Ухитрилась простудиться, мучает кашель, болит голова. Пора в мои годы быть умнее, и не пить сок из холодильника и не сидеть с мокрой головой напротив открытого балкона! Да где там…
Новости гнусные. Погода тоскливая. Настроение мерзопакостное.
Почему-то очень ярко вспоминается детство. Впадаю я в него, что ли? Вполне возможно.
1957 год. Появилась на свет я.
Родители – студенты, бабушка – домохозяйка, хоть с образованием, но у мужчин такого ранга, как тогда у дедушки, жены не работали. Няня.
Помню себя с трех лет. «Ах, какая кудряшка! Кукла!».
Няня тоже была вся в кудряшках, и ее принимали за мою маму.
Терпеть не могла кудряшки! С куклами не играла вообще. Не выносила бантиков, рюшечек и оборочек.
На даче любимыми игрушками были стружки и обрезки от досок – дедушка, плотник и столяр в ранней юности, любил на отдыхе мастерить. Видел мой интерес и потихоньку учил. Обожала забивать гвозди и выстругивать дощечку, шлифовать ее.
Я еще не ходила в школу, но уже знала кучу рыбацких хитростей – от дедушки.
С тем, что я девочка, смирилась тоже благодаря дедушке, он был заядлым охотником и много рассказывал об охоте. Например, что весенняя охота ведется непродолжительное время и разрешена только на самцов некоторых птиц. Отстреливать можно только тех самцов, которые по оперению и повадкам легко отличить от самок и они не принимают участия в выводке потомства.
Что охотиться на самцов глухаря и тетерева можно только на токах с начала токования до 9 часов утра на тетерева и до 7 часов на глухаря. На глухаря на токах можно охотиться с подхода и из засады, а вот на самцов тетерева – только на токах из засады. Охотиться на самцов вальдшнепа разрешено лишь на тяге в вечернее время, потому что брачный полет совершают исключительно самцы. Стрелять же вальдшнепов, вылетающих из-под ног, запрещено, потому что под выстрел могут попасть как самцы, так и самки. Также нельзя охотиться по стае, если нет тянущего характерного крика, потому что есть большая вероятность подстрелить самку…
В общем, благодаря дедушке я пришла к пониманию, что самки – гораздо ценнее самцов! И порадовалась, что я – самка. Но кудри все равно досаждали…
В общем-то я не хотела быть мальчиком, это мне было все равно, куколкой вот быть не хотелось. И эти волосы, которые путались, сбивались, которые так больно было причесывать и которые все равно сразу лохматились… Если даже я их зализывала в хвост или косу, вокруг головы быстро образовывался нимб. А лаки я всегда терпеть не могла. Так лахудрой и прожила.
Я даже согласилась взять в руки иголку – дедушка поручил сшить несколько игрушечных самочек-тетеревов в натуральную величину. Их использовали для приманки самцов в комплекте с такой свистулькой...
И мушек всяких для рыбалки мы мастерили… Удочка у меня своя была…
Родители посмеивались, но не вмешивались.
Я рано вытребовала себе право чистить ружье, и делала это безупречно! Лет в семь уже и патроны набивать научилась.
Мне было пять лет, когда умерла бабушка, она много болела и помню я ее слабо. Она была то в больнице, то в санатории… теперь я старше, чем она. Помню, она читала мне сказки. Русские, или переводила с листа сказки на немецком и китайском. Были у меня в детстве такие книжки, бабушка и покупала. Откуда она знала китайский, не знаю. Говорила, что в детстве на улице играла с китайчатами. Но вряд ли читать они ее научили? Загадка. Учила меня немецким стишкам и поговоркам разным. А беларуским языком не владела.
Дедушка умер, когда мне было тринадцать. Я лишилась самого близкого друга, по которому скучаю до сих пор. Я каждый день чистила ружье и заготовила гору патронов! Мамуля была в ужасе. Кончилось тем, что она привела своего аспиранта, он тоже был охотником, и отдала все ему, и порох, и пули, и дробь, готовые патроны. Чудесную дедушкину тулочку! Потом-то я обзавелась похожей. Замечательной, но другой… Спасибо, удочки дедушкины мне оставили. Отец к охоте никакого отношения никогда не имел, рыбалкой не увлекался, грибов не собирал. Да и времени на все это не имел никогда.
