Мороз был мягкий, маршрут длинный, скольжение отличное, группа – своя. Чего ещё не хватает для счастья? Олежки? – он где-то сзади. Горки? – так вот она, гора-горушка, детская игрушка. Горища! Народ стоит-сомневается, ехать или погодить…
Запросто останешься без средств передвижения (без лыж то есть), а впереди целый день. То есть это он сейчас впереди, а после спуска будет позади… На станцию пешочком, в руках – то, что раньше называлось лыжами, в глазах тоска. А, где наша не пропадала!
Варя летела с «горищи» и радовалась… Пока в неё не врезался Олег - внизу, когда гора почти кончилась. Специально след в след ехал – и въехал! Лыжи расставил, так что Варины посередине оказались, за бока её ухватил и орёт «Поймал! Поймал!».
Упали, конечно, оба. Ноги в лыжах перепутались – где чьи не разберёшь, встать никак не получается… Олежка в ухо шепчет: «Варь, это ты что ли? Я думал, снежного человека поймал».
Группа посмеялась на ходу – впрочем, вполне дружелюбно: тут все свои, поход «необъявленный» - и побежала дальше. То есть – в гору. Первое правило горы они с Олегом нарушили («Не упади!»), группа перешла ко второму: «За удовольствие надо платить» - то есть спустился-порадовался, поднимайся-плати за проезд.
Варя уже заплатила. Снег провалился за шиворот и медленно таял… Бррр-ррр! Олег поставил её на ноги, подняв за шиворот, как щенка, и теперь заботливо отряхивал.
Варя передернула плечами в Олежкиных руках.
- Дурак, что ли?
- Дурак! – покладисто подтвердил Олег.- Говорят, дуракам счастье! Тебе вот не повезло, с дураком поедешь.
Они шли позади всех, соблюдая третье правило горы («Не уверен – не обгоняй»). Держали дистанцию и вообще не очень торопились (двадцать восемь километров всего, места знакомые, к обеду догонят). Олег взахлёб рассказывал о купленном в субботу навороченном тренажёре, повторяя через слово «Зацени, Варюха!» и поглядывая на Варю искоса.
Варя «заценила»: тренажёра у неё не было, обходилась подручными средствами. Олежка всё хвастался и хвастался напропалую, и Варя не выдержала:
- На фиг он тебе?
- А что ты предлагаешь?
- Ну… вариантов много: палка – «греблей» заниматься, батарея – ноги под неё подсовывать, чтобы не мешали, коврик для «медитаций» (Варя усмехнулась), гантели ещё, с ними медитировать кайфово (теперь усмехнулся Олег), ну что ещё… Ах, да. Ещё музыкальный центр. Шведская стенка во дворе, но там днём слишком людно, утром разве, часиков в пять.
- Пыточный средневековый набор, - оценил Олег. – Сдавливание головы при помощи верёвочной петли и палки … и музыкального центра!
Варя порадовалась, что не сказала про детские санки, служившие ей гимнастической скамейкой, и медицинский резиновый «бинт» с завязанной на конце петлёй – ему бы до вечера хватило – ёрничать.
И про спортзал не сказала. В институте занятия четыре вечера в неделю, пятый она проводит в спортзале. Не может без этого. Вот где рай! Или ад... Олежка бы не смог,он и на тренажёре бутерброда из зубов не выпустит.
Два часа – и ты родишься заново (инструктор – бывший Варин одноклассник, поэтому для неё бесплатно) Дурачок, финтифлюшку купил и радуется.
Варя тоже купила бы, но «финтифлюшка» денег стоит. Варя лучше сапоги себе купит итальянские, на шпильке. Зарабатывает она немного, половину родителям отдаёт, на остальное одевается и на отпуск откладывает, должна же она когда-нибудь отдыхать.
- Варь, ты чего, обиделась? Шуток не понимаешь, я же пошутил… А вот скажи, на фига тебе гантели?
