Научи меня жить без тебя - глава 1

 
 Глава -1
 В тот день, помню как сейчас, несмотря на проливной дождь, который нещадно лил как из ведра, я зареванная и убитая горем шлепала, как всегда, за тридевять земель к моему утешителю, к моей таблетке, к самому большому другу Гошке. Впрочем, в такой ливень вряд ли можно было рассмотреть на лице слезы, но они все-таки лились ручьями по моим щекам и носу. Злилась на себя, на погоду, на Москву и в целом на весь свет.
 С детства, в самые тяжелые и отвратительные периоды моей жизни, мой «Большой друг», служил самым мощным лекарством или стоп-краном для успокоения моей нервной системы. Мне вообще непонятно, как он меня терпел все эти годы? Так избаловал своей заботой и вниманием, что при малейших житейских сложностях я кричу «Караул!» и растекаюсь как лужа, после ливня. Он же мог собрать расплывшуюся меня, встряхнуть, высушить и заставить улыбаться. Иногда, повиснув у него на руках, чувствовала себя тряпкой, выстиранной и прицепленной прищепкой на сквозняке. «Ткань» быстро высушивается, разглаживается, и вновь приобретает сносный вид.
 Я называю его «Большим другом» по двум причинам. Во-первых, он действительно очень большой в размерах. Моя голова ему как раз по плечо, хотя я, не отношу себя к мелкорослым людям. У меня средний рост российской женщины. Он же со своим двухметровым ростом, плотным телом и широченными плечами, смотрится рядом со мной словно Кинг-Конг, только немного симпатичней. А вторая причина того, что я так его величаю, так это от того, что он на самом деле, мой самый закадычный друг с детства. Не раз вытаскивал из передряг, в которые я влетала со скоростью света. Сейчас все изменилось. Годы сделали свое дело, да и положение обязывает, а раньше я удивительным образом просто притягивала к себе всякого рода неприятности. После очередного вляпывания, как всегда ревела белугой, а он обхватывал свою голову огромными лапищами и с рыком дикого зверя кричал: «Ну, что мне с тобой делать, Птица, ты моя?!» Почему прозвал «Птицей» понятия не имею, возможно, из-за того, что я кажусь ему маленькой. Но когда не зол на меня, то называл ласково «птичка». Таким образом, все знакомые уже знают, когда он в настроении, и я пока его еще не разозлила. Вытаскивая свою «Птицу» из беды, он красиво разруливал все мои грешки, выдергивая из курьезных ситуаций. А уж сколько раз утаскивал на своих собственных плечах в виде бесполезного болтающегося шланга с вечеринок, так это и вовсе не пересчитать! Не могу назвать себя пьющим человеком, но иногда, раза три в год случалось нахлебаться так, что и знать не знала как, на моем мутном горизонте объявлялся Гошка, и молча, без слов уносил с великой свинской попойки. Тогда, я еще не понимала, откуда он, каждый раз узнавал, где я нахожусь? Ведь не звонила, ни о чем не просила, а тот вдруг тут как тут. Мистика какая-то! Допытывалась много лет, а в ответ слышала одни нелепые сказки, сочинительства или просто злобный рык: «Отвяжись, пиявка! Мне бы не знать, где ты шарахаешься со своими подругами!»
 С Гошкой у нас амурной любви до поры до времени не было. Мой «Большой друг» с какого-то периода жизни, почему-то перестал общаться с женщинами, казалось, они ему безразличны. Получалось, я дружу с парнем, который сама не знаю, почему обожает меня, бедовую подружку, которая вечно встревает в непонятные истории, затем ноет, распускает слюни, просит защиты, прячась, под его же мощным крылом. Кроме себя, никогда не видела около него других мужчин или женщин. Иногда в мои серые мозги вклинивалась глупая мысль, может быть, все же, он не той ориентации? Но тут, же опровергала свою версию, так как не могла представить дорогого мне верзилу в объятиях мужика. Пыталась поднять эту тему, но он быстро закрывал мне рот: «Ну, «Птица», у тебя точно мозги рвет!» Тема оставалась неопознанным и нераскрытым объектом моего любопытства.
