Ирис-Неллия Сорелли – невеста наследного пронсельванского принца, твёрдо была уверена: чтобы держать мужчину в узде, необходимо иногда его заставлять себя ревновать. То ли она почерпнула эти сведения на модных дорогих курсах под названием «Хитрости слабого пола», которые посещала, то ли пришла к этому по правилам формальной женской логики. Но именно по этой причине, она не отвергала настойчивых ухаживаний Андрюса Навотти – лидера партии с названием «Родина для пронсельванцев». И как бы там ни было, возможно она и добивалась чего хотела, проблема была лишь в том, что девушка, слишком уверенная во всемогуществе своего женского обаяния, не допускала даже мысли о том, что мужчина, оказывающий ей знаки внимания, может быть неискренен с ней. Она и не думала вникать в ход его мыслей. О чём он в самом деле может думать, и о чём ещё мечтать, как только о том, чтобы сжимать её в своих страстных объятьях? Ввиду вышеизложенного, слишком распускала свой язык. А меж тем, господин Навотти – тридцатилетний, подающий надежды политик, сделавший в короткий срок головокружительную карьеру, был не так-то прост. Да иначе и быть не могло, ведь выбился он из самых низов (а был он сыном простого торговца рыбой и официантки). И вряд ли он выбился бы не будь он умён, хитёр и изворотлив.
Кроме всех своих вышеперечисленных качеств, Навотти к тому же был амбициозен, смел и дерзок, меняя, как хамелеон свои взгляды и пристрастия, в зависимости от того, насколько это ему самому было выгодно. Он умел подольститься, где нужно, и нажать, где можно, а также обладал природным чутьём. А главное был везуч. И именно ввиду своего везения пользовался покровительством весьма могущественного лица, влияние которого, а также богатство и знатность, трудно было переоценить. Как мы уже заметили, Навотти был не глуп, и поэтому особенно не рассчитывал на руку и сердце столь важной особы, как герцогиня Майоки, вице принцесса острова Крик, каковой являлась Ирис-Неллия. Причиной же того, что Андрюс не стал бы довольствоваться сентиментальной болтовнёй и прочими глупостями, была свойственная ему рациональность и практичность. А также и то, что был он не так уж влюблён.
Ирис-Неллия (или просто Нелли, как её звали близкие) была молода, обворожительна и богата. Вернее сказать, слишком обворожительна и очень богата. Но и как все знатные и красивые дамы имела некоторые слабости. Ещё она была умна, но не настолько, чтобы этим слабостям противостоять. Поэтому не могла отказать себе в удовольствии иметь преданного (как ей казалось), ни на что не претендующего поклонника, который был всегда под рукой, услужлив и понимающ. И часто плакалась ему в жилетку, чего ему (Навотти) и было нужно, чтобы услужить своему покровителю, которого он и снабжал информацией о жизни коронованных особ. Ведь покровители рано или поздно требуют платить по счетам. Нелли же принимала все его ухаживания за чистую монету, поэтому и в этот вечер, не особенно раздумывая, она ответила согласием на приглашение политика отужинать с ним, выбрав для данного мероприятия ресторан под названием «Байки из фамильного склепа», чем надеялась отомстить своему жениху, который в этот вечер предпочёл заниматься своими делами.
Вышеупомянутому ресторану было отдано с её стороны предпочтение отнюдь не случайно. Собственность эта некогда была подарена наследному принцу дядюшкой Войцигом – главой клана Сорелли. И клана, надо заметить, весьма влиятельного. Вопреки ожиданиям, принцу понравился подарок. Будучи равнодушным ко всем прочим видам недвижимости, он с энтузиазмом воспринял это даренье, только потому что голову его озарила мысль применить здесь свои дизайнерские способности. Правда то, что получилось в итоге, мягко скажем, не выдерживало никакой критики… Впрочем, интерьер помещения не особенно кого-либо удивил, ведь Антос-Эмануэль Грандескки (то есть принц) слыл в Пронсельвани персоной весьма экстравагантной.
Обстановка ресторана отнюдь не навевала оптимизма. И даже можно сказать более – прямо-таки вводила в депрессию любого человека с нормальным устройством психики. Но, как ни странно, ресторан пользовался популярностью, впрочем, как и всё, что делал Антос-Эмануэль. При входе в заведение, напоминающего кладбищенские ворота, висела табличка: «Этого места ты не минуешь». И данное обстоятельство само по себе наводило на определённого рода мысли. Стены же залов декорировали картины с изображениями семи смертных грехов человеческих: гордыни, алчности, зависти, гнева, похоти, чревоугодия, лени или уныния. Красовались там и другие шедевры живописи и фрески философского содержания о рождении, существовании, смерти, тлене и возрождении из тлена новой жизни. Каждые полчаса открывалась загадочная потайная дверца и оттуда появлялся кукольный монах в чёрном и вопил зычным голосом: «Покайтесь, дети мои! Покайтесь, пока не поздно. Ибо вы не знаете наперёд какой из ваших дней будет последним!»
- Наверное, трудно быть невестой такого человека, как Антос-Эмануэль? – спросил Навотти у своей собеседницы, как только они приступили к ужину.
В тайне он радовался тому, что Нелли выбрала именно этот ресторан, где у амбициозного политика был предлог поговорить о том, что его необыкновенно занимало. Дело в том, что Андрюса, помимо каких-либо корыстных и политических соображений, самого очень живо интересовал вопрос: и в самом ли деле наследный принц – чокнутый или только притворяется?
- Это вы о чём? – поинтересовалась Нелли, пытаясь уловить своё отражение в одном из зеркал на потолке, чтобы рассмотреть в порядке ли у неё причёска.
С минуты на минуту она ждала, что покажутся папарацци или вездесущие репортёры, в надежде поймать за хвост какую-нибудь сенсацию. Дело в том, что пронсельванская пресса проявляла как правило необыкновенную сметливость. И ей трудно было заткнуть кому-либо рот. Такой уж был менталитет этой страны. В данном случае это герцогине было как раз на руку. Она решила, что её жених, он же – весьма незадачливый любовник, даже если и не получит предупреждение от кого-то из обслуги ресторана о её вечерних развлечениях, наверняка прочтёт о её приключении завтра по утру в какой-нибудь из газет. В самом деле, не для этого же скучного выскочки Андрюса Навотти она битых два часа просидела у стилиста и сделала экстравагантный маникюр.
- Да так, не о чём, - ответил Андрюс на вопрос вице-принцессы, - просто сидя здесь, в голову приходят странные мысли. Это же надо предать своему ресторану такой дизайн! Всё в черно–багрово-красных тонах, кругом расхаживают официанты в траурных костюмах. А названия блюд: «Отрубленная голова Людовика XVI» или «Барбекю из Марии Медичи»! С моей точки зрения это говорит о весь извращённых наклонностях вашего жениха.
- Скорее о его стремлении шутить иногда над вещами весьма неподобающими, - заметила Нелли, которую больше удивляли не названия весьма дорогостоящих блюд, а возможность Навотти их оплатить, – Антос-Эмануэль не очень-то разборчив в своих шутках. В своё время он подшутил надо мной ещё и почище. Вам рассказать, как я лишилась невинности?
- А разве это удобно? – от бесцеремонности герцогини Навотти едва не поперхнулся «Барбекю из Марии Медичи».
- Да плевала я на это! – врезала его собеседница и начала свой пикантный рассказ, - В первый раз это со мной случилось в церкви под икона Божьей матери и Святых угодников, прямо на столе, где покоился гроб усопшего дядюшки Себастьяна. Мы так резвились, что гроб не выдержал подобного надругательства, свалился с подставки, накрытой траурной скатертью, и покатился по крутой лестнице. А в это время скорбная процессия в другом зале выслушивала поминальную мессу. Священник говорил о воскрешении из мёртвых и восстании праха из гробов. И тут же с шумом открылась дверь, и дядюшка Себастьян «прыгнул» из гроба прямиком на священника (ну, то есть было такое впечатление). Вы бы слышали сколько было воплей и неразберихи!
Навотти с удивлением посмотрел на собеседницу: в её бархатных глазах читалось неподдельное восхищение этой, мягко сказать, безбашенной и весьма сомнительной в моральном отношении выходкой.
- Когда же всё успокоилось, - продолжала та, - и окружающие разобрались в том, что произошло в действительности, у нас потребовали объяснений. Антос же, как ни в чём небывало пожал плечами и заявил:
«Понятия не имею: чего это усопший, мир его праху, вдруг разрезвился».
А когда все вышли, похлопал дядюшку Себастьяна панибратски по холодной щеке, заявив:
«Да брось ты, дядюшка сердиться из-за пустяка. Подумаешь, пошалили немного на крышке твоего гроба. Разве тебе при жизни не приходилось глумиться над святынями, нарушать покой мертвецов и тискать девочек по углам?»
- Он – извращенец? – сквозь зубы процедил собеседник герцогини.
Скромный лидер политической партии подумал о том, что даже если принц причастен к чёрной магии (так думали многие), но адекватный человек вряд ли стал бы делать такое, покрасней мере, чтобы не гневить Бога и Святых. Так, на всякий случай.
