ГЛАВА -7
Две недели прошли для меня в полной суете. Я переехала в Гошину квартиру. Обновила мебель и приложила все усилия, чтобы отвоевать для расширения своего бизнеса удобное помещение, на которое претендовал какой-то дагестанец. Мне казалось, я сама всем этим занимаюсь и очень обрадовалась, как быстро отвязался от меня этот человек, но оказалось быстро снесенные преграды передо мной это заслуга Егора. Я была благодарна ему, что он держит меня под своим надежным контролем. А еще чуть позже Егор сообщил, что мои дела контролируют еще родители Гоши. Этому известию уж точно была удивленна. Я позвонила им и поинтересовалась, с какой целью они продолжают мне помогать? Была не менее удивлена ответом. Оказывается и у Егора и у них существуют письма от Гоши, которые он написал им еще при жизни. Еще более интригующе прозвучало от них то, что определенного числа я непременно должна приехать к ним – об этом просил их сын.
Этот день наступил, и вот я сидела у четы Янковских в гостиной. Они суетились передо мной, и опять же это мне показалось странным. Только потом я поняла, почему так все происходит. Ведь мать Гоши не особенно привечала меня, а тут вдруг такое обхождение. В конце концов, после вкусного ужина Валерий Эдуардович спросил, хочу ли я прочитать то, что написал сын перед смертью? Я, конечно же, страшно заволновалась, ведь это были мысли моего любимого мужа, изложенные на бумаге. По листу, то, насколько он был измят, стало понятно, его перечитывали множество раз. Я попыталась читать сама, но слезы застилали глаза, а руки так тряслись, что Валерий Эдуардович попросил разрешения прочесть самому вслух. Я не сопротивлялась, лишь уперлась трясущимися руками в свои колени. Анастасия Федоровна положила ладонь на мою холодную руку и легко похлопывая, попыталась успокоить. Я слушала то, что читал Гошин отец, а смысл то приходил, то отплывал куда-то от меня. Это было прощальное письмо для родителей. Я смотрела, ни отрываясь на огонь в камине, и уже ни слышала слов его отца, как вдруг показалось, что увидела Гошу, стоящим напротив меня. В этот миг огонь вспыхнул искрами, и я, тряхнув головой, вышла из транса. Даже не заметила, как в него вошла. Показалось, я так четко его видела, словно это было наяву.
-Гоша тут,- сказала я, и отец перестал читать.
-Что ты девочка!? – настороженно проговорила Анастасия Федоровна.
Я извинилась, понимая, что они не воспримут это всерьез. Тем более родителям от потери сына не легче чем мне, и попросила продолжать чтение. Хозяин с вопросом на лице посмотрел на жену.
-Может в другой раз?- спросил он.
-Нет, нет, читайте, пожалуйста!- умоляюще попросила я.
Тот вновь посмотрел на жену и только после того как та махнула головой в знак согласия, продолжил читать дальше.
-Далее Гоша пишет о тебе Катенька.
Я напрягла все свое внимание, это плохо получалось, но большую часть я все же поняла. Гоша просил своих родителей ради памяти о нем никогда ни оставлять меня и по возможности опекать. Теперь было понятным, почему мне так быстро открывались дороги в любом начатом деле. Еще он намекнул на то, что когда придет время составлять завещание, обратить свое внимание на тот факт, что достойных родственников они вряд ли отыщут, а я настоящая по закону их сноха. Дальше он написал о том, что бы они знали, с каких лет и как сильно он любит меня! Просил не забыть обо мне в самый мой счастливый день, когда я должна буду развеять его прах вместе с ними. Но самое главное просил, чтобы они не забыли отдать в этот день мне еще одно письмо. После этих слов я как будто очнулась.
-Какое письмо?
-Для тебя есть еще одно письмо, но мы не можем пока его отдать. Мы должны исполнить волю сына.
Анастасия Федоровна повернула голову в сторону портрета Гоши и тихо сказала:
-Оставить письма для любимых людей, это - была его привилегия. Она есть только у тех людей, которые знают, что скоро умрут. Вот он воспользовался отведенным Богом для него временем и написал всем письма.
-Да, - печально произнес Валерий Эдуардович, положив на стол письмо и взяв слегка трясущейся рукой бокал с вином.
Чувствовалось, что горе еще живет с этими людьми. В комнате было тепло и уютно, но я почему-то озябла и попросила плед. Тишину нарушили часы, которые пробили полночь. Совместно приняли решение - сегодня я остаюсь ночевать у них. Мы еще около двух часов разговаривали о жизни, о событиях, которые происходили в их семье с Гошей. В разговоре Анастасия Федоровна задала мне вопрос о случае с солью. Я в подробностях рассказывала, вспоминая его:
-Однажды мы с Гошей шли из школы, а в моем дневнике красовалась огромная красная двойка по литературе за стих, который сам мой папа целый вечер учил вместе со мной. Вот так и получилось, что он-то его наверняка хорошо запомнил, а я через строчку, хотя он думал как раз наоборот.
Я замолчала, и мгновение всматривалась в лица Гошиных родителей. Они улыбались, и мне стало легче на душе. Я продолжила дальше свой рассказ, хотя была на сто процентов уверена кое-что им известно, а может и все:
– В моем дневнике еще была запись от учительницы, чтобы мои родители явились в школу. В общем, страшно мне было идти домой. Решили мы пойти к вам. Вы были на работе.
-А за что родителей вызывали в школу?- вставила Анастасия Федоровна.