Варя объяснила, на фига. Олежка в свою очередь рассказал о достоинствах нового тренажёра: собирается-разбирается, места ни фига не занимает, функций до фига, не заскучаешь. Разговор становился всё более содержательным. Группа убежала далеко вперед, но они не торопились («На привал скоро встанут, вон в том лесочке, за полем. По следам дойдём»).
- А я смотрю, ты на руках больше идёшь, чем на ногах, сегодня так вообще… А это гантельки, оказывается! А весят сколько?
- Сколько надо, - буркнула Варя. Она вовсе не считала, что катается на руках, просто ей так было удобнее – оттолкнёшься и едешь. Скольжение сегодня отличное, так почему ногам не отдохнуть.
Родители возмутились Вариным бездельем. Варя возмутилась в ответ: днём она на работе, вечером в институте, после института ещё заданий кучу делать... на работе сделает, а в субботу в Историческую библиотеку ехать, курсовую писать. И услышала: "Что до субботы, так у тебя полдня свободны, и в воскресенье могла бы дома что-то сделать, а не с рюкзаком дурью маяться.
Вчера была как раз суббота, и оставшиеся после библиотеки полдня Варя натирала мастикой полы: во всех трёх комнатах и в прихожей, нацепив на ноги щётки и отрабатывая коньковый ход. Покрывать паркет лаком отец не желает, ему, видите ли, больше нравится – так... Распротак!
- На завтра оставь половину, ведь так костьми ляжешь, паркет поцарапаешь! – скаламбурил отец.
Варя молча помотала головой. До утра она закончит, успеет, иначе с походом у неё не получится, и она не увидит «наших», и Олежку не увидит…
Она не помнила, когда легла. Встала в шесть: группа собиралась рано, когда ещё не рассвело. После вчерашнего "конькового хода" Вариным ногам было уж точно не до двадцати восьми километров, но в поход она пошла всё равно. Заработала активным трудом право на активный отдых, как сформулировала Варя (формулировка родителей была несколько иной: «Горбатого могила исправит»).
Ноги «активно отдыхать» активно не хотели. Они протестовали аки демонстранты на несанкционированном митинге и ныли аки зубы от недозрелых гранатов.
Как в прошлогоднем первомайском походе, когда они за три дня отмахали семьдесят пять километров с «трёхдневными» рюкзаками: двадцать пять в первый день, двадцать три во второй и двадцать семь в последний - Коля расщедрился, «угостил» (Коля – Николай Блинов, руководитель группы). И ещё сокрушался: «Жаль, до ста не дотянули, ещё бы денёк бы, да праздники кончились».
А Варя тогда подумала, что все они ненормальные, вся их дружная группа: нормальный человек вряд ли назовёт такой экстрим праздником, а они… Они были счастливы все нескончаемые три дня, и ребята, смущаясь, отказывались от водки, сухого и десертного – они спортсмены, у них режим, вино нельзя, водку тоже, километры можно.
«Неспортсмены», впрочем, пили ещё как. И тоже смущались – одни пьют, а другие «не хочут». Спас положение Женька Охтин, дурашливо заявив: «Ты глянь, чего пьют, дуроломы! То ж не вино, то ж – вода, которой на винзаводе бочки мыли, в бутылки разлили и нам прислали. Точно! Дата розлива стоит! Грузины ж сами говорят, что нам всякую дрянь поставляют, они, мол, всё выпьют и спасибо скажут.
- Жень, так ведь душа просит! – подыграли Женьке. – Денег нет, а пить надо – у народа праздничек, день труда. И пить надо денно и нощно – за труд, за мир, за май… Пока оно обратно не попрёт.
- Да кто ж вам пить-то не даёт, дурачьё спортивное! Вон, берёз сколько. И ежели умеючи надрезать…
Соку они тогда выпили… Хочется сказать – безмерно, но не совру, мера всё-таки была. «Во всём у них мера, и как они живут! Чем они живут!»– причитал Охтин, держась обеими руками за щёки и изображая сочувствие.
