. Как же они ей надоели! Но скоро всё закончится, успокаивала она себя. Останется только разобраться с рохлей муженьком. Алкогольное отравление подойдёт лучше всего, уже все в городе знают, что он серьёзно пьёт, никого такой исход не удивит. Джабраил как-то обмолвился, что не прочь купить их особняк… продать ему ещё и бизнес, а там… Настроение у Болеславы заметно улучшилось. У неё всё получится, а её никчёмные противники вряд ли догадываются об истинном положении дел. Она «видела», что их коллективная аура поблекла, утратила недавнюю активность. Ну что же, им повезло. В противном случае их пришлось бы уничтожить.
***
Кравцов обсуждал со своими подчинёнными план по освобождению детей, когда его вызвал начальник. Сегодня утром пропал ещё один подросток. Начальник в резкой форме отчитал Кравцова за бездеятельность, грозился уволить по несоответствию… Женя ответил не менее резко, но кратко и более выразительно, хлопнул дверью кабинета, и оставил патрона один на один с возможным апоплексическим ударом.
Кравцов не волновался о последствиях стычки с начальником, слишком многое стояло на кону. Если он окажется прав, то всё разрешится само собой, а если нет… Вот об этом думать ему не хотелось. Он вернулся в свой кабинет, рассказал ребятам о сложившейся ситуации, и предложил ещё раз всё обдумать, и принять окончательное решение – идти с ним до конца, или отказаться, облегчённо вздохнул, когда все решили остаться.
На его машине, предварительно прикупив в ближайшем магазине электроники дешёвые китайские аудиоплееры, они поехали к профессору.
Предоставив Ростиславу Николаевичу и Маше самим объяснять оперативникам, с чем им возможно придётся столкнуться, Кравцов присел на кушетку, изредка кивая на их недоумённые взгляды.
На двух машинах все участники будущей операции доехали до лесного массива, лежащего к северу от города, дальше пошли пешком. Маша показывала дорогу. Со стороны их группа выглядела, как компания чёкнутых меломанов – у каждого от ушей тянулись проводки наушников.
Они были уже недалеко от камня, когда на них из зарослей неожиданно выскочил огромный чёрный волк, преградив им путь. Зверь глухо рычал, оскалив пасть, полную неестественно длинных и острых зубов, с которых стекала мутная слюна, немигающе уставившись на незваных пришельцев жуткими жёлтыми глазами. Опера схватились за оружие, а профессор, подняв с земли сухую корягу, что-то крикнул, и бросил её в волка. Очертания зверя стали зыбкими, нечёткими, а затем он исчез. Некоторое время полицейские не двигались с места, направив стволы пистолетов в пустоту. Когда они пришли в себя, Ростислав Николаевич жестами объяснил им, что он не псих, как они, вне сомнений, о нём недавно думали.
У камня Кравцов показал, где кому находиться в засаде. По дороге назад, когда плееры были уже не нужны, опера, чуть ли не в один голос загалдели, обращаясь к профессору:
- Что это было?! Кто это…
- Это вы оборотня видели, и пистолеты ваши ему побоку. Как только бы вы отстрелявшись, запаниковали, он бы вас на части порвал, даже не сомневайтесь. Запомните. Вся нежить питается вашим страхом. Чем больше вы боитесь, тем она сильнее и агрессивней становится, - объяснил Ростислав Николаевич.
Вернувшись в дом Панова, они подробно обсудили детали предстоящей операции.
Теперь оставалось только ждать.
Следующие два дня вынужденного бездействия прошли в изнуряющем ожидании. Известий об очередной пропаже подростка не поступало. Кравцов места себе не находил, начиная сомневаться в правильности принятого им решения. Женя избегал встречаться взглядом с подчинёнными, молча сидевшими за столом в профессорском доме.
За два часа до выезда к предполагаемому месту обряда, Кравцову позвонил дежурный, с которым у него была договорённость.
Оказалось, что об одном похищении подростка, совершённого пятью днями ранее, узнали только сейчас, да и то случайно. Наряд задержал трёх малолеток, пытавшихся проникнуть в компьютерный класс школы. Они-то и проговорились, что одного из их компании схватили какие-то люди, затолкали в машину, и увезли. Парень был из неблагополучной семьи, родители были в запое, поэтому заявления о пропаже ребёнка от них не поступало.
Итак, всё сходилось. В назначенное время возглавляемая Кравцовым группа выехала на место.
Спрятав машины в лесу, заткнув уши наушниками, и подсвечивая себе дорогу фонариками, они углубились в лес.
На небе, с редкими клочками облаков, потёртой монетой висела полная луна, причудливо ломая тени деревьев, превращая замшелые пни в силуэты прячущихся леших, а коряги, в тянущиеся к ним из земли уродливые руки. По мозгам из плееров била неуместная в подобной ситуации музыка, напрочь заглушая звуки леса.