Дедушкина дача – счастливое место. Самое-самое. Если рай и ад у каждого свой, то если я заслужила рай, я попаду на дедушкину дачу…
Море первый раз увидела в неполные пять лет. Оно меня околдовало. Блики на воде, плоские камешки. Шорох волн. Лунная дорожка… Отсутствие сумерек.
Я часто простуживалась, и меня возили в Ялту. Потом я сама ездила. Затем и другие моря видела, и океаны. Но Черное море – самое любимое. Море детства. Крым, любовь с детства.
Жизнь в городе была не такой безмятежной.
Правда, с какой стороны посмотреть: сколько я себя помню, имела свою комнату; телефон, телевизор, стиральную машину и холодильник помню, сколько помню себя. Вкусненькое в холодильнике имелось.
Но меня отдали в музыкальную школу и в секцию фигурного катания.
Музыкальную школу по классу фортепиано я закончила, хоть пианистки из меня получиться не могло – маленькие руки, я беру от «до» до «ре» следующей октавы максимум, хоть и хорошая растяжка. Но подыграть желающему спеть в компании могла, конечно. Даже на гитаре и цимбалах. Музыкальное образование сыграло со мной злую шутку: когда всякие звездуны и звездюльки не попадают в ноты, у меня начинается головная боль. Поэтому на концерты могу ходить не на все. И не во все рестораны.
Фигуристки из меня тоже не вышло: мне нравилось только прыгать. И еще нравились вращения. А вот «школа», всякие там восьмерки и тройки меня убивали. Тогда именно это было самым важным.
Позднее попробовала фехтование, но близорукость помешала, линзы появились потом.
Школа поначалу казалась ужасом.
Я не понимала, на кой читать по слогам, если я читаю бегло. Зачем рисовать палочки, если писать я и так умею. Почерк пусть не красивый, но разборчивый – чего от меня хотят? Почему я должна считать на палочках, если я уже все подсчитала в уме?
Первая учительница меня терпеть не могла, хоть я старалась ей не мешать на уроках. Жаловалась родителям. Она, не я. Те хохотали: «Привыкай!»
Вскоре выяснилось, что я еще и драчунья… Правда, сцепившиеся со мной один раз, больше не наглели. Так что дралась я редко. Последний раз в выпускном классе. Новенький проехался по поводу размера моего бюста. Куда эта пакость росла, черт ее знает. Это я про грудь. В школе я ее стеснялась. А новенькому навесила на каждый глаз по фаре, и до выпускного он мне больше ни слова не сказал. После – тоже.
С учителями было по-разному. Математики и физики меня любили – меня можно было выставить на олимпиады и конкурсы. Если меня не прогоняли за болтовню (один раз было!), то часто возвращалась не с пустыми руками. С иностранными языками был порядок. У военрука ходила в любимицах – хорошо стреляла и быстрее всех собирала и разбирала автомат, интересовалась оружием вообще, четко обращалась с гранатой. В русском и беларуском языках я проявляла чудовищную безграмотность, что поражало мамулю – при том количестве книг, что я заглатывала. С литературами и историей случались проблемы, так как я на все имела свое мнение и высказывала, конечно. А логикой Бог меня не обидел.
Астрономию обожала. Географию не любила и еле вытянула на четверку. С биологией получилось смешно и неудобно. В дикой очереди за апельсинами я избила молодого хама, который пытался влезть без очереди, и оскорбил моего соседа-старика. «Всякие жидки будут указывать!». Я любила всю их семью, а сам сосед был величиной мирового масштаба, между прочим. Ученым. Вскипела. Ну а курсы за плечами уже были. Спасибо соседу, не дал прикончить того качка. А биологичка видела. Я помню ее полные ужаса глаза. Вот и ставила мне два последних года одни пятерочки, что бы я не ляпнула. Мне было неудобно, и биологию я учила изо всех сил… Неужели она меня… боялась? Девочкой я была тихой. Ростом я ей по плечо была, крупная была женщина. Правда, и качок был далеко не мелкий…
Очень благодарна гуманитариям-родителям, что поддержали мое увлечение математикой. Мне скупались все книги подряд, не глядя, остаются ли деньги дожить до зарплаты. После смерти дедушки с его пенсией и льготами, считать пришлось одно время. Для меня это было как приключенческая литература.