- А за то, что ваш сын притащил в школу пластмассовые клыки вампира и стал пугать ими меня. Я неслась от него по классу в ужасе. Мне действительно почему-то было страшно, хотя понимала, что это Гошка Янковский. В нашем классе стоял бюст А. С. Пушкина, и я со всего маху налетела на него. Тот грохнулся с тумбы, на которой он стоял и от него отвалился нос и часть шевелюры, но самое главное он угодил по ноге нашей классной учительнице. Можете представить, что там было?! Вы должны были заехать за Гошей в школу, но мы раньше сбежали с уроков и пришли к вам. Кушать хотели безмерно. Конечно, мы залезли в холодильник и вдоволь наелись, а потом Гоша заговорил о вампирах, якобы они на самом деле существуют. Еще сказал, что знает защиту от них и достал чеснок. Мы стали его поедать, но он же был ужасно горький, тогда Гошка предложил после чеснока друг другу в рот сыпать по чуточке соли. У нас это здорово получалось. Мы хохотали и кормили друг друга чесноком и солью, запрокидывая голову.
-До чего только не додумаются дети?- смеялся Валерий Аркадьевич.
-Ваш сын был хитер. Когда он понял, что больше не сможет жевать эту защиту от вампиров, придумал маленькую шалость. Когда я в очередной раз закрыла глаза и открыла рот для следующей порции соли, Гоша высыпал мне всю солонку. А дальше хорошо, что вы Валерий Аркадьевич вовремя пришли и спасли меня от удушья. Кстати вы, дважды, спасли меня в детстве.
-Помню, помню!- подтвердил он, весело поглядывая на улыбающуюся супругу. Честно сказать я сильно напугался, я уж думал все, задохнешься. Ты ведь совсем не могла дышать. А Гошка то, как напугался! Пришлось потрясти тебя кверху ногами.
-Так вот как это было! – улыбаясь, проговорила свекровь.
Супруги Янковские повеселели и я с ними тоже.
- А потом мне его было бесконечно жалко, за то, что вы его наказывали целых три дня.
-Наказывали?- в один голос спросили супруги.
-Он пожаловался мне, что вы за его выходку три дня ставили на колени в угол. Каждый день он приходил в школу и рассказывал, как ему приходится страдать, выстаивая каждый вечер по три часа на горохе и съедать по целой солянке проклятой соли.
-Вот жулик! Надо же такое выдумать? Собственно мы, конечно, его побранили за глупую выходку, но в угол не ставили. Он и так сильно за тебя напугался,- со смехом рассказал отец.
-Конечно, по прошествии нескольких лет он признался мне, что врал лишь от того, что ему нравилось, как я его жалею и оказываю знаки внимания. Я исполняла все его желания, потому что чувствовала себя в какой-то мере виновной в его мучениях, стоять по три часа на коленях и съедать по целой солонке соли. Как сейчас помню, я заботилась о нем. Сочувствуя, заглядывала в глазки, усаживала с собой рядом на скамеечку, гладила по руке и чуть ли ни плакала, представляя весь ужас наказания. Тогда вы казались мне деспотами. Я даже хотела было пойти к директору школы и пожаловаться на вас, но он не позволил, сказал, что все равно какие бы вы ни были, любит вас и не хочет скандала. А чтобы мне напрочь отбить желание идти жаловаться, запугал тем, что если я нажалуюсь, то тогда он вечно до конца жизни будет стоять в углу на горохе.
-Боже! – чуть ли не простонала моя свекровь.
-Выдумщик еще тот! Вот была бы шумиха, если бы об этой выдумке и правда кто-либо узнал из взрослых людей!
-Все равно забавно, что это было в нашей с ним жизни. А вы знаете, что Ваш сын спас меня в седьмом классе?
- Как же так случилось? - не без любопытства спросили они по очереди.
- Помните, когда вы собирались ехать куда-то за границу, а он категорически отказался и выпросился, чтобы вы отправили его в лагерь в Подмосковье.
-Наверное, потому, что тебя родители туда отправляли? – спросила Анастасия Федоровна.
-Конечно. Там в него влюбилась девочка с нашего отряда. Он постоянно был со мной. Это выводило ее из себя. Она была очень красивой. По-разному пыталась его привлечь. По несколько раз в день меняла наряды, распускала длинные пушистые волосы, то подкручивала их, то ярко красила глаза и губы, а тот ни в какую. Тогда ее терпение лопнуло, и она во время купания решила меня утопить, благо в отличие от меня хорошо плавала. Поднырнув под меня, схватила за ногу, потащила ко дну. Я сначала пыталась вырваться, но она оказалась сильнее. Ощутив, что силы покидают меня, я, от страха зажмурив глаза, приготовилась к смерти. Гоша сразу понял, в чем дело и нырнул за мной. Тогда меня ели откачали. Больше я купаться до конца сезона не ходила, даже когда ту девочку из лагеря родители забрали, приехав за ней раньше срока. Мы с Гошей не стали жаловаться на нее вожатым. Я видела, как он отвел вечером ее в сторону от танцплощадки и что-то объяснял, похоже, очень грубо, махая в воздухе руками. После этого разговора она позвонила родителям, и ее увезли.
-Спасибо тебе Катюша за то, что рассказываешь о нашем сыне, - благодарным тоном проговорила свекровь. – А вот я тебе кое-что покажу, пойдем со мной.
Она взяла меня за руку и повела по лестнице на второй этаж. Я несколько раз бывала в этом доме, но всегда поражалась тому, как грандиозно он выстроен, как здесь всё гармонично, и мебель, и стены, и шторы, и картины с рамками под цвет мебели. Иногда ко мне приходит мысль, что, наверное, было бы удобно и приятно жить в таком доме, но с кем? Если одной, то взвыть можно от тоски, блуждая в одиночестве, словно приведение по таким хоромам.
-Анастасия Федоровна, Вы не чувствуете себя в этом доме неуютно? – спросила я, следуя за ней.
-Пожалуй, нет. Много лет я мечтала о таком доме. Мне все здесь нравится. А потом я ведь рассчитывала, что когда-нибудь у Гоши появятся дети и этот дом наполнится их голосами, смехом. Мне очень этого хотелось.
Последние слова прозвучали как-то надрывно. У меня защипало в носу, но я сдержалась и не заплакала. Свекровь продолжила:
- Не скрою, после смерти сына появлялось желание продать дом и купить что-нибудь поменьше, а потом передумали, особенно после письма… Она не стала договаривать, мне кажется, в тот момент я ее поняла.
