ИРИНА КАШАЕВА - http://www.proza.ru/avtor/metelica - ПЯТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "МНЕ СНИЛАСЬ НОЧЬ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
"Я приезжаю в старинный купеческий городок N редко, лишь на Пасху. Стар я стал, один ездить уже не в силах, а дочке вечно не до меня. Когда-то, очень давно, в конце сороковых годов, шустрым босоногим огольцом бегал я по родимому городу и знал каждый его уголок и каждую пядь земли... Любовался его цветущими каштанами, дышал полной грудью неповторимыми ароматами персидской сирени, белой акации и жасмина... Сейчас ничего этого нет. Прекрасные деревья уничтожены... На их месте, как грибы после дождя, выросли многоэтажки, многочисленные ларьки, коттеджи... Родной, улыбчивый когда-то город дымит трубами заводов и фабрик... И машины, машины... Даже луна, гордая красавица луна, восседающая в золотом платье на неприступном своём троне, и та загрустила, горестно склонив свою золотую головку ...
"Не печалься, я дома..." - шепнул я ей, старой доброй подруге и немой свидетельнице наших нехитрых мальчишеских игр...
Моё детство пришлось на послевоенные годы. Радость Победы, голод, разруха... Израненный, милый моему сердцу город лежал в руинах... Мы, мальчишки и девчонки, сажали деревья, помогали расчищать завалы после немецких бомбёжек... На окраине города было старинное, 19 века, кладбище, я частенько бегал туда. Из разговоров старших слышал, что кладбище это необычное и там уже давно никого не хоронят. Во времена Октябрьского переворота, якобы, большевики замучили и побросали в могилу живых ещё людей... Моя бабушка, урождённая княжна С*****ва, была похоронена там. Частенько, тайком от матери, я навещал её старую могилку с ветхим деревянным крестом.
Мама была против. Вырастившая меня одна - отец пропал без вести, - лишая себя всего, она жила ради меня... Как сейчас слышу её голос: "Митька, вернись домой немедля!" Как сейчас вижу плотно сжатые бледные губы матери и то, как она грозит мне кулачком. Но нам уже не до неё... Мы бежим с Серёгой, бежим изо всех сил, сломя голову, и сердца наши готовы вот-вот вырваться из груди... Вот и каменная кладбищенская ограда, полуразобранная на различные нужды нашими предприимчивыми мужиками. Вот и могила моей бабушки... А вот и ещё одна могила, очень давняя и могучая тёмно-зелёная ель, скорбно склонившая над ней свою главу. Мы любили отдохнуть здесь, в прозрачной тиши, в тени старой ели. В тот день мы задержались на кладбище. Заигравшись, ловили зелёных прытких кузнечиков, пятнистых божьих коровок и выпускали на волю, подбрасывая их вверх.
Вечерело. Прохладная роса уже пала на траву, луна хозяйкою взошла на свой трон, звёзды золотым дождём рассыпались по небу. Ночь чёрной пушистой кошкой легла нам на плечи, заслонив собой так удивительно изменившийся мир...
"Серёга, бежим домой! А то мамка заругает!" - боязливо ёжась, шепчу я другу. Серёга послушно кивает, и мы, старательно обходя полусгнившие, покосившиеся кресты, осторожно идём к выходу. Но... Натыкаемся всюду на каменную ограду... Изрядно ободрав коленки о колючий шиповник, (а я ещё и новые штаны порвал, зацепившись о что-то), мы, выбившись из сил, не сговариваясь, рухнули на траву... Тоненький девичий голосок плакал где-то совсем рядом. Нас такой ужас взял... Девушка плакала... Просила у кого-то прощения, у кого и за что - было не разобрать... Голосок её, юный и звонкий, буквально доходил до визга...
"Боженька, спаси нас" - прошептал я холодеющими губами и неумело осенил себя крестом... Всё стихло... Закричал где-то кладбищенский филин и сердце вновь ушло в пятки.
Вдруг...шорох шагов... В холодном ночном сумраке вырисовывается фигура... Идёт к нам... Мы аж взмокли от полностью парализовавшего нас страха... Подходит ближе...
