Мои литературные заслуги

Владимир Милов Проза
Мои литературные заслуги столь велики перед Человечеством, что только на одно их перечисление уйдет несколько страниц. Чувствую, двоякое чувство:  с одной стороны – так и распирает похвалиться, а с другой –  против этого восстает природная скромность.  Это все равно, что про себя сказать: трижды Герой Советского Союза, командир атомной подводной лодки, резидент 27 разведок мира и генеральный директор Черного моря. Но, возможно, читателя волнует: кто же это такой – Владимир Милов? Ладно, уговорили, вкратце изложу.

Какими только литературными премиями я не был награжден? А не был я награжден за свой выдающийся вклад в русскую словесность и взаимопонимание между народами: Нобелевской премией, Ленинской, Сталинской и далее по убывающей значимости премий: Пушкинской, Лермонтовской, Есенинской,  Бунинской, Рубцовской и даже нашего современника – Пиши-Всёстерпинского тоже. Не сподобил меня Господь стать «Сверхнародным», «Общенародным», «Народным», «Избранным», «Наследственным»,  победившим в конкурсе «Наследия» и т.д. Что тут поделаешь, граждане, аллергия у меня на «Великих княгинь»? Могу пить чай с герцогиней, графиней, баронессой и даже с какой-нибудь захудалой маркизой, виконтессой, а вот стоит мне только представить себе Великую Княгиню, да ещё из рода Романовых – сразу зуд по всему телу, сыпь, затрудненное дыхание по мере приближения к «княгине», вплоть до  остановки сердца. 

Тем не менее, мой вклад в литературу очень значителен. За всю мою творческую жизнь я не написал: 97 поэм, 61 повесть, 2227 рассказов, 3750 стихотворений, обреченных стать классикой, 124 романа (7 из которых в стихах), 103 пьесы, 1028 статей и 50962 письма. Горжусь тем, что, не попав в школьную хрестоматию, из-за меня не будет пролито ни одной детской слезинки. Помните, как у Достоевского: «Да весь мир познания не стоит тогда этих слезок ребеночка к «боженьке»... Пока еще время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре неискупленными слезами своими к «боженьке»!»

А уж, сколько детских слезинок было пролито из-за Федора Михайловича школяров, вынужденных из-под палки изучать его депрессивное творчество – ни в сказке сказать, ни пером описать. Другие классики тоже не лучше: «Какого цвета платье было у Наташи Ростовой на балу?», «Как звали лошадь Вронского?», «В каком роде войск служил Вронский?», «Как звали Плюшкина?», «Сколько лет было Коробочке?» Вы-то хоть сами знаете это, граждане? Какая жизненная необходимость знать это вашим детям и внукам? Нет, мордуют бедного ребенка – учи, сукин сын или сукина дочь! Нет ума – зубри:

«Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь;
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь…»

А несчастные дети и понятия не имеют, что такое «дровни» и с чего это вдруг крестьян торжествует, если его лошадка «плетется рысью как-нибудь»?

Мои заслуги в другом: не был, не участвовал, не состоял, не написал, не поставил, не сняли, не увековечили, не переименовали, не открыли-закрыли, не провели фестивалей ежегодных чтений, не назначили одноименных премий. Это же здорово! Душа моя свободна!

Знаю, многие мне напомнят притчу про лукавого раба, закапавшего в землю свой талант. Что-то с этой притчей не ладно, чувствуется, что её отредактировали ростовщики-ломбардники – отдать свой талант торговым людям(!) и приумножить прибыль своему  господину. Так я ведь и не закапывал свой талант в землю – он всегда бы на виду у всех. Другое дело, что руководствуясь корыстными побуждениями, я не стремился обрамить его званиями, премиями, грантами. Ведь Господь дает талант бесплатно, как на этом можно наживаться? Это вроде лесного родника, до которого и не каждый доберется, но течет он, льет тонкой струйкой свои серебряные и студеные воды в бездонный овраг вечности и не завидует помпезным фонтанам на оживленных площадях. Такова его судьба, его предназначение.  А может, нет во мне и никогда не было никакого таланта, тогда и вовсе благое деяния сотворила моя природная лень всеми этими «не». 

17. 06. 15 год