Варя смеялась вместе со всеми и думала про себя: "Ни в чём Женька меры не знает! Вина вчера вылакал целую кружку, хоть сам говорил, что оно «дрянь», соком берёзовым обхлебался, глаза на пузо вылезли! И как он живёт, чем живёт?» Ей было жалко Охтина.
Варя тогда была счастлива. А сейчас?
Сегодня для полного счастья ей только Олежкиных намёков не хватает! Варя надулась и засопела сердито. Она и без палок умеет, на одних ногах: ноги работают за четверых (шаг от бедра), руки отдыхают. Но темп уже не тот…
Олег помолчал и сменил тему:
- А когда сдохнешь? Ванна или душ?
Варя о таком даже подружкам не рассказывает, но Олежке можно. С ним можно говорить обо всём, Олежка рассказал даже, как его девушка «отшила», Варя проглотила застрявший в горле комок и сказала: «На фига тебе такая нужна, желающих навалом» - и Олег приободрился, заулыбался. Варя смогла его утешить, а кто утешит её, Варю? Никто, самой придётся…
- Так душ или ванна? Как – обратно «приходишь»? В смысле, в себя.
Варя прыснула: «Да я не выходила из себя, я там и была… Короче, бухаешься в холодную воду, включаешь горячую тоненькой струйкой и считаешь до ста. Вода потихоньку нагревается, потом кайфово становится, и можно уже вылезать».
Олег присвистнул: «Ну ты, Варька, на всю голову больная, заболеть же можно… пока до ста досчитаешь! Ледяная ванна – это тебе не душ».
- Не говори, что не дюж! – закончила за него Варя. – И не ледяная, просто холодная. Из ледяной как пробка вылетаешь, я в такой в Крыму купалась, в Большом каньоне. Водичка плюс девять, народ – туда и обратно, не задерживаются!
- Ну ты, Варька, дура малахольная… (Варе комплимент понравился).
Наступила очередь Олега – рассказывать. У него было всё наоборот: «Ложусь в горячую воду, кипяток почти, сколько вытерпишь, и холодную включаю, тонкой струйкой. Сначала ничего, потом комфортно. Вылезаю когда остынет. Нормальненько так».
- Сибарит (издёвка или похвала? У неё не поймёшь, но девочка «обайдеть», из-за неё и ходит… в группу эту очумелую).
Далее последовал обмен любезностями:
- Ненормальная. На всю голову.
- Нормальненький ты наш.
- Мазохистка.
- Рак варёный. Ты в ванну лаврушку не пробовал класть? И перец горошком.
Далее последовали клятвенные обещания не разглашать ни слова из услышанного:
- Чок-чок, зубы на крючок. Кто тайну выдаст, тому – щелчок.
- Зуб даю! Век воли не видать!
- Варька, ты даёшь! На фене ботаешь?
- Какая ещё… Фаня! Это тюремное арго, мы по современному русскому проходили»
- Это какой-такой современный, их два что ли?
- Это который наш, а есть ещё древнерусский, мы на нём берестяные грамотки читали, на втором курсе.
- А письмена древних майя вы случаем не читали?
- Не читали, их никто не читал, их не расшифровали ещё.
«Точно ненормальная. Два русских знает и древние письмена. Это где ж такому учат? В институте физкультуры не учат вроде… Я-то думал, раз она с ними ходит, значит, спорсменка. Говорят, у неё второй разряд по лыжам. А Варька говорит, что брехня. Что-то она сегодня не спешит, на неё не похоже… Может, заболела… и в поход попёрлась? Они все здесь не от мира сего».
Потом до своих дошли, до привала – «Вон наши все, костёр уже разожгли, сейчас нам скажут…»
- А-ааа, вот и наши прославленные мастера большого спора. Посмотрите на них! Пришли на готовенькое – дрова уже напилены, костёр горит, суп кипит… О чем собачились-то?
-Да просто так, пообщаться захотелось.
-Все слышали? Это они общаются… «Ты, говорит, дурак, а он ей - с дураком пойдёшь!»
