Операция Папарацции или, как на Руси бахчи делят

Сергей Серванкос
"Не будем становиться тщеславными, не будем подстрекать друг друга к соперничеству и друг другу завидовать" (Галатам 5:26)               

                Принесла нелёгкая этих итальянцев в наши края в прошлом году, зимою. Помню, мы с мужиками только от новогодних праздников оклемались и набирались сил перед днём защитника Отечества и восьмым марта, когда моя Натаха вбежала в хату и заорала так, что мать с печи свалилась:
                - Папарацци приехали, у нас жить будут, дом покупают!
                - Какие рации, чего орёшь? Какой дом? И с чего это они у нас жить будут? – остудил я её.
                - Да не у нас, - продолжала горланить моя суженая, заталкивая маманю обратно на печь. – Итальяшки приехали в село, дом у бахчей покупают, жить там будут. А Папарацци фамилия такая.
                - Так бы и сказала, а то я, уж, думал, нас выселяют.
                Помню, я сразу смекнул, где сегодня мужики соберутся, и, как только Натаха стряпнёй занялась, сказал, что на двор надо, и был таков.
                Когда прибежал к дому новосёлов, наши были все уже там. Стояли у плетня и цедили цигарки, оживлённо обсуждая происходящее. Во дворе стояла огромная фура, несколько человек не спеша что-то таскали из неё в дом. Бывший счетовод, сгинувшего в пучинах Перестройки, колхоза «Светлый путь» Мухин Иван Палыч, с видом знатока, говорил, поправляя пыжиковую шапку на умной голове:
                - Это беженцы с Сицилии, от мафии спасаются. Сам, видимо, из неё, гляди, сколько добра припёр! Всё импортное, разве на рубли такое укупишь?
                - Сам ты мафия, дык тебя в кадык, - вмешался в разговор бывший скотник того же колхоза Глотов Мишка, долговязый мужик в засаленной фуфайке, которую он не снимал ни зимой ни летом. – Моя Ольга говорит, что они из соседнего району к нам приехали, дык их в кадык, там у них бизнес не пошёл, вот решили у нас попробовать, дык их в кадык.
                - Шо за бизнес? – спросил дед Фёдор, как всегда уже пьяный к этому часу. Мы с мужиками удивлялись его способности, пытались выведать секрет, но дед всегда с хитрой ухмылочкой говорил: «Поживёте с моё, научитесь!».
                - Огородники они, чиполин выращивают, - сказал бывший агроном Квасов Семён Кузьмич, метра два ростом с курчавой шевелюрой и огромным носом, который словно барометр всегда точно показывал, принял Кузьмич горячительное или нет, если нос был багрово-красным, значит агроном под градусом, а если синевато-фиолетовый, как сейчас, стало быть, ещё не остограмился.
                - Шо, шо выращуют? – переспросил дед Фёдор, приставив руку к уху.
                - Лук, - пояснил Квасов, - Мне коллега из района звонил, сказал, что по буржуйским технологиям работают. Не наши они, одним словом.
                - Наши, не наши, ёк макарёк, а раз к нам приехали, надо встретить как положено, - сказал бывший завклуба Митрошин Владлен Иванович, достал из-за пазухи полушубка бутыль самогона, перемахнул через плетень, распростёр руки и пошёл к дому. – Добро пожаловать в наши края, ёк макарёк! Хлеб да соль, гости дорогие! Гуд морген! Бунасейро! Грацио!
                Потом мы быстренько разгрузили итальянские вещички и, как следует, обмыли это дело, заодно выпили за знакомство, за дружбу народов, за мир во всём мире и ещё за всё, что полагается. Утром я, как всегда последний тост опять так и не вспомнил, а голова трещала так, что хоть убейся, значит, гостей встретили, как надо!