- Представьте себе, ничего похожего, - рассеяно ответила Нелли, - в обычной жизни он чувствителен, романтичен и абсолютно нормален. А всё это он проделал единственно для того, чтобы произвести на меня впечатление. Видите ли, Андрюс, не примите за бахвальство, но я с детства избалована вниманием парней, он же никогда не имел успеха у женщин.
- Простите, не понял. Это вы сейчас сказали о своём женихе, наследном принце, чью способность приковывать к себе внимание слабого пола лорд Мауэр назвал стихийным бедствием национального масштаба?
- Ах, вы об его фанатках, которые воют от восторга, читая его глупые стишки и обсуждая прикольные выходки? – махнула рукой вице-принцесса, - Антос никогда не воспринимал их в серьёз. Все считают старшего принца холодным, эгоистичным и самовлюблённым. На самом деле он совсем не такой. И с женщинами ему не везёт. Когда моему жениху было семнадцать, он без памяти влюбился… сейчас будете смеяться, - Нелли расхохоталась, - в дочь хозяина цветочной лавки.
- Да что вы говорите! Неужели в дочь цветочника!
- Вообразите, он рассказывал, что шёл мимо витрины магазина и увидел девушку своей мечты в окне среди цветов и птиц. Она была похожа на фею леса. Он не спал три ночи и нарисовал её портрет. После этого он страдал от тайной любви два месяца.
- Невероятно! А потом? – воскликнул Андрюс, разыгрывая удивление, хотя на самом деле он не очень-то поверил в этот рассказ, рассудив трезвым умом, что вряд ли такое имело место в действительности.
- Она отвергла его, - пожав плечами пояснила Нелли.
- Его? Наследного принца, любимца всех женщин?
- Ну, то, что он принц, она, возможно, и не знала…
- Он ей не сказал?
- Может и сказал, да она не поверила ему. Скажу вам по секрету: в жизни Антос и на принца-то не похож… После этого он проплакал в своей комнате несколько дней и ничего не ел.
- Неужели он и в самом деле плакал?
- Представьте себе. Потом дядюшка Гессор поговорил с ним. Он объяснил своему страдающему от депрессии сыну, что тот влюблён не в саму девушку, а в свою картину. Видимо, так оно и было, потому что в жизни предмет его страстной любви была ничуть не похожа на фею леса. Хохотала во всё горло, как сивый мерин, пила пиво и ругалась матом при входе в метро, и через каждое слово говорила: «в натуре, «чавось» и «не бери на понт». Но что особенно странно: она и внешне-то не особенно смахивала на свой портрет. «Настоящий художник копирует не натуру, а лишь своё воображение», - так, кажется, говорят? Ну, вы меня понимаете… Не знаю, что на него тогда нашло! Влюбиться в дочь простого цветочника! Наваждение какое-то… У династии Грандескки существует семейная легенда, что некогда принца Эмануэля – потомка короля Ричарда I в двадцать пятом колени погубит рыжеволосая женщина с глазами разного цвета. Он буквально сгорит от любви к ней. Так представьте: дочь цветочника была как раз такая.
- А Антос-Эмануэль как раз 25-ый потомок в роду Грандескки?
- Да, - вздохнув, утвердительно кивнула головой Нелли, - абсолютно околдованный этой простой женщиной, он, якобы, в припадке безумия, должен зарезать короля и убить всех своих родственников.
- Какое странное предсказание! – воскликнул Навотти.
- Это наказанье от высших сил за то, что некогда много веков назад, будущий король Ричард I отравил своего предшественника Карла Митиндора, чтобы самому занять его престол. Говорят, что перед смертью обманутый венценосец проклял своего удачливого и хитрого последователя.
- Вы считаете, что Карл XII Митиндор действительно был отравлен?
- Очень может быть, - Нелли вновь пожала плечами, - почему бы нет? Ведь погиб он при обстоятельствах весьма странных…
После этих слов герцогиня отвлеклась от зловещей темы и начала пересказывать какие-то глупые городские сплетни. Навотти не слушал её. Он думал о своём… Разумеется он знал эту легенду, а также и то, что Ричард I, якобы продал душу Сатане в обмен на рецепт эликсира власти. Андрюс был мало склонен верить во всякого рода полнящиеся глупыми суевериями мифы. Его больше интересовало другое: нельзя ли как-нибудь использовать эту старинную легенду в своих интересах? Ещё он думал о недавнем обеде у лорда Мауэра…
«Монархия – эта пережившая себя форма правления, начинает мне изрядно надоедать, - говорил милорд, пережёвывая холодную телятину и затрагивая свою любимую тему, - так неужели мы, собравшиеся здесь богатейшие и влиятельнейшие члены нашего общества, не можем составить план, как нам избавиться от того, что мы так люто ненавидим. Какие будут предложения?»
- А вам, Нелли, не страшно выходить замуж за наследного принца – будущего короля? – постарался направить Навотти разговор в нужное русло.
- Вы прямо, Андрюс, как я погляжу, сегодня задались целью отговорить меня от свадьбы, - кокетливо сказала герцогиня, понимая намёки кавалера с какой-то своей, чисто женской стороны.
- Неужели я в силах? – пошутил он.
- Не думаю, - ответила, рассмеявшись в ответ мисс Сорелли, - Я люблю Антоса-Эмануэля, а он любит меня. Наш брак – вопрос решённый.
- Хорошо подумайте, - настаивал улыбаясь он.
- О чём? – Нелли от души расхохоталась, - Неужели вы настолько всерьёз воспринимаете эту легенду о проклятии рода Грандескки?
- Да я не об этом, а о политическом раскладе и положении дел в нашей стране.
- Вы имеете ввиду лорда Мауэра и его несбыточные амбициозные планы? Он всего лишь трепач и болтун, - убеждённо заключила его собеседница.
- Не забывайте, мисс Нелли, что он одна из самых влиятельных и авторитетных фигур в нашем современном обществе. Как бы вам не просчитаться!
- Так вы хотите, чтобы я вышла замуж за него? – продолжала Нелли шутить.
- А почему бы нет! Он – мужчина хоть куда! – ответил Навотти ей в тон, - И, возможно, именно он – будущий глава государства. По крайней мера так считают многие. А он сам спит и видит…
- Если бы люди в нашей стране всерьёз хотели избавиться от монархии, они бы давно сделали это. Монархия для граждан Пронсельвани – это символ стабильности и дань вековым традициям. Ни для кого не секрет, что дядюшка Гессор и не держится за власть. А экс-король Карл-Фридрих III, дедушка Антоса-Эмануэля вообще в своё время умолял парламент назначить выборы и отпустить его с миром спокойно доживать свои дни в шкуре простого обывателя.
- И вы в это верите? По мне, так это был тонкий политический ход.
- Если бы это был только «тонкий ход», как вы утверждаете, то Карл-Фридрих Грандескки не сбежал бы в Мексику на ранчо сажать помидоры. И не свалил бы государственные дела на несчастного дядюшку Гессора, которому тогда исполнилось всего лишь 22 года и который от растерянности чуть не умер. С тех пор король каждый день пьёт коньяк и валерьянку и ворчит утром о том, что не знает на кого бы сбросить этот груз государственной ответственности. Однажды к нему под окна явились люди с петицией и страшно возмущались, недовольные его внутренней и внешней политикой, тогда пронсельванский монарх вышел и сказал:
«Друзья мои! Вы хотите, чтобы я хоть сейчас подписал отречение? Так давайте вызовем королевского юрисконсульта, и я немедленно сделаю это».
Пикетёры на это дружно сказали: «Нет!!!»
«Так какого же чёрта вы мешаете мне завтракать!» - проворчал он тогда в ответ.
- А Антос-Эмануэль?
- Антос-Эмануэль? Да ему все эти государственные заботы, как бельмо в глазу… Хотя… хотя вот лорду Мауэру он своё место не уступит ради принципа. Скорей умрёт!
- В первый раз сталкиваюсь с таким случаем! – притворно воскликнул Навотти, скептически улыбаясь про себя, - Люди отказываются от в власти, в то время, как все борются за неё!
- Ну, борются, видимо, те, у кого её нет. А когда добиваются власти или получают в наследство, то она быстро становится поперёк горла, - вдруг решила пофилософствовать герцогиня.
- И всё-таки король хитрец!
- Бог мой! Почему?
- Он собирается отходить от государственных дел только тогда, когда в стране прекрасная политическая обстановка. Естественно, все начинают жалеть его и думать о том: какой же хороший у нас был правитель!
- И никакой тут нет хитрости, просто дядя – человек чести. И считает себя ответственным за судьбу страны. Потом и авторитет семьи ронять не хочется. Всё-таки Грандескки управляли нашим государством со времён средневековья… Но вы не дослушали меня на счёт Невина Трестелье – новомодного стилиста, который недавно был представлен ко двору…
Нелли опять начала молоть всякий вздор. А Навотти задумался о своём, делая вид, что слушает её.
- Так значит Эмануэль Грандескки, по предсказанию, и будет последним из этого рода? – снова спросил он, перебивая свою собеседницу.
- Что? – не поняла Ирис-Неллия.
