Расставаться тяжело. С воспоминаниями, запахами, ощущениями. С человеком бесследно расстаться невозможно. Мы оставляем царапины, шрамы, насечки на сердцах друг друга. Одни заживают быстро, другие долго кровоточат. Потом затягиваются тоненькой пленочкой. Но трогать нельзя, даже через несколько лет они легко вскрываются, отдают болью в каждую клеточку. Это когда отрываешь по живому, как будто остаешься без кожи. Любое прикосновение – адская боль.
Психологи, которые советуют просто взять и забыть – садисты, оторванные от реальности. «Взять и забыть» – это сменить дом, улицу, город, страну, планету…реально? Еще один, на это раз, мазохистский метод – время лечит. Ага. Сложить руки и ждать. Вот оно время проходит и лечит. Не получается. И не получится . Сейчас ни один метод не сработает. А старик Фрейд сгодится только на то чтобы вовремя подносить носовые платочки. Просто оставьте. Просто не трогайте. Дайте мне забиться. Забыться. В норку своего сознания. Баюкать, ласкать свою боль. Я сама своими руками сделала это. Нет правых. Нет виноватых. Возможно, мой единственный взрослый поступок. Не женский.
Что человек может сделать «во имя любви» ? Все. Звучит банально. И не совсем верно. Я бы скорее сказала, что она требует жертв. А я как-то давным-давно в какой-то книжке вычитала (не дословно) - когда нам хочется чтобы человек был постоянно рядом, слышать его голос – это не любовь. Вот когда можешь человека отпустить – это настоящая она и есть.
Спасибо. Тебе. За то, что ты есть. Я. Решила. Я. Тебя. Отпускаю. Ты всегда шутил, что я 33 несчастья. Но это так. Ты много не знаешь. Потому что я щадила тебя. Оберегала от всего этого. Я не 33 несчастья. Я одно большое. Пока ты крепко держишь меня за руку и моя маленькая ладошка уютным воробушком свернулась в твоей ладони, я про это забываю. Боюсь за тебя. Ты слишком близко ко мне. Сейчас конечно ты не поймешь. Но жизнь тебе докажет что так будет лучше. Все мои несчастья останутся со мной. Ты будешь счастлив. У тебя все будет хорошо. Ты будешь знать, что где-то есть я. Я буду тихо радоваться тому, что где-то есть ты. И находясь на расстоянии, смогу защитить тебя. Как ты прятал мою руку от холода, я мысленно прикрою тебя ладошками от всего плохого. Sicut angeli*
Я точно знаю, что будет, когда за тобой закроется дверь. Я не подойду к окну помахать тебе как обычно. Потому что на это уже не останется сил. Все мои последние силы ушли на улыбку тебе на то самое слово. Мы старались не произносить его вслух, потому что боялись спугнуть. И я сказала его, наверное, в первый раз…
Прореветь, провыть не получится. Боль такая, что люди на улице, работе чувствуют ее. Загоняю, забиваю глубоко, но она ежиком просачивается сквозь кожу. Мысленно прошу знакомых – не надо ни о чем меня спрашивать, не надо меня жалеть, не надо говорить умных, добрых слов. Нести психологический бред о пользе шоковой терапии. О том что «что не делается все к лучшему». Я знаю. Я помню. Я понимаю. Но пока не принимаю. Ну не принимаю я это. Сердцем, душой, слезами. Организмом без кожи. Я НЕ ПРИНИМАЮ. Мозг даже сдался. Он не хочет меня ни в чем убеждать умными длинными и сложными словами. Округлыми аккуратными формулировками моего психоза. Он молчит. Потому что знает , что проиграет сражение не начав его. Уйди, сейчас не до тебя. Я затянусь корочкой, я про тебя вспомню. А пока. Cor clamor*
Я молча держу тебя за руку. Уже кончиками пальцев. Я сказала. Люблю. И убрала руку.
Все