Рисунок: Стив Данилец НОВОПРОВИНЦИАЛ
Интермедия: Место столба в истории, текст достаточно старый, я возвращался к нему неоднократно в своей жизни.
Несколько раз он публиковался, в том числе в книге «Тайна исповеди», в разделе «Герои Непридуманного мира»…
Ну, а выдержав такое количество переизданий, он просто не может не войти в НОВОПРОВИНЦИАЛА.
Тем более, что начинался Столб в Чечне, но, стал бы. Сегодня, вполне актуальным, в Донецке, Луганске, Широкино…
Ведь, правда?!
Скажите вам
- Зачем?
Потом еще
- Когда?
Что дальше?
И...
Зачем вопросы эти?
Когда?
Зачем?
И что?
Тогда.
Обычный серый столб, так часто служащий для нас символом унылой прямолинейности, стоял на пересечении улицы и площади, в городке, который не представлял до поры особенного интереса. Именно этот столб по природе своей был умен и сообразителен и потому во времена спокойствия и мира много размышлял о своей столбовой будущности.
В последние времена многие говорили о карьере фотомоделей и королей подиума. Их показывали по телевизору, который нашему Герою иногда удавалось увидеть в окнах близлежащих домов, их фотографии мелькали все в новом блеске на обложках глянцевых журналов, а их-то он видел, пожалуй, даже в избытке.
Поскольку совсем рядом с ним располагался киоск, где старенький то ли армянин, то ли еврей, который год торговал периодикой и прочей… ерундой.
При этом периодика, и прочая ерунда… менялась регулярно, а продавец как будто и не подвластен был времени совсем.
Столб иногда думал о том, чтобы вот так же, в один прекрасный день, заполнить собой все телеэкраны и обложки, чтобы о нем говорили и перечисляли на его счет баснословные гонорары (о них он тоже откуда-то знал, впрочем, я писал уже, что столб этот от природы был весьма сообразителен).
- Тем более, рост у меня для этого весьма подходящий, – приводил единственный убедительный аргумент, для воплощения своей мечты, столб.
- А ума то, возможно, для этого особенного и не надо, – продолжал он свои честолюбивые размышления столб, уже на следующий день.
Однако столбу не везло, да и одевался-то он весьма не притязательно.
Какие-то объявления, об обмене или продаже квартир, автомобилей, иногда еще каких-то непрестижных хозяйственных мелочей, которые столб особенно не любил.
Но поделать с этим, Столб, ничего не мог.
А поскольку место его стояния само по себе было местом весьма оживленным и модным, то наклеенные на нем объявления останавливались почитать многие.
И Столб наш продолжал мечтать, что вот так когда-нибудь в один прекрасный день он станет героем и основным дилером в какой-то суперсделке века, принесет миллионно-миллиардные барыши в рублях, долларах, фунтах и крюгеррандах, и отправится в офис какой-то осчастливленной им фирмы, и будет поучать молодежь, только что начинающую свою деловую карьеру. И опять же получать на свои счета (может быть, даже в Швейцарии).
О ценности именно швейцарских счетов он тоже откуда-то знал.
Так вот, получать на свои швейцарские счета, крупные гонорары, а почетную старость проведет где-то в музее бизнеса в Давосе, как образец удачливости и чистоты помыслов в бизнесе.
- А может быть, он станет героем шпионского боевика, и какой-нибудь агент, или даже резидент, оставит на его серой грани полоску, черточку, или еще какой-то знак пантофельной почты? – Столб, иногда, думал и об этом…
Развивая свою приключенческую фантазию, опят же, на следующий день.
А зачем, Столбу торопиться-то?
Зато, повинуясь тайной магии оставленного на нем тайного знака, по планете замаршируют полки и дивизии, отдадут швартовы и уйдут в темную неизвестность океана титановые рыбы стратегических и атомных при этом подводных лодок, а в небо взмоют бесчисленные эскадрильи бомбардировщиков, перехватчиков, истребителей и прочей военной авиатехники.
Возможно, даже с вертикальным взлетом.
Столб, ведь, тоже хотел…
Хотел взлететь.
Как-нибудь…
Точнее, не как-нибудь…
В – вертикально…
Вверх…
Aspera ad astra…
Столб, не был…
Силен в латыни,
Но, эту фразу –
Почему-то, знал.
И вертикальный взлет, для нашего столба было особенно интересно и занятно, поскольку он много слышал об этом феномене, но никогда не видел
Я, кстати, тоже не видел.
Тогда – ещё.
А сейчас, уже видел, конечно.