- Но вы же сами говорили о проклятье.
- А-а-а-а, об этой рыжеволосой женщине? – увлёкшаяся интересующими её темами, герцогиня с трудом поймала нить разговора.
- Я думаю, что в таком случае, хотя бы из предосторожности и суеверных соображений не следовало бы называть 25-го потомка королевского рода именем Эмануэль.
- А вы не знаете? Это произошло случайно. На семейном совете все решили, что младенцу – очередному наследнику рода Грандескки следует дать имя «Антос». Да будет вам известно, что тётушка Лис, ещё задолго до рождения своего сына, предполагала его назвать «Антито». Она ведь монарканка и родственница тамошнего эмира, но подобное могло стать оскорбительным для патриотических чувств подданных короля, поэтому в угоду молодой любимой жене дядюшка Гессор решил пойти на компромисс. К тому же, она зачала своего сына вне брака, так уж получилось. И будучи женщиной весьма своеобразной, под влиянием своих предрассудков, решила, что неплохо бы к имени ребёнка добавить имя небесного благодетеля их семьи – Имманельё. А поскольку в те времена ещё говорила на нашем языке с большим акцентом, читать же не умела вовсе, нотариус не верно её понял и спутал это монарканское имя с пронсельванским именем «Эмануэль». Удивительное совпадение!
- Или судьбоносный рок, - задумчиво пробормотал Навотти.
- Всё же это произошло, когда дядя Гессор отвлёкся на минуточку. Позже, когда недоразумение выяснилось, исправить уже ничего было нельзя. Дядюшка, узнав об этом, побледнел и покрылся холодным потом. Но всем он говорит, что не верит в проклятье. И он действительно не верит… вернее пытается… Надеюсь, что всё это глупости. Но всё-таки что-то в этом есть, потому что Антос, хоть и забыл давно эту рыжеволосую девушку, до сих пор хранит на чердаке её портрет.
- Вы и в самом деле полагаете, что дочери цветочника всерьёз может быть назначено судьбой погубить целый королевский род?
- Да при чём здесь она! – произнесла Нелли с некоторым раздражением, не понимая ни сути вопросов, ни цели их задающего, - Просто у принца вообще есть такая странность, он падок на рыжих баб. И как увидит девушку, похожую на ту, что на его портрете, так прямо весь холодеет, прямо как бес в него вселяется.
- Мистическая соперница! Вам не позавидуешь! – решил подлить масла в огонь расчётливый политик.
- Типун вам на язык!
- Да Бог его знает! Подрастает сейчас где-нибудь в захолустье, сокрытая от любопытных глаз – проклятие рода Грандескки, а вы собираетесь замуж за принца Эмануэля.
- Может Бог ведает, а может Сатана… А в тот вечер… ну тот, про который я вам рассказывала в церкви, Антос-Эмануэль зажёг свечи и начал в полумраке вещать мне всякий вздор. Ну, то есть тот самый, о котором я сейчас вам и рассказываю. И про сделку короля Ричарда с Сатаной и про то, что душа его продана Дьяволу много веков назад в обмен на рецепт эликсира власти. И даже перечислял все компоненты колдовского зелья… Вообще, мы с Антосом дружили с детства, - снова начала несколько уходить от темы Нелли, - просто дружили и всё… Только иногда я кое-что ему позволяла, так чуть-чуть по-дружески, исключительно только для того, чтобы доставить ему удовольствие и немного поддержать, но с некоторых пор я начала замечать, что он слишком серьёзно к этому относится. Тогда я решила объясниться с ним. Я сказала, что не люблю его и не полюблю никогда. А он молча выслушал меня, и я думала, что смирился. Но не тут-то было… Тогда-то он, как мне кажется, и задумал это представление… Каков актёр – негодник! Умеет же производить впечатление…
- Эликсир власти? – переспросил Навотти, с постоянным упорством возвращаясь ко всё той же теме, - В последнее время об этом много говорят. Особенно в средствах массовой информации. А вы случайно не запомнили его состав?
Последний вопрос Навотти задал, явно рассчитывая на эффект неожиданности. Он целый вечер подливал мисс Сорелли водки в бокал с вином, и теперь, наблюдая за ней понял, что она уже достаточно созрела, чтобы выболтать что-то посерьёзней семейных преданий, о которых и так болтали все.
- Состав чего? – переспросила Нелли, вытаращив на него свои огромные глаза и захлопав накладными ресницами.
- Психотропного препарата, - с простоватой непосредственностью уточнил мистер Навотти.
- Какого препарата?
- Того препарата, рецепт которого поведал вам ваш жених, того самого, за который его предок Ричард I продал душу Сатане. Вы же только что сами рассказывали.
Ирис-Неллия посмотрела на собеседника косыми глазами и расхохоталась.
- Андрюс, я вам говорила совсем о другом. Мой жених Антос-Эмануэль Грандескки для того, чтобы соблазнить меня наболтал мне всякого вздора в церкви. Я не понимаю, про какой вы говорите эликсир?
- Который производится в тайных лабораториях Особого отдела по старинному рецепту. Меня интересуют компоненты.
- А что в тайных лабораториях Особого отдела производится какой-то эликсир? – переспросила Нелли пьяным голосом и снова расхохоталась.
- Ну, разумеется. Об этом пишут все газеты.
- Да кто-пишет-то? Антос-Эмануэль и пишет.
Навотти сделал паузу в разговоре и внимательно посмотрел на герцогиню, которая уже явно утрачивала свою адекватность. И самое главное, абсолютно было непонятно, о чём она говорит. Насколько ему было известно, о лабораториях писал Жульен Селестрро – оппозиционный журналист. Он раскрыл эту интригу, нашёл доказательства. Но до сих пор не может предать дело огласке, потому что агенты Особого отдела с тщательностью заметают все следы и убивают живых свидетелей.
- Не может или не хочет? – спросила герцогиня с ухмылкой выслушав эту версию.
- А зачем Селестрро чего-то скрывать?
- Зачем? Как зачем? Затем, что нет никаких лабораторий.
Нелли опять расхохоталась, уставив на собеседника туманный взор.
«Кажется, я всё-таки переборщил со спиртным, - думал Навотти с досадой, - пропустил нужный момент. И теперь от неё ничего толком не добьёшься. Весь вечер насмарку!»
- Нелли, послушай, - проговорил он чётко, глядя в её туманные глаза, и всё ещё не теряя надежды, - ты мне только что рассказывала, что твой жених в тот вечер, когда вы стали близки, поведал тебе какую-то семейную тайну. Что за тайна?
- Тайна? Какая тайна?
- Тайна королевского рода Грандескки.
- А-а-а-а! Так у них множество тайн! – с охотой воскликнула пьяная герцогиня, - Какую тебе рассказать? К примеру, тётушка Лис…
Навотти не интересовали тайны королевы Алисы… вернее интересовали, но значительно меньше.
- А я тебе всё-таки открою секрет тётушки Лис, - продолжала, несмотря ни на что его собеседница, - я тебе поведаю её страшную тайну… Когда мне было 12 лет я случайно узнала… Я узнала… Нет, ей богу, меня тогда чуть шок не трахнул (мысли вице-процессы явно путались)… Я узнала, что те наряды, которые она выдаёт как «от Кардена» и «от Диор», она на самом деле шьёт себе сама.
- Шьёт себе наряды сама? Не понял? Зачем? Разве у их семьи нет денег, все думают, что король – миллиардер.
- Нет, деньги у них есть, только это не совсем деньги. Но это уже совсем другая тайна. Я тебе сейчас открою и её. В личном кабинете короля есть сейф, доверху набитый деньгами, крупными и мелкими купюрами там хранится около двух миллиардов. Так король, то есть дядюшка Гессор не знает, как он него избавиться…
- Избавиться от сейфа с деньгами? – переспросил Навотти, всё больше теряя надежду уловить нить разговора, - Зачем?
- Так в этом-то и есть тайна.
- Деньги фальшивые?
- Нет!!! Самые настоящие! Просто проклятые.
- Да быть этого не может!
- Ещё как может! – вице-принцесса разразилась гомерическим хохотом.
- Нелли, я не об этих глупостях! Да и какая мне разница какие наряды носит королева...
- Ты считаешь, что это глупости? – не на шутку обиделась Нелли, - Это потому, что ты – мужчина… Да и что ты понимаешь? Да любая бы женщина за этот секрет отдала бы пол жизни! А вторую половину пожертвовала бы за то, чтобы узнать каким образом тётушка Лис в своё время умудрилась женить на себе сына короля. Ведь собирался он вступить в брак совсем с другой женщиной. Её звали Мадлон Дидрих. И день свадьбы уже был назначен… Уму непостижимо! Я третий год пытаюсь женить на себе Антоса-Эмануэля, а он всё тянет с венчанием. А эта проныра с сомнительной родословной сумела заставить дядюшку Гессора подписать брачное свидетельство всего лишь за один вечер. Один вечер! – выдыхающая в избытке алкогольные пары Нелли, чтобы подчеркнуть особую значимость того, что говорит, подняла указательный палец кверху.