 Я никогда не осуждала своего любимого друга детства, просто дружила и обожала его со второго класса, с того самого момента, когда он врезал по моей черепушке портфелем да так, что я потеряла сознание. Гошке Янковскому самому хватило сил утащить пострадавшую от его буйного темперамента в медпункт. Так началась наша дружба. Чтобы я не нажаловалась родителям, он целый месяц исполнял все мои капризные пожелания. Я пользовалась этим без зазрения совести. Все в классе знали, что Гошка Янковский мой «Раб». Удивительным оказалось то, за этот месяц ему так понравилось угождать мне, что он так и продолжал оставаться моей палочкой выручалочкой на многие годы. В школе Гоша всегда отгонял от меня наглых мальчишек и вредных девчонок. Когда он был в поле моего зрения, я никогда никого не боялась. Ходила, высоко задрав голову, зная, какой у меня сильный защитник. В те дни, когда он болел и не ходил в школу, а кто-то пытался достать исподтишка Потапову Катьку, то бишь меня, все равно, обидчиков, настигала участь быть потрепанными Гошкой позже, после выздоровления. Из-за меня его дважды пугали отчислением из школы, но так как Янковский был отличником, журили, вызывали родителей и на этом все затихало. Когда мы стали учиться в старших классах, обидчики совсем исчезли, ведь вся школа знала, приближаться ко мне ближе, чем на метр, без разрешения Янковского, опасно. Я училась по сравнению с Гошей так сяк, конечно не на тройки, но…. После выпускного бала, у моих родителей встал вопрос, куда же запихнуть учиться дальше свою дочь, у которой аттестат тянул больше на слово «хорошо», чем на «отлично»? Любимыми предметами моими были литература, история и иностранный язык, вот они то и украсили пятёрочками этот важный документ. Но эти оценки ничегошеньки не подсказал родителям и мои простые советские труженики, ничего не могли придумать, как только отправить свою дочь на курсы парикмахеров. Мама рассуждала примерно так:
- Работа в тепле, физически нетяжелая, появятся свои клиенты, а значит, пойдет дополнительный доход в семью, который еще никогда никому не мешал.
В какую семью пойдет этот доход, было понятно только маме. Может она мыслила о глобальном будущем моей личной семьи? В чем я неуверенна.
Папа помалкивал, лишь кивал головой в знак согласия. По-моему ему было совершенно все равно, где я буду учиться и каким способом стану зарабатывать деньги, лишь бы это случилось побыстрее. Когда он узнал, что курсы будут совсем недолгими, обрадовался. Наверное, вообразив дочь «супер» специалистом, изрек:
 -Катерина, чур, с тебя пол-литра с первой зарплаты!
 Только они тогда и представить не могли, что такое стоять целыми днями на ногах да еще на холодном полу. Мои ноги всегда были в носках, но и они не спасли мочевой пузырь. Сейчас к тридцати годам на мои стройные ножки полезли одутловатые венки, которые портят настроение и заставляют комплексовать. Так что я с некоторых пор отказалась от коротких юбочек. Повезло только в том, что мастер, обучавший меня на курсах, заметил во мне способности и предложил индивидуальные занятия, конечно не бесплатно. Не знаю, для чего ей это потребовалось, но мне пришлось перевести брошюру с английского на русский о методах медитации. Как раз эта брошюра впоследствии и сыграла в моей жизни немаловажную роль. Я притащила копию Гошке, и он стал иногда мучить меня и учиться медитировать. У него вроде получалось, а у меня так-сяк.