"Ребятки, вы чего делаете тут? Что? Заблудились? Вставайте, не бойтесь. Здешний сторож я..." - говорит дедушка, поднимая нас с холодной земли. Он ведёт нас куда-то... Сторожка, маленькая избушка, мы все трое заходим, пригнувшись... При тусклом освещении керосиновой лампы мы разглядели своего спасителя. Среднего росточка, худощавый, на ногах валенки почему-то... Человек как человек... На керогазе закипал металлический чайник. Старик, предложив нам выпить горячего чая на травках, занялся его приготовлением. Мы тем временем разглядывали его довольно скудное жилище...
Маленькая комнатка, земляные стены и пол. Жёлтый свет керосиновой лампы тускло освещает низкий стол из тёмных, плохо струганных досок, застеленный газетами. Деревянный ящик заменяет стул, топчан, сбитый из старых досок, застеленный какими-то тряпками, служит старику постелью.
"Не бойтесь, ребятки, выведу я вас отсюда... Как только петух пропоёт, выведу. Ночной порой даже я, привычный ко всему, не выхожу отсюда" - произнёс дед, подавая нам горячий, пахнущий травами чай в алюминиевых кружках.
"Дедушка, а сейчас почему нельзя? Мамка-то теперь там волком воет..." - робко спрашиваю я. Дед усмехнулся, прихлёбывая чай, и глаза его потеплели.
"Нечисть разгулялась нынче. Я наружу ни шагу, и вас не выпущу. Слышь, воют?" - С улицы вместе с порывами ветра доносился протяжный вой, напоминающий волчий. Серёга побелел весь и вцепился ногтями в мою руку.
"Дедушка, ты давно здесь живёшь?" - как-то неуклюже, дрожащим голосом спрашиваю я. Старик подлил нам чаю и, видимо, желая отвлечь нас от страшных мыслей, начал свой рассказ.
"Здесь? С восемнадцатого года и живу. Прежний сторож спас меня от смертушки лютой, выходил... Родное имя своё не помню, мал был. Расскажу вам его словами.
"Однажды, глухой тёмной ночью, дремал я. Вдруг слышу какой-то гул на кладбище и голоса - много голосов - и крики, стоны... Мужские, женские, всякие... Жуть меня взяла! Время неспокойное было, страшное время... Вышел я тихонько, вижу: свет какой-то яркий. Прячась за крестами, осторожно подхожу ближе... Люди, много людей... Мужчины, женщины, дети... стоят на краю ямы... Другие (назвать людьми их не поворачивается язык) в форме расстреливают их... С криками несчастные падают в яму... Проверив, все ли мертвы, душегубы привалили тела землёй.
"Петро, давай земли побольше сверху навалим, чтобы эти сволочи не выползли" - злобно пиная сапогом трупы, предложил один из них.
"Дохлые они, сам проверь" - ответил другой, видимо, главный в шайке. Они говорили ещё что-то, я не разобрал. Потом запрыгнули на борт машины и были таковы... Я решился подойти к ужасной яме, хотя надежды, что кто-то выжил, было мало...
Братская могила была слишком мала для такого количества мёртвых людей. Окровавленные, изуродованные, они лежали практически друг на друге... Чёрная кладбищенская земля лишь немного прикрыла их... Мужчина и женщина лежали вниз лицом, спины их были окровавлены... Юная девушка лет пятнадцати-шестнадцати, в длинном платье, совсем ребёнок...
"Институтка, видимо. А это родители. За что же их?" - думал я. Она лежала на боку, головка откинута назад... Глаза её - серые, огромные - устремлены к небу своим невидящим взглядом... Я наклонился и взял её руку. Пульса не было... Вздохнув с сожалением, осторожно опустил холодеющую девичью руку обратно... Вдруг... Я услышал слабый стон... Не могу понять, откуда он... Ведь в могиле больше никого... Заплакал ребёнок... Боже мой... Мёртвая девушка закрыла его собой... Осторожно я поднял и, положив рядом, на траву, взял на руки мальчонку лет восьми... Мальчик плакал. Он был весь в крови и непонятно, его ли это кровь...