- А что, Гессор Грандескки в своё время собирался жениться на другой?
- А ты не знал??? – герцогиня помахала пальцем перед самым носом Навотти (и как только умудрилась, ведь силуэт собеседника расплывался у неё перед глазами?), под коней своей тирады, заключив, - Ты столько времени лижешь задницы гламурным аристократам и политической элите, и тебе до сих пор никто не поведал эту историю?
- Так как же тогда получилось, что король женился на королеве? – испросил хитроумный политик.
- Вот я об этом и говорю: как?!
- Но Нелли, мне бы больше интересно было послушать про эликсир. Вернее, его рецепт и составные компоненты.
- Составные компоненты? Все хотят знать его составные компоненты! – зловеще проговорила Нелли, - Каждый душу готов продать, чтобы знать рецепт эликсира всевластия. Но нет никакого эликсира, ты что ещё не понял?
- Как же нет, Нелли? Эликсир должен быть. Ты же сама говорила, что твой жених соблазнил тебя мистическим образом, хотя ты не питала к нему никаких чувств? Или это был магический обряд? Сделка с Дьяволом, какие-то чёрные заклинания? Принц должен обладать знанием чего-то подобного. Иначе бы обезумевшие фанатки не бегали бы за ним попятам.
Нелли уставилась на политика мутным взором.
- А тебе-то зачем эликсир? – скептически спросила она, подхихикнув и икнув, - Что бабы давно не было?
Навотти хотел ещё что-то сказать, но счёл за благо заткнуться. Дело в том, что он заметил, что в конце залы замелькала фигура небезызвестного скандального журналиста Ляниса Трусельдорского, а рядом с ним крутилась дама-папарацци Мими Турандот.
«Чёрт! – подумал Андрюс, - Вот незадача!!»
В отличии от мисс Сорелли, ему совсем не нужна была огласка. Нелли же, заметив парочку, стала наоборот говорить громче, делать привлекающие движения и махать руками. Ввиду этого лидер патриотической партии кардинальным образом переменился. На лице его появилась дежурная улыбка, он отодвинулся от мисс Сорелли на пионерское расстояние и заговорил пристойным тоном.
- Компоненты? Да на кой дьявол мне сдались эти компоненты? Зачем мне в самом деле может понадобиться эликсир всевластия, дающий силу управлять всем миром? Да бог с ним, с эликсиром! Просто обстановка этого ресторана настраивает на философский лад. Сидя здесь и читая надписи на стене, что только не придёт в голову. Вот, к примеру этот стих:
«Судьба – это монета, словно жребий.
Две стороны её, хоть суть одно:
С одной успех и слава, людское раболепие,
А на другой несчастье и страданье суждено.
Смирись перед неизбежностью наступления
Последнего часа смертного,
Ведь смерть – оборотная сторона творения,
Круговорота жизненного вечного».
Это что, Шекспир?
Герцогиня фыркнула.
- Если бы! Это Антос-Эмануэль. Но на мой взгляд, Андрюс, вы слишком льстите ему, сравнивая с Шекспиром.
- Неужели? А, по-моему, сильно сказано.
- Вы просто не знаете продолжение этого шедевра. Как там?... А-а-а!
«Откинув копыта, не плачь, обыватель,
Проклиная жизненного рока фатальный исход.
Ведь именно смерть, приняв философски,
Бессмертия ты достигнешь наоборот.
Яда смерти глотни полной грудью,
Не печалясь о потери того, что есть суета сует.
И в этом секрет эликсира бессмертия,
В этом парадокс и на загадку жизни ответ.
Проснувшись однажды с утра
И обнаружив себя в странном виде,
Знай, что не помогут тебе доктора,
Но на этот мир не будь ты в обиде.
Просто ты головы лишился –
Сущая безделица и ерунда!
Неверное просто кто-то ошибся.
А звёзды всё так же сияют в небе. Да!»
Тут Навотти, который и выпил-то совсем чуть-чуть, неожиданно почувствовал, что у него голова идёт кругом. В мозгу забегали всякие образы: вурдалаки, вампиры, эликсиры, отрубленные головы и ходячие мертвецы… Он поймал на себе гипнотический взгляд Эмануэля Грандескки. Принц стоял немного в отдалении и смотрел прямо на него тяжёлым взором своих чёрных глаз. Это был знаменитый взгляд Эмануэля Грандескки, взгляд о котором в народе ходили легенды, слагались мифы и небылицы в свете, писали журналисты.
- Андрюс Навотти, если не ошибаюсь? – спросил принц, подходя ближе и продолжая смотреть на незадачливого политика в упор.
- Да, - растерянно проговорил тот, потом резко вскочил со своего стула и, неожиданно для самого себя, залепетал, заикаясь, - Ваше высочество! Что за честь! Безмерно рад лицезреть вашу персону! Безумно благодарен за возможность насладиться вашим обществом!
Он закрутился перед королевским сыном, предлагая ему кресло, в которое тот непосредственно и плюхнулся, не изъявляя особых благодарностей пытавшемуся услужить ему лицу.
… И тут только Навотти, несмотря на всю его рассеянную отрешённость, бросилось в глаза какое-то странное несоответствие, эдакая режущая глаза несуразность. Очевидно, дело было в том, что привык он видеть наследного принца всегда при полном параде, одетым в костюм без единой лишней складочки и причёсанным волосок к волоску… Но в данном случае картина была абсолютно обратной. Находясь в какой-то прострации под впечатлением от мистического действия на окружающих самого присутствия этой персоны, Андрюс почему-то не сразу обратил внимание на тот факт, что наследник престола был одет в далеко не новый костюм. Галстук отсутствовал, причём пиджак был неряшливо расстёгнут и на нём отсутствовали две средние пуговицы, рубашка не заправлена под брюки и торчала из-под пиджака. Кроме того, в причёски наблюдались некоторые вольности. Вернее, структура оной вообще отсутствовала, а кудрявые вихры белокурых волос торчали в разные стороны. Но самое поразительное было то, что лишь только лидер патриотической партии опустил взгляд, он смог лицезреть ноги принца, обутые в стоптанные штиблеты, при том без каких-либо признаков носков, колготок или гольфов, абсолютно на босу ногу, а в отверстиях обуви просвечивали нестриженные ногти на грязных пальцах.
«Боже мой!!! – подумал про себя Андрюс, - Неужели это чей-то звонок-предупреждение о том, что невеста его находится в компании другого мужчины довёл принца до такого состояния, что он примчался, сломя голову, в приличный ресторан в таком виде? В ресторан, который посещают знатные завсегдатаи и без конца снуют журналисты».
И тут лидер патриотической партии почему-то почувствовал себя неловко от того, что выражал свою лояльность наследнику престола столь бурным образом. В конце концов, он хоть и принц, но всего лишь мальчишка. Лет на восемь его младше и раза в два менее опытен и умён. Вполне достаточно бы было жестов, положенных по этикету и несколько сдержанных слов приветствия.
Кроме того, в глаза Навотти бросилось ещё одно обстоятельство. В руках у принца отсутствовала трость. Трость, которую он носил в обязательном порядке на публичных мероприятиях, потому что вынужден был опираться на неё при ходьбе: он прихрамывал. Поговаривали, что одна нога у принца короче другой. Обычная болезненная бледность, покрывающая черты его лица, тоже отсутствовала, а вместо неё видна была смуглая кожа и наблюдался вполне здоровый румянец.
- Вот это неожиданность! – завопила мисс Сорелли пьяным голосом, - Кто к нам пожаловал? И как могло получиться, что ты оставил все дела, несмотря на свою хвалёную занятость, и наконец вспомнил о своей крошке-Нелли, которая скучала и которой ты не собирался сегодня уделить хоть чуточку времени? Но всё равно, дорогой, я так рада видеть тебя, мой милашка! Дай я тебя поцелую…
Возможно, вице-принцесса была слишком пьяна. Но её, видимо, нисколько не смущал и не удивлял столь вольный наряд своего возлюбленного, поэтому она, как ни в чём не бывало полезла к нему со своими ласками, вытерев предварительно платком чувственный рот, по которому размазалась губная помада.
- Отстань от меня, Нелли, ты опять накачалась, как свинья! – грубо ответил он ей, отстранив от себя, - Говорил же я тебе, займись чем-нибудь, скоро свихнёшься от безделья! По-твоему, мне делать нечего, как каждый раз забирать тебя из ресторанов и прочих питейных заведений.
- Мой принц, вы очевидно всё не так поняли! – вмешался в сцену Навотти, который очень боялся скандала, коей ему совсем не был на руку. А ещё больше опасался шумихи, которую могут поднять находящиеся поблизости журналисты, так как столь пикантная сцена просто не могла не привлечь их внимания. Не говоря уже о том, что в среде обслуги наверняка пойдут сплетни, а у посетителей ресторана возникнут более чем интригующие вопросы…
Политик оглянулся по сторонам… но почему-то (и это потрясло его не меньше, чем вид наследника) никто не обращал на них особого внимания. Официанты продолжали чинно выполнять свои обязанности, гости болтать и есть. А склочный журналюга – Трусельдорский со своей беспардонной Турандот скучающе уставились в потолок (последнее было особенно поразительно).