-Вы привыкли к этому дому?
-Конечно. Где только я не была, но с большим удовольствием возвращаюсь в него. Он моя крепость, мое успокоение. Наш повар и домработница стали нам как родные, не дают скучать - это замечательные надежные люди.
-Они муж и жена?
-Пока нет, но думаю, это когда-нибудь случится. По-моему они тщательно скрывают свои симпатии друг к другу.
Мы вошли в комнату Гоши. Он редко здесь бывал, но когда приезжал к родителям занимал эту комнату, не очень просторную, но уютную. Убранство тут было по его вкусу. Крепкая мебель в темных тонах гармонировала со светлыми украшениями. Ковер на полу, шторы, картины, обработка стен плавно переходили в светлые тона.
Протягивая мне фотоальбом, Анастасия Федоровна сказала:
- Это я нашла в его столе. Может быть, я действительна была к нему не достаточно внимательна, ведь тут целая эпопея ваших совместных фотографий с самого раннего детства. Я не предполагала, что мой сын так трепетно относился к тебе со школьной скамьи. А ты знала о существовании этого альбома у него?
-Нет.
Молча взяв достаточно увесистый альбом в оранжевой велюровой отделке, я прижала его к груди, поглаживала ладонями, ощущая под ними приятную шелковистость пушистого, мягкого ворса. Тонкий трепет какого-то важного таинства колыхнулся и ожил в самой глубине моего сердца, которому я была безмерно благодарна.
Я с удивлением рассматривала фотографии, о существовании которых даже не догадывалась. На первой же странице увидела огромную фотографию, вернее портрет, с которого на меня смотрела я сама примерно лет четырнадцати. Я широко улыбалась, а растрепанные ветром волосы кое, где падали на лицо. Как раз эта небрежность непричесанных локонов и лукавый, безмятежный взгляд делали фото загадочным и интересным. У меня самой не было такого снимка. Когда он его сделал, не знаю. Я листала альбом, где были только его и мои фотографии. Вот мы у доски как два клоуна. Я злая, что-то доказываю ему, а он хохочет. Тут мы на субботнике в школе, стоим оба с уставшими лицами, держа в руках грабли. А вот мы в походе: я прыгаю через костер, то на дереве, то с гитарой, то посуду мою у ручья.
Удивительно! И так все мило!
Я с удовольствием объясняла его матери подробно каждое фото. Она с интересом слушала. С каждой странички, на нас смотрела я: грустная, смешная, а вот с грязным лицом от печеной картошки. Тут же была размещена целая фотосессия, которую мы с ним сами устроили, но я не одного снимка так и не получила от него. Тогда мы с Гошей наряжались в разные наряды. В основном, он наряжал меня, то в светскую даму, то в русалку, то в зайца, то в японку, то в стюардессу.
-Забавно и трогательно! – проговорила свекровь.
-Это чудесно!- сказала я, переполненная эмоциями.
- Я еще кое, что у него нашла в том же столе. Вот, возьми, это для тебя он стихи сочинял, - еле слышно проговорила она, опустив полные слёз глаза.
- Стихи?- удивилась я.
Свекровь протянула мне общую тетрадь, на обложке которой было написано, - «Любимой девушке Катюше».
-А почему Вы раньше мне все это не показывали?
-Ты прости меня, Катюша! Это я эгоистка - мать. Мне казалось, мой сын обожествлял тебя. Ревность долго овладевала мной, но спасибо Валерочке и времени, они вместе заставили меня поменять своё мнение. Теперь я понимаю, как была не права. Забери то, что по праву принадлежит тебе.
- Вряд ли я смогу найти нужные слова, чтоб выразить Вам свою благодарность, Анастасия Федоровна. Если позволите, мне бы хотелось в одиночестве прочесть стихи, которые Гоша написал для меня.
Она обняла меня за плечо, нежно прикоснулась к моему лбу жёсткими губами и прошептала:
-Спокойной ночи, дорогая, чувствуй себя, как дома.
Она мягко вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь. Оставшись одна, я поняла, как устала и с удовольствием легла на постель, на которой спал когда-то Гошенька. Взгляд мой всё ещё блуждал по комнате, останавливаясь то на одной, то на другой вещи, принадлежавшей ему, а значит сохранивший частичку его души. Неподалёку от себя увидела Гошину фотографию в рамке, взяла её в руки и стала внимательно всматриваться, вспоминая черты родного мне лица. Вдруг так захотелось, чтоб он оказался рядом, ощутить его тепло, я провела пальцем по его лицу на фото. В этот момент ночник над моей головой неожиданно заморгал. Сначала я жутко испугалась, но потом, взяв себя в руки, улыбнувшись, сказала:
- Я знаю, что ты здесь. Здравствуй родной, спасибо тебе за эти сокровища, которые ты оставил для меня. Спасибо тебе за любовь твою безграничную. Твоя добродетель тебя погубила. Ты спасал друзей, потому что по-другому поступить не мог. Их спас, но сам так долго пробыл в ледяной воде, что теперь они живы и здоровы, а тебя нет. Справедливо ли это? Я знаю, ты сейчас ругаешь меня, за то, что я размышляю как эгоистка. Пусть живут и здравствуют твои спасенные друзья! Только вот они-то руки тебе не протянули, испугались, что лед под ними снова сломается. Ты кое-как выбрался сам, когда уже бежали на помощь спасатели. Ты сильный! Ты лучший!
Разговаривая с Гошей, я не заметила, как уснула.
Уже утром, покидая этот уютный и добрый дом и прощаясь с Гошиными родителями, я пригласила их на новоселье.
