Мальчика разбудил ритмичный перестук колес поезда, проникший сквозь двойные оконные рамы. Зарывшись носом в теплую, и такую уютную подушку, он укрылся одеялом с головой, пытаясь догнать остатки сна. Но через мгновение даже то, что еще крутилось, где-то в самых дальних уголках головы, ушло без следа. Скинув тяжелое ватное одеяло Женя соскочил с кровати и глянул в окно. Ничего нового там, он само собой не увидел. Те же грязно-ржавые крыши гаражей, тусклая трава под окнами, кем-то брошенная «Волга», с которой его сверстники в порыве исследовательского вандализма сняли все что можно унести. Он перевёл взгляд на балкон соседнего дома, где на четвертом этаже, прямо напротив его окна жила его одноклассница Ирка. Почему-то Женьке всегда хотелось увидеть её за стеклом. Не то чтобы она ему нравилась, просто он знал, что она живет там, но так ни разу и не увидел. Прошлепав босыми ногами на кухню Женя заглянул в холодильник. Не найдя там ничего кроме противного затхлого запаха то ли масла, то ли еще какой-нибудь гадости, он набрал в чайник воды и поставил его на плиту. В свои девять лет Евгений, как называли его взрослые, ничем примечательным не отличался. Роста он был среднего, и даже немного завидовал Сашке Полозову, который был самый низкий в классе. Если бы Женю спросили почему, он вряд ли смог бы ответить. Утро начиналось просто замечательно, дома никого не было, самое главное- не надо было идти в школу, из-за какого-то непонятного карантина. Вроде как несколько старшеклассников даже легли в больницу. Закипел чайник, и Женька аккуратно налив себе кипятка, вгрызся в найденный, под старой газетой сухарь. Поев, он заглянул в родительскую комнату, он не обнаружил там ничего провокационно – интересного. Кое-как нашел свои новые, купленные на вырост джинсы, с неровно подвернутыми штанинами. Натянул на ноги кроссовки и сорвался гулять. Женька не очень любил ездить на лифте, но этажом ниже очень часто ночевала небольшая черная дворняга. При встрече она начинала хрипло рычать и зло морщить нос. Поэтому, он дождался приезда кабины, и проехав до первого этажа, выскочил на улицу.
Девятиэтажный дом, в который несколько лет назад переехали его родители, располагался на самом краю микрорайона. Рядом была школа, построенная уже после их переезда. Штукатурка кое-где отвалилась, краска выгорела на солнце, а из-за отмены занятий, здание вообще показалось ему одиноким и заброшенным. Сразу за школой начиналась небольшая роща, уходившая в гору, с которой он вместе с одноклассниками, зимой катался на лыжах. Перевалив через гору можно было увидеть раскинувшийся от её подножия частный сектор, состоящий из покосившихся неопрятных домишек. Если смотреть с горы домишки были похожи на россыпь небольших червивых грибов на засыпанной осенними листьями полянке.
Женька пересёк пустынный школьный двор, весь изрисованный разноцветными мелками, пропрыгал классики и подошел к задней двери урока труда. Снаружи кабинета, где проходил урок труда, в куче опилок и мусора, всегда можно было найти что-нибудь интересное: кривую деревянную палку, которая при наличии небольшой доли фантазии становилась самой настоящей пиратской саблей, или металлическую стружку от токарного станка, переливающуюся красками на срезе как бензиновое пятно в луже. Сегодня интересные предметы отсутствовали. Женька заглянул в пыльное окно, но ничего не смог разглядеть в царившей внутри класса темноте. Он даже немного расстроился, так как для него остаться без находки, в самом уловистом месте было не совсем обычно. Нащупав в кармане стеклянный шарик с, неизвестно каким образом, запаянным там зеленым листочком, мальчик почувствовал огромную переполняющую сердце радость. Этот стеклянный шарик попал к нему пять лет назад. Тогда они всей семьёй ждали появления его братика. Женька тогда ещё мало что понимал, но то, что что-то пошло не так он ощутил всем своим естеством. Сначала мама уехала куда-то на несколько дней, а когда вернулась ему показалось, что она превратилась в не очень старую бабушку. Никто ничего не объяснял Женьке, да он и не спрашивал. Дома все сторонились друг друга, и он все чаще и чаще пропадал на улице. Тогда Женя и нашел его. В очередной раз переходя через небольшую речку под железнодорожным переездом он увидел, как что-то сверкнуло в воде. Завернув насколько можно рукава, он нашарил на травянистом дне идеально круглый предмет. Женька даже не мог потом вспомнить, как долго он разглядывал, перекатывая в грязных пальцах сверкающую стекляшку. Листок внутри был настолько аккуратно вырезан, со всеми точными подробностями. Выглядел он будто лес, далеко внизу, с борта самолета, когда, кажется, можно рассмотреть все мельчайшие детали, если бы зрение было чуть поострее. Маленький, удивительно красивый мир. С тех пор этот стеклянный шарик стал его любимой игрушкой, его талисманом. Женька всегда носил его с собой, и это оставило следы на полированной поверхности игрушки: несколько царапин и даже один небольшой скол. И сейчас, стоя на заднем дворе школы, в окружении куч строительного мусора, он сжимал стеклянный шарик в кармане и настроение его поднималось.