 Так вот переведя и отдав ей эту ценную для нее бумагу, получила в благодарность действительно серьёзную практику и дальнейшее устройство по специальности. Там я конкретно закрепила опыт и потом устроилась работать в салон к Элеоноре - владелице сети престижных парикмахерских. В тот год мы наконец-то уговорили ее переделать полы и уложить электрический теплый пол. Весь персонал безмерно был рад, что получил возможность стоять на плитке в легкой обуви на босую ногу и не чувствовать холода.
 А ранее, когда родители, посовещавшись и единогласно придя к выводу, что дочь непременно должна стать парикмахершей, я сразу позвонила Гошке и сообщила новости о моей дальнейшей судьбе. Тот долго не думал, и к моему восторженному удивлению, твердо заявил:
- Тогда я тоже в парикмахеры!
Сначала я обрадовалась, что не придется расставаться со своей мощной броней. Заликовала, что моя заслонка всегда будет рядом, но потом представила его с ножницами в огромных руках и расхохоталась. В моем воображении он, никак не смотрелся, укладывающим женские прически. Помню, как нахлынувшая жалость к нему оборвала мой смех.
 - Гошка, твои родители ни за что не пустят тебя на эти курсы! У них совсем другие планы на счет единственного сыночка притом медалиста. Тем более на твои пальцы ни одни ножницы не налезут! Да и вообще, тебе ли с твоими мозгами да в цирюльники?
 Никакие доводы его родных и мои, в том числе, не смогли переубедить Гошку, не делать таких опрометчивых шагов. Он упорно следовал за мной, и со временем добился серьезного признания в своем деле. Слухи о его виртуозном мастерстве быстро распространились по городу, мгновенно сделав его знаковой фигурой в своём деле. Очередь к нему была всегда на несколько недель вперед. Мы долгое время работали в одном салоне, и он как стилист считался самым лучшим из всех нас. Мое «эго» явно немного завидовало ему, но меня тоже нельзя было назвать средненьким мастером. По численности клиентуры, я следовала сразу за моим «Большим другом». У меня много личных клиентов. Есть даже известная певица, к которой часто приходится выезжать на дом. Однажды, она предложила работать только на нее и разъезжать с ней по всему свету следом, но это означало, не иметь возможности создать семью, а если и создать, то значит бесконечно бросать ее на произвол судьбы, а это меня не прельщало. Я деликатно ей отказала и обрадовалась своему решению, подумав о том, как было бы плохо где-то мотаться без конца, да еще без моего Гошки.
 Однажды меня хотела переманить в свой салон бывшая подруга нашей госпожи Элеоноры, с которой они вначале своей карьеры открыли совместный салон, но со временем так перецапались, что приняли решение разделиться, при этом, стали злейшими врагами. Свою Элеонору за глаза мы все называли «Лео», из-за грубых мужских черт лица. Когда наша «Лео» узнала, что меня стремится заполучить ненавистная Ангелина, срочно вызвала мою скромную персону к себе в кабинет. Перед этим, правда, устроила в салоне ужасный скандал. Со мной начала разговор, вкрадчиво, стараясь выудить подробности, внедриться в мое сознание и попытаться дознаться о принятом мной решении. Я смекнула потянуть веревочку и дать понять, что мое продолжение работы будет зависеть от процента прибавки к зарплате, так как ее злейший враг заинтриговала меня своим предложением. Элеонорочка раскинула мозгами и сделала соответствующие выводы. Чтобы я не переметнулась к Ангелине, всем нам пашущим на ее красивую жизнь с утра до ночи, в срочном порядке, была повышена зарплата. Нам показалось, мы услышали, как фибры ее души застонали от жадности, когда она это объявляла. Мы все тогда здорово повеселились, отметив событие шумной компанией в ночном клубе.
 Я не могу сказать, что в те годы еле влачила свое существование, но и хвалиться особенно было нечем. Конечно, могла себе позволить пару раз в месяц появиться в каком-нибудь ресторанчике или в ночном клубе, делая вид, что якобы вполне обеспеченная особа, при этом осторожно и мудро не раскидываясь деньгами отдохнуть. Но чаще всего старалась убить в себе нахлынувшее желание прокутить пару, тройку тысяч, обогатив владельца заведения.