- Вы всё не так поняли, принц, - повторил Навотти свою фразу шёпотом, потому что слегка онемел от увиденного.
- Что же я должен был понять? – испросил Антос-Эмануэль, бросая недобрый взгляд на соперника мимоходом.
- Мисс Сорелли немножечко скучала, а я согласился оставить свои дела и слегка развлечь её, составив ей компанию. Но вы сами виноваты. Мой принц, нельзя оставлять столь красивую женщину надолго одну. Кто-то же должен развлекать её разговорами. А мы говорили исключительно о вас. Исключительно! Признаться, я поражён, Ваше высочество, вы у нас, оказывается, поэт. Мисс Сорелли процитировала мне одно из ваших стихотворений. Я, ей богу, даже спутал вас с Шекспиром. Клянусь, чем угодно! Очаровательная мисс Нелли, которая тоже восхищалась вашими талантами, не даст соврать… Здесь журналисты, мой принц.
Последнюю фразу Андрюс произнёс в полголоса, в надежде, что Антос-Эмануэль позаботится о том, чтобы устранить возможный источник шумихи и сплетен в обществе, распорядившись потихоньку вытолкать охране взашей нахальных папарацци и отнять возможные компрометирующие материалы.
- Да не крутите же вы головой, Ваше высочество, не оборачивайтесь, не привлекайте внимание, - с досадой проговорил сквозь зубы политик.
Навотти, признаться, надеялся, что принц будет вести себя куда осторожнее. По крайне мере до этого Эмануэль Грандескки производил на него впечатление человека умного, изворотливого и даже коварного. Неужели нельзя было тактичнее справиться со своей задачей! Что он, в самом деле, до сих пор не научился расправляться с назойливыми журналистами? «Видел бы он как мастерски это делает Сайдан Татрисо! – не без восхищения вспоминал Андрюс своего покровителя, - Одно движение его пальца, и охрана августейшей персоны срабатывала, как по счёту раз!»
А Трусельдорский – опасный противник, прожжённый интриган и тёртый калач. Он вёл по одному из каналов пронсельванского телевидения программу «Сверху вниз»… «…по лестнице власти носом» - добавлял он обычно в вольных интерпретациях. И носов, надо сказать, о свою «лестницу» он разбил немало, безжалостно бичуя и в хвост, и в гриву самых богатых и знаменитых. И зарабатывая при этом сногсшибательные рейтинги у обывателей. Не преминул журналюга также пройтись по августейшей персоне наследника несколько раз, но зато основательно, обсуждая его привычки, манеры и странности, коих было предостаточно. Он бичевал его аристократическое пижонство, смакуя всякую мелочь. И добрался даже до туалетной бумаги, которой он подтирал свою изнеженную задницу.
- Лянис! Как раз кстати, - крикнул Антос-Эмануэль Трусельдорскому, приветливо махнув ему рукой и ведя себя весьма непосредственно, - сигареток не найдётся?
- Обижаешь, - ответил тот, услужливо подбегая к принцу и протягивая уже распакованную пачку дешёвых папирос, - как раз такие, как ты любишь, Антос… Да бери больше, про запас.
- Ну, спасибо, выручил меня, - поблагодарил прожжённого пройдоху наследник, - а то прямо терпеть не могу курить эту гламурную дрянь, которую предлагают мне в этом ресторане.
В этот раз Навотти от изумления расхлебянил рот и несколько секунд держал его открытым, а потом захлопнул, перестав чему-либо удивляться, не в силах переосмыслить происходящее. И молча наблюдал за тем, как наследник пронсельванского престола раскуривает грошовую папиросу.
- Да и не думала я даже хвалить твои стихи, - совсем некстати ляпнула мисс Сорелли, - и о тебе я бы не стала разговаривать. Это мистер Навотти всё время что-то выспрашивал.
Лидер патриотической партии заёрзал на стуле.
- Или ты думаешь, мне не о чем больше говорить, как только о тебе? – продолжала Нелли вызывающе, - А может ты воображаешь, что без тебя я не могу и насладиться приятной компанией?
- Компания тебе, значит, нравится? – переспросил Антос-Эмануэль, едва сдерживая свои эмоции.
- А чем не компания? Что по-твоему, раз он карьерный попрыгунчик и похож на кузнечика, им и насладиться нельзя? Вполне подходящее наслаждение для брошенной женщины. Получше, чем проводить время с электрическим стимулятором из сексшопа.
- Пьяная шлюха! – выругался на неё наследник престола и присовокупил к этому смачному эпитету пару-тройку нецензурных ругательств.
Андрюс Навотти неожиданно почувствовал истинное наслаждение, почти граничащее с оргазмом. Его мысли вдруг переменились кардинальным образом. Возможность лицезреть прямо перед своим носом пьяную герцогиню и первого принца в штиблетах превозмогло в нём все прочие чувства. Он забыл и про двусмысленность своего положения и про возможные последствия. Он торжествовал!
- Может я и похож на кузнечика и сам по себе ничтожество, как думают про меня гламурные пьяницы и светские потаскушки, - произнёс он, не в силах сдерживаться, - но пару рогов к вашей короне я, пожалуй, присовокупить смогу, мой принц!
Тут пронсельванский патриот почувствовал смачный удар промеж глаз, от которого у него посыпались искры. Всё вокруг замелькало, а в ушах только слышался звон разбитой посуды, прямо над головой – голос кукольного монаха, вещавшего: «Покайтесь, дети мои», потому что пришло его время. А несколько выше, под потолком, огромный чёрный ворон кричал, что есть мочи, голосом принца:
- Эликсир-р власти! Эликсир-р власти!
Немного очнувшись, упавший со стула и лежащий на полу Навотти, понял, наконец, что это результат действия крепких кулаков наследника королей Антоса-Эмануэля Грандескки.
- Ах, ты, дрянной мальчишка! – вскричал Андрюс в запальчивости, вскакивая и зеленея от гнева, - Что, думаешь, если ты королевских кровей, то я тебе и двинуть не смогу?!
Навотти был на пол головы выше принца и гораздо шире его в плечах, к тому же в юности занимался боксом, и до сих пор считал довольно неплохим свой удар левой. Но набросившись на соперника очень скоро понял, что тот тоже не лыком шит. Если политик дрался по правилам, то принц совершенно без всяких правил, применяя, по-видимому не раз отработанные на практике, приёмы уличного кулачного боя. Неизвестно, чем бы кончилось дело, но через несколько секунд их уже разнимала охрана.
- Антос, сынок, - говорил пожилой седовласый официант принцу, усаживая его на стул, - послушайся моего совета. Поверь: ни одна женщина этого не стоит. Успокойся. Пива тебе принести?
Спустя некоторое время и наследник пронсельванского престола, и активист патриотического движения уже чинно сидели на своих местах, мирно разговаривая.
- Так я, кажется, говорил о том, Ваше высочество, что просто восхищён вашими талантами, - ворковал Навотти, вытирая платком кровь с рассечённой губы и наблюдая неподбитым глазом, как первый принц королевства откупоривает пиво зубами и пьёт его прямо из горла, - Я и до сегодняшнего дня был самым горячим поклонником ваших художественных дарований, посещал выставки ваших картин, восхищался силой вашего мазка и игрой колоритных красок…
Агрессивный пыл Андрюса явно поубавился: то ли он вспомнил о возможных последствиях, то ли его протрезвили крепкие кулаки принца.
- А сегодня, когда я узнал, что вы ещё и стихи пишите, - продолжал он с подобострастием вести светскую беседу, - так моим восторгам просто не было предела! А может вам попробовать написать целую поэму? У вас не заготовлен, случайно, какой-нибудь сногсшибательный сюжет?
- Ну, какой он, в самом деле может придумать сюжет! - вставила Нелли, которая слегка протрезвела после того, как любимый пару раз не очень-то аристократически тряхнул её за химок.
Теперь они помирились, и отходчивый Антос-Эмануэль весьма нежно обнимал её за плечи.
- Ну, какую он, скажите на милость, может написать поэму? – продолжала герцогиня, поправляя всклокоченную после внушительной встряски причёску, - Разве он способен придумать что-нибудь более стоящее, чем сценарий для низкопробного шоу?
- А я настаиваю, - пьяным голосом заявлял Навотти, который решительно теперь вознамерился потопить принца в комплиментах, - Я просто уверен, что Его высочество способен, и даже очень способен…
- А я утверждаю, что не способен, - спорила Нелли, - кроме гадких газетных статей, которые он пишет в избытке, этот пустотрёп ничего написать не может!
- Как?! – вскричал пронсельванский патриот, неожиданно лояльный до безобразия, - Его высочество разве пишет статьи?
- А ради чего, вы думаете, он сегодня бросил меня одну-оденёшеньку? – заявила невеста принца, утирая слезу, - Или вы думаете, что он занимался чем-то стоящим?
- Так у Его высочества ещё и журналистский дар?
- Ну, дар – это сильно сказано. Скорее – зуд.
- Почему же я никогда не читал ваших статей, мой принц, и ничего об этом не слышал?