Так и не найдя ничего интересного, Женя перелез через забор и, быстрым шагом, пошел в гору. Затаив дыхание, он вошел в тень, отбрасываемую кронами сосен, но было совершенно не страшно, потому что деревья стояли не очень часто. И скорее это была роща, а не лес. Кустов тоже почти не было, а низкая весенняя трава, только-только набирала рост. В роще у мальчишки было одно секретное место, не то чтобы его, может быть и кто-то еще, туда приходил. Но Женьке нравилось представлять, что этот небольшой сухой грот, образованный корневищем старой поваленной сосны, это его тайное убежище. Убежище, где можно спрятаться от всего, что его окружало в реальной жизни. От школы, от родителей, от своих товарищей наконец. Спрятаться, и посидеть подумать о разных фантастических местах, событиях. Многие книги, которые он прочел, описывали жизнь главного героя унылой и скучной, но только до определенного момента. И тогда у них открывались неожиданные таланты, сверх способности или на них возлагалось ужасно ответственное дело. Но в его, не менее скучной и унылой жизни, ничего подобного не происходило. Так Женька и сидел, предаваясь радостным детским мечтаниям. И он, совершенно не обратил внимания на легкий шорох прошлогодних листьев, шелестящих под ногами неспешно приближающейся темной фигуры. Мальчишку вдруг охватила дрожь, ладони вспотели и стеклянный шарик, вдруг, выскользнул из рук. Женя, еще не ничего не понимая, опустился на колени и начал лихорадочно искать свой талисман. Полупрозрачная фигура подошла ближе, чуть наклонилась, протянула руку к голове мальчика, и легонько прикоснулась к светлым, встрёпанным ветром, волосам. Женька обернулся. Но сзади никого не было. Не обращая внимания на свои подозрения относительно того, что он тут не один, мальчишка продолжил свои поиски. Он полностью облазил земляной пол, усыпанный сосновыми иголками, в своем убежище, выгреб оттуда все сухие иголки и листья, и перебрал их. Осмотрел все на десять метров вокруг, но нигде не смог найти свой стеклянный шарик. Вдруг Женя почувствовал, что кто-то смотрит на него, точно такое же чувство, как перед потерей своего стеклянного амулета с запаянным зеленым листком. Он внимательно огляделся по сторонам, но опять же посторонних не заметил. В голове затаилось тревожное чувство присутствия кого-то чужого. Тут Женька услышал голос:
- Добрый день, мальчик,- сказал приятный женский голос.
- Здравствуйте,- вежливо ответил Женя, даже не успев испугаться. - А вы где?
- Я?! - удивился голос,- В твоей голове, мальчик.
- А что вы там делаете?
- Теперь я буду здесь жить. Но не волнуйся, малыш, я тут ненадолго. Просто мне одиноко одной.
Женька растерялся, и некоторое время простоял, надеясь на то, что всё сейчас пройдёт. Он зажмурил веки, да так, что перед глазами поплыли темно-красные пятна, потом резко раскрыл их, покрутил головой и снова прислушался.
- Ну, я не так быстро тебя покину,- протянул тот же глухой голос, - нам еще предстоит с тобой познакомится поближе.
- Хорошо,- ответил мальчишка, - а как вас зовут?