 В нашем салоне, работала девушка, по имени Елизавета, с которой мы мирно общались несколько лет. Мы стали называть себя подругами и это устраивало нас. Только Гошка ревниво относился к этой дружбе, так как считал Лизу несерьезной и часто настаивал на том, чтобы я разорвала с ней отношения. Я терпелива, но однажды взорвалась и, нагрубив, запретила ему совать свой нос в эти дела.
 Моя подруга обладала весьма аппетитными формами и безупречными чертами лица. Раньше Лиза работала на мужских стрижках, в соседнем зале, но так как постоянно стремилась закадрить любого симпатичного клиента, при этом умудрялась почти с каждым переспать, «Лео» вынуждена была перевести ее к нам. Случилось это, после схватки с вырыванием Лизкиных волос женой одного ловеласа. Бесспорно, Лизка просто примагничивала мужские взгляды, но вот только то, что находилось внутри ее черепной коробки, как утверждал Гоша, не отличалось особенной красотой. По этой причине многие из обольщенных ею мужчин быстро теряли к ней интерес и охладевали. Она же никак не могла понять, почему каждый раз так происходит именно с ней. Хотя ее мозги работают только в одном направлении, все же я привязалась к ней с первых дней ее появления в нашем салоне. С ней мне весело, не скучно, забавно. Несмотря на то, что она стала работать на женских стрижках, все равно ей удавалось, приметив очередную жертву, прибежать несколько раз на мужскую половину и соблазнительно покрутиться рядом с очередным красавчиком. Как ни странно, но ей часто удавалось беспрепятственно обменяться телефонными номерами. Однажды добегалась до того, что пережгла одной клиентке волосы, из-за этого чуть не лишилась работы. Лизка была обладательницей действительно фантастически красивого тела и лица. Ее замечали все мужчины, и не без зависти разглядывали женщины. На нее не возможно было не смотреть. Я сама часто ловила себя на мысли, что обожаю ею любоваться. Ей бы да по подиуму ходить, но вес не соответствовал стандартам. Грудь, бедра, белая копна волос, слегка вздернутый носик, бездонные светло-голубые глаза, губки бантиком приковывали мужские взгляды. Некоторые, открыв рот, не могли сразу его захлопнуть, особенно, если эта красавица возьмет, да и лукаво подморгнет. Если мы с ней шли куда-то отдыхать, то я точно знала, что к нам обязательно будут клеиться мужики. Конечно, все клевали только на нее, так как я на ее фоне была для мужской половины – невидимкой. На работе у нее был свой отработанный способ дразнить клиентов. Нас всех это сильно забавляло. Иногда мы на спор просили ее это сделать. Затем с интересом наблюдали, как она с легкостью окручивала мужчин. А как забавно старалась показать свои формы! Томно заглядывала в глаза жертвы, расчесочку нечаянно уронит, наклонится, да так страстно изогнется, как пантера на дереве. Потом поправит грудки перед лицом клиента. Уж поверьте мне, там было, что показать! Некоторые клиенты, правда, смущались и начинали нервничать. Нам в такие моменты казалось, еще чуть-чуть и пари ею будет проиграно, но не тут-то было, когда клиент выходил из салона, она как птичка опережала его и невинно улыбаясь, начинала с ним щебетать у выхода. И вот она, визиточка, сверкает в ее славных пальчиках. Чаще всего мы проигрывали спор. Сколько мучительной боли отражалось в этих голубых глазах, когда «Лео» перевела ее в женский зал! Казалось, синева брызнет и выльется вся со слезами.