За эти четыре недели Лиза и Стас несколько раз звали меня отдохнуть где-нибудь с ними, но я всегда отказывалась. Мне страшно и больно было вновь увидеть эти глаза. Полная загруженность на работе хоть на какое-то время отвлекала от мыслей об этом человеке. Но теперь я понимала, что встреча неминуемо приближалась. День новоселья был назначен, и он с Лизой, конечно, был в числе приглашенных гостей. Кроме них еще должен прийти Егор, Василий, мои мама, папа и родители Гоши. На этот случай Анастасия Федоровна прислала мне своего повара помочь в приготовлении угощений. Хотелось многое приготовить своими руками. За некоторые блюда Абрам, так звали повара, меня похвалил. По национальности он был еврей. Во время перестройки он один из первых держал свой ресторан в Ленинграде. Но бизнес продержался не долго, конкуренты вытеснили его. Он сам едва остался жив, а его жену и двоих детей по сей день не нашли. Ему пришлось перебраться в Москву. Тогда он твердо решил больше никогда в жизни не заниматься бизнесом. Так как он был искусным поваром, сначала работал в посольстве и кормил чиновников, а позже нанялся к Янковским. Зажил тихой, спокойной жизнью тоскуя о своей исчезнувшей семье. В глубине души его никогда не покидала надежда, что они живы и вот-вот вернутся к нему. Но прошло много лет. Куда он только ни обращался, и какими только способами ни искал, все оказалось безрезультатным. Тогда, в тот злополучный день, когда в его ресторане сработало взрывное устройство, он очнулся только в больнице, и тут же медсестра сообщила, что до его родных дозвониться не удалось. Его ближайший друг рассказал ему, что пытался разыскать его супругу Надежду с детьми, но так и не смог. В его доме признаков каких-либо насильственных действий не обнаружилось. Все их вещи и документы были на месте, а сами они исчезли. А главное, за взрыв в ресторане никого ни наказали, ни осудили, да и доказывать не хотели. Хотя, конечно он знал, от кого шли угрозы, но большие деньги сделали свое дело и он понял, что правосудия не дождется. Да и после потери семьи получил такое потрясение, что долгое время вообще не ощущал жизни. Существовал в своем горе один на один. Почти ни с кем не общался и даже подумывал о том, что рад был бы умереть. И если бы не помощь и поддержка друга детства, мог бы неминуемо попасть в клинику душевнобольных. Все эту невесёлую историю во всех подробностях рассказал мне сам Абрам, пока мы готовились к приёму гостей. К их приходу было уже почти всё готово. Особое внимание я уделила выбору вин, зная, каким тонким знатоком в этом деле был Егор. Приближалось время, к которому должны были съехаться гости. Чем ближе подходил час приёма, тем сложнее мне было бороться с собственной душевной тревогой. Скорее это была не тревога, а страх, который безропотно, нагло и уверенно подбирался к моему живому горячему сердцу и сковывал его, желая умертвить. Я ощущала ледяные кончики своих пальцев и боялась упасть в обморок от мучивших меня чувств, когда вновь увижу Стаса. Первым без опозданий, даже чуть раньше назначенного времени подъехал Егор и сообщил, к моему большому сожалению, что Василий приехать не сможет из-за неотложных дел по работе. Но в ближайшие дни он непременно обещался явиться с подарком, который уже приготовил. Я разглядывала Егора. Весь его вид радовал взгляд. Дорогой костюм безупречно сидел на нём, выгодно подчёркивая его статную фигуру. Из моих родителей приехала только мама. Отца скрутил радикулит, и он вынужден был остаться дома. Она поблагодарила меня за стиральную машинку и с большим удовольствием рассказала мне о том, сколько новых впечатлений они получили с отцом от этого подарка. Только теперь они поняли, что такая работа, как - стирка, больше не существует. Она действительно радовалась как маленький ребенок и по своей простоте подходила то к Абраму, то к Егору, рассказывала о своих впечатлениях, нахваливая свою добрую и заботливую дочь. Они деликатно выслушивали её, искренне улыбаясь. Мама привезла мне в подарок очень редкий цветок в горшочке с распустившимися нежными розовыми цветами, сложное название которого я тут же забыла. Егор подарил антикварные напольные часы изумительной ручной работы, которые понравились мне сразу же. Они как раз гармонировали с моей мебелью в стиле «ретро» и даже подходили по цвету. Такую мебель любил мой Гоша. Когда я подбирала ее в «его» квартиру мне почти удалось воссоздать тот мир, в котором он жил и в котором мне тоже было всегда хорошо. Отец Гоши приехал один, так как Анастасии Федоровне пришлось вылететь срочно в Прибалтику по делам их фирмы. Круг приглашенных гостей сужался. Оставалось дождаться подругу со Стасом. По каким-то причинам они задерживались. Мое волнение не осталось не замеченным Егором. Выбрав удачный момент, когда я оказалась на кухне, он поднес мне бокал с вином, слегка коснувшись моей руки, и спокойным голосом проговорил:
-Давай поговорим. Мы давно с тобой не разговаривали один на один.
Бархатный тон его голоса подействовал на меня благотворно. Холодные пальцы моей левой руки тут же оказались в его горячей большой ладони.
-Да, Егорушка, я люблю с тобой разговаривать. Вернее люблю слушать тебя. Спасибо тебе за подарок. Как хорошо они смотрятся…
Я смотрела на него сквозь бокал с красным вином и вдруг осознала, что боюсь этого разговора.
- Катюша, ты же понимаешь, что не о том мы должны говорить? Никак не о подарке.
Я опустила взгляд. Залпом выпила вино. Я не замечала, как крепко сжимала бокал. Наверное, если бы Егор не разжал мои дрожавшие пальцы и не забрал его, он непременно бы лопнул. Егор осторожно поправил мне волосы, на пару секунд задержав свой палец на моей щеке. Слегка притянул меня к себе, прислонив свои губы к моему лбу, затем немного отстранился и стал всматриваться прямо в мои глаза. Казалось, он понимает все мое смятение и беспокойство. Я попробовала что-то сказать, но получилось невнятное мычание:
- Э- м -м. Я веду себя как дура, да?
- Чего ты боишься или кого?- с твёрдостью в голосе спросил Егор.
