Бабочка.
Бывает же так, что день не задается с утра. Вроде и причин особых нет: все здоровы, петух в темечко не клюёт, солнышко на улице, почти весеннее, а нет радости. Радости жизни нет, сердце не трепещет, а уныло стонет, на глаза слеза предательски набегает, на языке слова все подворачиваются колючие, льдистые. А услужливая память так и норовит вытащить из самых дальних закоулков, потаённые и мхом давности покрытые обиды забвенные.
Стоило только мысленно произнести слово «обида», как посыпались они на сердце, слезой глаза застилая. Света упрямо мотнула головой, отгоняя непрошеных гостей, и громче застучала ножом, шинкуя морковку для плова. «Помочь?» - неожиданно раздался над плечом голос неслышно подошедшего мужа. – «Светик, ты что, устала? Иди, приляг, не готовь ничего, яичницу я себе как-нибудь сам сварганю». «Сварганишь ты, как же» - сорвалась Светлана на крик, - «потом за тобой с этой яичницей всю кухню отмывать от жирных брызг». Вырвавшееся криком раздражение ей самой показалось стыдным, но остановиться она уже не смогла и вывалила все разом: и про ножи неточенные, и про одинокие вечера (работа ли?), и даже про то, что давно уже никуда не выходили вместе, а общение ограничивалось обменом фраз бытового характера. Муж выслушал молча, так же молча повернулся и вышел, а через пару минут громко хлопнул входной дверью.
Поговорили! Света села и заплакала. Забыв, что только что резала лук, смахнула слезы рукой и тут они полились неудержимым потоком и от злости на себя, и от лукового сока на руке, и от накопившегося раздражения, что мучило уже не первый день. Она рыдала как ребенок и чувствовала, что вместе с рыданиями уходит горечь и все громче стучит вопрос «Зачем я сорвалась, накричала так нехорошо, истерику устроила. Надо успокоиться, умыться». Света пошла в ванную и встала под душ, сначала пустив холодную воду, потом горячую и снова холодную. Растерла себя полотенцем. Посмотрела в зеркало, усмехнулась: нос красненький, веки припухшие, а глаза – глаза, словно дождем промытые, чистые, голубоясные. Гроза прошла! Теперь с мужем надо примириться, извиниться. Не успела подумать, как услышала, дверь открылась и вышла в коридор. Андрей.
Света замерла, увидев в его руках сирень. Он подошел и, протягивая ветку сирени, сказал: «Вот, весна скоро, уже появилась. Ты же любишь сирень. И вообще, ты права, прости. Я сейчас и ножи поточу, и все, что надо сделаю. Ты скажи, руководи, ведь дома ты у нас – Главнокомандующий», он улыбнулся. Света взяла сирень и глубоко вдохнула её аромат. «Хорошо, ты ножи поточи, а я сирень поставлю в вазу и приду, будем вместе плов готовить». «Да, а потом можно будет пройтись, если ты захочешь, Светик».
Вместе они быстро приготовили и накрыли стол, сели напротив друг друга и обменялись долгими взглядами. За плечами был не один десяток прожитых совместно лет, срослись уже, что ни говори. Сирень издавала приятный аромат, было хорошо посидеть с бокалом вина и неторопливо обмениваться понимающими взглядами. Андрей протянул руку ладонью вверх, Света, помедлив, положила свою в его ладонь.
И вдруг, откуда ни возьмись – бабочка! Яркая, красивая бабочка-шоколадница, села на руку Светланы. Оба замерли, не отрывая глаз от бабочки. Откуда она взялась, легкая и сверкающая? Бабочка сидела на руке у Светы, но и Андрей чувствовал (ему так казалось!) трепетание ее крыльев. Крылья бабочки трепетали, она поводила красивыми усиками, разливался аромат от ветки сирени и Света ощутила такую радость, какой давно уже не испытывала. Все существо ее затрепетало в такт трепетанью бабочки, теплой волной прошло по всему телу и ярко засветилось в глазах. Она уловила, что дрогнула рука Андрея и испуганно глянула на него, задерживая своё дыхание, боясь спугнуть бабочку и увидела, что и он охвачен подобным волнением. Она оба смотрели в глаза друг другу, видели, что годы совместной жизни скрепили их неразрывной нитью, повили многими радостями, не без горечи.
Но ведь и сладость не ощутишь, горечи не изведав. Главное, что сердца живы, трепещут и бьются в унисон. Долго они не разнимали рук, смотрели в глаза друг другу и не заметили, что бабочки нет, это их сердца трепещут в совместном биении, биении прошлой, настоящей и будущей жизни двух нераздельных сердец.