 Она устроилась к нам в салон, когда я только что разошлась со своим первым мужем. Вот она-то и послужила мне большой поддержкой. Гошка бесконечно ревниво бурчал, боялся, что та окончательно меня испортит. Часто доставал нравоучениями саму Лизку, но после того как я запретила вмешиваться в мои дела, пустил нашу дружбу на самотек. Опять, же так казалось мне, но как только я или мы обе с ней оказывались в затруднительном положении, мой «Большой друг» появлялся рядом, не объясняя, ничего.
 За первого мужа я выскочила, как считал Гошка, очень рано, глупо, необдуманно. Я же так не думала, потому что была безумно влюблена в высокого, красивого, стройного брюнета. Только со временем поняла, Гошка прав. Мой муж был полный примитив, без увлечений и стремлений. Через какое-то непродолжительное время мне стало с ним смертельно скучно. Приходя на работу в поликлинику, конечно же, не в качестве доктора, он работал там рядовым электриком. За день мог вкрутить лампочку, или починить розетку, в лучшем случае подвести куда-то провод или подключить какой-нибудь аппарат. Дома все мои розетки, выключатели требовали ремонта, или замены, но тут нам не хватало, ни рук, ни желания. Мы жили в квартире, которая досталась мне от бабушки. Заявившись с «тяжелой» работы домой, мой суженный, ел, смотрел телевизор, курил и засыпал. Мой «орел» не способен был даже за собой сполоснуть кружку из-под чая. Да, что там сполоснуть, лень было даже убрать со стола в раковину. Я прыгала перед ним как курочка-наседка. Работала сверхурочно, успевала сбегать к клиентам на дом или принять их у себя и заработать дополнительных денег в семью. Варила борщи, стирала, убирала, а когда удавалось прийти домой раньше его, то встречала любимого со всеми почестями. Бывало и такое, что подносила таз с теплой водичкой и массировала его уставшие ножки. Первый год любила его страстно. Всегда радушно принимала его друзей, которые обкуривали квартиру, напившись в хлам, а затем выгребала за ними грязь, проветривала комнаты. Потом садилась на краешек кровати рядом с моим спящим с перепоя красавцем и любовалась им, вздыхая но, ни капли не обижаясь. Позже поняла, что именно за эту симпатичную мордашку и полюбила его. Единственно за что я ему благодарна, так это за то, что ему хватило ума не заделать детей. Он тщательно предохранялся, объясняя это тем, что я еще молода, чтобы стать матерью. Первое время это злило, а потом привыкла. И так я была «молода» на протяжении пяти лет совместной жизни. Последние два года готовилась к разрыву, но все жалела его. До смерти было жалко оставить эту амебу, совершенно неприспособленную жить без опеки женщины. А потом Гошка посоветовал лучше пожалеть себя, что я и сделала. И так в 23 года осталась одна, но как оказалось, совсем ненадолго. Буквально через три месяца, встретила двадцатилетнего парня и полетела как мотылек на свет. Вскоре он уже жил со мной. В Москве он проходил армейскую службу, потянулся ко мне, да так и остался. Целый год я пребывала в полном счастье. Внешне он был не хуже чем первенький, только разительно отличался характером. Работоспособность, чистоплотность, желание угодить просто поражала. Приходя с работы, я заставала его у плиты, за натиранием полов, или за стиркой в ванне. Уважал порядок, много читал, любил рыбалку, спортивные передачи, а самое главное прекрасно стряпал, чем удивлял всех моих родных и знакомых. С его появлением, я совсем забыла, что такое стряпня. В выходные просыпалась от запаха блинчиков, свежевыпеченных пряников, пышечек или каких-нибудь других сладостей. Нам никогда не было скучно вдвоем. Работали и отдыхали вместе, быстро переделав все дела. Умели развлечь себя любимых чем угодно. Через год у него проснулась тоска по родным краям и так как его родители не желали сами к нам приезжать, пришлось его отправить в гости к ним. Вернулся он оттуда сам не