- Когда это мы говорили? Не помню такого.
- Все слышали? Они уже не помнят…
Варя вылезла из рюкзака, прислонила лыжи к дереву, утопив концами в снег. Уселась на чурбачок. Зря она пошла, после вчерашнего паркета… А как было не пойти, Олежку неделю не видела… Что это он несёт?
Олег между тем «нёс» народу правду о женщинах. Молол языком о воздушности, хрупкости, «можно сказать – эфемерности». Об их волшебных чарах и извечной мужской потребности испытать эти чары на себе – «не зря пословицу про грабли придумали, на которые два раза… а кто и больше!»
Олежка «обмолачивал тему» вдохновенно и вполне приемлемо: в группе не допускалось двусмысленностей, намёков и прочей «эротики» - Николай Блинов, руководитель группы, пообещал – «Хоть раз услышу – ко мне больше не придёте».
Да и девчонок уважали – их в группе было меньше чем мужчин. Такое редко бывает, обычно бывает наоборот. В других походных группах мужчины «на вес золота».
«Блины» (как звали в туристских кругах группу Блинова) «золотом» быть упрямо не желали, «кадровый состав» группы радовал завидным постоянством и отсутствием текучести кадров. Новички «вливались» редко (приходили, не выдерживали, уходили).
- Женщина – это неразгаданная тайна, шкатулка с секретом. На лицо пригодная, а в душе чучело огородное! – надрывался Олег, стараясь развеселить грустную Варю. («Даже суп не ест, так и сидит с тарелкой… Может, ногу натёрла? Так переобулась бы!»)
- Говорит «люблю», но не уточняет – кого.
Аудитория ждала и верила – это только вступление, сейчас отколет.
Отколол. Подошёл к Варе сзади и обхватил руками за плечи.
- Ты чего? Чаю перепил? – равнодушно спросила Варя.
- Вот взять хоть Варю. С виду ангелочек, а плечи железные. И спина тоже. Не верите? А вы плечи её трогали?
- Не-ее, мы не трогали. Она позволит разве? Кто ж, кроме тебя, осмелится? – поддержали шутку. Шутка шла-шла-шла, далеко зашла. Варя сидела не двигаясь.
Олег, озадаченный её реакцией (вернее, отсутствием таковой), лихорадочно соображал, что же он сделал не так...
- А у меня протез внутри. Железный! – зло сказала Варя. Выплеснула суп, вытерла снегом миску, сбросила куртку, вылезла из сапожек и надела лыжные ботинки.
Группа молча смотрела, как она застёгивает крепления... Николай, повернувшись к шутникам, выразительно постучал себя кулаком по лбу, но ничего не сказал. Неписаное правило группы.
Правило четвёртое: «Никто никому не мешает». Правило пятое: «Никто никому не навязывает своего мнения». Правило шестое: «Не нравится в группе – никто не держит».
Есть ещё седьмое правило (о нём пока помолчим), которое соблюдалось, как шесть остальных, безоговорочно и беспрекословно – как Божьи Заповеди. Иначе бы не было легендарной группы Николая Блинова (фамилия изменена, группы уже нет, ничто не вечно).
- Что, Олежек, доигрался?
- Дошутился!
- Варьку жалко, сама не своя сидела, суп на снег выплеснула, теперь вот уехала… Одна.
- Километров десять до станции. Не близко. Мм...да.
Олег слушал – и не слышал. Что же он наделал? Хотел Варьку развеселить, она с утра весёлая была, а на привале полусонная сидела. Устала? От восемнадцати километров? Ерунда, для неё это семечки. Но он-то хорош! Хотел комплимент сказать, а получилось... Она и так неживая сидела, а он её взял и добил! Урррод!
Олег вдруг сорвался с места, запутался в лямках рюкзака, потом запутался в лыжах…
- Пока, ребята, я побегу. Догоню.
- Ехали цыгане – хрен догонишь, пели они песни – хрен поймёшь.
- У Варьки второй разряд по лыжам, а как разозлится – так первый! Чем он её достал-то? Шли вроде довольные оба… Не догонит!