Я решила, что мне просто необходимо кому-то рассказать о том, что меня так угнетает, пусть не всё, но самое главное. Однако я отчетливо понимала, что открыв правду о своих переживаниях дам ему понять, как далека от него самого, и его надежда быть со мной, а это был уже не секрет ни для кого, в очередной раз растает. Это означало вновь нанести ему удар в самое сердце. Но, наверное, как и многие женщины, я все-таки остаюсь эгоисткой и, высвободив пальцы из его руки, сказала:
-Я боюсь того человека, который придет с Лизой. Ты же в курсе, что у нее новый роман?
-Василий что-то говорил об этом. Ты же знаешь, как он реагирует на ее шашни?
-Странный он, твой Василий. Сам серьезных намерений по отношению к ней не проявляет, а на других злится.
-Ты лучше скажи, почему ты его боишься? Васька слежку устраивал за ним. Тот вроде в криминалах не замешан. Жил до приезда в Москву как многие детдомовские. Мотался по стране, испытывая судьбу. Тяжело в жизни приходилось, но …
-Я не знала, что он детдомовский? Впрочем, это не важно. Я не могу тебе объяснить, почему я его боюсь. Разве тебе Василий не говорил о его внешности? Неужели он не понял, на кого он похож?
В ответ Егор только пожал плечами.
-Ты все поймешь, когда увидишь его.
-Ты меня заинтриговала. Что же в нем такого, от чего ты сама не своя ходишь? Он красавец словно с глянцевой обложки журнала или наоборот страшилище, как из сказки «Аленький цветочек»? Удивительно, такая смелая девушка как ты, боится, какого-то Лизкиного хахаля!?- с улыбкой на лице проговорил Егор.
- Дело не в красавце и не в страшилище. Я боюсь тех чувств, которые испытываю при встречи с ним.
-Странно!- проговорил он и, с его лица мгновенно сошла улыбка.
Тогда я поняла, какую глупость спорола. Как раз в этот момент мы услышали сигнал домофона. Я вздрогнула, и он это заметил. Со злым лицом тот пошел впереди меня к входной двери, но нас опередила моя мама, и мы услышали до боли знакомый голос «Гоши». Я заметила, как на мгновение оторопел Егор. Стас повел себя так, словно знал меня сто лет. Чмокнул мою пылающую щеку, которая еще мгновение назад была мертвецки бледна и холодна. Егор смотрел на него расширенными глазами, с удивлением и в тоже время с недоумением. Вопрос читался на его лице. Он, то оборачивался ко мне, то что-то отвечал Стасу, знакомясь и пожимая тому руку.
Лиза как всегда шумно вошла, будто в такой огромной прихожей как в этой квартире ей не хватало места. Таким способом она привлекала к себе внимания. Чувствовалось, что Стас старался ей угодить, чем, несомненно, услаждал ее самолюбие. Он периодически наклонялся к ней и шептал что-то на ушко. Вдруг в какой-то момент он поднял взгляд на меня, серьезно посмотрел, потом улыбнулся, от чего я чуть не поперхнулась собственным глотком воздуха. Вскоре все расселись за столом. По правую руку от меня сел Егор, а с лева Валерий Эдуардович, стараясь беспрерывно ухаживать за мной. Казалось, все происходит как на замедленной киноплёнке. Сначала к моему правому уху приблизились губы Егора и произнесли:
-Наверное, Гоша всегда будет стоять на моем пути?! В его голосе был не вопрос - это было грустное утверждение.
И тут же я услышала в левом ухе голос свекра:
-Катюша, как удивительно молодой человек твоей подруги, похож на нашего Гошу.
Я тряхнула головой, для ускорения прокрутки пленки моей жизни. Чтобы не отвечать им по отдельности, махнула головой в знак согласия. Только для Егора этот взмах был как ноющий рубец от удара кнутом. Я причиняла ему боль и проклинала себя за это. Он был дорог мне и в то же время тот человек, который сидел напротив меня, обнимая за плечо лучшую подругу, манил в мое дорогое, нежное, родное, привычное чувство - быть защищенной, нужной, необходимой, какой я была с Гошей и только для него!
-Я понимаю, что он напоминает тебе о Гоше, но ведь это не он! И потом, он не с тобой, а с ней,- без малейшей надежды в голосе проговорил Егор.
- Егорушка, да, этот человек не он.
Наверное, мои слова прозвучали так надрывно печально, что Егор с грохотом бросил вилку на тарелку, но потом, извинившись и взяв себя в руки, вдруг обратился к Стасу, поднимая бокал:
-Стас, я полагаю лучше сразу перейти на «ты», так как считаю, нам стоит ради наших женщин подружиться.
То, что он назвал меня своей женщиной, было неожиданно только для меня самой. Если я не поперхнулась от глотка воздуха при виде Стаса в прихожей, то теперь точно закашлялась от застрявшей в горле хлебной крошки.
Егор слегка похлопал меня по спине, чем быстро спас, я даже не успела засмущаться.
- Егор, я только рад буду, если мы подружимся! – весело ответил Стас, при этом, не сводя с меня глаз.
Я уже не рада была, что сидела прямо напротив него.
-Ну, вот и ладненько! Так выпьем за новое знакомство!- предложил тост Егор.
-Мне Лиза рассказывала, что ты разбираешься в винах?
Тут в разговор вступила я, чувствуя, как Егор начинает ненавидеть своего нового знакомого, от того, что тот нагло не сводит с меня глаз.
-Лиза права. Могу точно заверить, Егор является истинным знатоком и тонким ценителем вин. Мало того, я тоже учусь у него этой мудрости и получаю фантастическое удовольствие.
-Хорошее вино, всегда было привилегией благородного сословия, - высказался Стас, нанизывая на вилочку дольку тропического фрукта и отправляя его в рот.
-От себя могу добавить, не секрет, что к каждому отдельному вину, должна быть определенная еда, обязательно вкусная еда. Превосходное вино и еда, - это же, как инь и янь, они дополняют друг друга, - разговорился Егор. Стас же старался поддержать беседу, но больше задавал наводящие вопросы:
- При покупке, ты обращаешь внимание на страну, в которой оно изготовлено?
