Деталями кусочками снова возвращается память.
Я опять стал писать обычной ручкой. Когда просыпаешься от нахлынувших снов, глаза все еще спят, но руки уверенно помнят обычную ручку и не забудут её до последнего часа.
Можно писать буквы и держать строчку, даже не видя листа бумаги. С клавиатурой сложнее - намного труднее запомнить пальцами расположение букв. А когда с возрастом устанут глаза или из-за болезни писать будет трудно, лучше выбрать ручку. Это надежней.
Кажется, на этот раз, память возвращается окончательно. Пусть очень медленно, только маленькими искорками, и против моей воли, и её никто не просит, но она возвращается.
Цепочку ДНК нельзя разорвать, пока жив человек. Значит и память полностью заглушить невозможно.
Ели-ели удалось дотянуть до того места, где я упал в горах. На десятки километров оно единственное было идеальным для приземления. Но второе падение кряду?! Мне не просто повезло – без сомнения, спас Всевышний. Удалось скорректировать полет, по касательной прийти на склон, скорость плавно погасла. Но накувыркался изрядно!
Опять отказал контролер питания. Я не робот, просто так удобнее объяснить, как человек устроен. Не наш современный человек, а тот, каким его создал Всевышний. Такой возврат в первочеловека возможен и, по сути, предусмотрен.
Мы получаем Энергию по лучу Всевышнего, который всегда за нами следует, и это основная энергия, которой, как ноутбук от сети, заряжает нас Всевышний. Мы сохраняем и расходуем заряд до новой подзарядки. Но есть контролер, который может испортиться, и тогда зарядки больше не будет. Есть запасные батареи, но их хватает очень-очень не надолго. Думаю именно так нужно было Всевышнему.
Интересно, но потом я вышел именно к этому горному вокзалу. Это было возвращение из очередной акции в Африке. Снова куда-то нужно было лететь и кому-то помогать. Но вот этого я вспомнить как раз не могу. Скорее всего, все сделал, как надо. Только кажется, что как в случае с мальчишкой в клетчатой кепке, опять перерасходовал потенциал, и контролеру уже ничего не осталось.
В большом зале старого вокзала стоял человек в форме, он разрешил переночевать. Вот так я здесь и остался. Контролер не восстанавливался, и надо было ждать, пока что-то произойдет. Постепенно психика успокоилась, наверное, уже хватило-бы потенциала для самовосстановления, чтобы себя отсюда вырвать. Но там за горами, там, в городе, меня никто не ждал и зачем я был там? Если надо Главному, и отсюда вызовет. И я выключился. Нет, не сдался! Просто выключился. Здесь мне было хорошо. Приходили и уходили поезда. Сходил снег и снова падал, а мне как бы и не хотелось выздоравливать, я не желал никакого улучшения. Я же мог прекратить летаргию одним напряжением, но зачем? Я не хотел этого делать. Меня притесняли те, кому нужно это для утверждения, пусть. Они думали, что это им помогает, пусть. Они делили привокзальные территории, они кормятся оттуда, пусть. Я поддавался на их угрозы, и мне не хотелось никому противостоять. Меня устраивал мой клетчатый пиджак и синие джинсы. Мне надоела борьба, за ней - черта, черта, за которой нет покоя. Это не движение, это безумная гонка, которой нет конца, а мне нужно передохнуть. У меня отпуск.
Что сказать, даже в моей Торе я не нашел покоя. Я пришел к Ней после двух разводов, после потери старшего сына. Я был в йоге, я учил людей Тай Чи. Мой младший сын пошел моим путем и получил отказ в шидухе, как и я! Что за закономерность?! И как я мог в компьютерной переписке выразить моему сыну все чувства и переживания, которые хотел передать ему? Моя память выключалась и не помнила почти ничего, но строчки нашей переписки словно прочерчены на листе бумаги, они - есть, и они - моя главная извилина мозга.
Корн и Семочка, он же Семен Корнеевич, он же Соломон бен Корн, и снова Корн.