Придя в сторожку, я осмотрел ребёнка, имеются такие навыки. Малыш был ранен в плечо и, видимо, раздроблена кость. Постаравшись успокоить мальчика, я спросил, кто он, как его имя.. Он лишь плакал, горько и безнадёжно плакал... Должен сказать, что я бывший поручик царской армии, бежал когда-то из плена. Много лет скитаясь по тайге, я нашёл свой приют здесь, на кладбище... Сделав мальчонке перевязку, я наложил шину и постарался напоить бедолагу чаем... Или слёзы у него все вышли, или поверил мне парень... Заснул он прямо у меня на руках. Счастливая улыбка легонько коснулась детского личика... Возможно, ему приснилась сестрёнка или
мама, и что всё у них по-прежнему...
Убедившись, что малыш крепко спит, уложив его на постель, я взял лопату и пошёл к месту их казни. Нехорошо ведь, что люди добром не похоронены, нельзя так... Занимался рассвет. Осторожно уложив в могилу тело девушки и закрыв ей глаза, я закопал тела. Срубив молодое деревце и сделав небольшой крестик, воткнул его в свежий могильный холм...
Прошло несколько дней. Спасённый мальчонка шёл на поправку: у него появился аппетит, рана медленно, но успешно зарастала. Вот только молчал он... Не зная его настоящего имени, я назвал его Иваном.
Однажды пожаловал ко мне гость. Гость этот заявился вечером, Ваня уже спал.
"Здравствуй, старый! Ты могилку на окраине погоста зарыл, крест поставил, цветочки таскаешь?" - спросил меня высокий человек в форме, зайдя в сторожку. Я кивнул головой.
"Пошто ты, пень трухлявый, не в свои дела нос суёшь? Тебя просили об этом? Просили? Отвечай, когда спрашивают!" - ревел он. Ваня проснулся, беспокойно завозившись под одеялом... Меня будто ледяной водой окатили... У мальчонки плечо ранено, пулевое ранение... Несдобровать мальцу... Душегуб подскочил к ребёнку и осклабился в широкой улыбке.
2"Это сынок мой... сынок... Захворал он... Не пугайте его, прошу... не надо..." - взмолился я к убийце.
"Сынок? Твой? На том свете будешь сказки сказывать... Ах ты, червь могильный... Шастаешь по погосту да падаль подбираешь... Да я тебя за это... " - проревел он и сунул руку в карман кожаного френча... Не дав душегубу достать маузер, я бросился на него, свалив его с ног... Мы боролись... Я не за свою жизнь боялся, не за свою,.. Я пожил уже... Но этот малыш, потерявший семью и чудом спасшийся, ведь не жил ещё... Врагу моему удалось таки вытащить маузер из кармана, и он пытался завалить меня в упор. Я не имел тогда права умирать! Не имел! Ведь у меня Ваня и без меня он погибнет... Мы боролись. Враг мой нажал на курок, целясь в меня... Секунда... нет, сотая доля секунды и... Мне удалось повернуть его руку... Прогремел выстрел, и моё лицо обагрилось его тёплой кровью... Выстрел пришёлся ему в сердце.
"Дяденька, дяденька... Опять стреляют... Дядя..." - услышал я пронзительный детский крик. Тяжело поднявшись с пола, сбросив со своей шеи мёртвую руку душегуба, я обнял плачущего мальчонку и заплакал с ним вместе... Труп я зарыл за кладбищенской оградой. Завалив могилу землёй, сверху забросал старой, прошлогодней листвой, ветками да валежником. Надеялся, что на этом наши злоключения закончены. Да видно, зря надеялся...