-Как правило – нет. На это я меньше всего обращаю внимания, так как главное – это все же его вкус и качество.
-Егор скромно умалчивает, что он сам его умеет изготавливать, - вставила я.
-Где же и в каких условиях ты его хранишь, ведь вину требуется выдержка? - заинтересовался Стас.
-У меня имеются прекрасные погреба, с определенной температурой. Вино утратить все свои вкусовые качества, если его неправильно долго хранить. Бутылка должна обязательно лежать, чтобы не высохла пробка.
-Это так важно? Получается, что в обычной квартире невозможно долго хранить?
-Все важно. В принципе, если выделить в квартире комнату, создать в ней определенную влажность и температуру подобную погребу, то может получиться. Сейчас кстати, масса новых технических разработок для создания этих условий.
-Так, так понесло вас ребятушки!- ворвалась в разговор Лиза, которой стало скучно, - Егор смени тему, нам всем известно, что о виноделии, ты можешь говорить долго и красноречиво, но я скоро начну зевать!
-Очень даже интересно и полезно, - желая поддержать мужскую половину, вставил Валерий Эдуардович, до сих пор молчавший.
-Нет, нет и нет,- протестовала Лиза.
На нее забавно было смотреть, как она обиженно, но красиво надувала губки.
-Действительно. Давайте поговорим, о чем-нибудь, о нашем, о бабском! – пошутил Стас, сменив голос на женский фальцет. Все засмеялись, а больше всех хохотала недовольная Лизонька.
-Да, хотя бы о нашем, о бабском. Например, о том, что больше всего нас волнует - не унималась она.
-И что же нас так сильно волнует? – недоуменно спросила моя мама.
-Ну, например, какие женщины нравятся вам, наши дорогие мужчины?
-Кому из нас ты задала вопрос? – обратился к ней Стас, дотронувшись до кончика ее носа.
Так часто делал мой Гоша. В сердце что-то ухнуло от воспоминаний, и жар лавиной хлынул в голову, в теле появилась такая слабость, что пришлось бокал опустить на стол.
-Вопрос мой тебе, а в прочем всем мужчинам,- услышала я голос подруги,- давайте по порядку.
Мужчины задумались. Первым ответил Егор:
-Мне нравятся девушки явно не кокетки, но с харизмой, с внутренним теплом в душе, обладающие врождённой женской интуицией, преданные и в любви, и в дружбе.
-Ну, точно собачонка!- вставила Лиза. Все рассмеялись.
-Лизонька, ты мешаешь мне выразить свою мысль.
-И, правда, Елизавета наберись терпения, выслушай до конца, раз уж задала вопрос,- вставил Валерий Эдуардович,- мне например, нравятся женщины, которые не демонстрируют, свою свободу, каждый раз, когда оказываются вдали от своего мужчины.
-Вы выбрали себе супругу именно такую, - сказала я, нахваливая отсутствующую Анастасию Федоровну.
-Поэтому я сейчас очень спокоен. Она уехала и я знаю, что она только моя.
Все захлопали.
-Ну а вы, что молчите?- обратилась к Стасу моя мама.
- Мне нравятся решительные, бойкие женщины, дерзкие до жизни.
-Как это понять? – недоуменно спросила Лиза.
-Не знаю. Я это чувствую, вижу, а объяснить не могу.
-А я такая?
-Давай мы это с тобой наедине выясним, хорошо, крошка моя?- предложил он ей и чмокнул в ушко.
-Значит я не такая?
-Стас, - вклинилась я, - когда будете говорить с ней об этом, будьте внимательны. У Лизы скверная привычка к самоуничижению. Если вы скажете ей комплимент по поводу ее характера, новой блузке или прически, она обязательно все начнет отрицать. Вам нужно научить ее принимать похвалу, чтобы она раз и навсегда разучилась унижать себя. Мне это не удается на протяжении многих лет. Может Вам удастся?
Все подтрунивали над Лизой, а та довольная от всеобщего внимания сидела и уплетала мясной рулет. Вскоре мужчины ушли курить. Подруга подошла ко мне, обняла за талию и плотно по-сестрински прижалась:
-Ну что ты молчишь? Скажи, каким ты находишь моего Стасика?- заискивающе пропела она.
-Он спокойно влился в наш круг.
-Я не об этом.
-Понятно, но я не готова судить о нем, так скоро.
- Он действительно здорово смахивает на твоего Гошку. Валерий Эдуардович подошел ко мне, когда я поправляла прическу и сказал: «Внешность твоего кавалера напомнила мне о сыне, а ты не находишь сходства?» - Естественно заметила. Конечно не одно и то же лицо, но сходство сильное.
-И не только лицо. Иногда мне кажется, и нотки в голосе знакомые пролетают.
-А ты что из-за этого сходства вся такая напряженная? Сразу Гошу вспомнила?
-Я всегда его помню.
Хотелось сменить тему, и я предложила ей и маме выпить вина. - Пока мужчин нет, давайте выпьем. Они теперь час, это точно, будут курить и вести беседы без нас. Так что давайте сами развлекать себя.
Когда мужчины вернулись, Абрам предложил добавить на стол новые блюда. Я не разрешила ему выходить из-за стола, просила расслабиться и наслаждаться отдыхом. Сама отправилась на кухню, пригласив желающих помочь. Все шумно галдели, и мне казалось, никто не услышал моей просьбы. Я в одиночестве удалилась на кухню. Взяв две салатницы, повернулась и увидела перед собой… его.
-Ты просила помочь?
Его резкий переход на «ты» злил. Волна недовольства накрыла меня, но, он стоял так близко, что, волнение быстро сменилось нежным и волнующим трепетом в душе. Хотелось бросить эти салатницы и прижаться к нему родному и близкому, но здравый смысл все же сдерживал порыв желания. Он пригнулся и заглянул в мое чуть опущенное лицо.
-Катюша, ты замечательная хозяйка. Я давно так вкусно не ел.