- Да слышали вы о нём, - сообщила говорливая Нелли, - о нём все слышали, только мало кто догадывается, что именно он творит под псевдонимом…
- Заткнись, дорогая, - очень вежливо попросил её возлюбленный, - а сюжет для поэмы я, пожалуй, могу предложить. К примеру:
«Некая сиенская дворянка по имени Пия имела крайне ревнивого мужа. Когда же тот заподозрил супругу в неверности, то вознамерился её убить, но оказался хитёр и взялся за дело осторожно, потому как опасался мести её знатной родни. В попытке отправить на тот свет свою благоверную, он придумал весьма хитроумный план, увезя её в свой уединённый замок в Маремме. Расчёт его был понятен, ибо он надеялся, что тамошние ядовитые испарения с блеском сыграют роль карающего палача и искусного убийцы, а он останется безнаказанным. Но не тут-то было! Пия умирала настолько долго, что он потерял терпение, поэтому, взбешённый до предела, он выкинул её из окна».
- Какой ужас! Какой безумный в своей дикости сюжет! – вскричала Нелли.
- Душа убиенной супруги попала в царство теней, - продолжал излагать свою историю принц, - послушайте теперь, как она взывает к читателю (зрителю) данной пьесы:
«Когда ты возвратишься в мир земной
И тяготы забудешь путевые,
То вспомни обо мне, о Пие!
Я в Сиене жизнь, в Маремме смерть нашла,
Как знает тот, кому я в дни былые,
Меняясь перстнем, руку отдала».
- Весьма посредственно, честно говоря, не производит впечатленья! – поморщилась герцогиня.
- А мне кажется, что что-то в этом есть, - высказал своё мнение Навотти с видом знатока, - конечно сыровато, следовало бы кое-что подработать. Надеюсь, это только черновик?
- Не думаю, - таинственно изрёк принц, - а вот ещё один сюжет:
«Муж уезжает надолго, оставляя жену. А в это время некто пытается склонить её к сожительству, но получает отказ. В отместку этот некто клевещет на бедняжку. В результате её душит в постели собственный супруг».
- Абсолютный бред! – заключила Ирис-Неллия.
- Но здесь претензии не ко мне, - уклончиво изрёк принц, - Сюжет принадлежит Шекспиру. Предыдущие же строки вышли из-под пера великого Данте.
- Негодник! – вскричала герцогиня, - Это он сделал нарочно, чтобы меня унизить! Чтобы выставить меня полной идиоткой!
- Не преувеличивай, дорогая.
- Простите, принц, а почему столь странная подборка сюжетов: любовь, супружеская измена, убийство, смерть? – спросил, как ни в чём ни бывало Навотти, хотя, конечно же, понял намёк.
- А разве вы никогда не слышали о том, что мне суждено отрубить голову собственной супруге? – ответил вопросом на вопрос Антос-Эмануэль, косо посматривая на невесту.
- Да что вы говорите! – разыгрывая изумление воскликнул Андрюс, сам же навострив уши и вспоминая о проклятье, - Но почему?
- Из ревности. Видите ли, эта особа, абсолютно доведёт меня своими выходками. Но сложность вся в том, что и после её смерти, мне не удастся избавиться от неё, потому что моя будущая супруга – чистая ведьма. Её дух будет ко мне являться и тем самым лишит меня рассудка.
«Секрет чудесный эликсира власти
И все его особенности и составные части
Эмануэлю Грандескки известен был.
И с помощью него весь мир
Всерьёз завоевать мечтал он и хотел,
Однако жалок был его удел.
Что пользы смертному от знания об эликсире?
Нет проку от него в подлунном мире.
Не может он в весомой мере властью обладать,
Ведь не способен он судьбы деянья просчитать,
Владея роком лишь отчасти.
Что толку в знании об эликсире власти?
Как в яблоке, где червь прогрыз пятно
И было этим всё отравлено оно,
Жизнь смертного видна нам ясно:
За страстью гонится он, мысль его погасла.
Похмелье утром явится к вам всё равно,
А страсть, она – лишь ядом полное вино.
Тебе судьба даёт богатство, деньги, власть,
Но бойся в руки к дьяволу попасть.
Что толку от богатства мира там,
Где Сатана летит с тобою по пятам.
И душу приберёт к рукам, такая вот напасть.
И не во власти смертного в ловушку не попасть.
И даже если познаёшь бессмертья суть,
Окончишь ты земной свой путь,
Ведь ты не Бог, не вездесущий Вседержитель,
Ты не Творец и не судеб вершитель.
Что суждено с тобой свершится,
Короткий путь в могиле завершится».
- Какой ужас, мой принц! – воскликнул Навотти, - И что, с этим абсолютно ничего нельзя поделать? Обратитесь к экстрасенсам, к Его святейшеству Папе, в конце концов!
Ирис-Неллия залилась пьяным смехом:
- Вы тоже купились, Андрюс! Антос-Эмануэль вам только что прочёл строки из поэмы Рича Лангрена – средневекового пронсельванского поэта об Эмануэля Грандескки. Это старинная легенда – не больше!
- Конечно же то, о чём говорит ваша невеста, я проходил в школе, мой принц, - высказал своё мнение Навотти, - но многие считают эту поэму пророческой. И вы, я думаю не станете отрицать, что некоторые факты в ней описанные чудесным образом сбылись. К примеру, об обстоятельствах смерти Карла Митиндора.
- Не понимаю, к чему сейчас вы это говорите? – недоумённо пожал плечами Антос-Эмануэль, - Карл XII ведь должен был же когда-то скончаться. И совсем не факт, что он был отравлен.
- А вольный город Карианф, который пытался покорить принц Эмануэль, не напоминает ли вам это теперешнее политическое противостояние с провинцией Остон?
- Пронсельванское королевство воевало с остонскими кочевниками и князьками испокон века. И не всегда эта территория входила в состав нашего государства. А Карианф является столицей этой провинции с незапамятных времён. Не трудно было это предугадать, - пожал плечами принц.
- А имя? А фамилия королевского рода? Когда Лангрен писал поэму, никто и слыхом не слыхивал о Грандескки при дворе Митиндоров.
- Совпадение, милейший, всего лишь совпадение.
- Не-не-не-не! Не может быть!
Пьяный Навотти разгорячился, как петух, и в запальчивости стукнул вилкой по тарелке так, что она треснула, а брызги от томатного соуса разлетелись по белоснежной скатерти и расплылись подобно пятнам крови. Герцогиня захихикала, а потом сказала, нежно прижимаясь к плечу своего любовника.
- Антосу не грозит повторить судьбу злополучного принца из сказки. Ведь он женится на мне. А я совсем не ведьма. У меня не разные глаза и цвет волос отнюдь не рыжий.
- И слава богу! – заявил Навотти, который решил для равновесия отвесить комплимент теперь уже и даме, - Вам, леди гораздо более к лицу ваш естественный цвет!
- Мой естественный цвет? – переспросила Нелли, состроив уморительную гримасу, - Я столько раз перекрашивалась, что сама уже не помню: какой у меня естественный цвет. Ты случайно не знаешь, дорогой?
- А может он рыжий, милая? Наверное, ты просто забыла. Подозреваю, что именно в тебе моё проклятье.
- Быть этого не может! – изумилась Нелли, посмотрев на возлюбленного мутным взором и хлопая накладными ресницами, - А как же глаза?
- А ты помнишь какого цвета твои настоящие глаза? – съязвил Антос-Эмануэль.
- Не ссорьтесь, друзья мои! Не ссорьтесь! – миролюбиво встрял в спор Навотти, - Давайте поговорим о вещах более интересных и приятных.
- Ну, что ж, извольте, - с охотой отозвался принц, - Нелли тут намекала, любезный мой политик, что вы всё время её о чём-то выспрашивали. Глупый вопрос: а зачем?
- Да ничего я не выспрашивал, - решительно отрицал всё политик.
- Выспрашивал, выспрашивал, - подтвердила герцогиня, - милейшего Андрюса очень живо интересовали секретные лаборатории Особого отдела. Я ему объясняю, что нет никаких лабораторий. Всё это трёп, газетные утки и журналистские примочки. А он мне всё твердит: «Эликсир должен быть! Эликсир должен быть!» Скажи ему хотя бы ты, дорогой.
- Обязательно скажу, любимая, как только милейший Навотти ответит на мой вопрос. Так зачем вам, уважаемый, понадобился волшебный препарат? И какого чёрта вы капаетесь в наших семейных тайнах?
Политик широко открыл рот, для того, чтобы ответить, но тут же захлопнул его, потому что не знал, что сказать.
- А-а-а… Мой принц… э-э-э, - только и мог он ляпнуть, весь обливаясь холодным потом.
Патриот и шпион в одном лице был очень предусмотрительным, поэтому надеялся в этот вечер осуществить свои планы, используя длинный язык герцогини, но почему-то не предусмотрел, что способность Ирис-Неллии болтать без умолку может обойтись ему боком.
- Как зачем? – к счастью пришла к нему на выручку обладательница длинного языка, - Всех мужчин интересует: как ты соблазняешь женщин, дорогой. А я объясняю Андрюсу, что тут дело вовсе не в гипнозе или психотропных препаратах. Ты просто пудришь им мозги, вот и всё…
- Нелли, а не пора ли нам баеньки? – предложил принц.