Добравшись до места, они распределились в засаде вокруг камня так, чтобы оставался не перекрытым только наиболее удобный к нему проход. Кравцов взяв опеку над Машей, к профессору и Борису приставил по оперативнику, самого опытного из них отправил к началу прохода. Он должен будет отрезать сектантам пути к отступлению.
Меж деревьев замелькали огни, при приближении оказавшиеся факелами. В их неверном свете можно было рассмотреть группу людей, одетых в чёрные балахоны с капюшонами и в белых, отражающих блики огня, масках на лицах. Они окружали восемь фигурок со связанными сзади руками и мешками на головах.
Шествие остановилось возле каменной плиты, вокруг которой люди в балахонах воткнули факелы. Детей, теперь было видно, что это дети, заставили встать на колени перед камнем. Двое в масках, помогли подняться на плиту одному из своих.
Кравцов решил не дожидаться начала шабаша, факт похищения был налицо. Главное освободить ребят.
Он вышел из укрытия, и выстрелив в воздух, направив оружие на застывших от неожиданности злоумышленников, закричал:
- Полиция! Никому не двигаться!
Находившиеся в засаде, увидев его вышедшем на свет, тоже вышли из укрытия. Один из сектантов, путаясь в складках балахона, достал пистолет, и выстрелил в Кравцова. Тот почувствовал тупой удар в правое плечо, и выронил свой «макаров» из повисшей плетью руки. Ближайший к стрелявшему оперативник, застрелил того на месте. Началась паника. Двое с кинжалами бросились на вооружённых людей. В одного из них профессор с испуга выстрелил сразу из двух стволов охотничьего ружья, выстрел отбросил нападавшего на сгрудившихся в кучку кричащих детей. Второго ранил один из оперативников. Мещериков с остальными полицейскими сбивали с ног пытающихся сбежать, путающихся в полах балахонов сектантов, заворачивая им руки, и надевая на них наручники. Некоторым удалось скрыться в лесу. Во всей этой неразберихе никто не заметил, как застывшая на камне фигура, сорвалась с места, и бросилась с блеснувшим в лунном свете клинком в руке на раненого Кравцова, готовясь нанести удар, но Маша её опередила. Она подняла с земли пистолет, и три раза выстрелила в нападавшего. Тот, наткнувшись на несущиеся в него пули, упал навзничь.
Всё пространство вокруг заполнил не то рёв, не то стон, заглушая грохочущую в ушах музыку. Звук длился несколько секунд, а потом пропал.
Панов осторожно вынул из уха сначала один наушник, постоял немного, потом уверенно выдернул второй. Обойдя остальных, и похлопывая их по спинам и плечам, знаками предложил им сделать тоже самое.
- Всё кончилось! – кричал профессор, - он ушёл!
- Кто? Кварг? – уточнил Борис, - совсем?
- Не думаю. Но сейчас ему не до нас. Он не получил желаемого. Наверное, убрался в свою нору, или что там у него.
Небо на востоке начало светлеть. Мещериков, ещё до конца не придя в себя, как бы не своими глазами огляделся по сторонам. Один из оперативников, приговаривая что-то успокаивающее, развязывал напуганных до полусмерти детей, другой что-то отрывисто говорил по телефону, третий пытался остановить кровь раненому им сектанту. Маша всхлипывая, оторванной от своей футболки полоской ткани, неумело перевязывала плечо морщившемуся от боли Кравцову.
Борис стал обходить сидевших и лежавших на земле задержанных, срывая с них маски. «Кто бы мог подумать», - вглядывался он в испуганные лица. Подойдя к лежащему на спине невдалеке Кравцова телу, он стянул с лица трупа забрызганную кровью маску. Обнажив белеющие в оскале зубы, в небо невидяще смотрела Болеслава Павловна Касатонова.
В лесу послышался хруст веток под ногами, негромкие голоса. На пустошь вышли вооружённые автоматами полицейские, медики с носилками и всем необходимым для оказания экстренной помощи…
На следующий день Мещериков, Маша и профессор навестили Кравцова в больнице, поговорили о его самочувствии, спасённых детях, о шуме, что поднялся в городе после их возвращения.
- А что нам делать с этим… кваргом? – Кравцов посмотрел Ростислава Николаевича.
- А что с ним можно сделать? Он, как вы сами выразились, не в вашей юрисдикции. У него сейчас начнётся анабиоз. Подпитывать его, как в доисторические времена, будет матушка природа, а ваша задача не подпускать к нему потенциальных ведьм и колдунов. Пресекать вспышки негативной энергии в городе. Теперь, когда вы всё знаете, может даже и хорошо, что он есть, - Панов хитро прищурился.
- Чего ж хорошего-то? – недовольно пробурчал Борис.
- А того, - передразнил его Ростислав Николаевич, - На то и щука в море, чтобы карась не дремал…