- Меня зовут Головная Боль, меня зовут мигрень, меня зовут спазм сосудов. Но в конце концов меня называют чёртовой грёбаной сукой! - голос вдруг сорвался на высокий визг, и Женя вздрогнул от страха.
- Эээ… Извините. Мне пора идти домой, - чуть слышно прошептал испуганный мальчик, и прислушался, затаив дыхание. Он ожидал опять услышать тихий вкрадчивый голос, но секунды проходили, а ответа все не было.
Женька развернулся и, вжав голову в плечи от ожидания страшного холодного прикосновения сзади, все больше и больше ускоряя шаг, устремился прочь из рощи. Только выйдя из-под тени деревьев, он побежал в сторону дома. Мимо школы, мимо старой детской площадки со скрипящими покосившимися качелями. Забежав в подъезд Женя почувствовал, как прохладный воздух окутал его липкое от пота тело, это было так приятно и так успокаивающе, что он забрался по лестницу на первом этаже и присел на картонную коробку. Ему было необходимо отдохнуть и успокоиться. Мальчишка попытался понять и объяснить себе, что же произошло в лесу. Может я уснул ненадолго и мне приснился кошмар, или это был солнечный удар, а может быть это все моя неуёмная фантазия сыграла со мной в злую игру- мелькало в его голове. Женька не думал, что это последние свежие, чистые мысли которые крутились в его голове. Немного посидев в прохладном сумраке подъезда и успокоившись, Женя поднялся к себе домой. У него немного болела голова.
Через неделю мало кто смог бы узнать Женю, в худом бледном ребенке, бывшим еще так недавно здоровым. Выглядел он как старый раковый больной. Тонкие спутанные волосы, беспорядочно торчащие на расцарапанной во время приступа голове. Огромные глаза, красные от крови из лопнувших от напряжения сосудов, в глубоких впадинах на белом безжизненном лице. Тонкая шея, с чуть заметно бьющейся синей жилкой. Впалые щеки с потрескавшейся от постоянных слез кожей. Женя не спал уже шесть суток, что-то поселилось в его голове. Там, прямо рядом с затылком. Каждый миг, каждого часа его тело, его мозг сводило от безумной боли, которая зарождалась в затылке и медленно ползла в сторону лба, словно мерзкая зубастая гусеница прогрызала себе дорогу. На третий день мальчик уже не мог кричать, он просто лежал и корчился в судорогах, пытаясь разорвать ногтями кожу на голове и проникнуть внутрь, чтобы найти и раздавить эту чертову тварь. Врачи были вынуждены его обездвижить. Ни одно обезболивающее не действовало на мальчика, даже взрослые двойные дозы тяжелых синтетических наркотиков не давали эффекта. Женина мама лежала в соседнем отделении в предынфарктном состоянии из-за нервного расстройства.
Ни одна сиделка не могла долго выдержать то, в каком состоянии мальчик. Они сидели угрюмо склонившись, у кушетки с больным ребёнком, и пытались заставить себя не слышать его стенаний, не видеть судорог, сотрясающих привязанное к кровати тело. Тело мальчика, которому никто не мог помочь. Для молодых девушек это было сущим наказанием, и они старались не попадать в эту палату, а попав, как можно быстрее сбежать оттуда.
Напряженная детская рука выбилась из-под простыни, которой был укрыт мальчик. Кожаный ремень, с тусклой металлической застежкой плотно обхватывал руку, не давая свободы движений. Но не так плотно, чтобы похудевшая ручка, больше похожая на ветку дерева или шишковатую палку, не смогла выскользнуть из размякшей от пота кожи. Судорожно заметавшись, освободившиеся пальцы нашарили шариковую ручку, забытую строгим доктором с безапелляционным выражением лица. И вот уже ручка зажата в детском кулачке. Наконец-то я выковыряю этого грёбаного червя из себя, тень мысли блеснула в истерзанном мозгу Жени. С сухим щелчком лопнуло глазное яблоко, боли мальчик не почувствовал, только влажные пальцы чуть было не соскользнули с шариковой ручки, которую он продавливал себе в голову. Вот и все. Боли нет.
- - Интересно. Гребаный червь! Это что-то новенькое! Спасибо тебе за компанию, дорогой мой друг Женя. Мне было с тобой так весело. Прощай. – прошелестела Головная Боль. И ушла.