На кладбище появился волк. Волк-убийца... Однажды припозднился я с рыбалки, (тут река неподалёку), спешу домой, знаю, Ванюшка ждёт. Воображаю, как мальчонка порадуется вкусной щуке, запечённой в золе... Летом темнеет поздно, не подумал я, что уже за полночь перевалило... Возле сторожки мелькнула тёмная тень и глаза... Сверкающие кровавым огнём глаза... Это не были глаза дикого лесного зверя... нет. Повидал я в тайге немало ихнего брата. Это были СОВСЕМ ИНЫЕ ГЛАЗА. Осторожно, неслышно крадусь и вижу... Волк, громадных размеров волк ходит возле сторожки, нюхая воздух... Видимо, почуяв меня, он обернулся, уставившись мне прямо в глаза своими красными горящими глазами... Стараясь сделать это как можно незаметнее, я вынул из кармана нож и метнул в него, угодив в грудь. Волк широко осклабился, обнажив жёлтые клыки, с которых капала слюна... Где-то я видел уже эту ухмылку...
"Господи, спаси и сохрани мя от лукавого... Господи, спаси и сохрани мя..." - прошептал я, осеняя себя крестом ... Существо, повернувшись на 180 градусов, ушло вглубь погоста. Больше я не встречал так близко, слышал лишь его вой..." - старик, тяжело вздохнув, замолчал.
"Дедушка, а дальше?" - нетерпеливо спрашиваем мы.
"Дальше? Отец - своего спасителя я звал отцом - умер перед самой войной. Однажды, вернувшись с охоты, нашёл я старика мёртвым... Похоронил. Потом - четыре года войны. Горел в танке, однако жив остался. Иногда мне кажется, что отец покойный мне даже с того света помогает."
"А волк? Волка вы того встречали хоть раз?" - спросил я, чувствуя неприятный холодок в груди.
"Не довелось увидеть вблизи. Слышал много раз его вой. Знаю, меня он ищет..."
Где-то вдалеке несколько раз звонко прокричал петух. Мы, дружно поднявшись, выбрались на воздух из тесной сторожки. Светало. Старик вывел нас к воротам погоста. Он долго стоял, провожая нас взглядом и думая, видно, о чём-то своём, давнем, и таком далёком... Мне до сих пор тяжко вспоминать о бедной моей матушке, всю ночь не сомкнувшей глаз... Она так и сидела на лавочке возле калитки. Весь свой путь домой я, придумывая достойные своему поступку оправдания, забыл всё напрочь... Забыл, когда она беззвучно заплакала, прижав меня крепко-накрепко к своей груди... Забыл, когда она исступлённо целовала меня солёными от слёз губами...
"Мама, прости..." - промямлил я матери, а она, счастливая, прижав меня к себе, улыбалась сквозь слёзы своей самой доброй улыбкой...
P.S. С тех пор прошло много лет. Я уехал, женился, забрал к себе маму... Её уже давно нет с нами, к сожалению. Жена умерла несколько лет назад, сейчас я живу у дочери. Вчера вот приехал навестить городок своего детства, могилу бабушки на старинном, 19 века, кладбище. Вряд ли жив старый кладбищенский сторож, дедушка Ваня... Хочу поклониться в пояс его праху...
"Старое кладбище? Дядя Митя, нет его давно. Снесли городские власти, торговый комплекс там будет" - ответил мне сын моего друга, Сергея, тоже Сергей.
"Да как же это... Да ведь там люди похоронены... Разве можно бульдозером по людям... Что творится такое..." - не выдержал я, и слёзы залили моё лицо...
На следующий день Серёга-младший повёз нас с Серёгой на старое кладбище. Там вовсю работали бульдозеры, экскаваторы, машины... Кости погрузчиком грузили на самосвалы и куда-то вывозили. Я перекрестился, попросил прощения у усопших за всех нас, живущих, и силы оставили меня...
"Митя, Митя! - дедушка Ваня стоял передо мной, как живой. - Очнись, сынок! Не имеешь права умирать, жить должен! Внук у тебя родился! Внук, слышишь?"
Я не умер, выжил, ради своего долгожданного внука. Сейчас Митеньке сравнялся год, и он вовсю уже ходит. Я знаю, что мне рано умирать, хотя стар я и голова давно побелела. Я не умру до тех пор, пока не привезу внука в милый моему сердцу старинный купеческий городок... А вечером на свой небесный неприступный трон непременно взойдёт вечно юная красавица луна в золотом платье, рассыпав золотым дождём звёзды... И внук мой рядом. И я счастлив. Обязательно всё это будет... Ведь мне ещё очень рано умирать..."