                Жизнь текла, как речка вдоль лесочка. Итальяшки возле бывших колхозных бахчей жили. Когда-то здесь знатные арбузы выращивали, но теперь земля захирела, никому не нужной стала. Поделили её на паи, когда колхоз приказал долго жить. Руководства нет, технику распродали, семян нет, желания работать никогда не было, так вся заросла бурьяном.
                Пришла весна. Мы с мужиками, как обычно обсуждали мировую обстановку. Кляли наших правителей, что такую страну развалили, что пособия по безработице на самое нужное не хватает, а у империалистов за бугром безработные на машинах катаются. Потом вспомнили, что сахар опять подорожал, детям конфет не укупишься, а бабка Федуниха цены на самогон такие загнула, что хоть пить бросай.
                Мы ей, так и так, без клиентов останешься, а она – не останусь. Мы ей, сами гнать начнём, допросишься, а она – пока вы начнёте, я уже на том свете буду. Мы ей, сбавь хоть немного, а она – не могу, доллар растёт, никак не могу. Мы ей – тебе-то доллар с какого боку-припёку, а она – как с какого? Он валюта, у меня тоже валюта, стало быть, расти должны вместе.
                Короче, сидим мы у завклуба в доме и думаем, как выживать в сложившейся обстановке, а заодно Федунихин самогон попиваем. Вдруг слышим трактор где-то рычит, смотрим: итальянец по дороге пылит, что-то к себе на бахчу везёт.
                - И чего людям не имётся? Дык его в кадык! - буркнул скотник Глотов, - Нет, как все, сесть рядком, дык его в кадык, поговорить ладком, выпить с нами, всё что-то на бахчах копошится, дык его в кадык, как жук навозный.
                - Всё не нахапаются, буржуи недорезанные! Сколько они нашей пролетарской крови попили, ядрёна вошь! – рявкнул механик Трутов Степан, кряжистый мужичишко, похожий на Вини Пуха, плюнул себе под ноги и налил всем Федунихиной самогонки.
                - Да не говори, Степан, дык их в кадык, паи наши все скупили за бесценок, а теперь вырастят своих чиполин, дык их в кадык, и на базар свезут, опять же, рубликов нагребут, дык их в кадык!
                - Будто тебе не давали твой пай обрабатывать, - пробасил агроном Квасов. – Ты лопату забыл, когда в руках держал.
- Я за скотиной глядел, дык её в кадык. Мои руки, Семён Кузьмич, для кнута, а не для лопаты, дык её в кадык.
-  Они у тебя под стакан заточены.
                - Ты меня, Семён Кузьмич, не трожь, дык тебя в кадык, я всё здоровье на колхозном стаде оставил, когда от зари до зари за животиной глядел, дык её в кадык!
                - На самогоне ты его оставил, а не на стаде.
                - Ладно, мужики, хорош лаяться, ёк макарёк, давайте лучше споём, - вмешался завклуб и заиграл на баяне, мы дружно загорланили «Шумел сурово брянский лес».
                После песни мы жахнули ещё по одной и опять взялись за итальянцев.
                - Не наши они – чужие. Уже третий месяц живут ещё ни с кем не поскубались, странно это, - философски проговорил счетовод, почёсывая лысую маковку своей умной головы. – Вы двор их видели? Везде дорожки проложили, песочку насыпали, цветочки насадили, дом выкрасили, прямо фотомодель, смотреть тошно! Нет, не наши они – чужие!
                - А говорят как, ядрёна вошь? – возмущался Трутов. – Из наших слов, похоже, «Спасибо», «Пожалуйста» и «Добрый день» только и выучили. Этот Лучано, видать, материться вообще не умеет, ядрёна вошь!
                - Ага, меня моя Натаха замордовала этими Рациями, - вставил словечко и я. – Каждый день: смотри, Лучано в магазин пошёл, смотри, Лучано с детьми гуляет, смотри, Лучано двор подметает, Лучано жене помогает… Достала уже этим Лучано, будто я колхоз развалил и теперь должон без работы сидеть и думать, как семью прокормить. Мне бы его заботы!
                - Нет, мужики, Серёга прав, ядрёна вошь! – опять, плюнув под ноги, не выпуская папиросы изо рта, сквозь зубы процедил Трутов. – Надо что-то с этой недобитой Антантой делать!
                - Предлагаю устроить им бойкот, - стукнув кулаком по столу, сказал дед Фёдор, покачиваясь на стуле.
                - Ага, дед истину глаголит, а ещё землю у них отобрать, ядрёна вошь, - кричал механик, брызжа слюной. – Мы и сами чиполин можем выращивать, нечего буржуям на нашей земле наживаться, ядрёна вошь!
                - Вы бурьян там пять лет выращивали, а люди они хоть и не наши, а землю до ума довели, - агроном встал, выпил из стакана мутную самогонку, занюхал рукавом рубахи и вышел из дома, громко хлопнув дверью.
                От удара стены содрогнулись и на голову, прикорнувшего на диване бывшего зоотехника Клёпова Антона Марковича, свалилась гитара, разбудив его. Плешивенький мужичок, малюсенького роста, ходил он всегда в подростковом школьном костюмчике, замызганной рубашке с коричневым галстуком на резинке, которым частенько вытирал губы, когда закусывал. Рядом с огромным агрономом он казался сказочным гномом. В деревне часто вспоминают один забавный случай.
                Приехал наш зоотехник однажды с дальней фермы и говорит на правлении:
                - Проезжал колхозные поля, пшеничка уже по грудь поднялась.
                А агроном рядом сидел и тут же громоподобным басом:
                - Чего брешешь, Маркович, по какую грудь! По колено пшеница.
                Все со смеху полегли, а к зоотехнику с тех пор кличка «Поколено» так и присохла. Вот и сейчас, завидев очнувшегося Клёпова, Трутов сказал мужикам:
                - Глядите, ядрёна вошь, Поколено очухался, - а потом крикнул помятому зоотехнику: - Маркович, ты вовремя! Мы тут решили итальяшек проучить, ядрёна вошь, чтоб не бурели вместе со своими помидорами, так ты с нами или как?
                - Ясное дело с вами, мужики, - почёсывая шишку на голове от свалившейся гитары, сказал Клёпов.
                - Отлично! Сочувствующие буржуям удалились, предлагаю продумать план действий, - сказал счетовод Мухин, привыкший вести заседания правления, вот и сейчас он встал, прокашлялся и зычно спросил: - Какие будут предложения, товарищи?
                - Байкот! – выкрикнул дед Фёдор и уронил голову на стол.
                - Землю крестьянам, дык их в кадык! – подхватил скотник Глотов.
                - А интервентов домой в Сицилию, обратно к мафии, ядрёна вошь! – прокричал Трутов, опять смачно плюнул под ноги и сильно вдарил по столу кулаком, так что голова деда Фёдора подпрыгнула.
                - Это само собой, а, как это сделать? – стараясь перекричать загомонившее собрание, заголосил Мухин. – Давайте конкретные предложения, товарищи. Нам нужен план, а не лозунги!
                - Ну, если хотите землю вернуть, - пропищал Поколено,  - то у меня есть одна мыслишка. Земли те целевые, то есть под бахчи подписаны, стало быть, растить на них можно только арбузы и дыни, а не лук и помидоры, как у этих сеньоров. Вот я и предлагаю обратиться в прокуратуру, чтобы земельку изъять за нецелевое использование, лук и помидоры конфисковать, а итальянцев сослать в Сицилию.
                -  У, Антон Маркович, у тебя голова хоть и маленькая, но варит, будь здоров! – восхитился счетовод, про себя завидуя, что ему эта идея не пришла раньше: - Предлагаю, принять предложение Клёпова Антона Марковича за основу. Какие будут дополнения?... Кто «за»?
                Мы дружно подняли руки, похлопали единогласному решению и тут же его обмыли. Пили за единство, за пролетариев всех стран, за нашу победу, за смерть капиталистов, и ещё за всё, что полагается, последний тост я опять не запомнил. Утром страшно болела голова, значит, собрание прошло, как надо.