-Я готовила в основном под опытным руководством Абрама. Так что – это не моя заслуга. Можете поблагодарить его. А теперь возьмите две тарелки и несите на стол.
Он не сдвинулся с места, а наоборот подвинулся теснее, положив одну руку на мое плечо. Тогда я прошмыгнула под его рукой и удалилась. Надо было вновь возвращаться на кухню за следующими блюдами. Из-за страха вновь столкнуться один на один со Стасом, пришлось все-таки обратиться за помощью к Абраму. Он обнял меня за талию и, напевая на своем языке веселую песенку подтанцовывая, повел на кухню. Я не знала, как расценить поведение Стаса, но мне показалось, что он попытался флиртовать со мной. Что он за человек? Как его понять?
Вскоре Егору позвонили, и ему пришлось покинуть нас. После ужина Абрам решил развлечь нас танцами, пригласив для начала Лизу на вальс. В это время Стас подсел ко мне со словами:
-Катюша, ты не откажешься потанцевать со мной?
-Не рано ли на «ты» перешли? – с недовольством высказалась я. – По-моему, мы еще даже не друзья?! А танцевать нет сил.
-Не значит ли это, что гостям пара удалиться?
-Я не это имела в виду.
-Что же тогда? А что касается предложения перейти на «ты» …
Я его перебила:
-А разве оно было предложено мне?
-Уже предлагаю. Лиза столько рассказывает о вашей дружбе, мне уже кажется, что я тысячу лет с тобой знаком.
Я не знала, что ответить. Вместо ответа поднялась и пошла с ним танцевать, понимая, если этого не сделать, все равно не отстанет. Ощутила, как плотно он прижался ко мне почти всем телом. Почувствовав его силу и тепло, меня залихорадило от возбуждения. Поняла, он тоже прибывал в таком же состоянии. Я не выдержала и, вырвавшись из его объятий, вернулась за стол. Ко мне подошел Валерий Эдуардович и, ссылаясь на позднее время, попросил проводить его. В прихожей он вновь завел разговор о внешнем сходстве Стаса и Гоши. Тепло попрощавшись со мной, поблагодарил за вечер и поспешил на такси. Сказал, что у него радостно на душе от того, что в этой квартире буду жить именно я. Когда я вернулась Лиза со Стасом тоже, уже собирались уходить. Где-то там, в глубине души я была им за это благодарна.
-Ты сегодня целый день готовила, устала, не станем больше тебя мучить своим присутствием,- сказал Стас.
- Подруга, у тебя действительно усталый вид. Мы ждем тебя к себе в гости, правда, Стасик? – поддержала его Лиза.
-Конечно, обязательно приходи и вообще у меня есть предложение махнуть на природу. Я исключительно хорошо готовлю мясо, так что шашлык обещаю отменный, - предложил Стас на прощание.
-На природе не помешало бы отдохнуть, - согласилась я.
Моя мама и Абрам сидели за столом и пели песни. Я не часто свою мать видела такой. Мне даже стало смешно наблюдать ее в таком состоянии. Я не стала беспокоить их идиллию, удалилась принять душ, а затем ушла спать. Сон не шел, мысли будоражили сознание. Я ещё находилась во власти того нахлынувшего желание, которое ощутила, во время танца со Стасом. После смерти Гоши я ни разу не ощущала такого желания в своем теле. Теперь при воспоминании о Гошеньке, что-то трепетно колыхалось в низу живота. Женское начало очнулось, пробудилось и захотело жить полной жизнью. Я заплакала, навзрыд уткнувшись лицом в подушку, чтобы поющие Абрам и мама не услышали, как я им подвываю в такт песни только на своем обездоленном языке. Сейчас во мне боролись разные противоречивые чувства: меня безудержно тянуло к этому человеку, но я дорожила дружбой с Лизой, ужасающий стыд перед Гошей, особенно перед его родителями. Их тёплое, почти родительское отношение ко мне, сейчас давило на меня тяжким грузом. О Боже, дай мне подсказку! Гошенька, может ты, укажешь выход из этого кошмара? Я пыталась заснуть, но лицо Стаса стояло перед глазами. Я уже ненавидела себя за это. К утру решила, как можно меньше общаться с Лизой и Стасом. Подруге и без меня теперь не скучно, да она и сама стала реже мне звонить. Решила всеми силами выбросить Стаса из головы. «Не важно, что он похож на Гошу, он же не мой дорогой муж», - уговаривала я себя. Но как только вспоминала тот трепет, который буквально захватил мой организм от его прикосновения, все мои твердые убеждения, никак не реагировать на него, лопались с треском. Я усиленно боролась с собой и каждый раз, когда эта парочка хотела меня навестить или приглашали с собой куда-нибудь, выискивала кучу причин чтобы отклонить их предложение. Понимала, что не смогу бесконечно сдерживать себя в его присутствии.
Последнее время спасала занятость в связи с открытием нового салона. В нем велись отделочные работы, и я рыскала по магазинам за всякой строительной ерундой. Теперь понимаю, сколько сил и времени затратил Егор, полностью взяв на себя все хлопоты с моим первым салоном. Тогда он сделал все быстро, ведь у него много помощников. Он и сейчас не однократно предлагал помощь, но я упиралась как баран, пока совсем не выдохлась. Хотелось добиться всего самой. Ремонту, конечно, грозило затянуться, потому что строители были какие-то несобранные. Многих пришлось поменять. В конце концов, Егор все же прислал своих мастеров отделочников. Работа пошла быстрее и качественнее. Его три человека смогли заменить десять моих. Он прислал грузовую машину с водителем в полное мое распоряжение. Наконец-то я очистила свое авто и свободнее вздохнула. Шел конец июня. Почти два месяца я не видела Стаса. Мои переживания о нем смогли слегка притупиться.