- Догонит. Варюха медленно идёт. Ну то есть, для неё медленно. Не в форме сегодня. Иначе бы с Олежкой не плелась, со всеми шла.
Олег гнался, как волк за добычей. В животе противно плескался суп. Чёрт, не удержался, две миски улопал, вкусно было. Теперь вот булькает внутри… Чёрт, чёрт, чёрт! Варька есть не стала, она быстрей идёт… Чёрт! На первом же перекрёстке «след» оборвался. Олег уверенно повернул налево: дорогу он знал, был тут раза три. Дорогу Олег знал.
Не знал только, что Варя не свернула, поехала прямо. Потом свернёт, дальше будет ещё один поворот налево, Варя помнила, в прошлом году здесь каталась, и в позапрошлом, с Олежкой ездили….
«Олежка... Не остановил, не окликнул даже. Наверное, я не приду больше к Блинову, потому что там больше нет – тебя, которого я знала. А тот, который перед всеми выставил меня на посмешище, уже не ты.
Что-то ноги не идут после вчерашних щеток. Если папа с мамой в следующую субботу придумают что-нибудь ещё (как вариант: «выбели кухню, выполи грядки, посади под окнами семь кустов роз, познай самоё себя и намели кофе, на семь недель», родителям не по нраву её увлечение походами, вот и "протестуют"), к Блинову ей путь заказан.
Что-то ноги не идут. На привале не получилось отдохнуть... Варя остановилась, воткнула в снег палки и обхватила себя за плечи. Плечи как плечи. Железные, придумает же. Обыкновенные, как у всех. И спина обыкновенная. Кости и мускулы, жира нет почти. семь лет в хореографическом училась, пришлось "завязать", отучилась...
Вот об этом она уж точно не проболтается, скажут – футы-нуты ножки гнуты. Если бы не Варина «врождённая грамотность» и сносный французский, фиг бы она в гуманитарный вуз поступила…
Кости и кожа, кому она нужна… Олежке, наверное, тоже не очень нужна, раз он может так – о ней. Варя шла, заталкивая обиду поглубже, чтобы не мешала, не болела… И опять пропустила поворот. Проскочила. Не заметила.
«Палки! Лыжные палки! И как я раньше не догадался! Следы от колец старые, а свежих нет. Значит, она не свернула, поехала прямо». Олег прыжком развернулся на сто восемьдесят градусов и помчался назад. Варю он догнал через полчаса, опять чуть не сшиб, налетел сзади, схватил за плечи и прижал к себе, повторяя: «Варя. Варенька, прости… Я идиот. Ну, идиот я! Мозги как у тебя плечи. Чугун».
- Отстань, чего ты привязался ко мне! – Варя не выдержала и всхлипнула.
- Варь, ты чего? плачешь что ли?
- Да пошёл ты.
- Варь, да я пошутил. Пошутил я!
- Шут гороховый. Треплешься как баба. Не люблю таких мужиков... говорливых.
- Ой-ой-ой, мужиков она не любит… И хорошо, что не любишь, я, между прочим, ревнивый.
Варя шмыгнула носом, провела по глазам мокрой варежкой и молча пошла вперёд.
- Куда? Нам назад надо, до поворота.
- Налево?
- Ну да. Только теперь направо получится. Левый правый поворот. На вот, салфетку держи, нос высморкай. Нам до станции ещё – пилить. Будешь шмыгать всю дорогу, дыхание собьёшь.
- Поучи меня, а то я не знаю! – огрызнулась Варя.
Мир покачнулся и встал на место.Они ходко шли по укатанной лыжне (Варя лучше сдохнет, но не признается, что устала), болтали обо всём на свете и были счастливы: Олег – что едет с Варей, Варя – что у неё есть Олег.
Счастья вам, ребята. Ведь седьмое правило горы гласит: «Если встретились – не потеряйтесь!»
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЦИКЛА -http://www.proza.ru/2015/06/07/492