Ничего особенного,
Но,
Такое развитие шпионской карьеры в воображении нашего столба всегда заканчивалось шумной писательской карьерой и изданием как минимум двух десятков бестселлеров (за примером тут он так же долго не ходил, уж больно много разведчиков и шпионов, перебиваются ныне этим промыслом).
Впрочем, и этим мечты нашего знакомца, еще при мирной жизни не ограничивались. Но мы не рискнем, пожалуй, перечислять все то, что приходило в бетонную голову столба, а ограничимся вышеприведенным диапазоном.
Но в один, и далеко не прекрасный, день в городок, о котором раньше поминали не часто, пришла война, хоть и объявленная маленькой и внутренней, но весьма при этом настоящая.
И это сразу же сказалось на нашем друге.
Он не любил расклеенные на его серых гранях объявления, считал их недостаточно модными и значительными, но сейчас, вспоминая их, гордился ими, пожалуй, так же, как только модница может гордиться каким-то совершенно невообразимо редким и дорогим нарядом.
То же, что составляло его прикид сейчас, напоминало скорее лохмотья бомжа. Да и останавливаться для того чтобы прочитать их, уже никому не хотелось.
Объявления все были на удивление одинаковы.
Люди хотели уехать отсюда.
Куда угодно,
Но,
Кому же захочется менять свою жилплощадь в спокойном уголке.
Чего угодно…
Пусть, даже на лучшую…
Но,…
Находящуюся прямо в центре того, что у военных принято называть театром военных действий.
Наш же Столб, ранее окруженный общественным вниманием и любовью, потерял все это напрочь.
Ну а сделки, которые сейчас могли быть провернуты с его помощью (продажа там партии оружия или чего-то похожего) могли кончиться не взлетом деловой карьеры, а мгновенным уничтожением, путем подрыва гранатой или прямого попадания бетонобойного снаряда.
И это не шутка, и не преувеличение, за такие дела здесь и сейчас могли не пощадить даже и Столб.
И Столб об этом догадывался и уже опасался подходящих к нему в сумерки темных личностей, которые могли оказаться оружейными или наркотическими коммерсантами, а то и шпионами общение с которыми влекло за собой массу неприятностей.
Столб приуныл.
Ведь его мечты, связанные с мирной жизнью, уходили куда то далеко. Телевизора в окнах соседних домов он не видел уже очень давно, как собственно, не видел и самих окон, лихо снесенных то ли авиабомбой с самолета без вертикального взлета, то ли вообще банальнейшей установкой «град».
Да и вечный источник печатных новостей куда-то исчез.
Допекли, видимо, а может быть, появились дела поважнее.
Столб грустил, а стороны конфликта не собирались закругляться ни в коем случае, пока не добьются от противной стороны значительных уступок и кардинальных компромиссов.
И вот об этих уступках и компромиссах они говорили друг с другом очень много. Настолько много, что имеющихся линий связи стало не хватать, и наш Столб получил на свои белые и уже несколько испорченные взрывами и непогодой изоляторы (как человек неприятностей на свою седую голову) новый кабель связи.
Эта временная телефонная линия была, видимо, очень важной и оживленной.
Поэтому, Столб наш воспрял, узнал много нового, получил основу для дальнейших своих мечтаний, а о своем отрезке телефонного кабеля стал заботиться прямо-таки с отеческим чувством, и всегда-то у него все было в порядке.
Его начали приводить и ставить в пример другим, а столб, по привычке, снова задумался и размечтался.
Но…
На этот раз о военной карьере.
Это стало ему близко, и как казалось, весьма доступно.
Мысленно он уже примерял офицерские погоны.
- А почему бы и нет? – думал иногда Столб.
По привычке, на следующий день, развивая, нахлынувшее вдруг размышление.
- Тем более, что офицеров вообще достаточно часто сравнивают со столбами, - отличная идея, и Столб, снова, задумался…
Зато на завтра, разразился уже целой тирадой мыслей:
- Эти офицеры, переезжают из округа в округ и из страны в страну с инспекциями и наставлениями, специальной охраной, покраской травы и прочими и прочими причиндалами военного карнавала, - закончив длинную мысль «третьего дня..
Столб даже интересовался необходимой выслугой для получения генеральских лампасов, а может быть, и маршальского жезла.
И, глядишь, и добился бы своего.
Но на войне ситуация меняется каждую секунду,
- Кто же об этом говорил? – мучительно вспоминал Столб, припоминая отрывки своих телевизионных познаний прошлого.
Об этом, говаривал когда-то большой любитель этого дела (повоевать и поговорить) Наполеон Бонапарт.
Но Столб, об этом, так и не вспомнил.