свой, отмалчивался, грустил, вздыхал. Мы так хорошо жили, что я и подумать не могла, что он решится бросить меня и уехать навсегда. Тут вскоре скончался его отец и он, уехав на похороны, назад уже не вернулся. Не скрою, что долго тосковала о нем, и о той жизни, в которой мы с ним пребывали. Вспоминала, как он играл на гитаре, и мы вместе пели, как играли в различные игры, вплоть до морского боя. В общем после того как он оставил меня, долго восстанавливалась и приходила в чувства. С ним оторвался кусочек от моего маленького женского сердца. Я не злилась на него и не ждала возвращения, отчетливо понимая, что этого никогда не произойдет. Время сделало свое дело, боль притупилась, а постепенно и совсем исчезла из моего сердечка, но воспоминания остались добрым светом в душе. На это ушло еще четыре года. Все это время самой сильной поддержкой были для меня мой Гошка и Лизка. Подруга пилила за то, что не умею бороться за своих мужчин. А я даже не знала, надо ли? Если мужчина бросает, значит, не любит. Так зачем рвать нервы и бороться?! Первые три года, как все нормальные женщины, пыталась найти себе мужа, а потом разочаровалась и перестала испытывать судьбу. Честно признаться, последний год того одинокого времени, стала сомневаться, нужен ли вообще муж? Казалось, он никогда не станет родным. Не смогу до конца принять в свою душу, а потом и вовсе начну жалеть о том, что в очередной раз связала себя по рукам и ногам. Уже не хотелось думать о том, что к этому чужому мужу надо будет спешить, заботиться о его чистых рубашках, носках, и о том, чтоб он всегда был сыт. Ужасалась от мысли, что какой-то мужик ворвется в мою жизнь и станет вновь рвать мое уже и так истерзанное сердце, а у меня начнется собственное издевательство над своей личностью.
 Хотя,  я и продолжала подчиняться Лизке, проводя эксперименты с новыми знакомыми мужчинами, но, ни разу в моем сердце так и  не вспыхнуло, ни одной искорки, а уж, мечтать о пламени и вовсе  было смешно? Это были случайные мужчины на одну ночь, которых уже не хотелось на вторую. Я не обладаю такой безупречной внешностью как Лизка. У меня нет крутых бедер и выдающейся груди. Мои ноги не от ушей, губы ни Анжелины Джоули, в общем, с моей точки зрения, только Гошке я казалась самой красивой женщиной на свете. Когда он так говорил, казалось, что просто лукавит, чтобы я не распускала нюни и не лезла ему под мышку. Но лишь с годами поняла, что он всегда говорил мне все от чистого сердца и только правду. Как-то сказал, что, для того чтобы привлекать мужчин мне, якобы, не хватает блеска в глазах и куража. Тогда мы с Лизкой перед зеркалом стали учиться строить глазки, улыбаться, загадочно вскидывать брови, протяжно разговаривать, ходить, присаживаться в кресло, вставать, правильно садиться в автомобиль и даже танцевать. В общем, мы искали жизненный драйв. По всей видимости, я была хорошей ученицей и вскоре обладала всеми тонкостями обольщения, только сомневалась, что это мне жизненно необходимо. «Так, на всякий случай»,- как говорила моя Лизка. Но самое главное, приметил Гошка так это то, что у меня этот блеск, появился, а у Лизки пропал. Ему казалось, она слишком вульгарно рисовалась перед мужиками, а нужной изюминки в глазах не имела. Я же так не считала и белой завистью завидовала ей во всем.
 Вскоре мое мастерство обольщения подействовало на одного мужичка, и тот быстренько очутился со своими вещами у меня. Из-за него-то как раз, в тот, казалось бы, злополучный день, но в сущности оказавшимся, самым удачным днем моей жизни, вся мокрая насквозь, со слезами на глазах, шлепала к своей «таблетке». Теперь, даже в какой-то степени благодарна этому моему третьему мужу, что так все произошло, и что «муж» был именно таким, что довел меня до «бегства», и таким образом под этим дождем изменилась вся моя дальнейшая жизнь. А случилось со мной вот что.