Когда мне субъективно хочется моря рядом, под рукой, а объективно оно за сотни километров, за гектарами распаханных полей и тысячами столбов, столпилось в раздолье и бьется покорно в песок мокрой головой, вот тогда мне, что есть силы, стоит просить дождя у небес. Если те прислушиваются к моему нашептыванию, то на горизонте шевелятся сосны, поднимается ветер и темнота заливает чернильными водопадами атлас синевы, создавая грозный облик, с суровыми складками седых облаков, расчесывающих непокорные космы грозовых прядей. Застывает на секунду в напряжении фотокадр восприятия, накаляется нить ожидания и вращаясь, дьявольски щелкая в рождении, и хохоча при умирании, влепляет пощечину памяти шикарный, восхитительный, великанский гром.
Можно похлопать в ладоши. Скоро море примчится с доставкой на дом. Промочит горло иссякнувшей земле и создаст волны, что в моем понимании: быстро капающая и разбивающаяся о поверхности вода (плюс) крикливый шелест темно-зеленой листвы на деревьях. Настоящие и живые волны. Стоят в них по горло неповоротливые прямоугольники многоэтажек. Торопливо выбежит во двор домохозяйка с красным тазом и начнет сбрасывать в него белье, побежит назад, на сушу, выронит желтое полотенце в грязь. Распластавшись, будет напоминать желток. Или медузу.
Особенный запах, представим, что водорослей, поднятых со дна. Вкручивается в приоткрытое окно. Ведь молния ушла, отсчеты грома не врут. Она за пятнадцать верст пронзает толщину прозрачного стекла атмосферы и вгрызается в молодой ясень, разваливая его крону, рассекая напополам, обжигая влажную древесину запредельной температурой.
Пусть не кончается дождь. Морем нужно насладиться. Прохладно на побережье, ручьи выкатывают колеи в мягкотелой пористости покрова, арками мостов перекинулись травы над ними, создавая заводи и бухты, втекают в мелкие заливы и протоки, боками утолщаясь, случайным контуром определяют, где быть после потопа - унылым лиманам, а где - божественным океанам, что примут резиновые сапожки детей, пускающих пластмассу игрушек - машинок и роботов - на корабельные изыски, на мачты и бриги.
Ухлопают косматые тучи далее, выскочит озорное солнце на порог просвета и грамотно сконцентрирует взгляд на густоте яркого, и самая обычная, обыденная вещь, сотни раз виденная до того, уже слепая в своей правоте на реальность, истертая временем из списков на оригинальность, вот она вдруг предстанет сокровищем, вымытым из ила пучины, выкорчеванной из оскаленной пасти кораллового рифа, обратится внезапно выбивалка для ковров - золотым остовом утопшего судна, молодая яблоня - изумрудной колонной с малахитовыми бусинами, беспорядочно раскинутых щедрым ювелиром, а мусорная урна в виде пингвина - утерянным божком древнего подводного племени.
Приятно, что море тоже способно нагрянуть в гости, хоть и сугубо воображаемое.