- Пожалуй пора, - с охотой откликнулась герцогиня, мгновенно заткнувшись и прекратив поток своих излияний.
- Прекрасно. Спускайся в машину и подожди меня минут десять. Я скоро приду, мне нужно сказать несколько слов нашему милейшему политику наедине.
- Шепнуть несколько слов наедине Андрюсу??? Ты что же хочешь, чтобы теперь ревновала я? – герцогиня вновь воззрилась на жениха мутным взором.
- Не говори глупостей, Нелли. Иди уже!
- И не подумаю! А ну-ка отвечай: где ты был вчера вечером?
- На заседании совета министров, - со вздохом сообщил он.
- А позавчера?
- На приёме в греческом консульстве.
- А третьего дня?
- Увозил тебя пьяную с вечеринки.
- А почему я напилась не догадываешься? Потому что ты опять отказался провести со мной вечер, а писал свои гадкие стишки.
- Дорогая! – воскликнул принц, глядя на герцогиню и притворно всплёскивая руками, - У тебя, кажется, тушь потекла.
Столь простенький трюк, который не сложно было придумать, зная круг жизненных интересов Ирис-Неллии, сработал, как по волшебству.
- Где? – она тут же достала маленькое зеркальце и пристально уставилась в него, - Я ничего не вижу.
- Потекла, потекла, - продолжал настаивать Антос-Эмануэль, - пойди и посмотрись в большое зеркало в женской комнате.
- Какой кошмар! – воскликнула герцогиня, приходя в немой ужас от мысли, что она сидела, небрежно накрашенная, в ресторане, где её могли наблюдать все светские сплетницы, - Спасибо, дорогой, что ты заметил. Тогда я сейчас быстренько приведу себя в порядок. Всего минут 5…10, ну самое большее 20 или 30-40 минут. А ты подожди меня в машине.
- Всенепременно, дорогая, - заверил её любимый.
Герцогиня смылась. Принц же посмотрел на политика лучистыми глазами и расплылся в обворожительнейшей наивной улыбке, демонстрирую на щеках очаровательные ямочки. Это была та самая улыбка, которая, как вещали жертвы, обычно не сулила адресату ничего хорошего.
- Мистер Навотти, - проговорил он весьма миролюбиво, - я не думаю, что наш разговор продлится слишком долго. Я только продемонстрирую вам одну вещицу.
Антос-Эмануэль положил на стол перед Андрюсом портативный диктофон. Тот самый диктофон (и в этом политик готов был поклясться), который всего несколько минут назад был прикреплён хитроумным способом к задней стенке внутреннего кармана пиджака шпиона… Но каким образом он оказался в руках у принца?
- Дьявол! – только и выдавил из себя Навотти, обращаясь не то к титулованному собеседнику, не то к кому-то ещё, а потом добавил глухим голосом, - Это не моё…
- Так значит не ваше? – переспросил Антос-Эмануэль, - И это вы говорите человеку, который всего лишь пять минут назад собственноручно достал оную вещицу из вашего кармана?
Принц нажал на нужную кнопочку и изнутри послышался голос Нелли: «...милейшего Андрюса очень живо интересовали секретные лаборатории Особого отдела. Я ему объясняю, что нет никаких лабораторий. Всё это трёп, газетные утки и журналистские примочки. А он мне всё твердит: «Эликсир должен быть! Эликсир должен быть!»»
- Вы ничего не докажите, - нагло заявил принцу лидер партии «Родина для пронсельванцев».
- Да? – искренне изумился Антос-Эмануэль, - Вы хотите сказать, что были так осторожны, что даже не оставили на этом предмете отпечатков пальцев?
Навотти не был так осторожен, поэтому решил сменить тактику.
- Подумайте, мой принц, стоит ли поднимать скандал? В этом случае вам придётся обнародовать запись. А разве Его высочество хочет, чтобы то, что произошло здесь, стало достоянием гласности?
- Пожалуй, вы правы, - ответил ему принц, постукивая кончиками пальцев по столу в задумчивости, - действительно, я не буду этого делать. И даже, пожалуй, верну вам вашу вещь. Хотя бы потому, что не вижу смысла её забирать. У вас ведь наверняка ещё где-то припрятано что-то подобное. Так, на всякий случай. А значит у записи есть дубликат. У вас ведь есть дубликат, драгоценнейший?
Навотти счёл за благо молчать, как партизан.
- Даже если и не было бы, - продолжал принц, расценивая безмолвие политика, как знак согласья, - предполагаю, что известная нам обоим персона… Ну, вы, конечно, понимаете, о ком я говорю. Так вот, известная нам обоим персона поверила бы вам на слово, конфискуй я диктофон. Ну, разумеется, какой аргумент – отняли улику, значит есть что скрывать. Предоставь же вы ему все доказательства, он не примет всерьёз ни одного вашего слова. Станет он интересоваться пьяной трепотнёй изнывающей от скуки бабы! Так что идите с миром и доложите ему обо всём… Впрочем, подумайте сами стоит ли вам сообщать об услышанном вашему покровителю? Наш уважаемый и могущественный во всех отношениях… общий знакомый очень верит в чудеса (не будем употреблять всуе имя пославшего вас, как говорится в священном писании)… Да, господин Навотти, у всех есть амбиции. Даже у самых всемогущих. А пока у людей есть амбиции, они склонны питать себя иллюзиями. Уж у кого, у кого, а у … (произнося имя могущественного покровителя Навотти почти одними губами, принц перешёл на еле слышный шёпот) их безмерное количество. И зачем вам, уважаемый, переубеждать Его драгоценное сиятельство? Пока он верит в эликсир, он будет снабжать вас деньгами и своим высочайшим покровительством. А нет, так пошлёт вас куда подальше… Или ещё того хуже… А хуже есть куда, вы уж мне поверьте! Подумайте об этом.
С этими словами принц лёгкими шагами удалился, ступая по великолепным китайским коврам с изысканными узорами в своих грязных, стоптанных шлёпанцах.
«Это катастрофа! – подумал Навотти, оставшись наедине со своими мыслями, - Лучше бы Его высочество застукал меня в постели со своей болтливой герцогиней. Покрасней мере это уголовно не преследуется. Как он там сказал? - вспоминал крупно проштрафившийся политик, напрягая свой пьяный мозг: «Я не спрашиваю имени, пославшего вас (как говорится в Священном писании), оно нам обоим хорошо известно… И не будем употреблять его в суе»… Или что-то в этом роде… Значит, он знал обо всём. А из этого следует, что в курсе и Особый отдел государственной безопасности… Неужели нет выхода? Разве что шантажировать Его высочество, угрожая скомпрометировать его в глазах общественности. Принцу наверняка не захочется, чтобы все узнали подробности сегодняшних его приключений».
Андрюс оглянулся по сторонам в поисках возможных свидетелей и союзников, способных подтвердить его слова.
«Так, обслуга не в счёт. Они не захотят терять работу, - размышлял он, - тем более, как я понял, со всеми ними он на короткой ноге. Остаются посетители… Но знатные господа все сидели с такими лицами, как будто каждый день лицезрели босых принцев».
- Нет! Ну вы это видели! – нарочито небрежно завёл разговор политик и патриот, подсаживаясь к столику, за которым ужинала парочка гламурных болтушек, чрезвычайно острых на язык.
- Что? – недоумённо интересовались они, оглядываясь по сторонам.
- Неужели не заметили? Его высочество сегодня явился в ресторан в грязных штиблетах.
- В самом деле? А что, изменилась мода? – выспрашивали их кавалеры.
- Говорят, первый принц явился сегодня в ресторан в новых эполетах, - разносился эхом по залу слух.
- Неужели намечается парад?
- А я вам скажу, - высказал своё мнение по этому поводу один престарелый генерал, - торжественные парады, как правило производятся после крупных учений или военных манёвров.
- Похоже, мы готовимся к войне.
- Какой ужас, господа!
- А я давно говорил, что политическая обстановка в Остоне оставляет желать лучшего.
С досадой выслушав подобное, Навотти махнул на посетителей и светских сплетников рукой, оставив это, далеко не самое трезвое общество, гламурных болтунов.
«Дураки не в счёт. От них мало толку. Придётся использовать аудиозапись, - продолжал продумывать он свой план, - пусть всё, что я говорил в этот вечер с головой компрометирует и меня. Но ЕМУ тоже не поздоровится… Если не останется другого выхода, я пригрожу Его высочеству, что придам его секреты гласности. Компроматов на августейшую персону предостаточно: нецензурная брань, пьянство, драка и прочие вольности… Предостаточно компроматов».
Пьяный Андрюс хрипло расхохотался.
- Да, мой принц, на вашем месте было большой оплошностью вернуть мне диктофон.