С Лизой мы виделись в салоне и то редко. Теперь я назначила ее директором «старого» салона. Она старалась справляться с делами. Иногда звонила мне проконсультироваться, но постепенно вошла в дела и стала более серьезной, но как только появлялась я, расслаблялась и становилась той взбалмошной подружкой. Новое назначение она предложила отметить на природе. Я не смогла отказать. Лиза пригласила так же некоторых девушек из салона. Я была очень благодарна ей, что она сама занималась подбором и обучением новых сотрудников для нового салона. Штат набирался еще больше, так как я добавила ко всему еще и спа-салон. Я тоже занималась подборам персонала. Важно было подобрать кандидатуру верного мне профи, который мог бы стать мне надёжным помощником. После очередного собрания, когда все разошлись, ко мне подошла Лиза и напрямую сказала:
-У меня есть предложение, - она выдержала паузу, а потом добавила, - назначить к тебе вторым босом, моего Стаса.
-Ты, что? Я не ослышалась? Он же в нашем деле ноль!
-С чего ты взяла? Он между прочим одно время работал массажистом в очень крутом заведении. И вообще он умный.
-Ты сама придумала устроить его на это место или он намекнул?
-Он изъявил желание, а я поддержала.
-Надо подумать.
Я занервничала, постукивая карандашом по столу.
-Боишься, не справится?
-Я же сказала, что подумаю! Иди, займись делами!
-Ты подумай, пожалуйста? – настаивала она, не обращая внимания на моё нервное возбуждение.
-Иди к черту! – заорала я, не узнавая саму себя и своего голоса.
-Да не нервничай ты так! Я прошу за него только в том случае, если не найдется другой кандидатуры. Я же понимаю, что его физиономия постоянно будет напоминать тебе твоего незаменимого Гошеньку. Помешанная! – обозвала она меня и пулей выскочила из кабинета.
Я швырнула ей в след кипу бумаг, которые плавно опустились, застлав весь пол. Некоторое время сидела как мумия, ничего не соображая тупо уставившись на белое бумажное пятно на полу. Щелчок замка открывающейся двери вывел меня из оцепенения. Зная подругу, поняла, что это она, выждав время для моего успокоения после нервной вспышки, идет все сгладить или добить своим тупизмом до конца. Она робко взглянула на меня с невинным выражением глаз и молча стала собирать бумаги. Мне надо было выпустить пар, и я просто обозвала ее «белохвостой гадюкой». Та улыбнулась, определив по моему голосу, что я готова к разговору. Она уселась в кресло сбоку от меня и закурила, откинув голову, выпустив при этом несколько колец дыма.
-Я обожаю тебя, Катюха! Правда, ты сильно изменилась в последнее время, вся на нервах.
В свете лампы ее лицо обрамленное белыми волосами стало еще привлекательней. В этот момент она похожа была на говорящую куклу. Я сразу представила, с каким наслаждением Стас любуется этой красотой.
-Красивая ты Лизуха! В этом свете вообще как куколка!
Та подарила в ответ лукавую улыбку.
-Ответь, зачем Стасу эта должность? – продолжила я.
-Это не так ему нужно, как мне.
-Хочешь держать его на виду? Расскажи, какие у вас отношения? Вы живете вместе? Как я могу доверять человеку, если я о нем ничего не знаю?
-Он, он нормальный парень,- немного задумавшись, протянула она. - Что касается отношений, то сама не пойму. Я влюблена в него – это точно, но мы не живем вместе. Предлагала ему переехать ко мне, ведь он снимает квартиру.
-А что он?
- Не торопится. Не пойму, что с ним происходит. Он любезный, нежный, страстный, но иногда создаётся впечатление, что совсем равнодушен ко мне. А я без ума от этого странного человека. От того и хочу чтобы он работал с нами.
-Хочешь быть в курсе всех его дел? А чем он сейчас занимается?
-Помогает другу. Тот занимается грузоперевозками, а он подбирает штат в охрану. Но его что-то там не устраивает. Сейчас занимается поиском новой работы.
-Ты же знаешь, что мне надо вылететь в Англию. Сможет он проконтролировать завершение отделочных работ?
-Конечно, справиться.
-Я еще раз подумаю над твоим предложением и в ближайшее время, возможно, когда поедем на природу отдыхать, дам ответ. Только мне выпивать нельзя - ночью самолет. Так, где завтра встречаемся? Вы уже продумали, где шашлык готовить будем?
-Стас все уже распланировал, все закупил, мясо на ночь сегодня замаринует, как-то по-своему. Только ты звони чаще мне из своей Англии.
-Ты сейчас домой? Только Стаса заранее не обнадеживай.
-Не буду. Если надумаешь, сама ему скажешь. Сегодня он должен прийти, так что всё моё существо соблазняющее щекочет внутри.
Она потянулась вся как кошечка и мы обе рассмеялись. – Домой, только домой!- добавила она и с улыбкой на лице направилась из кабинета. Остановившись у самой двери, повернулась и вдруг со смехом выпалила: - Катюха, он такой бурный в постели! Когда это дело подкатывает, грызет мои наволочки зубами. Уже четыре штуки выкинула. Вот пусть зарабатывает на новые. Она разразилась смехом. Я сделала вид, что мне тоже прикольно, а у самой сверлил в сердце чирей с такой силой и болью – хоть вой.
-Да ну тебя, дуреха, нашла, о чем говорить! – еле проговорила я.
-Ну, что есть, то есть, тот еще самец! В моей квартире, наверное, уже нет мест, где бы мы, не занимались этим.
Вдруг на ее лице промелькнула тень печали, и она добавила: - Только вот иногда кажется, что только для этого я ему и нужна.
-Милая моя подруга, даже не знаю, что и сказать на это? Если чувствуешь, что он тянется к тебе только из-за секса, то постарайся выкинуть его из своего сердца и тоже полюби его нижним местом, таким же каким он желает тебя.
-Но мне-то хочется, чтобы он полюбил меня по-настоящему!
Я ничего ей не ответила. Та тихо прикрыла за собой дверь. А мне так жаль стало ее и в тоже время себя. С этой минуты поняла, что тоже жажду его любви и всего что связано с ней - называть его мужем, рожать ему детей, и быть с ним счастливой, как с Гошей.