И с ним, с нашим столбом, как, впрочем, и с ранее процитированным историческим героем, пребывавшем в военно-победной эйфории, произошел афронт .
Очередные переговоры о кардинальных уступках и компромиссах, то затухая, то распаляясь, зашли в тупик.
Случилось это не впервой, было привычно и никого, по большому счету, не удивило.
Но неудачи все же принято на кого-то списывать и кого-то в них обвинять.
На этот раз виновницей единогласно порешили объявить связь и неполадки в ее организации. А для этого, не мудрствуя лукаво, просто подорвали несколько опор проводного кабеля.
В числе же этих среднестатистических опор, как вы уже, наверное, догадались, оказался и наш Столб.
Все это – и обрыв связи, и взрывы сами по себе в центре города вызвали серьезный переполох.
Во всяком случае, он таковым представлялся.
Все смешалось в штабах армии и ротных канцеляриях.
Забегали и заволновались военные и штатские, а на площадь медленно и внушительно потянулись танки, БМП и еще Бог весть какая бронетехника.
Все вокруг оцепили и осветили прожекторами.
Но ничего кроме искореженных остатков столба – погнутой и порванной арматуры с ошметками бетона – не обнаружили.
- А что, собственно, они и могли там обнаружить? – Столб, хоть и потерял свою вещественную цельность, но не потерял способностей, к рассуждеениям…
Опять же, медленным, точнее, не торопливым.
Так что, развалины размышляющего Столба, для порядка засняли на видеокамеру.
Ведь надо как-то объяснить и наверху очередной срыв мирных переговоров.
В эту-то видеохронику попала и моя скромная персона. И поскольку это был единственный мой телеопыт на войне, я позаботился раздобыть для себя ее копию, которую и разместил в своем походном скарбе, а потом и домой привез.
Вообще-то видеомагнитофон уже давно не привлекает моего особенного внимания.
Но тут сынишка попросил поставить ему кассету с каким-то мультфильмом, который он хотел освежить в памяти перед очередным туром нашей с ним работы над книгой.
Ну что же, …
Для дела можно потерпеть и видеомагнитофон.
И я, несколько путаясь в расположении расставленных женой в порядке, ведомом только ей, видеокассет, нашел одну похожую на нужную нам, вставил ее в щель и нажал кнопку ПЛЕЙ.
Мультфильма на этой кассете не было, но на мгновение мне показалось, что я вернулся туда, на потревоженную взрывами площадь охваченного войной городка.
Звук и изображение были весьма качественны, а то, что было изображено в кадре, представлялось, как и было, истинным и достоверным.
Смотреть мне на это не хотелось, и я потянулся к пульту дистанционного управления, чтобы сделать обратную перемотку и попробовать найти все же кассету с нужным нам мультиком, но сынишка сказал, так основательно, своим детским баском:
– Батя! Давай досмотрим. Ведь интересно.
И я оставил пресловутую запись…
А уже, через мгновение уже и сам заинтересованно уставился в воспроизведение хроники недавнего прошлого.
Все представлялось теперь уже несколько по-иному.
Я сам в камуфляже и с автоматом в руках, мои друзья и знакомые, которых я тут же не преминул назвать по именам и, таковым образом, познакомить с ними моего сынишку.
И грохот танков, и общая обстановка тревожного и ажиотажа.
Все производило серьезное впечатление.
Но особенно на сей раз эффектно и по-философски предстали передо мной и моим сыном обломки Столба, который…
Именно в этот момент и стал нашим Героем.
Его искореженные останки на самом деле напоминали очертаниями, какое-то странное доисторическое животное, возможно динозавра, в которых мой сын особенно сведущ.
Из головной же части, где коротили еще не оборванные провода, вылетали, время от времени, снопы искр…
Как бы знаменуя конец не оконченных опять мирных переговоров…
И, своим символическим предсмертным салютом призывая их продолжение и окончание.
Для нас же это предстало в виде этакого огнедышащего динозавра, который не мог не попасть к нам в Непридуманный Мир.
Да и с именем для него долго возиться и размышлять не пришлось. Мы назвали его Злыбнем.
И он стал еще одним непридуманным героем непридуманной войны. А потом и сам рассказал нам немало своих историй, о которых вы узнаете, наверняка, но несколько позже.
Мы же вступили с ним в переписку, а также нашли поблизости множество его собратьев (мало ли на наших улицах подобной покореженности).
И, теперь, когда нам предстает во время наших прогулок нечто подобное, то не вызывает законного возмущения бездеятельностью городских властей, допускающих захламление города, а вызывает добрые воспоминания о далеком, и верном друге.