Политик буквально кудахтал от смеха, прослушивая диктофонную запись снова и снова, но вдруг поперхнулся собственным хохотом…
Милейший Андрюс понял, что то, что у него в руках, никак не может служить компроматом. На диктофоне был не голос принца… Да любой скажет, что это не его голос. Ни тембр, ни манера изъясняться некоем образом не совпадали с манерой изъясняться и тембром Его высочества. К тому же наследник престола всегда безбожно картавил, растягивая и смягчая буквы «р» на французский манер, что предавало его речи выразительность и аристократический шарм… Нет, никто не поверит, что это его голос…
Да принц ли был тот, с кем он разговаривал? Разве он был похож на наследника?
Навотти метнулся к окну и распахнул его в надежде глотнуть свежего воздуха, но тут у него появился повод в очередной раз изумиться.
У парадного подъезда стоял шикарный лимузин с короной в виде мигалки и с национальным гербом на капоте. Первый принц садился в машину в изящном костюме, раздавая автографы, воздушные поцелуи и прочие высочайшие знаки внимания приветствующим его гражданам и репортёрам.
Толпа же восхваляла его, а он отдавал ей должное лёгким поклоном головы снисходительно и величественно.
- Благодар-рю вас, гр-раждане! Премного благодар-рен, мой добр-рый нар-род! – всё повторял он со слезами умиления на глазах.
- Вот хитрая тварь! Каков актёр!!! – в бессильной злобе завопил Андрюс, стуча в отчаянии кулаком по подоконнику… И что, всё: и аристократические манеры, и пижонская изнеженность, и его болезненная бледность и даже хромота – всего лишь мистификация?... Лживый хамелеон! Лицемерное чудовище! Настоящий оборотень! Дьявол! Дьявол!! Дьявол!!! – не стесняясь в выражениях и не обращая внимания на косые взгляды и замечания окружающих вопил политик, не в силах остановиться.
Но вдруг, вино ударило ему в голову, и он в изнеможении плюхнулся на пол… Лёжа на мягких коврах, в полубреду болезненным взором Андрюс рассматривал наводящие на мысли о бренности бытия картины и фрески на потолке.
… Вот скорбная процессия идёт за гробом новопреставленного. А тот в это время, отягощённый грехами и осенённый добрыми делами, держит ответ на Страшном Судилище. Вседержитель с нимбом святости на голове, непостижимый для грешников, выносит ему свой строгий приговор… Вдруг картина неожиданно ожила. И нимб Неизреченного засветился неземным светом. Ожила и задвигалась скорбная процессия. А люди, шедшие за гробом, охали и стенали.
Врата небес Вседержителя были светлы и прозрачны, как кристалл. Тут же крутились и солнцеобразные юноши с ангельскими лицами. Господь, подводя итог жизни новопреставленного, наставительно журил его за злые дела и хвалил за добрые поступки. А тот, преисполненный раскаяния, внимал речам Божественным с усладой. Солнцеликие юноши, видя снисходительность Господню, исполнялись радостью и воспевали Создателя одухотворёнными песнями, красоту которых невозможно описать словами. Грешник же упал ниц и поклонился недоступному для ума человеческого Божеству.
А в это время слащавый священник совершал поминальную мессу на грешной земле, он говорил Божеству и Святым ангелам:
- Господа небесные! Эта душа нагрешила, конечно, но глубоко раскаялась. И это раскаяние вылилось в кругленькую сумму, выраженную в пожертвованиях на нашу церковь. Господи, прости его, ибо он не поскупился!
- Господи прости его, ибо он не поскупился! – вторила ему паства.
Святые же ангелы, слыша это, говорили:
- Когда Лукавые духи будут истязать его, выкупим его этим из долгов!
Неизреченный же, видя это, елейно улыбался. Тогда силы небесные воспели сладкую песнь, восхваляющую милосердие Божие, которое не могут истощить грехи людские.
… А в это время траурная процессия обливалась слезами, расставаясь с усопшим, которому уготовлено райское блаженство. Присутствующие на похоронах были щедры на благодатные речи и хвалебные слова в адрес умершего, держась чинно и благопристойно. Несчастная же вдова, слыша это, вытирала платочком слёзы умиления и скорби, с трудом переживая потерю своего поильца и кормильца, которого столь сильно любила…
И вдруг в этой картине, как бы снова что-то изменилось, как будто пьяному Навотти открылась оборотная сторона всего происходящего. Началось всё с того, что, как он заметил, безутешная вдова из-под чёрной траурной накидки уже строит глазки другу усопшего. А заливаясь скорбными слезами, то и дело посматривает на указанного, а он на неё… Потом ему открылись мысли соседа, особенно усердствующего в торжественных речах. Он думал: «А старикашка-то был типичная сволочь, зато теперь его земельный надел перейдёт ко мне».
А на поминках, все без исключения соседи, знакомые и родственники, слушая хвалебные речи, только и думали о том: когда же закончится этот трёп, чтобы вдоволь выпить и закусить. И с радостью набрасывались на угощение. И тут в пьяной оргии проявились и вышли на свет божий многие из смертных грехов: обжорство, праздность, тщеславие, невоздержанность и злословие. И правил пиршеством Лукавый дух. Он слегка косил на один глаз. И так же все присутствующие на поминках по его примеру косили тоже от постоянного вранья, произнося чинные слова, как и новопреставленный кающийся грешник, потихоньку спаивающий святых ангелов и обольщающий их своими двусмысленными речами… Дальше больше. И по мере продолжения этой пьяной оргии, открылось и то, что ангелы небесные, воспевающие Создателя неизречёнными песнями, тоже неистово лукавят. И даже стало вдруг заметно, что и сам Неизреченный, несмотря на всю свою святость… слегка косит на один глаз.
- Что вылупился? – спросил у Навотти Лукавый дух, - Весь мир полон лицемерия. Разве ты не знал? За внешней пристойностью скрывается оборотная сторона сущности души. Сам-то, сам-то ты какой? Небось не знаешь: кто ты – демократ или партократ, радетель о благе страны или предатель совести? Лидер патриотической партии, а сам – иностранный шпион. За деньги родину продаёшь?!!!
И лицемерный дух заплясал, строя неописуемые рожи, показывая язык и, простите, голую задницу.
- Каждый врёт каждому, - неистово вопил Дух, - а другой ему верит, потому что воображает, что кроме него никто не может лгать. А если кто и догадывается о вранье другого, то покрывают они друг друга. Рука руку моет. Ты думаешь все знатные господа в ресторане совсем слепы или глухи, или совсем лишились умишка? Ты думаешь, что никто не видел принца в пиджаке без пуговиц и в рваных тапочках? Да разве кто-то из них воскликнет: «А король-то был голый!» Так говорится в старинной сказке. Ты воображаешь, что тебе поможет компромат? Дурак не заметит, а умный ничего не скажет. А ты, раз говорить собрался, значит – дурак!»
В ужасе от этих слов, пьяный Андрюс сел прямо на пол, обхватив голову руками. А в голове его вертелась только фраза из всем известной уличной песенки:
«Наш принц в манерах преуспел, не получается лишь только буква «р»»
- Ну, что очухался? – услышал он голос прямо над собой.
Навотти вздрогнул и открыл глаза. Обслуга ресторана, столпившаяся возле него, усердно поливала его из чайника.
- Так это был пьяный бред? – окончательно очнулся Андрюс.
- Нельзя мешать водку и вино, - возвестили ему равнодушно и без особого выражения в голосе, - либо нужно пить одно, либо другое.
Недалеко от того места, где лежал пьяный политик, послышалось тихое хихиканье, то забавлялись над его идиотским положением известный телеведущий и нелепая дама-папарацци Турандот.
- Трусельдорский!!! – завопил что есть мочи Андрюс, стуча себе кулаком по лбы, - Как же я о нём раньше не подумал!
Он резво вскочил и тут же окончательно очухался.
- Послушай, - с жаром спросил он, подбегая к журналисту, - Ты ведь, наверняка, снимал! Я знаю, что снимал!
- Отцепись и оставь мою руку, - равнодушно отозвался тот, освобождаясь от крепкой хватки Навотти.
- Ты ведь обнародуешь видеозапись? Ту самую, где первый принц ругался матом, напился и подрался. Я всё подтвержу. Мы заработаем кучу денег.
- По-твоему я совсем оборзел? У меня тоже свои принципы, - брезгливо ответил бессовестный журналюга, корча уморительную рожу.
- Какие у тебя могут быть принципы? Ты же миллион раз поливал грязью Его высочество!
- Так я за дело его поливал, - хихикнул тот, - когда он выпендривался, да выделывался. А тут пришёл, как человек: по-людски нализался, от сердца выражался и подрался из-за симпатичной шлюшки. Всё по-простому, по-человечески. Что, по-твоему у меня вообще нет сердца, чтобы перед всей страной пАлить его за это?
- Мисс Турандот! – взмолился Андрюс, - А вы что скажите?
- А что я скажу? – равнодушно отозвалась та, прямо на глазах у политика уничтожая компрометирующие материалы, - Я вообще ничего не видела. Разве здесь был принц? Когда?
- Как когда? Только что, сейчас, в рваном пиджаке и в стоптанных тапочках! – не переставал настаивать Навотти.
- Здорово же ты нализался, приятель! – заявил Трусельдорский, нагло хихикая.
продолжение следует