Да, времена… Очереди за апельсинами, бананами, чаем, лимонами, обувью, колбасой…
Но что-то было тогда. Что-то, что утрачено.
Может, отношения? В нашем подъезде квартиры были большие и малозаселенные. Подъезд был как коммунальная квартира. При необходимости любому оставляли ключи, детей, собак, кошек, рыбок… Всегда было у кого перехватить в диапазоне от стакана муки до крупной суммы денег. Было кому сделать срочный перевод или подогнать юбку. Были врачи и юристы… А теперь я не знаю соседей по лестничной клетке…
Яркое впечатление детства: полет Гагарина в 1961 году. Всеобщий восторг, незнакомые люди на улице обнимаются и хлопают друг друга по плечам.
И отставка Хрущева в 1964 году. Я днем слышала радио, и огорошила родителей, когда пришли с работы. Ни они, ни дедушка не знали и не поверили. Я не понимаю, почему у них на работах не объявили. Выжидали, наверно? Меня даже отругали, что сочиняю глупости.
Помню веселые застолья. Дедушкины друзья, родителей. Тогда казалось, что это нормально: слесарь сидит между министром и профессором. Главные требования: ты порядочный человек и интересный собеседник. Остальное – шелуха. Ох, как за полвека времена изменились… А шофер дедушки был его ближайшим другом, и дачи были рядом, и охотником он тоже был… Помню его рыжего сеттера Патрика… А у дедушки был шоколадный пойнтер Джек, умнее иного человека. Почему-то считается, что пойнтер – не самый большой интеллектуал среди охотничьих собак, но это неправда! Джек умел все. С ним дедушка и на уток охотился, на зайцев, кабана, медведя. И каким он был добрым и нежным. Я помню Джека серебристым, не темно-коричневым. Седой он был, прожил более двадцати лет, точно дедушка не знал, Джек ему взрослым достался.
Помню, как дедушка на мамины просьбы все-таки достал ей английское пальто-джерси, но запретил носить на работу, «ведь не все ее коллеги могут достать такое». Мне пять было, значит, двадцать пять мамуле. Что дедушка доставал безропотно, так это школьные учебники на весь мой класс. Тогда надо было свои учебники покупать, да не так просто это было.
Помню мамин рассказ, как она подружилась с одной дамой, на двадцать два года ее старше. Она пришла устраиваться на работу, поговорила с будущим начальником, тот попросил подождать и пошел просить ту даму: «Посмотрите, там какая-то фифочка на работу просится». Дама вышла, поговорила, и заверила шефа, что не фифочка, а вполне серьезная девочка, да еще со знанием трех иностранных языков помимо диплома. Двадцать три мамуле было. До самой мамулиной смерти они дружили. А через несколько лет шеф узнал, чья она дочь и удивился, почему мамуля фамилию отца ему сразу не назвала. Помню, как удивлялась мамуля дома, с какой такой стати она, замужняя женщина и дипломированный специалист, должна говорить о родителях.
Вот времена были, а?
Помню большие стаи воробьев. После Чернобыля они исчезли, и только лет через пятнадцать снова стали появляться. Люблю этих птичек, очень им рада.
И зима была зимой, и лето было летом. С середины ноября до середины марта катались на коньках. Сколько было катков! Музыка, снежинки у фонарей!
А летом форма одежды на даче для детей была такая: трусы и панамка. Чуть позже появились купальники для девочек. В этом все лето и бегали.
А сегодня, 18.06.2015 градусник больше 18 градусов не показывал, дети бегают в джинсах и свитерочках…
Да, разворчалась я, как и положено старушке.
Сделаю-ка себе большую чашку крепкого чая и поработаю для разнообразия…