                Борьба с иностранной интервенцией нас сплотила. Теперь у нас было общее дело, жить стало веселее, появилась стоящая цель и вера в светлое будущее. Мы регулярно собирались у завклуба на планёрки. На одной из первых, по-трезвому накатали бумагу на Папарацций, дружно подписали и отправили Мухина в район.
                Лучано со своими домочадцами тем временем работали и работали, чиполины с помидорами росли и росли, пока не выросли. К осени и в прокуратуре созрели, передали дело в суд. Там тоже люди не мешки ворочают, а головой работают, поэтому к зиме постановили: землю у итальянцев изъять за использование не по назначению, и вернуть законным владельцам под бахчи.
                Итальянцы тем временем урожай собрали и на рынок свезли, продали за рубли, рубли в доллары перевели, вещички собрали, в фуру загрузили и укатили в неизвестном направлении.
                Провожали их всем селом, как положено с песнями, гармонью, самогон лился рекой, пили за дружбу народов, за мир во всём мире, чтобы не поминали лихом и ещё за всё, что полагается. Короче, утром я, как всегда последний тост опять так и не вспомнил, а голова трещала так, что хоть убейся, значит, проводили, как надо!

                Эта история произошла год назад, а вчера агроном нас убил известием из соседней губернии. Оказывается, эти Папарацци уже пятый год по нашим сёлам колесят, берут заброшенные земли, выращивают лук и помидоры. Везде у них земли изымают, но за сбором урожая решения суда не поспевают, поэтому, продав урожай, семья едет дальше, а земля находит упокой в руках прежних хозяев. Наша страна хоть и большая, но народ везде одинаковый, с широкой русской душой, которую умом может и не понять, но вычислить можно.